И я дрочу в четыре тридцать А в семь двадцать надо в школу И я сфоткал твои сиськи На старую Моторолу И всё будет хорошо - Я обещаю себе сам И по часам, чё по часам?
Напрасно. Напрасно ли? — Рада, что тебе нравится, — Мошенница в обиде на столь странный ответ, отворачивалась куда угодно, лишь бы не смотреть ему в глаза, которые были не в меру наблюдательными (всегда на самом деле). С другой стороны, пускай всё накопившееся и не просто было сказать, но от этого (в теории) должно стать легче. Но если так, то почему очень сильно хочется расплакаться? — Порой соцсети творят добро, а нас с тобой, по сути, объединила пара сообщений на сайте знакомств, — он думал, что это будет ужасно. Что ужасно в принципе общаться с людьми. Сильно уж двуликими они бывают, как минимум. — Но я буду честен если скажу, что ты лучшее, что со мной стучалось, — и это Мошенница может увидеть в своём зеркальном отражении. Например, как её шея и губы жадно искусаны самым ненасытным из людей (ей не хватало, не хватало ещё больше внимания). Это было не комом в горле, когда говоря эти слова, он неловко обнял её за спину, мечтая находится в этой гармонии ещё пару секунд после того, как живот предательски заурчит и Мошеннице захочется глянуть, что есть пожевать. Хакер вежливо откажет, объясняя это тем, что в принципе мало ест. По привычке. Хотя, на самом деле, причина в том, что он нарочно не отпускал никуда Мошенницу из жажды познания — собственного понятия любви. Любви и некой ответственности за что-то дорогое, чего не хочется касаться, но в то же время она хороша настолько, что Хакер когда-нибудь с удовольствием порвет каждый элемент её одежды на тряпки. Но эта партия будет идеальной, только если она будет умолять его об этом. Только вот беда, Мошенница никак не может выговорить это в слух, хотя хочет, очень хочет не отпускать, не выбираться даже из этих объятий. Но… Слишком уж просто ему в этой жизни всё досталось, так точно нельзя. А там уж либо он улизнул, либо она ловко съехала с этой темы и лютой неловкости. — Блин, и как я вообще позволила тебе меня так искусать, — Мошенница качала пульсирующей шеи холодными пальцами, на что Хакер отреагировал, убрав волосы, молча лизнул ей шею сзади. Она и правда побаливала немного, блин. Это приятно, нереально приятно. Хочется ещё, но, ей кажется, она умрёт, если скажет об этом. — Стоп… Что ты хочешь сказать, когда на меня так смотришь? — Мошенница лишь по-птичьи склонив голову, постучала по бурчащему животику.***
Спустя час. Кансай. Центральный район. Жилой квартал. У входа в парк. — Блять, не пойду я так никуда, — возмущенно ворчал Хакер, которого за рукав не аккуратно тащила Мошенница так уже улицы через четыре, от чего на них удивлено оглядывался каждый третий прохожий. — этот вид негуманен по отношению ко мне. Ты ещё бы розовую шляпу с перьями мне дала. — Да будь ты здоров. — Блять, — Хакер в ответ издевательски чихнул, это было нарочно с головы до пяток. — Тебе больно что ли не быть таким упрямым, — зря он повёлся на её милую улыбку и на заботливое «нужно развеяться хоть иногда». Может оно и так, но ходить ногами по земле (уже звучит для него очень лениво), ещё и чёрт пойми в чём, ещё и оставив свои драгоценные дроны у Мошенницы дома, в его планы не входило. К слову, он давно так странно не одевался. Единственное, что казалось в его аутфите прикольным, это милый прозрачные очки, в остальном, мошенница его нарядила так, что и мать родная не узнает. — Привет-привет, какая встреча, — она была правда случайной, может даже судьбаносной. Доктор приветливо сжимает пальцы, завидев среди небольшой толпы две знакомые макушки. — и тебе тоже, Хакер-чан. Сегодня ты выглядишь чуть лучше, чем помойная крыса, — Доктор стукнула его по его странной шляпе. — Хотел бы сказать, что это взаимно, но ты как всегда уродлива, — Хакер поздоровался с ней дизлайком, откинув ее пальцы от ненавистного головного убора. — вот же противная бабища, — особенно бесили её каблуки, с ними Доктор будто смотрит на всех свысока. Где-то внутри себя Хакер пожалел, что в ту ночь не порезал её шею на докторскую колбасу. Мошенница вроде бы как перестала злиться и на Доктора тоже, но это не точно, судя по тому, как она старательно прикрывала осенним шарфиком свою обкусанную Хакером шею. Девушка всё ещё ни слова не проронила, пока Доктор не подошла в плотную и внимание привлекало нечто в районе её ног. — А это кто? — Мошенница с любопытством уставилась на личность за спиной подруги. — Какой-то остолоп, — Доктор склонила голову в бок, пожав плечами, обернувшись лицом к кому-то, чьё прозвище Шпана. Его ноги, кажется, немного подкашивались от большущего рюкзака со спиной и огромных пятью пакетов в руках. Хакер сразу подметил усмешкой, чьё очко тут в подкаблучном рабстве. — Ты серьёзно? — Мошенница осматривала новое лицо с приподнятыми бровями и с присущей ей неловкостью. — Нет, правда. В душе не ебу. В участке подобрала случайно, вот такую вот закусочку на вечер. Хакер так и не понял, это она говорит за пакеты или за худощавого мужичка (на самом деле она любит домашних животных). Он осматривает его буквально пару секунд, не узнав никого из тысячи знакомых лиц, обозначив нового знакомого нулёвым хулиганом. Несолидно. Не стоит пока обращать на него внимание.«Ларёк с роллами и онигири Открыт до 23:00»
А вот это уже получше, и звучит вкусно. Посмотрел на часы, 23:58. А народ ещё есть. Единственное, что имеет значение, глядя на них, это то, что Хакер из-за той девчонки очень безоружен. На, казалось бы, спокойной ночной прогулке. Только почему-то здесь уже как минимум трое акудам… один (доктор), два (мелкий хулиган с ней), три (он сам). В идеале, стоило бы задуматься, что тут происходит. О да, точно. Воспоминания. Жить, не улетая в флешбеки, иногда значит не жить вовсе. Он был на этой улице, года четыре назад, когда еще не значился, как акудама. Те, кто его воспитывали, любили закупиться свежими продуктами. Кстати о продуктах. Те помидоры у торговых автоматов покупает некто ему знакомый, припарковав рядом байк. Опа… вот и акудама номер четыре. Хакер, в знак того, что ему нужно отойти, стукнул по плечу Мошенницу, которая закинув ногу на ногу, красит губы тинтом уже ровно как 22 секунды. Уже 38,5 когда он дойдёт до цели. — Ну и ржака, — Хакер забрал один из помидоров прямо из-под носа курьера и подкинул его, так, чтоб не втыкал. — нихао, чё как? — Курьер хмыкнув, удивленно поправил кепку. — И тебе привет, шляпа усатая, — темноволосый расплатился за продукты и отошёл от торгового автомата. Как удобно, когда все механизировано и можно купить еды в любое время суток. Знали бы палачи, что так старательно ловили акудам целыми днями, где нужно стоять с сачком и ждать. Будь Хакер палачом, он бы догадался. — Ну и экспонаты, — курьер мельком оглядел небольшую компанию неподалёку. Всех их он заметил ещё давно, только вот ему без разницы. — Завтра всё в силе? — Курьер забрал помидор прежде, чем Хакер его снова подкинет. — Не знаю, понравится ли тебе эта «игра», но если завтра по роже получишь, ответственность не несу, — Хакер улыбается его ответу. — Ты будто бы хочешь написать письменную расписку, такой блять правильный, — иногда ему было обидно, что из-за роста он выглядит младше, чем есть. — Мне до пизды, — Курьер уселся на байк, — ну а это что за новинка? Я о той, что болтает со старой извращенкой, что за преступный класс? — ему, акудаме s класса, любопытны такие вещи. — Третий класс средней школы максимум, — подшутил над ним Хакер, обернувшись на Мошенницу. Пока Шпана отдыхал на огромных пакетах, которые нёс, рядом на лавочке, Доктор с Мошенницей о чем-то увлечённо шептались. — И чё у вас было там? Расскажи мне всё, — ей любопытно, доктор помнит, чего мошенница хочет на самом деле. — Не могу ему сказать, — она схватилась за лёгкую ткань шарфа и поправила его сильнее. — понимаешь, это слишком доступно всё выглядит. — Бляха, тебе двадцать лет. И… Мы знакомы уже довольно давно, неужели ты не можешь брать правильный пример с меня? — Доктор самовлюблённо тыкала ногтями то на себя, то на собеседницу. — Так вот именно! Знаешь! Вот именно, что ты не очень правильный пример! — Мошенница вспомнила, что всего лишь вышла за продуктами. По итогу, Хакер где-то потерялся изведу с челом на байке, а её, как мать родная, вычитывает доктор, будто когда пытается сделать всё правильно, она всё равно ошибается. — Стесняешься, что хочешь семнадцатилетнего пацана? — Мошенница ущепнула постыдившуюся собеседницу. — Ты сама запала на глиста, похоже, — она следом тыкнула на валяющегося без сил шпану. — Вдруг я просто ищу кого-то на тройничок, м? — Доктор наблюдает, как подруга с отвращением отвела взгляд. — А я не хочу с разгону отдаться человеку, который никогда не слышал слова «нет», ты понимаешь? — Доктор лишь понимающе развела руками. — Допустим, даже если я этого очень хочу. — Я слышала они с Курьером съебывают завтра куда-то. Ну это так, слухи среди акудам. Так вот… начни с интернета, если так страшно. Подкати, что ли… — Ну лучше так, чем никак, — Мошенница подходит к автомату, выбирая еду. — но что это за тип такой, курьер? — Ну тот челик, к которому хакер ускакал минут двадцать назад. Может они любовнички… что скажешь? — наверное все хорошие кенты геи в душе, Мошенница думая об этом, складывая всё в пакет. — Я скажу, что замёрз и нам пора домой, — Хакер спешно взял Мошенницу за рукав, ответив Доктору вместо неё, от чего обе задумались, как много тот слышал? — Пока-пока, сладкие мои, — она наиграно помахала рукой, слегка наклонившись напоследок.***
Мошенница долго расспрашивала Хакера, что за дела, ещё и с каким-то Курьером. Небольшая игра в пинг-понг? Ага. Из травмата. А на вопрос, часто ли у него такие приключения, Хакер просто сказал ей жевать морковку и не париться по пустякам. — И последний вопрос, как давно ты знаешь этого человека? — она буквально стояла с блокнотом и всё ещё с этим дурацким шарфом на шее, за которым прятала все свои грехи. — Дня два наверное. Будет весело, — он похлопал в ладоши, делая себе бутерброд из шинки с хлебом. Его ничуть не заботила странная озадаченность Мошенницы. — Всё-таки жизнь у акудам совсем другая, — она отложила блокнот и склонилась головой к коленям её Хакера, которого теперь можно так называть. — Просто женщины иногда бывают довольно скучны, — он слегка потянул её пальцами за щёку. — мне нужно ненадолго отъехать, приготовить на завтра кое-что, — Хакер заверял её, что ещё вернётся. Прошёл час. Два часа. Мошенница чувствовала себя так, будто где-то её обманули. И всё бы ничего, вернётся и она у него за всё спросит, вот только рука дрожаще тянется к кнопке вызова. Что если просто взять и позвонить? Прямо сейчас. Разве может быть что-то важнее её? А если и есть, она из тех, кто долго думала над тем, как решить этот вопрос. Так, словно это клетка, из который выход только пополам. На самом деле, это не просто. Почти всю её жизнь, её растили пленницей собственных желаний. Когда ты много хочешь чего, а делаешь так, как нужно. Мошенница пьёт синие таблетки, Мошенница кидает белые в стакан с чёртовой выпивкой. Мошенница хочет снять стресс. Думая, что уже лишилась всего. Всего, кроме того, кого полюбила больше всего всего на свете. Глоток. Ещё глоток. Какое-то странно осознание того, что так быть не должно. Почему Хакер всегда уходит? Она недостаточно хороша? Мошенница думает об этом чаще. Мошенница не понимает точно, во что ввязывалась. Прекрати, голова, это лишь бессмысленные загоны Но тогда почему он не берет трубку? Что-то может быть важнее меня?Входящий звонок…
Сердце уходит в пятки. — Ты норм вообще? Я только думала тебе позвонить, — признаться, это улыбнуло и её тоже. — В пятый раз? Не делай такое грустное лицо, я просто немного задержусь, — Хакер был немного уставшим, дивное голубое освещение хорошо падало на опухшие глаза, он параллельно всё искал и искал что-то глазами в других экранах. — А если я хочу, чтобы ты пришел сейчас? — наверное даже в этом случае, лучшая защита это нападение. — Что ты можешь мне предложить? — и хакер этому улыбается. Он всегда улыбается рядом с этой странной девушкой. — Меня. — Хакер думает, что все люди на него не похожи, но Мошенница не похожа на всех. Так, как она умеет поставить в ступор, не может даже самый яркий стоп-сигнал. — Ты такую меня ещё точно не видел, — её уверенность будто ускользнула куда-то в кончики волос, как только Мошенница включила камеру. Её шея, ранее уже искусанная, уже не была стыдливо закрыта, ничем, кроме экрана, что разделял их. Остальные части её тела грамотно закрывали от камеры поджатые ноги, хотя он понял, не дурак (дурак бы не понял), что за ними она явно что-то прячет. Кроме неожиданного щелчка, что звался интерес, у Хакера, как мышка по столу, проскользнула такая жидкая мыслишка в голове: «вот она, девушка двадцатилетней выдержки», он издал тихий безумный смешок, ещё и от осознания того, что это милое фарфоровое тело принадлежит ему. Как бы он не давился своей ёбаной безразличностью, она по кусочку добивала его своей значимостью. — Не говори, что ты знаешь моё слабое место, — его глаза остановились на экране со звонком, его пальцы перестали двигаться, чтобы многочисленные окна перестали мелькать в радужке глаза. — Если это пристрастие к нижнему белью, то знаю, — стакан в руке Мошенницы предательски дрожит с интервалом в две секунды. Это своего рода приободрение, чтобы легче расслабить ноги, чтобы от этого его сердце послушно стукнуло, желательно смертельно. Это был самый большой хакерский секрет, когда она показывает свои красивые ключицы, закрывая маленькую грудь очень нежным беленьким бельём. А самый большой секрет мошенницы в том, что она не хочет, чтобы он был свободен от неё, чтобы стуки его сердце принадлежали не только ей. Что в этом её заставит признаться вечер, когда она честна с собой. Когда ты сидишь в пустой комнате и у тебя есть осознание того, что ты потеряла баланс и уже готова сделать что-то, от чего кровь у него застынет в жилах, чтобы увидеть в нём смысл и привязать за красные ниточки судьбы. — Я порву это на ниточки, знаешь об этом? — цокнул он. — Я заткну тебя за пояс, — разошлась Мошенница, играя пальцами по приятной ткани, спуская вниз лёгкую ткань. — Ты правда это… — она выполнила своё обещание, Хакер закусил губу он сказав и половины предложения. — Замолчи, — приказывает ему. — Хорошо, — она правда невероятно сексуальна, не сложно признать. Особенно, когда оголяет плечи. Медленно. От волос, от нижнего белья. Будто тот небольшой глоток алкоголя оголил её провода. Мошенница спускает с себя шёлковые пижамные шорты. Медленно, ожидая какой-то реакции. — Ты добиваешься того, чтобы я сейчас подрочил на тебя? — Мошенница знает, что нарушила уже слишком много правил, но её губа дрожит, когда она кивает. — Ну тогда снимай, — Хакер шутит, он не верит. Только вот Мошенница лишила его пульса, нарочно. Мошенница сжимает свои соски, прикрывая их пальцами. Мошенница точно не знает, правильно ли она поступает. Мошенница довольствуется тем, что получает, когда его лицо меняется. Мошенница хочет быть с ним настоящей. Мошенница хочет поставить на кон себя, ибо больше у неё ничего и нету. Мошенница хочет изменится, чтобы не быть «скучной женщиной», как он её назвал. Мошенница не может его потерять. Никогда в жизни. Хакер сразу это понял. Хакер десять раз пожалел, что сказал ей те слова. Хакер пожалел, что тогда не сказал, что тоже любит её. — Да, я хочу, чтобы ты подрочил на меня, — Хакер уже как секунд семь выключил свою камеру.Чувствую, ты напряглась, Но я настроен серьёзно Ведь времени мало у нас Ответь на вопрос мой: Ты готова ебаться с отбросом? (нет) Просто ебаться с отбросом? (нет) Без слов и лишних эмоций? (ха-ха) Учти, это непросто Из густо накрашенных глаз Скупо капают слёзы Я точно узнаю сейчас Твой ответ на вопрос мой — Да, ты хочешь ебаться с отбросом (Да) Да, ты будешь ебаться с отбросом (Да) Скупо капают девичьи слёзы На белоснежную простынь Остынь.
Мошенница резко отрывается от поцелуя, хочет поворчать на хакера, когда тот, вместо того, чтобы дёрнуть за застёжку, чуть не порвал ей лифчик, спеша оправдываться, мол, говорил, что порву. Хватит так по-сучьи улыбаться! Хакер легонько касается её груди, сосков — почти щекотно, почти невесомо опрокидывает на кровать и игриво сжимает кожу. Сильнее, снова и снова, облизывая пальцы и смазывая этим выпирающие соски. Он надеется, что Мошенница ни о чем не комплексует. — Знаешь, — Хакер мельком взглянул девушке в глаза. — эти сиськи реально ахуенные, — холодный язык коснулся её соска и тотчас живот невероятно скрутило от возбуждения. Мошенница постанывает, когда Хакер легонько прикусывает тонкую кожу, чтобы потом проворачивать это снова и снова, оставляя кровавые следы на груди. — послушная бархатная кожа. Мошенница засовывает руки Хакеру под футболку, проводя ногтями туда-сюда по рёбрам. — Увлекательное занятие? — спрашивает Хакер, возвращаясь к её шее. — Ты не против, если я буду играть с тобой до вскриков? — он тотчас проводит двумя пальцами по шёлковым трусам. — Ещё, — просит Мошенница, которую едва пленили лёгкие ощущения его пальцев. Хакер же начинает оттягивать ткань, тонко намекая на то, что если мошенница не снимет, придётся выкинуть. И, боги, какое же большое удовольствие, когда она снимает их самостоятельно, в след за лифчиком, ещё и с таким лицом. — Я тоже покажу тебе свои кости, — Хакер снимает черную футболку, как только представляется удобная возможность. Мошенница бросает взгляд на его странные серые штаны, Хакер даже не знает, просить ли её не спешить с этим. Хотя… к черту. Пускай стаскивает всё, что хочет. Мошенница так и делает, когда тянется стаскивать с него штаны, случайно касаясь члена. — Если вежливо попросишь, сможешь не только потрогать. — Ты зря не подумал, что просто останешься без отсоса, — была бы она полностью трезвой, Хакер бы сейчас так не ахуел. — Если мне будет нужно, — Хакер раздвигает Мошеннице ноги, пока та расслабленно повинуется. — я заставлю тебя это почувствовать. Пальцы Хакера медленно входят в возлюбленную, убеждаясь, что смазки достаточно. Хакер шевелит пальцами, как можно приятнее и ощутимо. Вне зависимости от того, насколько пьяна Мошенница, всё это происходит в реальности. Хакер закидывает её ноги к себе на плечи и с любопытством зарывается головой между ног. Отлизывая, срывая с неё стоны, словно лепестки роз с первых весенних цветов, стараясь корректировать движения языка, отследить, как сделать ей как можно приятнее, не вытаскивая пальцы, все так же подрачивая ими как хочется, пока Мошенница не станет достаточно влажной. — Я хочу чтобы ты в меня вошёл, — и сказать спасибо тому, что выпила достаточно много, чтобы озвучивать такие откровенные мысли на фоне собственных вскриков. — Уверена? — Хакер снимает остатки одежды спешно. — На все сто баксов, — руки девушки тотчас задрожали от ноющего чувства внутри влагалища. Ощущения чего-то большое внутри и… немного больно. И когда он двигается тоже, но эта боль такая приглушённая, и спустя несколько минут и лёгким движением, это больше становится приятно, чем больно. — Всё в порядке? — впервые вместо рассудительности и присущего ему холода, в глазах так ярко выражены беспокойство и забота. Мошенница кивает, прикрыв глаза. — Мне быть с тобой нежным? — шепчет он на ушко. — Или желаешь продолжить игру? — по его расчетам, внутри неё достаточно влажно, чтобы не было больно. — Я желаю, чтобы на утро всё внутри болело, — Мошенница тяжело дышит, не с первого раза, но Хакер услышал её шёпот. Он повинуется, облизывает свои пальцы, целует, приглушая вскрики, когда он прижимает её руки к кровати и делает все, чтобы ей было приятно, чтобы она кончила снова и снова так же, как это произошло сейчас, чтобы она снова и снова кричала его имя и не выёбывалась, царапала ему спину, возжелала играть с ним больше всего на свете, как и он её с полуслова понимал. Скажи одно слово. Спасибо Скажи три слова. Я люблю тебя Скажи шесть слов. Ты мне роднее всех на свете Скажи мне одиннадцать слов. Ты ниточка в узоре моего сознания и иголочка в моем сердце Скажи мне, скажи мне, скажи…