***
Сокджин опаздывает. Безбожно опаздывает. А ещё он жутко замёрз — немеет при минусовой температуре абсолютно всё. Остаётся только шмыгать носом, пытаясь изо всех сил не распластаться на тротуаре. Канун Нового года, а у него сплошное невезение, гляди того упадёт, расшибёт себе что-нибудь, разобьёт телефон или порвёт незимнюю одежду. Самолёт сильно задержали, часть багажа потеряли, таксист завёз чёрт знает куда и высадил, тем самым бросив непонятно где. Сокджин из-за этого, походу, заблудился. Темно, хоть глаза выколи, холодрыга знатная, денег кот наплакал. Район явно из бедных, возможно, даже не благополучных: незнакомый и пустынный. Хрен разберёшься. Так что да, Сокджин опаздывает на встречу, откровенно психует и блуждает по улочкам, кажется, немного не в той стороне, что ему нужна. С симкой беда, с наличкой беда, с ориентировкой беда. У него со всем последнее время беда. От и до просто. — Ну вот почему сегодня? — жалуется на грани слышимости. — Даже не предупредить. Он вздыхает, останавливается и осматривается. М-да, людьми и не пахнет. Хотя нет, там — чуть дальше впереди, на развилке — кажется, чей-то силуэт мелькает. — Наконец-то, — бросает раздражённо Сокджин, поспешно сдвигаясь с места. Ноги в лёгких кедах разъезжаются в разные стороны, чемодан сильно затрудняет передвижения, а колючий ветер нещадно режет слезящиеся глаза. Попадая под свет одинокого тусклого фонаря, он решается окликнуть незнакомца, так как расстояние не то чтобы сильно сокращается, но спускаться с небольшого уклона быстрее травмоопасно. — Прошу прощения, — успевает выпалить прежде, чем неожиданно потерять равновесие. Слегка повышенный тон в мёртвой тишине звучит оглушительно, а испуганный вскрик на грани писка — вообще непозволительно громко. Сокджин летит. Его чемодан тоже летит. Ринувшийся на помощь незнакомый парень… Бежит и — мать вашу — летит. — Блять, — срывается с его губ низким басом во время падения. Доблестный рыцарь спешит спасти растянувшуюся на льду принцессу да решает по пути прилечь рядышком, буквально в нескольких шагах от пострадавшего. — Пиздец, — стонет Сокджин, отрывая голову от земли и окидывая взглядом прохожего. Затылок болит, рука немеет до плеча и болит так сильно, что хочется разрыдаться. Неудачно упал, проехавшись добрый метр по асфальту и, судя по звуку, что-то порвав, наверняка расшиб локоть, телефон тоже где-то под боком оказался, значит, скорее всего, разбит, чемодан приземлился на руку и раскрылся, из-за чего вещи рассыпались… — Ты как? — обзывается «спаситель», болезненно морщась и ощупывая линию челюсти. — Дерьмово, — признаётся честно, медленно принимая сидячее положение. — Лаконично, — комментирует, переворачиваясь с живота на спину и тоже усаживая задницу на твёрдую землю. — Не против перейти на «ты»? Я Ким Намджун, если что. — Ким Сокджин, — хмыкает, представляясь. — Как сам, добродетель? — Жив-здоров. Хотя… — тянет, осторожно прощупывая левую ногу, — похоже, что не совсем здоров. И знаешь, — глаза в глаза, — кажется, кости поломаны не только у меня. Сокджин недоумённо выгибает бровь. Тот молча кивает на правую руку, которую он прижимает неосознанно к груди другой. Ах, точно ведь, помимо крика, треска ткани и экрана — или корпуса, пока неизвестно — телефона, одновременно со вспышкой боли раздался громкий хруст, а после — ругательство и ещё один идентичный. Судя по виду в итоге, точнее, по разбитой губе, Намджун поцеловал асфальт, упечатавшись в него лицом. — Нога? — уточняет, осматривая того и безуспешно пытаясь пошевелить пальцами. — Ага, — вздыхает, с толикой грусти всматриваясь в ботинки. — Ты чего хотел, к слову? — А… — выдаёт Сокджин, затупив от столь форс-мажорной ситуации, но, пересекаясь взглядами, всё же соображает: — Да блять! — округляет глаза. — Я с аэропорта, водитель свернул куда-то не туда, а мне даже не сразу дошло. Ни денег наличными в портмоне, ни интернета, ни связи нет, телефона, — берёт тот в руки, брезгливо выгибая губы, — теперь тоже нет. Раскрошился, — демонстративно поднимает на уровень глаз, тут же отбрасывая в раскрытый чемодан и со вздохом начиная собирать свои шмотки одной рукой. — Действительно, как груда металла, — констатирует новый знакомый. — Ремонту вряд ли подлежит, — и подбирается поближе, чтобы помочь с устроенным бардаком. — А я при этом всём опаздываю на встречу с младшим братом. Сообщить возможности не наблюдается, выбраться отсюда, — неопределённо обводит местность рукой, — оказалось проблематично. Транспорта нет, людей нет, каких-то ориентировочных знаков тоже нет… — Поэтому, заметив меня, ты решил попросить помощи? — со скромной улыбкой. — Конечно, — фыркает Сокджин. — Но произошёл казус, а ты решил помочь его решить и тут же слёг в точности, как я минутой ранее, — беззлобный смешок. Он получает в ответ идентичный, забирая аккуратно сложенную — Намджун, в отличие от него, не запихивал абы как, а бережно складывал — последнюю футболку и засовывая её в чемодан, который застёгивает всё тот же Намджун ввиду двух невредимых рук. Сокджин поднимается первым, чуть приседает и подставляет плечо, чтобы опереться. — Спасибо, — благодарит, неспешно вставая. — Как ты смотришь на поездку в больницу? — Никак, — вздыхает, поджимая губы и выпрямляясь. — В любом случае придётся ехать к врачу, а к Тэхёну я опоздал очень и очень сильно. Не уверен, что он до сих пор ждёт… — Он поймёт, — заверяет Намджун, ловя его поникший взгляд, и снимает варежку, чтобы набрать сообщение. — Я сейчас напишу другу, он подкинет нас. Номер брата помнишь? — Да. Будет набрать? — с надеждой, шмыгая носом и поднимая воротник джинсовки. Набрать-то есть. Только вот Тэхён трубку не берёт. Ни первый раз, ни второй, ни даже третий. Разочарованный таким раскладом Сокджин предлагает отойти поближе к недостроенному — или вообще заброшенному — малоэтажному зданию, адрес которого был отправлен некому Чонгуку, что в данный момент по идеи с ещё одним — их общим — другом Пак Чимином присутствует на рабочем корпоративе. По словам Намджуна, они с большой вероятностью на машине последнего, так что кто-то из них стопроцентно трезв. Собственно, так и оказывается. Чёрный порше в поле зрения появляется довольно скоро. С него выходит длинноволосый — серьёзно почти каре, ещё и равномерно плюс-минус подстрижено — брюнет, забирает сумки, представляясь, помогает обоим усесться: отодвигает переднее сиденье, придерживает Намджуна, закрывает за Сокджином дверь. Джентльмен. Только ржёт откровенно всю дорогу, выслушивая везунчиков. — М-да уж, — заключает Чонгук, тормозя у больницы. — Один удачливый, другой же по жизни неуклюжий. Ещё и оба с фамилией Ким, — глушит мотор и отстёгивается, бросая ни них который раз взгляд через зеркало заднего вида. — Просто два сапога пара, честное слово. Нашли друг друга в этом бренном мире, дабы встретиться в ночи на окраине города и полежать на холодной матушке-земле, в придачу, скорее всего, заработав по перелому. — Умник хренов, — бросает негромко Сокджин, выходя из машины. Вообще-то, действительно смешно. Только плакать хочется, а не смеяться. — Иди первый, — уступает Намджун, буквально вываливаясь из салона следом. Не без помощи хорошего друга добирается до входной двери, до кабинета тоже допрыгивает с трудом, но опираясь уже на два надёжных плеча. А чего в сторонке идти? Всё равно в одно и то же место заработали путёвку. Причём по вине непосредственно самого Сокджина. Так что он терпит боль, сцепив зубы, и помогает добраться до кресла под нужной им стенкой. У него даже голова не кружится, в отличие от Намджуна, который не может делать особо резких движений. Благо хоть губа у того не сильно кровоточит. Даже не плюётся. Маловероятно, что есть сотрясение. А вот к ноге не прикоснуться, не говоря уже о том, чтоб встать на неё, потому они все почти уверены в наличии трещины или перелома. Сокджин делает глубокий вдох, медленно выдыхает, получает «благослови тебя святые» от него и «удачи» со смешком от Чонгука, бросает испепеляющий взгляд на них. И заходит-таки в кабинет. А выходит, да… С гипсом. На смех пробирает обоих новоприобретённых знакомых. Но это так, лишь бы не рыдать. Потому что перелом — штука не из приятных. Осознают-то все присутствующие. Чонгук хлопает по плечу и смотрит сочувственно, безмолвно поддерживая. После чего он помогает зайти Намджуну, у которого Сокджин вновь просит телефон, к врачу и уходит до автомата с кофе, так как разговаривать особо не о чём, а вот угостить можно. Возвращаясь, вручает стаканчики окончательно расклеившемуся Сокджину, что уже едва ли не плачет от безысходности… Просит подержать и подождать. Помогает вернуться в коридор Намджуну, который тоже оказывается в гипсе, только с меньшими потерями — всего лишь незначительная трещина, хотя головой он, всё-таки приложился порядком сильнее. Отдаёт ему купленный кофе, забирает свой какао и садится рядом. — Ну? — подталкивает, слегка наклоняясь, чтобы заглянуть в глаза. Намджун тоже упадок настроения улавливает, забирает телефон, устраивается удобнее в кресле, оказавшись по другую сторону, и проверяет историю вызовов. В точку. Разговор состоялся. Резонно предположить, что не особо удачный. — Чего у тебя мина такая кислая? — пробует ещё раз Чонгук, толкая коленом чужое, и наконец-то привлекает внимание, выдёргивая оппонента из глубокой задумчивости. — А? — переспрашивает Сокджин, отрываясь от разглядывания плитки на полу, потерянно хлопает ресницами и смотрит то на одного, то на другого, то на черничный чай в руке. — Что стряслось? — более мягко интересуется Намджун. — Мне надо найти, где переночевать хотя бы сегодня, купить новый телефон как можно быстрее, решить проблему с сим-картой и утерянным во время перелёта багажом, а также как-то помириться с младшим братом, — перечисляет, раздосадовано вздыхая и поджимая губы. — Скорее всего, праздники я буду встречать в гордом одиночестве в каком-то отеле. Намджун переглядывается с другом, задумываясь лишь на секунду, и предлагает: — Оставайся у меня, — получая сразу два ошарашенных взгляда. — До тех пор, пока твой младшенький не остынет достаточно, чтобы спокойно переговорить и пустить домой. Чонгук только качает головой с усмешкой, вылавливает зефирку и делает глоток. — Просто отлично, — комментирует тихо. — У тебя однозначно чёрная полоса в жизни. — Спасибо, конечно, но я это и без тебя понял, — язвит Сокджин, отходя от ступора. — Я не уверен, но на одну ночь соглашусь. Если не буду мешать, то с радостью наведаюсь в гости, а то мне кажется, что я вряд ли сейчас куда-то приткнусь. К тому же неудобно с вот этим, — приподнимает подвязанную руку, хмыкая. — И одному оставаться не хочется… — Нет-нет, никак не помешаешь, — спешит заверить, слишком резко дёргаясь и проливая пару капель кофе на ладонь. — Чёрт, — шипит негромко, игнорируя чужие смешки. — Ладно, уговорил, — соглашается, тоже невольно хихикая. — Тогда решено, — говорит Чонгук, хлопая себя по колену. — Допиваем и я вас отвезу. Ему уж очень интересно понаблюдать за дальнейшими событиями, так как чутьё подсказывает, что это всё неспроста. Возможно даже, не только у Чонгука создаётся такое впечатление, ибо Намджун тоже чересчур долго удерживает каждый зрительный контакт. Классика жанра: «шёл — поскользнулся — гипс». Да ещё и одновременно у двоих случайных прохожих — незнакомой принцессы и доблестного рыцаря, что не рыцарь вовсе, а кое-кто более занимательный. Кое-кто, чьи рабочие обязанности придётся на этот раз перенять, выручая, и у кого предчувствие столь же хорошее, несмотря на немножко подпорченные планы. Занимательно получается.***
На дворе глубокий вечер. Быть может, настроение у других людей прекрасное, но не у одного конкретного человека. Часики тикают, куча народа шляется туда-сюда перед глазами, всё вокруг пестрит яркими цветами и мигающими огнями… Вся эта новогодняя суета раздражает. Последний рабочий день накануне праздника напрягает. Абонент, что игнорирует сообщения и не поднимает трубку, при этом знатно опаздывая, выбешивает. Тэхён затягивается сигаретой, наполняя лёгкие дымом до предела, пинает носком лакированных туфель камушек и раздражённо выдыхает, опираясь на стену. Переулок у заднего выхода престижной забегаловки скрывает его от чужих глаз, ласково обнимая стройную фигуру темнотой. Шум и гомом мегаполиса врываются в сознание, тормоша уставший мозг. Телефон в который раз вибрирует в кармане длинного чёрного пальто, тем самым оповещая владельца об очередном сообщении. Только вот отправители всё не те. Он отлипает от кирпичной стены, выбрасывает окурок в мусорку и возвращается внутрь. Все столики заняты, персонал бегает по залам, обслуживая посетителей, каждый из которых в приподнятом духе. Атмосфера новогодняя, как полагается. То там, то тут притулены украшения, вокруг окон мерцают гирлянды, запах еды забивается в ноздри. Занимая своё место в ограждённой от других комнатушке, Тэхён отписывается менеджеру, что уточняет подробности запланированного к подписанию контракта на следующий месяц — реклама, реклама и ещё одна реклама, дефиле на показе, парочка фотоссесий к предстоящим съёмкам фильма… Плотный график и сплошная работа. Не ново, в общем-то. Подзывает официанта, заказывает вторую бутылку вина, потому что первую уже осушил в одиночку, указывает на случайную позицию в меню, чтобы поесть чего-нибудь более существенного, и откидывается на спинку стула, прокручивая в руках телефон. Даже с расчётом на сильную задержку рейса, прошло слишком много времени. Это место… Насильно забрасывает в воспоминания, тыкает безжалостно в спину, вынуждая в особенную — запретную — ячейку ступать шаг за шагом. Прошёл целый год. Прошёл целый год, но отлучаясь в уборную, он всё равно сталкивается с тем самым человеком, которого забыть, как страшный сон хочется. Пересекается с ним, вошедшим в туалет своего любимого заведения, взглядами через отражение в зеркалах, что занимают всю стену перед умывальниками. Пересекается, чувствует досадные шевеления в районе сердца и невольно осекается, тут же убирая руки из-под струи едва тёплой воды. Отходит, отрывает несколько бумажных полотенец и упрямо игнорирует раздающееся за спиной: — Оу, — смешанное с неловким смешком. — Какая встреча. Сказать честно, не ожидал увидеть тебя тут. Неужто скучаешь, детка? — так приторно-сладко, аж тошнить начинает. Тэхён не отвечает, не оборачивается… Спокойно покидает уборную, а по пути к столику цепляет взглядом знакомую компанию. Ох, как же не вовремя. И без того день откровенно паршивый. Он кожей чувствует их цепкие взгляды, слышит перешептывания фантомные… Тем не менее никто его окликнуть или подозвать не решается. Приказано держаться подальше всем и каждому. Особенно одной конкретной личности, что всё ещё время от времени даёт о себе знать и своевольничает вот так, нагло вторгаясь в личное пространство. Не успевает Тэхён усесться, как на телефон поступает звонок. Контакт не определён, хотя догадаться совсем не сложно, кому приспичило беспокоить его сейчас. — Слушаю, — есть вероятность, что это брат, потому не взять невозможно, но нет… — Чего сбегаешь? — раздаётся с динамиков тем же голосом. — Не твоего ума дело, — бросает грубо, неосознанно понижая тон. — У меня встреча, с тобой возиться некогда. И, будь добр, прекрати уже эти глупые игры. Жалко выглядишь. — Какие игры, Тэша? — а ведь его смех некогда был любим. — Ты ведь всё такой же, как и раньше. До безумия привлекательный и… — тянет, явно веселясь, — популярный. — У тебя больше ничего нет, — утверждает, принимаясь крутить в руке стакан с красной жидкостью. — Мы не вместе, чтобы у тебя было что сливать. Иного компромата тоже нет, дабы что-то продавать или распространять. Угрожать и шантажировать аналогично нечем. — Фу, какой злопамятный, — хихикает тот в трубку, а Тэхён лишь залпом выпивает вино. — Ты свой выбор сделал, — отвечает, доставая деньги и бросая на стол сумму порядком больше, чем должно выйти в счёте. — Не в мою пользу, к слову. Так что отвянь уже по-хорошему. Найди себе богатенького папика и не вынуждай меня прибегать к полиции. Бросая трубку, он накидывает пальто и ретируется из комнаты. Только вот выйти без происшествий не получается. Его ловят в пустом коридорчике, не позволяя покинуть заведение через чёрный выход. Тэхён до сих пор, бывает, поражается наглости своего бывшего. Например, в подобные моменты, ибо тот преграждает путь, укладывает руки на плечи, разглаживая несуществующие складки, и елейным голоском выдаёт: — Нам же было так хорошо вместе, — заглядывая в глаза. — Мы можем всё вернуть. — Сгинь с глаз моих долой, — шипит Тэхён, едва сдерживаясь. — Ну, подумаешь, какие-то мелкие разногласия, — чуть повышает тон, обнимая за шею и сокращая расстояние. — Всякое случается, но любви ничто не помеха. Знаешь, я… — Соскучился? — передразнивает зло, уворачиваясь от поцелуя и небрежно отталкивая с дороги. — Ещё одна такая выходка, и я за себя не ручаюсь. Свали к чёртовой матери. Больше терпеть сил нет. Тэхён вылетает на улицу, громко хлопая дверью, сразу же натягивает плотную маску на лицо и сливается с толпой, низко пуская голову. Такси не вызывает, идёт к ближайшему парку, петляя по улицам, лишь бы выбросить надоедливые воспоминания из головы. Телефон звонит к ряду раз, второй, третий… Неизвестный номер. Не обращая внимания на потуги, спускается к набережной, через несколько минут опускаясь на корточки у самой кромки воды. Любовь? Смехотворно. Этот человек вообще весь из себя тошнотворный, несуразный, хотя внешность-то у него не то чтобы уродлива. Изнутри просто прогнил. Давно уже. И как только Тэхён сразу не понял, подвоха никакого не заметил? Ему ведь не по душе новогодние праздники ещё и потому, что на прошлое Рождество он завернул кое-что и послал своему на тот момент парню с надписью «я люблю тебя», а уже через пару дней разорвал длительные отношения, узнав правду. Такой непроходимый дурак… Просто слепой идиот. И стал бы им вновь, позволив получить над собой власть. Но нет, Тэхён знатно научен жизнью, так что предусмотрительно ограждается от окружающих. Не подпускает никого, уже натасканный — якобы — близкими людьми. Лишь один единственный дорогой человек есть… И то он весьма отстранён. Даже сегодня вот. Сокджин безбожно опаздывает, хотя не виделись так давно, так долго… Ох, сколько же времени прошло с их последних посиделок. Ким Сокджин действительно изысканный — известный — повар, вечно в разъездах по другим странам, по миру вон путешествует, критиком подрабатывает, блоги ведёт… И вот вечно ему что-то мешает даже просто поговорить с «любимым младшим братишкой». Да Ким Тэхён — модель мирового уровня и актёр, прославившийся на всю Южную Корею… Его частенько узнают, так, что по улицам ходить становится опасно, график под завязку тоже забит, времени нет… Но он же находит возможность поддерживать связь! Обидно капельку. Хотя нет… Задевает не немножечко, а очень сильно. Тэхён поднимается, в который раз вздыхая. Наверное, не стоит далеко отходить и лучше бы вернуться в скором времени. Если не может ни написать, ни позвонить, то есть вероятность, что будет ждать на оговорённом месте. Тем не менее ему никак не удаётся понять, почему всё-таки Сокджин не попросит у кого-то телефон, раз вернулся в Сеул. А если не вернулся… Да нет, на самолёт точно сел. Где-то в городе, скорее всего, застрял. Или же банально зацепился по прибытию с кем-нибудь куда более важным. В общем, сути это не меняет. Так что Тэхён просто гуляет по округе. Долго гуляет. Успевает заскучать, предаться меланхолии и даже замёрзнуть прежде, чем наконец-то звонит Сокджин. Уже ночью, с чьего-то телефона. Цифры вроде бы знакомые… Он не принял вызов первые три раза, ладно, сам виноват, но на то ведь есть весомая причина. Тэхён как раз маленькими глотками пьёт зелёный чай с грейпфрутом и кусочками мармелада, когда раздаётся вибрация. Он задумчиво смотрит на дисплей, проводит-таки по экрану, поднимая трубку, и прижимает смартфон к уху, уточняя сходу: — Джин-хён? — Тэ-Тэ, — на выдохе. — Слушай, тут такое дело… — глаза закрываются сами; знаем уж, проходили. — Можешь меня забрать? Желательно сразу домой. Что-то я замотался и… — Сокджин, — обрывает, слегка качая головой. — Я слушать твои оправдания даже не хочу, честно. Мне плевать, где тебя носило и с кем ты там время коротаешь, так что просто оставайся у него, неё или них, — недопитый стаканчик отправляется в мусорное ведро возле ларька. — Можешь не приезжать. Будет нужда — снимешь себе номер, деньгами не обделён. А я, — повышает голос, не позволяя перебить, — в клуб. До утра. Минимум. Так что, даже если приедешь ко мне домой, поцелуешь дверь. Впустить будет некому, хён. И прежде, чем Сокджин успевает хоть что-то ответить, вызов сбрасывается. У него нет ключей. Ни охрана, ни консьержка пройти не позволят. В ином случае — не станет же у порога ночевать. В общем и целом, пусть будет ему уроком. Сколько можно, ну правда? — Заколебало, — бурчит Тэхён, передёргивая плечами. И он действительно забивает адрес самых престижных клубов в городе, выбирает заведение наугад, вызывает такси… Отклоняет ещё один ожидаемый вызов от старшего брата. Выключает телефон. Садится в подъехавшую машину и добирается до конечной. Осточертело. Всё. Абсолютно. От и до. Открывая дверь, Тэхён едва не врезается в покидающего здание человека. Тот тихо ойкает, извиняется, чуть поклонившись, и делает шаг в бок, получая тоже самое в ответ: — Прошу прощения, — на автомате, с недовольными нотками в тоне и лёгким наклоном. Чимин провожает его взглядом, наблюдая за тем, как незнакомец скрывается с поля зрения внутри, пожимает плечами, так как интерес быстро пропадает, и продолжает путь домой с непринуждённой улыбкой. День у него, в отличие от этого молодого парня, как и настроение просто на высоте. Даже случайная травма Намджуна с сопутствующим отсутствием Чонгука не огорчают. Бывает, что тут сделаешь? Никакой катастрофы не случилось, а нога вскоре заживёт. Подлечиться надо всего-то, так что ничего страшного. Природа отдыхает, но город не спит. Людей вокруг полным-полно. Яркие вывески магазинов, свет или гирлянды из многочисленных окон домом и забегаловок, фонари над дорогой, экраны телефонов прохожих… Всё это, столь броское, так и норовит заслепить. Плотный поток машин на трассе тоже режет глаза. Причём наравне с ветром. Как-то холодно однако. Сворачивая в менее оживленные окрестности, Чимин разглядывает голые ветви деревьев, асфальт под ногами, огромные схожие дома… Как вдруг замечает белый комок. Невольно тормозит, присматривается и сворачивает в переулок к бакам. В этой темноте, сплошной грязи, среди мусора… Пятно слишком светлое, чтобы просто пройти мимо, не обратив внимания. Хотя тут немноголюдно. Да и большинство не колышут чужие жизни. Особенно когда эти жизни принадлежат беззащитным животным. А в том, что перед ним животное, Чимин удостоверяется, подходя ближе и совсем рядышком приседая. Под запачканной длинной шёрсткой однозначно белоснежный окрас. — Маленький мой, — шепчет, касаясь самыми кончиками пальцев. — Котёночек… Он опирается на одно колено, подаётся корпусом немного вперёд, наклоняясь ещё ниже, и аккуратно проверяет дыхание, прикусив изнутри щёку от волнения. — Живой, — вырывается облегчённо. Опуская и второе колено на землю, Чимин принимается обеими руками ощупывать животное на наличие травм или повреждений. К удивлению, кот — не кошка, что тоже обнаруживается в процессе осмотра — цел. Хотя шерсть очень грязная, слиплась местами от, скорее всего, воды, дыхание тяжёлое и кости выпирают, но в остальном — порядок. Чимин осторожно поднимает его на руки, поднимается сам и, бережно прижимая хрупкое тельце к груди, выходит с переулка. Заядлый волонтёр, добавить больше нечего. Он не из тех, кто может равнодушно пройти мимо попавшего в беду существа, так что без раздумий собирается приютить найдёныша — брошенного или потерянного, не столь важно. Желательно в чувства привести и заглянуть утром в ветеринарную клинику. — Наверняка замёрз и очень голоден, просто выбился из сил, бедняжка, — продолжает Чимин на грани слышимости, поглаживая кота по спине и пряча глубже под курточку. Ему вовсе не впервой выхаживать бездомных животинок, так что он лишь ускоряет шаг, прикидывая, всё ли необходимое найдётся в квартире и как бы так попасть на приём. — Один-одинёшенек… Мальчик мой, — нашёптывает едва различимо. — Пойдём домой.