То, что даже не снилось

— Ну вот, они тебе уже снятся, — Сказитель смотрит на плесенника прямо перед собой, и весь его взгляд выражает лишь короткое «фу». Плесенник смотрит прямо на Итера, и весь его взгляд выражает «я тебя растопчу». Итер смотрит прямо перед собой, и его взгляд не выражает уже ничего. Ничего, кроме бесконечной усталости. Так что в принципе, если плесенник его растопчет, Итеру будет плевать. Но есть одна проблема, и заключается она даже не в размере плесенника, который так велик, что закрывает собой солнце. Проблема в том, что за спиной Итера деревня с ничего не подозревающими жителями. Плесенник похож на огромного петуха с совершенно не петушиными лапами. Вообще-то, такие плесенники выглядят забавно, даже мило. Но конкретно у этого один только клюв размером с Итера, и Итер очень не хотел бы этим клювом по голове получить. Да и не только по голове. По любому месту. Плесенник раздражённо роет ногой землю, Итер крепче сжимает меч. На самом деле Итер уже знает, что не справится, он будто способен видеть будущее, то, чем всё закончится. Итер знает, что проиграет. Потому что у него всё ещё сводит каждую мышцу, тянет болью каждую незажившую рану, а голова из-за недосыпа тяжёлая, реакции замедленные. И потому что настоящий Итер правда совсем не то, что о нём рассказывают. Плесенник бросается вперёд. Итер отклоняется. В лучшей форме вышло бы плавно, легко, почти танцуя. Сейчас выходит резкий рывок. Нога подкашивается из-за того, что Итер неправильно распределил вес. Плесенник разворачивается, загребая землю лапами, снова бежит вперёд. Итер отталкивает себя потоком воздуха за мгновение до того, как в него врежется клюв. Не рассчитав силу, Итер чуть не падает. К счастью, плесенник застревает клювом в земле. Итер заставляет корни вырасти и оплести клюв. А после сразу же пускает по ним электрический разряд. Может, всё не так плохо. Может, у него всё же получится. Плесенник кричит оглушительно громко. Этот крик мерзкий, словно трение ржавого железа, пронзает уши. Итер падает на землю, зажимая их руками. В голове всё пульсирует. Через мгновение Итер получает сильный удар ногой. Плесенник успевает высвободиться, подбежать, ударить, вышибить из Итера весь воздух. Следующее, что Итер ощущает — удар спиной о землю. Потом видит небо, а следом занесённый над ним клюв. Что ж. Итер не сказал бы, что всегда знал: его жизнь оборвëтся именно так, но… у каждого искателя приключений есть вероятность закончить жизнь, будучи проткнутым клювом огромной зелёной курицы. Как минимум у каждого, кто бывал в Сумеру. Итер устал настолько, что готов с этим смириться. Если смерть — это вечный сон, он хотя бы выспится. Или это значит, что ему придётся провести вечность со Сказителем? Стоит только подумать о нём, как лицо Сказителя тут же появляется в поле зрения. Он небрежно отталкивает клюв плесенника в сторону и нависает над Итером, уперевшись своими ногами по бокам от его ног. — Ты помнишь о том, что всё ещё спишь? Ах, да. Точно. Итер готов хлопнуть себя ладонью по лбу. Этот сон был настолько реалистичным, что Итер забыл: он спит. — А ты, — Сказитель разворачивается к плесеннику, — прочь отсюда. Он — моя добыча. Плесенник понуро пригибает голову с зелёным гребешком и удручённо топает куда-то в сторону. А Итер думает: «Ну здорово, один кошмар отбил меня у другого». Сказитель тем временем садится Итеру на ноги, смотрит молча, изучающе, потом спрашивает: — Дались тебе эти плесенники? У тебя что, хобби такое? — Люди часто просят от них избавиться, вот и гоняю их почти каждый день, — честно отвечает Итер. Он лежит и пытается убедить своё тело в том, что оно не болит. Но, похоже, болит его реальное тело в реальной реальности, так что приглушить ощущение даже во сне не выходит. — А если бы плесенники попросили тебя избавиться от людей? И заплатили. — Что? — непонимающе переспрашивает Итер. — Если бы тебя попросили плесенники, — повторяет Сказитель. — Подошли и сказали бы: эти люди мешают нам жить, мы жили тут всегда, а потом пришли они, построили свои дурацкие дома, а в нас кидают палками и тычут факелами, убери их. Что тогда? — Ну я бы… поговорил с людьми и попросил их не обижать плесенников. — Люди бы сказали, что ты головой ударился, раз с ними разговариваешь. Может, и в тебя бы камнем кинули. Что тогда? — Я бы в любом случае попытался решить ситуацию миром. Даже с плесенниками. Если их можно просто прогнать, я прогоняю. — Какой же ты, — Сказитель морщится и тыкает подошвой гэта Итера в щёку, — хороший. Это «хороший» звучит как худшее оскорбление, как что-то мерзкое. Итер отталкивает ногу Сказителя от своего лица. — А если этот плесенник уже убил кого-то? Убьёшь его? Или ты из тех, кто совсем не убивает? — Да что тебе так дались эти плесенники?! — раздражается Итер. У него слишком болит голова, чтобы здесь и сейчас решать задачки на мораль и логику. — Убьёшь или нет? — продолжает Сказитель. На его лице застывшее, нечитаемое выражение. — Убью. Сказитель придвигается ближе одним плавным движением, упирается Итеру ладонями в грудь так, что становится больно и сложно дышать. Он смотрит сверху вниз, и его шляпа закрывает свет, а глаза в этой тени горят лишь ярче. Сверкают пугающим блеском. — Тогда почему меня не убил? — Потому что от тебя будет польза. — Не ври, — у Сказителя в глазах отсветы несуществующей грозы. Это должно быть страшно, но это красиво. Итер не хочет смотреть, но не может оторваться. — Почему поймал? Почему закрыл собой? Почему не убил? Руки сжимаются, скребут ногтями кожу сквозь ткань. Итер голой кожей чувствует, как у Сказителя слегка подрагивают колени. — Потому что ты не плесенник. Не какое-то безмозглое чудовище. — Верно, — говорит Сказитель, наклоняясь близко-близко, почти ложась. Итер мог бы чувствовать тепло, исходящее от него, но не чувствует. А вот дыхание на коже лица — да. Оно не тёплое, не холодное, оно просто есть. И это мешает думать. А Сказитель говорит дальше, Сказитель выдыхает яд своих слов: — Я не безмозглое чудовище. Я хуже. Я чудовище бессердечное. Так что тебе стоило пользоваться случаем. — Говорит тот, кто трижды меня не убил. — Ну я хотя бы пытался, — хмыкает Сказитель. И исчезает. Просто перестаёт существовать на мгновение и появляется уже стоящим рядом. Легко пинает Итера в бок. Даже не пинает, толкает подошвой гэта, неприятно вдавливая в кожу поперечные деревянные брусочки. — Просыпайся. Ты мне надоел. Итер тяжело вздыхает. Сначала вот он селится без спроса в голове, потом выгоняет из собственных снов. Что дальше? Итер, честно говоря, не хочет знать. В одном из миров, где он был, говорили: то, что не убивает, делает сильнее. Но выходит, что это работает только на неодушевлённые предметы и явления. Потому что, судя по Сказителю, тот, кто не убивает, вернётся и попробует убить тебя снова.