Хорошая плохая ведьма

Так как сидеть в гостиной Гриффиндора веселее, чем общаться со слизеринцами, то именно туда Лили и отправилась. И как раз вовремя – к шумному обсуждению архиважных вопросов. Сириуса Блэка среди ребят не было, но Мародеры, хоть и не в полном составе, горячо что-то обсуждали. - Бродягу из дома выгоняют, - с озабоченным видом сообщил друзьям Люпин. – Ну не совсем, но лучше ему там не появляться, так что он сам решил уйти. Он попросил не говорить, но я не могу молчать. Он стал Бродягой в прямом смысле этого слова. - Ничего себе, - присвистнул Джеймс и даже очки поправил – очевидно, чтобы выглядеть более серьезным. На взгляд Лили, попытка провалилась – как был раздолбаем, так и выглядел, но уж в недостаточной внимательности к друзьям его никак нельзя было упрекнуть – это она отметила совершенно серьезно, хоть и про себя, и ни за что не призналась бы в этом вслух. – Правильно сделал, что рассказал, - продолжал Джеймс. – Сириус не хочет казаться слабым, но мы должны придумать, как ему помочь. - Может, он поживет у кого-то из нас? Только у меня нельзя, мне бы хоть за собой смотреть научиться, - усмехнулся Лунатик с привычным ему черным юмором над своей «пушистой проблемой», хоть и лишь в кругу друзей. Слизеринцы считали Ремуса Люпина слабым, но на самом деле это было не так. Люпину было свойственно и определенное благородство, и также определенная хитрость – он вполне мог, не участвуя самому в каких-нибудь каверзах Мародеров, натолкнуть друзей на идею – и определенный черный юмор – как все больные люди, он мог пошутить над собой, хотя и не очень-то любил, когда это делали другие. Словом, обычный нормальный пацан, хоть и пушистый. - Может, он у Эванс поживет? – от чистого сердца предложил недалекий Питер, хотя Лили только сидела и слушала, участия в разговоре не принимая. - Ну уж нет, - возмутился Джеймс и нахмурился, впрочем, быстро успокоился, веселое выражение вновь вернулось на его лицо, и он, по своему обыкновению, взялся за решение проблемы. – Мы с Бродягой больше, чем друзья – мы как братья! Хотя что значит как? Мы и есть братья. Решено – Бродяга живет у меня, и обжалованию не подлежит! Мои родители только рады будут. Лили украдкой посмотрела на Джеймса. На самом деле ей нравилась дружба Мародеров – человек очень даже познается в дружбе, а если у него нет ни одного друга за всю жизнь, только подельники (да-да, не будем называть имен) – это плохо говорит о человеке. Разумеется, Сириуса она бы к себе жить не позвала, но в целом сочувствовала Блэку, и была рада, что все разрешилось, что друзья не оставили его. С Сириусом у нее была дружба из разряда «когда лучший друг твоего парня, который тебя ненавидит, может подраться с твоим парнем, если тот обидит тебя» - самая честная и искренняя дружба. Именно поэтому, хоть Блэк порой ее раздражал, она никогда в нем не сомневалась. Сейчас должно послышаться возмущенное стрекотание сверчков, то бишь слизеринцев, что вот-де, не брезговал жить за счет семьи, а как разошелся в идеях – так сбежал. И даже некоторых гриффиндорцев – вот что поразительно. Ну да Мерлин им судья. Можно подумать, что сами согласились бы так жить. Что они знают, чтобы считать чужие деньги да завидовать чужой роскоши? Не они помогали бинтовать раны Сириуса, оставленные темными заклятьями, нанесенные в наказание за любой шаг влево, шаг вправо. Не они сносили чудовищные оскорбления, а то и угрозы, и удары от родственничков Блэка, не их сердца преисполнялись благодарностью, когда Бродяга грудью прикрывал друзей от родственников. Если согласились бы – ну что ж, вперед, поменяйтесь судьбой с кем-то, кому так завидуете – с любым из Мародеров, да хоть с самой Лили. Только вот это невозможно. А значит, неверифицируемо. А значит, нечего и бубнить. Таким образом, очередное дело в, не побоюсь этого слова, семье Мародеров оказалось закрыто наилучшим образом. А улиточка любви Лили к Джеймсу проползла новые миллиметры.