Я никто без тебя Ты без меня мертвец Я тебя так люблю Сильно что прям пиздец Ты очень много врешь Ты через чур плохой Ты через чур плохой Но кого тут винить Ты был рождён таким Ведь с таким именем Нужно и быть плохим Ты вовсе не пример Просто им нравится Они все подрастут Может исправятся Но с другой стороны Ты видел много стран Ты много перенёс И вот таким вот стал
Здравый рассудок будто держался на месте за последнюю кружевную прядку, когда Мошенница хваталась за голову в попытках перезагрузиться и понять, откуда этот «андроид» это узнал? Постукивание собственным пальцем по губе, конечно же, не поможет докопаться до истины. Но больше волновало то, что её невинному имиджу пришел конец, а проигрывать эту партию ей очень не хотелось. Просто Хакер-сан идиот. Идиот, мать его. Нахал и долбаный сталкер. Пятёрка за наглость. Да чтоб его Уэнсдей облевала за это. Вспоминается, как в один прекрасный вечер, система залагала и тогда звонок, возможно, не сбросился, а она спешно пошла заниматься своими делами. Всяко, другое объяснение сложно отыскать. И пока Мошенница пыталась складывать картину в своей голове тыкая пазлами в Лего, в её заметках спешно появилось новые сообщения от хакера, который ещё точно не знает, правильно ли выбрал тактику, дабы получилось всё как в старом голливудском кино. •Не злись. Если хочешь, я могу показать тебе, как надо) Мошеница гневно стерла из заметок им написаное, недовольно скривив лицо. Брюнетка внутри себя сильно негодовала, но не делала резких движений так, будто у Хакера глаза везде, будто он сейчас вот-вот поймает и прочитает её. •ты меня бесишь своим глупейшими шутками) поговори со мной вне гейма наконец Не волноваться. Главное просто думать, что пишешь. •С точки зрения философии, мне не кажется, что я был бы лишний. •Знаешь, что я ещё открыл для себя? •Я до этого никогда так не хотел передёрнуть на женские стоны. •Это считается, что я узнал что-то новое? Подушка глухо ударилась об стену, скатившись по полу, собирая пыль. Хакер будто тоже собирал её, на терпении девушки, которая и так чувствует себя зажатой в угол между двумя худшими исходами событий. •Знай свое место. Запомни, ты не можешь говорить мне такое! Мошенница закатывает глаза, скрепя зубами, что-то между ними застряло так же, как и отношение Мошенницы к Хакеру. Между оправдаться и пошелнахуй. Она так привыкла к этим глупым выходкам, что навряд ли мазохистка внутри неё сможет жить без этого, как без топлива. •Судя по твоим предпочтениям в порно, я не сказал бы, что тебе нравятся хорошие мальчики. Скучать за этим типом? Нет уж. Лучше подавиться этим блевотным желанием. Это не вырвавшееся безумие хакера, будто ему надоело жить. Наоборот, он просто думает, что Мошеннице слышать это глубоко в душе очень нравится. Как бы не было это недопустимой правовой, она и не думала прибегать к пошлостям. А он лишь думал, что должен быть с ней полностью настоящим, когда, мало того, у неё внизу живота абьюзивно скручивало от его наглости. У него ещё и хватило наглости копаться в её истории браузера. Будто бы мечтает услышать «контролируй меня полностью». Нет уж, она ему такого не скажет, как бы не хотелось. Это такой же нежелательный поворот как и заживляющая мазь доктора, что так печёт руку, раненую осколками чашки ещё в тот злополучный раз, когда прошла трещина через всю её жизнь. Хакер мог поклясться, что что-то по его нервам тоже незримо трескалось, расходилось по швам, как на негожем трупе, когда он наблюдал за блеском волос Мошенницы сзади, у кирпичей. Она вся скрутилась, разневничалась, прерывисто почёсывая бинт на руке небольшими ноготками. У Мошенницы тяги к саморазрушению было гораздо больше чем у Хакера, последний только будто и родился для того, чтобы разрушать всё вокруг. Подобно резкие цвета всегда разрушали его здравый рассудок на леденцы. Люди тоже имеют цвет. У Мошенницы розовый, уходящий в фиолетовый, когда он смешивается с ней своей настоящей манерой. Она фиолетовая от злости и неловкости, у Хакера это чешется на покусанных губах. Хакер — азартный мальчишка, отличный стратег, скиловый игрок, просто обезбашенный манипулятор и её ебейший скелет в шкафу с надписью «тайная мечта». Хакер читает это, как и то, что тот яд от первого поцелуя отравил их обоих. Мошенница читер, вот и всё. А он как хакер её лишь возжелал. Она была бы ангелом, если бы он не видел её насквозь и не читал в книгах, что они более честны с собой, она более коварна. Гораздо более лжива с собой, чем видит сама кукольными глазками. Был ли он честен с собой, когда решил сегодня поёбывать её нервы серьёзнее, чем обычно? Никакая статистика не знает, правильно ли это. Но математически не сложно вычислить, что это лучший момент подойти. Бездумно открыть окно (он хорош, он в порядке), сзади, когда Мошенница зачем-то решила покопаться в тумбочке (где удобно хранить остатки самообладания), безшумно подлететь и зафиксировать пальцы у самой шеи, чтобы сердце ушло к нему через пятую точку. — Как дела, дьявола милое дитя? — васап. Мошенница дрожит от холодного касания пальцев по шее и затылку, её голос сейчас будто бы спешно ушел за хлебом. Ни молвить ни снова от тяжести чужого присутствия и невероятного внутреннего давления. Видит господь, в которого она так верит, она даже не успела ничего понять, как Хакер дёрнул её на себя, хлопком впечатавшись с ней одеждой, дыша в спину, как проклятый. У мошенницы столько давления, что ноги становятся ватными, еле держат, не шевелятся. — Никаких игр, как ты и хотела, — твердит Хакер ей у самого уха, возле которого еле слышно клацает идеально ровными зубами. — только мы вдвоём, — он собирается иронично смеяться, обнимая своими руками её тонкую талию, делая этим, казалось бы, такой отвратительный жест, такой излишне тактильный, который обычно хакеру был бы не в манеру. Но сейчас он так близко, что неведомая сила его всё подталкивает на грехи. — Какая прелесть, — саркастично шепчет Мошенница, чувствуя косточками рельеф его грудиной клетки, под впечатлением, не в состоянии пошевелиться, будто она клетка для бабочек. Мошенница совершенно растеряна, когда прячет глаза под слоем плотных ресниц, когда он поворачивает к себе, эти самые бабочки бьются насмерть под рёбрами. Мошенница всё ещё не смотрит в глаза, безвольно принимая его объятья. Так, как колотилось её сердце, наверное слышно даже ему, несмотря на кучу одежд. Хакер так чувствует, что он её пугает. Может, это все неправильно и наверное не к кстати, но встретится ему гораздо легче, чем давиться разлукой, это было не в его характере, его прямолинейность была уже нарушена достаточно. — О чем ты хочешь поговорить? — как будто свою игрушку, садит на колени, чтобы в полной темноте не видеть её вдумчивый взгляд, почти кукольный. — Нормальные люди так не делают, чтоб ты знал, — она сейчас обо всём. Мошенница пока держит своё сердце и руки в замке, послушно оставаясь в одном положении. — Нормальные люди? Я обезбашенный сверху до низу, — у Хакера рваное дыхание и тон такой, как у хищника. — не нужно притворяться, что не знала. Глупо. Г-л-у-п-о з-н-а-й. Он и правда никогда не был нормальным. Его манера, темы о которых пытался говорить, его безумный блеск в глазах был ей просто невиден через толстые розовые очки лёгкой влюблённости в грёбаного подростка. Подростка, который оказался во всём умнее, сообразительнее и лучше её во всём. Подростка, который рядом с ней подавлял все свои краски, будто пытаясь быть нормальным. И возможно снаружи он кажется гораздо более нормальным самой Мошенницы, не знающей, чего хочет. Вернее говоря, чего хочет, она прекрасно знает. А вот бояться хотеть чего-либо за гранью собственной клетки, для неё это куда сложнее. Даже после того, как этот нахальный подросток порвал все её рамки, в которых так привыкла жить. — Ты во всём мне лгал, это подло, Хакер, — она говорит с ним послушно тихо, пытаясь не злиться. — Я чуть не слетел, как старое железо от перегрузки сети, когда каждый день думал, что не могу сказать эту правду, — и правда, Хакеру обнимать её приятно, надо признать. Это настолько же правда, насколько он лжец. — Тогда каков настоящий ты? — девушка задаёт главный вопрос, ожидает чего угодно в ответ на это, только бы это снова не была ложь. — Настоящий я во многом будет тебе неудобен, — да, элементарно: в магазин с ним не сходишь, в кино тоже навряд ли. Только и смотреть ему через дрон, как не живой. Хакер улыбнулся в ответ на её вопрос. Настоящий Хакер гений во всём, настоящий он вызывает восторг и ужас одновременно, настоящий неистово обожает подразнивать Мошенницу так же, как и делать всё, что ему вздумается. Как бы ей сказать… Мошенница запаниковала от его немного бестолковой нахальной улыбки, когда он поддел пальцами её домашние чулочки, будто пытаясь согреть обнаглевшие пальцы между кожей и приятной тканью. Она сидит не спокойно, протестует шокировано вздрагивая, сидя на его коленках, уставившись ему в пшеничные волосы, как в единственную точку на белом листе. Их объятья вовсе не казались такими девственно нежными, какими Мошенница представляла себе в детстве. Сейчас её принц — это властный акудама, он разрешает себе всё, как только вздумал пошалить. — Ну так что, это тебе правда так сильно нравится? — Хакер пальцами приспустил один чулок, почти щекоча сказанным её разум через ухо. Она краснеет, правильно понимает, о чём он говорит. Ведь ей очень нравится запретное. Нравится, что он младше, интереснее и умнее, и что, сука, при том такой наглый и уверенный в себе, с завидной уверенностью и коварной прямолинейностью пользуется своей смазливой внешностью для каких угодно целей, втирается в доверие к людям, особенно если нужно дёргать за ниточки, рассматривая их лишь как инструмент достижения собственных целей. Но не с ней, для неё есть новый хакер. На деле, она была такой предсказуемой. Всё случилось линейно, по его расчётам, где Мошенница никак бы не выдержала столь желанной близости и его аккуратненькие попытки приблизиться всё ближе к её лицу, дабы отвечать улыбкой и потом отстраняться даже взглядом. Её ответ читался как «да» в кратком поцелуе с привкусом мятной зубной пасты, где мягкость покусанных губ со всей силы впились в хакера, как в последний раз, и со всей человеческой жадностью. Хакер мечтал наконец раскрыть свои пылающие в ледяном сердце чувства, а Мошенница их горячо продемонстрировать. Доктор всегда прекрасно знала, какие мечты у маленькой монашки, ей было так завидно Хакеру, ему повезло ими питаться. У него внутри всё ещё больше взбудоражилось от наплыва не изученного чувства возбуждения от лёгкого прикосновения. Приторно сладкие губы обжигает мятный привкус, его ещё никто так не хотел, а он кого-то тем более. Мошеннице безразлично на всё, она наконец-то в отрыве от мира, тешится там единственным, что у неё осталось. — Я серьёзно просто тащусь от тебя, — Хакер прервал желанный поцелуй, дабы перехватить инициативу и бросить Мошенницу под себя, продолжить задыхаться друг от друга уже лёжа, от поры до времени закрывая ей нос, подразнивая воздухом так, будто он его, пока Мошенница тяжело дыша не вбросит, как будто на зло: — Может будет лучше на этом и закончить, для нас двоих? — Мошенница осторожно склоняет голову, Хакер на это заулыбался. Манипуляторша. И трусиха. — Ага, ща, блин. То есть, когда ты скучаешь, любишь напредставлять всякого, а как мне тебе мастурбировать, так «нельзя хакер-чан, давай закончим?» — Хакер уверенно проскользнул пальцем по её губам и тотчас лизнул их. Мошенница заметно краснеет от его слов, сердце так и бьётся от каждого касания к телу, мешая подумать, как можно ему возразить, когда он надавил на её шею, опустив руку к талии, заигрывая губами с её щекой, пока что почти воздушно. Да уж, сидеть на нём точно интереснее, чем зажиматься с подушкой или одеялом. — Кстати за то, что ты так играешься с постельным бельем… — он настоящий энергетический вампир, не только потому что его зубы в её шею уже аккуратно вгрызаются, оставляя красные пятна, питаясь деверьями стонами. — Ты сам знаешь, что все было не так, — но Хакер уже хочет завязать узел из шёпота, перераставших в стоны. — Я хотел предложить тебе подразнить меня по видеосвязи, что думаешь? — Мошенница прям в притык смотрит на эту лыбу с ебаньцой и на руку, аккуратно скользящие по бёдрам всё выше. Смотрит, пока не треснет ему по щеке. — Ладно, ладно, — он в шутку сдаётся, её взгляд склоняет его сделать это серьезно. — успокойся-дыши-маткой. Хакер-чан и правда мастер завязывать узлы. Из её сожалений, когда ещё до конца не определись, получает она кайф от этого всего, или ей жутко Мошеннице непросто признаться в том, что едва выпустившийся школяр связывает её своими проводами, делает с ней, что вздумается, уже как две недели. Чтоб ему повылазило. Возмутительно. Не будет она раздеваться перед камерой забавы ради. Что ещё? — Ты, блин, осёл компьютерный, — краснолицая треснула его ещё раз, на этот раз это было даже немного сильнее. — слыхал? — Давай только без перечисления зоопарка, — ему казалось, они в таком положении не за тем, чтобы играть в ферму. А если и играть, то только таким образом, чтобы у Мошенницы побаливала шея, каждый раз, когда он выращивает в ней проплешину в барьере запретных желаний. — Ты просто видимо за товарищами скучаешь, — Мошенница ласково отстранила от себя хакера, пытающегося завладеть её ключицей. На шее уже всюду следы от зубов и ноющие красные пятна, будто девушка разрешила себя испить до дна. — Ты тоже можешь себя курочкой почувствовать, — это просто шутка, которую он продумал двадцать реплик назад, от одной только мысли, что сейчас будет с её лицом, что-то в его глазах горело, и тусклый комнатный свет здесь точно не причем. Хакер рухнул на подушку и накинул худощавую Мошенницу на себя, усадив так, что нечто в зоне его паха в неё вплотную упиралось. Она тотчас попыталась слезть, судорожно пытаясь вырывать от него свои руки. О. Подвинься, Сатана, ты занял его место. Если бы сегодня было не прощёное воскресенье, она бы ему этого никогда не забыла, наверное. — Я тебя прикончу… когда-нибудь… точно… тебе жопа, — Хакер просто заплачет со смеху, она заплачет за решёткой. Это все с ними впервые, начиная от поцелуев, заканчивая чувством, что эти двое съедят друг друга вот-вот. Особенно Мошенница, у которой дрожат уголки губ так, будто так и надо. — Я тоже скучал за тобой просто невыносимо, — как сахар по ушам, Хакер сладко это шепчет, отпуская Мошенницу, дабы хоть подышать нормально, (или окончательно помереть от её рук). — Почему тебе кажется такой плохой идеей, просто зайти через дверь, просто купить цветов, просто сказать «о, милая, прости, готов ползать на коленях всю жизнь, только помилуй», — саркастично цокала языком Мошенница, усевшись Хакеру на живот. — Да чёрта с два, — если честно, он задумался о таком варианте меньше, чем ни разу. — я сделал проще. Сконектил наши каналы через заметки, — на что словил хмурый взгляд Мошенницы. — Это было невежливо, — она касалась своей шеи так, будто проверяла на дыры. Почему-то после крепких поцелуев Хакера она нормально так побаливала. — Клянусь, не читал твои заметки. Залез проверить фичу с сообщениями да и только, — его пальцы остановились на её худой талии. — А ты не мог сделать что-то, что меня из себя не выведет, — Хакер прям не может жить, её не подразнивая. — Ага, подрочу тебе хорошенько, — прямолинейность у него буквально сатаническая. — Да блин, уймись, — Мошенница крикнула не подумавши, в ответ на попытку её поцеловать. Мог бы, свернул бы себе шею уже давно. Кансай, до встречи с Мошенницей, казался таким скучным и прогнившим местом. — до того, как мы станем и дальше травиться друг другу, я хочу знать ответы на свои вопросы. Это звучало как «потом развлекай себя, как захочешь». — Объяснений? Хорошо. Это не я уронил твое мыло в унитаз, — Хакер пожал плечами. — Тебя туда в детстве роняли? — Мошенница улыбалась, изгибала бровь. Просто устала быть серьезной. Устала, но при этом всё ещё из последних сил пыталась. Пыталась ставить правильные вопросы, поступать с морально. Но не секрет, что у неё давно это не выходит. — Я ничего хуже тебе не сделал, вот о чем речь, — где-то глубоко внутри себя, Мошенница с облегчением выдохнула. — Когда ты стал акудама, это значило для тебя, что теперь можно пускаться во все тяжкие? Кто ты есть? Не молчи, Хакер, — он не совсем понял вопрос. С другой стороны, Мошенница сама понимала, что втянулась в это слишком сильно, чтобы задавать такие простые вопросы. — Мой интерес информация, бабки и взломы. Остальное я манал. Я удовлетворил твое любопытство? — он немного груб, отвечает быстро. Хакер злился на эту викторину, на саму ситуацию. Как же ей хочется треснусь эту компьютерную заразу. И себя. За то, что влюбилась. Всё равно. Это фейл. Он настоящее зрелище. И ещё идиот. — Ты сразу мне не сказал обо всем, потому что думал, не пойму? — Хакер склоняет Мошенницу к себе, притягивая двумя руками так, будто беспокоился, что та сбежит. — Так и есть. Все мы начинаем свой путь пытаясь защититься, а потом пытаясь жить так, как хотели бы сами, — когда-нибудь он расскажет ей свою историю. — Это оправдания убийствам, разве? — это самонаводящийся вопрос, но на самом деле, как раз он то и не ненавидит пачкать руки. Вообще ни в чем. — Чем ты слушала всякий раз, когда я говорил, что работаю в другой сфере? Я закипаю от штук куда поинтереснее убийства. Так что лучше задать эти вопросы Доктору, это она махает руками направо-налево и «лечит» людей от бренности этого мира и «бесполезности» человеческой плоти. — справедливости ради, хакер на этом моменте немного психует, но доктор уже другой разговор. Мошенница все ещё понемногу сомневалась в своей вере в хакера (правду говоря), но что-то в её сознании не хочет воспринимать его врагом. Просто безнадёжно не может. Может это просто так же безнадёжно, как и эта влюблённость. Глупая. Глупая влюблённость. Вот от чего людям нужны лекарства. Может быть, это потому что когда мы влюблены, нас мало заботят минусы человека? Кто бы мог подумать, что даже такие вещи. Таким образом, по праведному мнению Мошенницы, каждый человек стоит того, чтобы его как минимум выслушали и дали шанс (нет, это не значит, что она хочет, чтобы с неё по этой причине снимали трусы). Просто Хакер воспринимал это как защитную систему, которую можно обойти многими интересными способами. Раньше он считал, что тем, кто своим божеством считает поезд, много ума не надо. В следующий раз это будет черный ящик? И что дальше, нечто выдуманное важнее чего-то воистину важного? Люди странные. Но она оказалась гораздо более многограннее и веселее. — Просто… — это была самая неловкая пауза в её жизни. — Если честно, я люблю тебя. Вот и всё. Вот что. Это было тем, что она чувствует сейчас по-настоящему. Какая-то ходячая беда, признаться честно. Не сказать, что пустое выражение лица Мошенницы изменилось после её слов. Частично потому что в ответ она ждала очередную шутку. Это всё Хакер анализирует уже очень давно, ведь исходя из ситуации, только некая мистическая человеческая любовь, чьё определение он знал только из Википедии, может чудом вывести их в плюс. А если есть: плюсики-минусики, тангенсы, котангенсы, значит возможно вынести формулу. А значит для Хакера это всё понять (теоретически) проще некуда. Мошенница уже как тридцать секунд продолжает быть буквально красной по уши, начиная от шеи. Молю, Боги, лишь бы ей не пожалеть о сказанном. Хакер же, как-то не естественно себе, застыл в причинно-следственной связи, выглядя таким глубоко задумчивым, как только это возможно для человека. — Вот значит, что это такое…Я говорю: Прочь из моей головы Ты там уже всю ночь, ну давай, уходи Я говорю: прочь, я говорю: стой Ты каждый раз врываешься и делаешь дестрой