То, что даже не снилось

Итер не боится смерти. Во сне. По крайней мере, в осознанном сне. Кошмары другое, там он скован бесконечным ужасом от осознания собственной скорой кончины. В кошмарах его раздирали на части, съедали заживо, сжигали, топили, пробивали молнией, давили камнями, душили и сбрасывали с высоты. В реальности кошмара Итер не осознавал, что это неправда. Сейчас же, когда он знает: клинки, нацеленные на него, — фальшивка, фантазия Сказителя, ему не страшно. Есть что-то странно красивое в том, чтобы умереть подле коленей врага, склонившегося к тебе так, как склоняются скорбящие или влюблённые. Сказитель склоняется так, что Итер больше не видит клинков, потолка, зала. Только кукольно красивое лицо с таким же кукольным отсутствием какого-либо выражения. Хотя Итер ждёт острой улыбки, ждёт усмешки, от которой мурашки по коже, ждёт клинка под рёбра, ждёт смерти. Не дожидается. Один клинок входит точно туда, где должно быть сердце, три других и правда под рёбра. Сказитель чуть покачивается под весом мечей, взгляд его становится вопросительным, он думает: «Этого хватит, чтобы меня убить? Как считаешь?» Итер никак не считает. Он уже просчитался. Нагловатая улыбка, до этого игравшая на губах, гаснет. К этому он не был готов. «Потом я делаю то, что ты мог бы сделать уже трижды», — сказал Сказитель. «Эта жизнь мне надоела», — сказал Сказитель. И проткнул себя мечами, потому что Итер отказался от своего шанса. Он же всё ещё из тех, кто не убивает. Но Сказитель в конце концов всего лишь кукла. «Я не остановилась на нём лишь по одной причине, — сказала Эи, — он вышел слишком…» Итер пытается прогнать из головы чужие голоса, ненужные мысли, сомнения. Он тянется рукой к щеке Сказителя, всё ещё надеясь ощутить что-то похожее на фарфор или дерево, что-то холодное жёсткое, то, что не может быть человеческим. Ощущает. Кожа Сказителя правда холодная, гладкая, жёсткая. От этого почему-то не легче. — Больно? — спрашивает зачем-то. Сказитель мотает головой, невольно трётся щекой о ладонь. Прикрывает глаза цвета скорой грозы. И умирает. Итер думает, что в реальности такое бы его не убило. Ему почему-то кажется, что Сказитель живучее. Крепче. Но это его сон, поэтому здесь всё таково, каким он это видит. Вот Итера он, например, видит перед собой, а ещё существом довольно жалким. Хорошо, что они больше не в его сне. — Почему я до сих пор здесь? — Сказитель зло суживает глаза. Итер едва удерживается об облегчённого выдоха. С ним всё хорошо. — Ты умер и проснулся. В мой сон. Они закольцевались. Теперь вокруг пляж и море. На нежно-фиалковый песок набегают тёмно-синие волны. Каждый их гребень подсвечен сотнями белёсых сверкающих огоньков и отсветами от ярких золотых звёздных хвостов, разрезающих небо. — Даже смерть не разлучила нас, — смеётся Итер. Сказитель дёргается, отстраняясь. На руке у Итера ещё несколько секунд сохраняется тепло его мягкой кожи. Восприятие меняется, и Итер не знает, какое из них верное. — И что нам теперь делать? — Сказитель недовольно пинает Итера в ногу, типа «разлёгся тут, смеёшься ещё, весело тебе, а вот мне невесело!». — Нам? Мы теперь команда? — улыбается Итер, за что получает ещё один болезненный тычок подошвой гэта. — Ты не сможешь выбраться из сна и умрёшь от истощения. Или, если учесть, что ты уснул в лесу, тебя найдут дикие животные и сожрут. Вот тогда я выберусь, — с мрачным удовольствием говорит Сказитель. — А ты оптимист, — хмыкает Итер, садясь на песке. Море подкатывается к его ногам, касается приятной прохладой, но одежда не намокает. — Паймон позовёт Нахиду, а она придумает, как поддерживать во мне жизнь. — И ты меня называешь оптимистом? — Ты серьёзно недооцениваешь Паймон, — важно говорит Итер, — к тому же я, кажется, как-то уже ухитрился проспать пятьсот лет, так что я бы на твоём месте на мою физическую смерть слишком не рассчитывал. У Сказителя в глазах буквально загорается вопрос: «В смысле ты проспал пятьсот лет?» Он даже открывает рот, чтобы задать его, но, вспомнив, что Итер низшее существо, недостойное внимание, рот захлопывает. Со стороны смотрится забавно. — А ещё у меня есть план, — Итер встаёт и отряхивает со штанов песок, который на самом деле к ним не прилипал. — Я же сказал, что мои друзья, которые могут помочь, живут во снах. Думаю, до них можно добраться прямо отсюда. — Ты точно двинулся, — сообщает ему Сказитель, но на ноги всё же поднимается, — и куда тут идти?