For The Love of Roses

Сердце Томаса останавливается в груди. Или, по крайней мере, это то, на что это похоже. Словно он заводная игрушка, ключ которой внезапно перестал поворачиваться. Он делает невольный шаг назад от зверя, от мистера Крозье, и изо всех сил пытается придумать ответ. - Я… я…- он звучит так, как будто кто-то прикоснулся к нему, и кажется, что он не может заставить свой рот работать. - Если ты скажешь «нет», я не причиню тебе вреда. Я также не причиню вреда никому из тех, кого ты любишь,- говорит Крозье, его тёмное животное лицо непроницаемо для Томаса.- Я спрашиваю, потому что должен. Потому что именно поэтому я пригласил вас сюда. Мне нужна супруга. Муж. Мне нужно общение. И поэтому ты можешь отвечать, как хочешь, не опасаясь возмездия. - О,- Томас тяжело сглатывает и пытается успокоиться.- Ну, сэр, у меня нет привычки принимать предложения руки и сердца от людей, которых я только что встретил. Может быть, мы могли бы потратить некоторое время на то, чтобы узнать друг друга?- он надеется, что это добрый ответ. Не нет, но и не да. Он не может избавиться от страха, что прямое «нет» или любое выражение отвращения и беспокойства, которые он испытывает при мысли о женитьбе на существе, стоящем перед ним, приведёт к тому, что Крозье разозлится и каким-то образом набросится на него. - Конечно,- говорит Крозье, и Томас старается не обвиснуть от облегчения.- Однако я должен предупредить тебя, что я снова буду делать тебе предложение каждый вечер, который ты проводишь здесь. Тебе не нужно бояться, что я разозлюсь или причиню тебе вред, если ты откажешься. Но я вынужден спросить тебя, и поэтому ты должен это знать. Томас тупо кивает. Он мысленно видит бесконечную череду неудобных, изматывающих нервы вечеров, проведенных за тем, чтобы снова и снова отвергать предложение руки и сердца чудовища в брачной игре, но на данный момент всё, что он может сделать, это признать слова Крозье. Он пересечёт этот мост, когда придёт к нему. - Хочешь экскурсию по замку?- спрашивает Крозье, вырывая Томаса из его пугающей задумчивости. Он кивает, радуясь отвлечению, и Крозье ведёт их из библиотеки в холл. Сначала они идут на огромные кухни. Томас восхищается рядами чугунных крючков на стенах, на некоторых из которых развешаны говяжьи и свиные бока. Есть большая кладовая, на полках которой стоят банки с консервами, мешки с мукой и кукурузной мукой, корзины со свежими фруктами. - Я ем довольно много,- небрежно говорит Крозье, когда Томас с благоговением оглядывается на полную кладовую и связки сушеных трав, свисающие с потолка.- Как оказалось, такому большому телу нужно довольно много пищи,- продолжает Крозье, пожимая массивными плечами, как бы объясняя это. - Кто готовит, если вы не возражаете, если я спрошу, сэр?- Томас не хотел бы быть слишком прямолинейным, но Крозье до сих пор был откровенен. - Мои слуги, Эдвард Литтл и Гарри Гудсир. Они были единственными, кто остался со мной, когда я вернулся из путешествия по горам. Надеюсь, ты скоро с ними познакомишься. - О,- удивляется Томас, поскольку с момента своего прибытия в замке не было никаких признаков слуг. Он подумал бы, что если бы они существовали, они, возможно, встретили бы его у дверей или взяли бы его пальто. - Они не видны человеческому глазу,- говорит Крозье, как будто он может читать мысли Томаса.- Скорее всего, ты их тоже не услышишь, но они находят способы заявить о своем присутствии. Ты должен пообещать, что не испугаешься, если увидишь, как таз с горячей водой или миска с овсянкой плывут к тебе по воздуху. Они добрые и отзывчивые ребята,- он снова изображает эту тревожную зубастую ухмылку, и Томас на мгновение теряет дар речи от странности того, что ему только что сказали. - Магия, которая проклинает меня и это место, вызвала много странных и непредсказуемых вещей,- добавляет Крозье, вероятно, правильно увидев в разинутом рту Томаса крайнюю степень замешательства.- Я объясню тебе всё это в ближайшее время, но я думаю, что сегодня вечером это будет немного ошеломляюще, не так ли? Томас кивает в знак согласия. Это был долгий день, а он уже изо всех сил пытается понять всё, что ему рассказали о чудовище и его замке. Он хотел бы хорошо выспаться, прежде чем узнать больше. Затем они посещают просторную прачечную с неиспользованными деревянными ваннами для стирки одежды. К стенам прислонены сушилки и стиральные доски. - Не так много работы, чтобы держать мою одежду в чистоте между ними двумя,- замечает Крозье и ведёт Томаса по другому коридору. Они проходят через несколько комнат. Снова всё красиво обставлено в давно устаревшем стиле, снова покрыто паутиной и пылью.- Ты должен извинить меня за состояние дома,- говорит Крозье, указывая когтистой рукой на заброшенную мебель.- Я не могу просить моих верных Эдварда и Гарри тратить всё свое время на чистку и полировку. Томас оглядывается вокруг и думает, что хотел бы попробовать свои силы в уборке дома. Он всегда был тем, кто убирал дома. Подметал, вытирал пыль, держал книги Джона и Генри и свои книги на полках, а не разбрасывал по всем доступным поверхностям. Затем они посещают солнечную комнату. Там нет паутины, поэтому Томас предполагает, что Крозье должен провести здесь какое-то время, и он прав. - Я прихожу сюда читать в солнечные дни,- подтверждает Крозье, когда они стоят среди множества растений в горшках и низких каменных скамеек. Над ними на богато украшенном потолке из кованого железа и стекла видны первые вечерние звезды, мерцающие к жизни на тёмном небосводе.- Это также хорошее место для спокойного размышления. Хотя с меня этого вполне достаточно,- говорит Крозье, и Томас поражен тем, насколько одиноким должен быть его хозяин. Живя здесь, кто знает, как долго, и только с двумя его невидимыми слугами в компании. - Как долго вы живёте здесь так… как вы есть?- спрашивает он. К его облегчению, Крозье не обижается на этот вопрос. Кажется, он счастлив рассказать Томасу все, что хочет знать. - Я живу здесь как зверь… о, почти триста лет,- замечает он. Рот Томаса снова открывается от шока. - Триста лет? Конечно, вы не можете это иметь в виду, сэр!- Томас не может не выразить своё крайнее недоверие.- Люди не живут так долго, сэр. Как это могло быть три столетия? Тёмное пушистое лицо Крозье принимает выражение, которое, по мнению Томаса, может быть задумчивым. - Да, это правда,- говорит он.- Я вернулся из путешествия по горам в год Господа нашего тысяча пятьсот сорок восьмой. Прошло почти ровно триста лет. Так что, как видишь, я не особенно молодой зверь. Томас смотрит на свои ботинки, не зная, что сказать, наверное, уже в десятый раз с тех пор, как они встретились, всего час назад. Кажется, у зверя, Крозье, есть способ лишить его дара речи. - Не хотите ли посмотреть ваши комнаты, мистер Джопсон? спрашивает Крозье.- Я обещаю вам, что они не будут покрыты паутиной,- тонкая нотка юмора прокралась в его низкий рокочущий голос, и Томас кивает и улыбается. Они выходят из застеклённой веранды по коридору, поворачивают за угол и достигают деревянной двери в каменной стене. Крозье толкает её и входит внутрь, и Томас следует за ним. Сначала он не может поверить в то, что видит. Комната очень большая. Больше, чем весь его дом дома. Толстые ковры покрывают большую часть каменного пола, а в центре стоит большая кровать с балдахином, застеленная множеством мягких на вид тканых одеял и мехов. В большой комнате есть шкаф, диван, туалетный столик и несколько роскошных стульев с толстыми подушками, а в массивном камине весело потрескивает тёплый огонь. - О, сэр,- выдыхает Томас, его глаза блуждают по устаревшей, но роскошной мебели.- Эта комната слишком велика для меня! Я обходился небольшой комнаткой на чердаке дома с дядями. Я не знаю, что делать со всем этим пространством! - Делай с ним, что хотите,- говорит Крозье, вытягивая длинную руку широким движением, осматривая всю комнату.- Ты мой гость, и поэтому тебе должны быть предоставлены самые лучшие условия. - Но я…- Томас смотрит на кровать. Выглядит очень нежно и привлекательно. Он думает, что ему могло бы понравиться иметь так много места, чтобы поваляться, ведь он спал на узкой кровати всю свою жизнь до этого момента. Возможно, проснуться среди груды пуховых подушек и толстых меховых одеял не составит для него труда. - Сейчас я тебя оставлю,- говорит Крозье, направляясь к двери.- Эдвард и Гарри скоро придут, чтобы позаботиться о твоём ночном туалете. Им очень не терпится познакомиться с тобой!- с этими словами он кивает своей большой рогатой головой в маленьком поклоне и уходит. Томас подходит и закрывает дверь. Затем он оборачивается и с благоговением смотрит на свою массивную спальню. Он исследует гардероб и находит его пустым, за исключением ночной рубашки и халата. Он только собирается начать раздеваться, когда в дверь вежливо стучат. Его сердце колотится в горле, он кричит: - Да? Дверь плавно открывается, и Томас видит, как в комнату вплывают стопка сложенных полотенец и кувшин с дымящейся водой. Он немного встревожен увиденным, но вспоминает слова Крозье о своих невидимых слугах и поэтому вскоре несколько расслабляется. - Вы, должно быть, мистер Литтл и мистер Гудсир,- говорит он, стараясь говорить дружелюбно, несмотря на то, что нервы вздрагивают и дрожат в его животе при виде приближающихся плавающих объектов. Он слышит тихий звук и напрягает слух, чтобы уловить его. - Простите,- говорит он.- Я не совсем расслышал это. Не могли бы вы, возможно, высказаться громче? Куча полотенец и кувшин останавливаются и каким-то образом ухитряются выглядеть растерянными. Он нас не слышит, Эдвард. Я же говорил, что он нас не услышит!- говорят полотенца. Томас действительно слышит это, но слова очень слабые. Он принимает быстрое решение притвориться невежественным. Он думает, что если притворится, что не слышит тихого, лёгкого шепота своих призрачных товарищей, то может узнать то, что в противном случае они скрыли бы от него. О замке. О Крозье. Это обман, и он тут же чувствует себя виноватым, но у него очень мало преимуществ, поскольку его держат здесь как своего рода вежливого заключенного. Ну, Гарри, ты удивлён?- из кувшина с дымящейся водой вырывается какой-то сдавленный вздох.- Нам давно не приходилось использовать свои голоса. Теперь пойдём. Давай разденем парня и приготовим его ко сну. Прекрати волноваться. Я не волнуюсь, Эдвард. Я просто обеспокоен. Не лучше ли быть услышанным и понятым нашим новым гостем? В идеале? Да, конечно. Но если он нас не слышит, то сейчас с этим мало что можно сделать. Вот, налей воды в этот таз. Томасу кажется, что он слышит покорный вздох того, кого зовут Гарри, а затем предметы расходятся. Полотенца ложатся на край его кровати, а кувшин опустошается в изысканную металлическую раковину на прикроватной тумбочке. Он взвизгивает и подпрыгивает, когда чувствует, как невидимые руки начинают дёргать за верхние пуговицы воротника его рубашки. - Вот!- воскликнул он и отступил на шаг, воздев руки.- Я сделаю это! О, Боже! Ты расстроил его!- раздаётся более высокий шепот, в котором Томас уже начинает узнавать Гарри. Он привыкнет к этому, это от Эдварда, который снова пытается расстегнуть рубашку Томаса. Томас бьёт по невидимым рукам, которые лапают его, и с удивлением чувствует настоящую плоть под своими пальцами. Эдвард кажется цельным человеком, а не бестелесным призраком. - Пожалуйста, сэр,- говорит Томас.- Я действительно должен настоять на том, чтобы одеться. По крайней мере, пока я не привыкну к невидимым слугам. Я из маленького городка, из скромной жизни. У нас дома не было слуг. Не нужно суетиться. Слышишь, Эдвард?- трубит Гарри.- Он один из нас! Хозяин завёл себе третьего слугу. Свежий смешок исходит из воздуха возле левого уха Томаса. Эдвард явно находит это забавным. Ну, это имеет смысл, не так ли?- спрашивает Эдвард.- Ты знаешь, хозяин никогда не зазнавался. Он не был похож на сэра Джона или сэра Джеймса. Никогда не зазнавайся. Может быть, присутствие простого деревенского парня пойдет ему на пользу. Томас хлопает себя по спине за то, что сделал вид, что не слышит их. Он уже узнает что-то о своем таинственном хозяине! - Если вы должны помочь мне с одеждой, то по крайней мере позвольте мне помочь,- говорит он, расстёгивая пуговицы на своей рубашке. В поездку он не надел ни чулок, ни галстука, предпочитая комфорт моде.- У меня в седельных сумках есть кое-что из моей одежды. О, Боже! Я совсем забыл о Терроре! Гарри, принеси седельные сумки парня, говорит Эдвард, и Томас едва подавляет желание поблагодарить его. Он должен держать в секрете тот факт, что он может их слышать, хотя бы еще некоторое время. - Если вы меня слышите, господа,- говорит он,- я думаю, что лучше не приближаться к моей лошади, Террору. Он очень злобный и, как известно, кусается и брыкается, если кто-нибудь приближается к нему. Боже, ну разве он не заботливый?- говорит Гарри, и Томас тут же решает, что ему уже очень нравится этот человек с мягким голосом. Эдвард, который гораздо сварливее, в котором он все еще не уверен. Ты не найдешь его таким заботливым, когда тебя выгонят за твои проблемы, отвечает Эдвард. Вот. Ты останешься и поможешь молодому хозяину. Я пойду разберусь с этим кошмаром в виде лошади. У меня хороший контакт с животными. Ты только напугаешь его всей своей дёрганостью. Очень хорошо, Эдвард, вздыхает Гарри. Теперь, если только молодой господин поднимет руки, я могу помочь ему снять с него жилет. Томас послушно позволяет милому и дружелюбному Гарри суетиться над собой, а угрюмый Эдвард молча уходит в конюшню. Он задаётся вопросом, сколько времени потребуется, чтобы привыкнуть к такому обращению. Это действительно странное место, в котором он оказался.