То, что даже не снилось

— Ты уверена, что это хорошая идея? — спрашивает Итер, глядя прямо перед собой. Прямо перед ним тело Сказителя, лежащее в чём-то вроде стеклянного саркофага. Сказитель в нём кажется обманчиво мирным и безобидным, измождённым, даже… жалостливым. Веки плотно сомкнуты, брови нахмурены, не грозно, но тревожно, болезненно, словно кошмар снится, руки сложены на груди, будто ему хочется закрыть пустоту на месте сердца. На руках, лице и ногах несколько длинных сколов. Они смотрятся странно, неестественно, потому что, если не знать, Сказителя ведь не отличить от человека, а тут — всё ломается. Он выглядит, как брошенная всеми игрушка, так что Итеру становится его… стоп. «Стоп, — говорит себе Итер, — он пытался тебя убить. Трижды. Он причастен к бедствию Татарасуны, падению великих кланов, хранивших искусства Иссин, в том числе клана Казухи, твоего, кстати, друга. А ещё из-за него Глаза порчи оказались у армии Ватацуми. По его вине погибли и пострадали множество людей. И ты его пожалеть хочешь?» «Но Эи же вроде как пожалел, — говорит себе Итер другим внутренним голосом, очень похожим на голос Люмин, — из-за неё, кстати, тоже погибло много людей. Она, кстати, тоже хотела тебя убить». «Это другое?» — почти безнадёжно спрашивает Итер. Несуществующая Люмин ему не отвечает. Зато отвечает Нахида, к несчастью, на другой вопрос: — А что бы ты предложил? — она прикладывает руку к подбородку, очень задумчиво оглядывая саркофаг. Утилизацию? Разбор на составные части и сбор во что-то полезное или хотя бы безвредное? Деактивацию? Звучало бы неплохо, если бы Сказитель правда был всего лишь куклой. Но он не был, и теперь Итер знает об этом лучше, чем хотел бы. Чем ему стоило бы знать. — Ну-у-у, — тянет Итер звук, слово и время, — может, хотя бы сделать саркофаг не стеклянным, а стальным. И сверху ещё один. Три. Под элементальным напряжением. И поместить это под землю. И вокруг вырастить дерево. А вокруг дерева выстроить пирамиду. — А вокруг пирамиды поля раскалённой лавы? — смеётся Нахида. — Да! — тут же присоединяется к разговору Паймон. — С раскалённой лавой это ты здорово придумала! Нахида тихо смеётся в ладошку. — Но как тогда мы будем его использовать? — спрашивает она. — Использовать?! — восклицают Итер и Паймон одновременно. — Конечно, — кивает Нахида, — в Сумеру не любят ничего бесполезного. В этом они похожи на жителей Ли Юэ, думает Итер, но если в Ли Юэ бесполезную вещь продадут или приспособят к какому-то делу, в Сумеру скорее попытаются понять, почему эта вещь на самом деле вовсе не является бесполезной. — И каков же секретный талант Сказителя, ускользающий от моего внимания, о мудрейшая малая властительница Кусанали? — спрашивает Итер, и Нахида снова смеётся, но взгляд её теперь лучится одобрением и радостью. Она любит, когда её понимают, даже если она не говорит напрямую. — Он поможет нам взаимодействовать с Ирминсулем. Итер даже не знает, какое слово из всего предложения смущает его больше. Хочется переспросить примерно как: он? поможет? нам? взаимодействовать с Ирминсулем? — Как? — Итер всё же выдавливает из себя более адекватный вопрос. — Как он может нам помочь? — Это проще будет показать, чем объяснить. Ирминсуль — сложная структура. Но я обещаю, что ты всё увидишь. — Как ты можешь заставить его помогать нам? — спрашивает Паймон. Она всё время держится чуть за спиной Итера, стараясь не подлетать к Сказителю близко. — Я не мастерица в том, чтобы заставлять кого-то, но, смею надеяться, я неплохо освоила умение договариваться. — Но пока ты будешь с ним договариваться, я бы предпочёл, чтобы он сидел в клетке. Под элементальным напряжением. — И море лавы вокруг! — кивает Паймон. — Переговоры, начатые с угроз и демонстративного недоверия — не лучшие переговоры. — Он трижды пытался меня убить. — Поэтому вести переговоры буду я, меня он пытался убить всего один раз, — спокойно улыбается Нахида. — На один раз больше, чем делают люди, с которым договариваешься при равных условиях. — Итер, — Нахида мягко касается его руки, слишком осознанным и взрослым для её детского облика жестом. — Он слаб. В сотню раз слабее, чем был, когда ты победил его. Я же не так бессильна, как могу казаться. К тому же мой дом — действительно моя крепость. Итер вскидывает руки, показывая, что он сдаётся. Всё ещё не в восторге, но капитулирует. Сложновато победить в дебатах божество мудрости. — Сейчас с ним всё равно не выйдет поговорить, он слишком сильно… Ранен? Сломан? Итер уверен, что Нахида подбирает нужное слово. — Пострадал. Нужно будет потратить время и силы на… — лечение? ремонт? — восстановление. — Что ты хочешь узнать с помощью него? — Для начала информацию о Сошедших и твоей сестре. После — кто знает? Глуп лишь тот, кто думает, что уже знает всё. Итер думает о Люмин и снова смотрит на Сказителя тяжёлым взглядом. Если ради того, чтобы хоть чуть-чуть продвинуться в её поисках, нужно будет терпеть его… он потерпит. — И всё-таки, может, мы его хотя бы чем-нибудь привяжем? — спрашивает Итер без особой надежды. — Я понимаю, как сильно ты ему не доверяешь, но тогда… — Нахида вдруг отсекается, раздумывает, всё же решается спросить: — в самом конце битвы, почему ты решил спасти его от падения и что он тебе сказал? Итер боялся этих вопросов. Не потому что не смог бы на них ответить, наоборот, он боялся — не сможет соврать, что не знает. В самом конце битвы, когда Сказитель, высовываясь из кабины огромного робота, тянулся за сердцем бога, а прикреплённые к спине провода тащили его назад, что-то внутри Итера сломалось. Он понял, что Сказитель упадёт, а после вся эта громада рухнет на него. И Итер бросился вперёд. Ловить того, кто несколько минут назад хотел его убить. Поймал. Прижал к себе, закрыв от обломков. Почему? Потому что нечего было шариться по чужим чувствам. Нечего было знать. Прижал к себе и услышал, как Сказитель, шаря по пустоте вокруг рукой и затуманенным невидящим взглядом, шепчет: «Эи… не забирай его… не забирай сердце… не снова… пожалуйста». Ещё одно, чего Итеру не нужно было знать. Нахиде тоже не нужно. Итер не думает, что чувства затуманят разум божеству мудрости, но всё же спрашивает: — Малая властительница Кусанали, что в тебе сильнее: милосердие или любопытство? Она задумывается, прекрасно понимая, к чему Итер клонит. Отвечает всё же: — Милосердие. — Тогда я воспользуюсь твоим милосердием и дам себе право не отвечать.