То, что даже не снилось

— Постой, — Итер нагоняет Странника у выхода из Сурастхана. — Ну что ещё? — Странник скрещивает руки на груди. — Так соскучился, что теперь и минуты без меня прожить не можешь? — Почти, — улыбается Итер, — хочешь прогуляться? На лице Странника на несколько мгновений застывает выражение чистейшего удивления. Итеру так нравится сбивать его с толку. — Тебе заняться больше нечем? — И тебе тоже. Твоя грандиозная месть подождёт денёк-другой. Если ты не помнишь ни снов, ни прошлой личности, ты же совсем здесь не ориентируешься. — Не потеряюсь как-нибудь, — бурчит себе под нос Странник. — Не спорь, тебе понравится. К тому же я всё равно должен за тобой присмотреть. Хотя бы первое время. Странник всем своим видом показывает, как ему не хочется идти за Итером, но всё равно идёт за Итером. — А свою летающую подружку где потерял? — спрашивает он, заметив, что Паймон за Итером не спешит. — Она с Нахидой осталась. Сказала, им надо посекретничать. То есть они хотят обсудить мою личную жизнь. — У тебя есть личная жизнь? — Видимо, раз они что-то обсуждают, — Итер разводит руками, стреляет взглядом через плечо. — А что, тоже интересно? — Просто думал весь твой мир крутится около уничтожения плесенников. — Кстати о них, — говорит Итер, шагая по бесконечному спиральному спуску, — жалко, что ты совсем не помнишь снов. В одном из них меня чуть не убил огромный плесенник, а ты меня спас. — Даже во сне ничего без меня не можешь. «А потом ты уселся на меня и начал задавать неудобные вопросы в неудобной позе». — В другом сне я сам превратился в плесенника. Итер помнит этот сон, хотя хотел бы забыть. Превратиться в нелепое зелёное существо, похожее на гриб — само по себе сомнительное удовольствие. Так ещё и перед Сказителем. Он смеялся так долго и громко, что Итер подумал — его кукольное тело сейчас точно расколется на части. А ещё тогда он впервые увидел, как Сказитель смеётся без издёвки и злорадства, просто потому что весело, наверно, ради этого стоило стать плесенником. А после Сказитель гонял его молниями из одного конца сна в другой. Итер прямо уверен, что любит его? Точно-точно? Может, это просто какая-то болезнь? — А в ещё одном сне плесенником был ты. Таким огромным и мерзким, похожим на помесь гриба, улитки и гусеницы. — Не было такого! — тут же выкрикивает Странник, сбивается, исправляется: — Не могло такого быть. — Мне лучше знать, — качает головой Итер, когда они наконец завершают спуск и входят на улицы Сумеру. Проходящая мимо кошка трётся о ногу Странника, и он очень привычным жестом наклоняется, чтобы погладить её. Кошка охотно трётся о его руку и громко мурчит. — Старая знакомая? — спрашивает Итер. — Впервые её вижу. Кошка бросает на Странника обиженный взгляд, трётся о руку в последний раз и гордо уходит. Странник смотрит ей вслед с едва заметной улыбкой на губах. Кто-то другой бы, может, и не обратил внимания, но Итер любит всматриваться в его лицо. — Так куда мы идём? — Сюда, — Итер кивает на дверь одного из ресторанчиков. У них не свидание, у них не свидание, у них не… — Я есть хочу. — Как же просто ты устроен, — хмыкает Странник. — Ты же тоже ешь и пьёшь иногда. — Потому что еда внутри сгорает и перерабатывается в пиро-элемент, а вода в гидро. Но их можно и по-другому подзарядить. — А что будет, если ты разрядишься? — Итер открывает перед Странником дверь. — Уже думаешь, как меня отключить? — Скорее о том, как сделать так, чтобы этого никогда не случилось. Итер улыбается. Странник что-то хмыкает и старательно сооружает самое надменное на свете лицо. У него, кстати, не получается. — Так ты притащил меня сюда потому что?.. — спрашивает Странник, когда Итер возвращается с двумя тарелками еды. — Потому что они делают темпуру с сакурой. Тут есть фиалковая дыня, ты же её не пробовал. Креветки в темпуре, поджаренные на гриле дольки фиалковой дыни и украшение из нежных листочков сакуры. По мнению Итера, настоящее преступление ни разу это не пробовать. — И как ты только запоминаешь такие глупости? — бормочет себе под нос Странник. — У меня хорошая память, я на самом деле почти ничего не забываю. Итер не врёт и не преувеличивает. Его память и правда запечатляет всё как на плёнку, стирая разве что совсем незначительные детали. Он может перечислить все миры, в которых был, не запутавшись в их порядке. Может назвать все города, по улицам которых ему когда-либо приходилось ступать. Вспомнить имена всех, с кем когда-либо знакомился. — Поэтому я помню, что ты никогда не пробовал фиалковую дыню. Но любишь горький чай, больше чёрный, чем зелёный, горячий, без добавок, молока и сахара. Сладкое ты вообще не любишь. Ещё не слишком любишь собак, потому что они шумные и суматошные. Зато любишь кошек. А ещё музыку, больше всего струнные инструменты, особенно те, которые похожи по звучанию на сямисэн. И танцы, тебе нравится смотреть, как люди танцуют. Ты не любишь пещеры и любые другие закрытые пространства, но тебе нравится быть в горах или у воды. Ну и, конечно, ты любишь, когда у меня что-то не получается. Всю эту информацию Итер узнал с помощью вопросов и наблюдений. Хэйдзо мог бы им гордиться. Возможно, из Итера вышел бы детектив. — Ого, ты будто помешан на мне. Звучит пугающе, особенно если учесть, что я без понятия, откуда ты это знаешь. Странник хмурится. Пытается выглядеть раздражённым и недовольным, но Итер уже научился отличать его наигранные эмоции от настоящих. — Часть из этого ты мне сам рассказал, — Итер разводит руками. — Не помню такого. — Не ври. Странник прожигает Итера взглядом, Итер смотрит в ответ со всем внутренним спокойствием, которое у него есть. Точнее с тем, которого у него нет, потому что не так уж и часто ему удаётся обыграть Странника. Только на мысли о скорой победе он и держится, потому что на самом деле ему всё ещё хочется лежать лицом в подушку и оплакивать своё разбитое сердце. — Чем докажешь, что я вру? — Странник отклоняется на спинку стула. Если бы его взгляд был мечом, в Итере уже было бы несколько сквозных кровоточащих дыр. — Я знаю, как ты оглядываешься, когда оказываешься где-то впервые. Эти улицы ты помнишь. Кошка тебе тоже знакома. Ты удивился, когда незнакомая кошка позволила мне взять её на руки, а здесь воспринял всё без удивления. Но я этой кошки не знаю, так что ты, скорее всего, встретил её ещё до обретения воспоминаний. Ну и фиалковая дыня. Ты удивился, что я помню, но не тому, что знаю. А ты рассказал мне об этом во сне. Вот теперь Хэйдзо точно может им гордиться. По крайней мере, Итер собой гордится. Его памяти и наблюдательности наконец-то нашлось применение. — У Фатуи большая часть шпионов так хорошо не работает, — Странник выглядит впечатлённым. В смысле настолько впечатлённым, что даже забывает притворяться будто ему плевать. Итер готов засветиться от самодовольства. Раньше с ним иногда такое случалось. Ну тогда, давно, когда он ещё не утратил своих настоящих сил. — Ладно, — Странник вскидывает руки, показывая, что сдаётся, — допустим, ты прав. Я всё помню. И что теперь? Чего ты хочешь от меня? Что тебе нужно? Итер вздыхает. Успокоенно, но всё же немного горько. — Ничего, — Итер пожимает плечами. — Как тебе фиалковая дыня, кстати? Странник моргает, совершенно выбитый из колеи. Ему требуется несколько секунд, чтобы перестроиться. Ещё чуть-чуть, чтобы осмыслить и ответить: — Вкусно.

***

— Серьёзно? — спрашивает Странник, идя за Итером по улице. — Ты просто хотел поймать меня на лжи и всё? Тебе больше ничего не нужно? — А что мне от тебя должно быть нужно? — удивляется Итер. — Я не знаю. Странник выглядит потерянным. Он не выглядел таким, даже когда воспоминания ещё не вернулись к нему. Итер понимает кое-что важное: Странник, даже обретя воспоминания, так и не понял, что чувствует. А он, видимо, всё-таки что-то чувствует. И это его тревожит. И, вероятно, он ждёт от Итера какой-то чёткой инструкции. В таком случае у Итера для него плохие новости. Он в душе не разумеет, что им друг с другом делать. — Послушай, — выдыхает Итер, — моя влюблённость — это только моя проблема. Ты вообще не обязан мне что-то отвечать. Мы не будем говорить об этом, если ты не хочешь. Просто важно было знать, что всё, что было во снах и Ирминсуле я себе не придумал. Когда ты один единственный на свете о чём-то помнишь, это немного сводит с ума. — Ты этого боишься, — понимает Странник, — спутать реальность и вымысел. — Застрянь во временной петле из повторяющегося сна, и у тебя тоже появятся новые страхи. Они спускаются в торговые ряды Гранд Базара. Здесь явно идёт подготовка к новому представлению, потому что между торговцами снуют знакомые Итеру актёры из труппы Нилу. Сама Нилу стоит на сцене, распоряжаясь, что куда поставить, повесить и отнести. Но, увидев Итера, она тут же бросает все свои дела, машет рукой и быстро сбегает по ступеням. — Итер! — Нилу лучисто улыбается ему. — Ты давно не заходил, я начала волноваться. — Были некоторые… дела. Одно его дело стоит рядом и рассматривает Нилу так, же как рассматривало аранару. — Твой друг? — спрашивает Нилу, улыбаясь уже Страннику. — Вроде того. Друг, враг, невзаимная любовь, знакомься… — Как у вас здесь? Больше никаких проблем с Советом? Нилу качает головой так, что её украшения звенят. — Нет, сейчас всё хорошо, — она хватает Итера за руки, заглядывая в глаза, — спасибо тебе, ты так помог нам и всему Гранд Базару. Я не знаю, как тебя отблагодарить. — Я ничего такого не сделал, — становится немного неловко. — Не скромничай, я так рада, что ты оказался в Сумеру. Архонты привели тебя сюда, чтобы нам помочь. Обязательно приходи на новое представление, я буду танцевать так, как ещё не танцевала и!.. — Нилу! — зовёт кто-то из труппы. — Тут без тебя никак! Она вздыхает, подаётся вперёд, чтобы легко поцеловать Итера в щёку, выпускает его руки, ещё раз одаряет лучезарной улыбкой и упархивает, сказав на прощание «обязательно приходи». — Ого, — тянет Странник таким ядовитым тоном, что если на Гранд Базаре и были крысы, то эта проблема только что решилась. — Да ты просто народный герой. — Она ужасно преувеличивает, — а Итеру от этого ужасно неловко. — Она влюблена в тебя, — говорит Странник так, будто это самая очевидная вещь на свете. — Быть не может. Итер в принципе никогда не думал, что в него может кто-то влюбиться. Он не страдал от этого или что-то вроде. Просто не думал. Совсем. Вот ни разу. Его голова всегда занята чем-то другим — в последнее время Странником — так что на какие-то пространные мысли о любви не остаётся времени. — Её влюблённость очевидна любому, у кого есть глаза и мозги. — Ну спасибо, — угрюмо бурчит Итер. При этом от смущения у него, кажется, краснеют уши. Наверно, он выглядит глупо. — Всегда рад напомнить о том, что умом ты не блещешь. — Но если я поймал тебя на лжи, у тебя с мозгами ещё хуже. — Случайная удача. — Закономерный исход. Они прожигают друг друга взглядами, секунду, две, три… Итер улыбается. Странник отводит глаза. Вокруг них всё ещё базарная суета, суматоха подготовки к выступлению. Торговцы наперебой расхваливают свой товар, рабочие и актёры шумно обсуждают расстановку декораций. Итер осторожно берёт Странника за руку. — Пойдём туда, где тише? Странник даже не сопротивляется. *** — Надеюсь, находиться здесь запрещено. Самое тихое место, которое Итер нашёл в Сумеру — крыша академии. Они устраиваются между двумя скатами острых крыш. Места мало, так что сесть приходится близко, прижавшись плечами и бёдрами. А Страннику приходится снять шляпу. Хотя Итер понятия не имеет, с какой это радости Странник лишил себя удовольствия бить Итера козырьком шляпы в висок при каждом движении. — Настолько любишь нарушать закон? — Нет, — Странник качает головой, — просто если сюда заявятся махаматры, я скажу, что это твоя идея и вообще ты меня заставил. — Как коварно с твоей стороны! — притворно ужасается Итер. — Я вообще довольно злое существо. — Буквально злейший из всех, с кем мне доводилось делить голову. Странник усмехается задумчиво и невесело. Какое-то время они оба молчат, глядя на то, как солнце медленно клонится к горизонту. Сумеру под ногами рассвечивается россыпью сияющих фонарей. По ним можно было бы чертить карты созвездий. Странник поджимает губы, глубоко вдыхает, явно к чему-то готовится. Итер тоже к чему-то готовится. Хотя рядом со Странником стоит быть готовым ко всему в любую секунду времени. — Почему я? — спрашивает он. Итер понимает, что у него всё ещё проблемы с ответами. — Почему ты не нашёл кого-то другого, чтобы?.. Не договаривает, но снова молчит так выразительно, что всё и так ясно. — Сначала я думал, что исчезну и мне не придётся об этом думать, — говорит Странник, старательно не глядя на Итера, — потом думал, что всё вспомню и пойму. А сейчас я думаю, что всё это какая-то ошибка. — Но ты же никогда не ошибаешься. — А вот ты постоянно. «О архонты, — думает Итер, — как вообще тот, у кого такое самомнение, периодически ухитряется не ставить себя совсем уж ни во что? Как это в нём сочетается?» На самом деле это Итеру и нравится. Странник — или Сказитель, не важно — неудобный, сложный, противоречивый. Итер понимает, что его дурацкая любовь не сбой в работе мозга, не ошибка, не болезнь, не вредная привычка. Ну вот такие характеры его привлекают. Видимо, в плане любви ему нужно больно и сложно. А Сказитель такой — больной и сложный. Колючий, как цветок чертополоха, но Итеру всегда больше нравились цветы с шипами. — Тебе стоило выбрать кого-то вроде этой Нилу, — Странник смотрит вниз, и в его глазах золотыми искорками отражаются огни Сумеру. — Она красивая, добрая и умеет танцевать. — Если сравнивать по этим критериям, разница только в одном. — В двух. Танцевать я тоже не умею. — Согласно «Историям Татарасуны» Кабукимоно вернулся с Кацураги в Татарасуну, где местные жители научили его стирать, танцевать и ковать мелкие предметы, — цитирует Итер по памяти строки, которых уже не существует. — Уничтожить прошлое стоило хотя бы ради того, чтобы все подряд больше не совали нос в мою жизнь, — Странник выглядит по-настоящему раздражённым. — А я бы посмотрел, как ты танцуешь. — Мечтай. И не уходи от вопроса. — Почему ты? — задумчиво повторяет Итер. — Потому что мне нравится наблюдать за тобой, когда ты забываешь вести себя как высокомерная сволочь. И то, что ты умный и язвительный, хотя это бесит иногда. И то, что ты попытался исправить свои ошибки, даже ценой собственного существования. И то, что потом снова принял ответственность. И ещё ты забавно морщишься, когда чувствуешь слишком сильный запах. И ты красиво закатываешь глаза. И глаза у тебя красивого цвета. И подводка. Даже шляпа твоя нравится. — Ты назвал меня высокомерной сволочью? — И где я соврал? Странник пытается спихнуть Итера с крыши потоком ветра, но с анемо-стихией Итер всё-таки ещё управляется лучше, чем он. Так что чуть не улетает только шляпа, которую Итер всё же успевает подхватить. Итер правда не соврал ни разу. Ему нравится в Страннике всё. Его ужасная язвительная, высокомерная и злая сторона. Его спокойная, любопытная, более мягкая сторона. Даже нравится то, что чтобы открыть эту самую вторую сторону пришлось пройти долгим, сложным и болезненным путём. Может, это значит, что она настоящая. Даже чуть более настоящая, чем первая. — Я не знаю, что с этим делать, — говорит Странник и снова выглядит раздражённым. Будто Итер — бродячий кот, который принёс ему дохлую крысу. Вроде: фу, убери это. — Я не знаю, как… ну… любить кого-то. Тем тоном, каким он говорит «любить», люди обычно говорят «мерзость какая». — У меня это тоже впервые, — честно признаётся Итер. Взгляд Странника говорит «ты издеваешься?» и «я всё-таки сейчас скину тебя с крыши». — Но можно просто быть вместе чаще, чем никогда. А ещё ты можешь всё-таки потанцевать со мной. — Бездна, — выдыхает Странник, возводя глаза всё-таки к небу, — ну почему ты? — Действительно, — довольно улыбается Итер, — почему я? Странник же в конце концов тоже за что-то в него… влюбился? Влюбился же? Итеру же не показалось? Хотя он не надеется, что Странник ответит. Но Странник внезапно берёт его лицо в ладони, смотрит в глаза с убийственно серьёзным выражением. С таким, будто собирается сообщить: всё потеряно, мир рухнет через три минуты. Но говорит: — Мне нравится твоё дурацкое лицо. Все эмоции твоего дурацкого лица. И то, как ты огрызаешься в ответ, когда я тебя злю. И то, что ты ко всем относишься так, будто тебе есть до них дело. Твоё идиотское стремление всем помогать меня бесит, но в то же время… Это как чай с сахаром. Сахар мерзкий, но вкус чая мне нравится. Без сахара было бы лучше, но разделить эти два вкуса уже не выйдет. — Ого, Нахида бы оценила метафору. Выходит, что я нравлюсь тебе? — И бесишь. — Но по большей части всё же нравлюсь. — Напополам. — Я всё-таки остановлюсь на варианте с большей частью. Процентов на девяносто. — Шестидесяти с тебя хватит. — Это всё равно большая часть, — Итер готов засиять от самодовольства. — О бездна, — раздражённо вздыхает Сказитель, — замолкни уже. Итер замолкает, Итер демонстрирует чудеса послушания. Его хватает секунды на три, а потом лимит хорошести на сегодня исчерпывается. Всё так же молча он подаётся вперёд и целует. В поцелуях он не специалист. Поэтому лишь едва касается губами губ. Вдруг Страннику не хочется, не нравится и… Странник кладёт одну руку Итеру на поясницу, второй сжимает ткань топа и резко тянет на себя. Саму идею поцелуев он понял неплохо, но, как всегда, делает всё по-своему. Его поцелуй выходит резким, замирающим на грани между болезненностью и нежностью. Но Итер в конце концов хотел его со всеми шипами. Ему нравятся острые, резкие, короткие поцелуи, чередующиеся более мягкими и долгими.Ему нравится сбитое дыхание между. Ему нравится, что они оба не до конца понимают, что делают и что будут делать дальше. Но Итер уверен, они поймут. Разберутся со временем в себе, друг друге, чувствах, жизни, вселенной, вообще во всём. А пока Итеру нравится, как то, что раньше даже не снилось, вдруг стало реальностью.