For The Love of Roses

Он просыпается примерно через час, чувствуя себя немного разбитым, но отдохнувшим. На его прикроватном столике стоит дымящаяся чашка чая, и он садится, протирает глаза и с благодарностью делает несколько глотков обжигающе горячей жидкости. Это приближает его к полному бодрствованию. Ему снился Крозье. Он часто снится. Он полагает, что это потому, что они проводят так много времени вместе. Он мечтал поговорить с Крозье. Прогулка с ним по территории на закате. Иногда, что неуместно, Крозье сидит за обедом с Джоном и Генри, которые ему тоже часто снятся. Но этот сон был другим. Мягче. В нем Крозье лежал на кровати, его рыжевато-золотистая грива кувыркалась по белым подушкам. Его рука была прижата к груди, другая нежно лежала на щеке Томаса. В бодрствующем мире Крозье никогда раньше не прикасался к Томасу, и Томас не прикасался к нему. Во сне рука Крозье, покрытая мехом, бархатистая и тёплая. Его прикосновения совсем не тревожат, и Томасу очень-очень грустно. Когда к нему возвращаются фрагменты сна, Томас вспоминает, что он, должно быть, был у смертного одра Крозье. Должно быть, прощался с ним. Волна печали накатывает на него так внезапно, что ему приходится сдерживать слёзы. Как странно. Он делает крепкий глоток чая и замечает, что солнце садится. Скоро время ужина. Он вспоминает красный костюм, который обещал надеть сегодня вечером, и находит его висящим на видном месте дверцы шкафа. Он выглядит роскошно и величественно, винно-красный и мягкий и совсем не похоже на одежду, к которой он привык. Он думает, что не наденет его на мгновение. О том, что пришёл к ужину в своей старой одежде, о том, что спрятался за своими скромными корнями. Но затем он вспоминает, сколько труда вложили Гарри и Эдвард в его создание, как они гордились тем, что подарили его ему, и он обязуется носить его. Я только знаю, что господин Томас будет так красив в своей новой одежде!- Гарри с энтузиазмом смотрит, как Томас натягивает брюки и поднимает руки, чтобы засунуть их в рукава новой льняной рубашки, плывущей перед ним. Как только рубашка заправлена, он надевает жилет и работает над застёгиванием пуговиц, позволяя Гарри начать завязывать галстук-шарф. Как только он полностью одет и причесался, он встает перед зеркалом и рассматривает своё отражение. Он не совсем узнает себя. Ушел в прошлое простой деревенский мальчик в домотканой одежде, который помогал своим дядям и присматривал за местными детьми. Теперь перед ним незнакомец, красивый молодой дворянин. Красный бархат пиджака и жилета и ярко-чёрный шёлк делают его кожу по сравнению с ними молочно-бледной. Его волосы также, по контрасту с винным пятном на костюме, кажутся блестящими и цвета воронова крыла. Его глаза мерцают ледяным серо-зеленым светом, а щёки слегка раскраснелись от напряжения при одевании. - О боже,- говорит он.- Это я? Он чувствует призрачную руку на плече и слышит голос Эдварда, тёплый и мягкий в его ухе. Да, молодой господин Томас. Это ты. Подходит для того, чтобы быть лордом замка. Так красиво и царственно. Томасу хочется еще раз обнять Эдварда. Чтобы поблагодарить его за его доброту. Сказать Гарри, что он такой милый и что его поддержка так много значит для него в этом новом месте, которое становится его домом. Он почти говорит им… почти признаётся, что слышит их, но в последнюю секунду передумывает. Он, по сути, певчая птичка в позолоченной клетке. Он не может уйти. Или, скорее, он думает, что мог бы, но что его уход будет иметь неизвестные последствия. Он подозревает, что Крозье не причинит вреда дяде Джону. Не сейчас, когда они стали более близкими друзьями, если бы он вообще когда-нибудь захотел. Но здесь существует хрупкое равновесие, и он чувствует, как будто он поддерживает важнейший краеугольный камень всего этого. Тайна, которая окружает зверя и его земли. Земли, которые, скорее всего, сговорились удержать его здесь, даже если ему придётся оседлать Террор и ускакать домой, не спрашивая. И даже если бы он мог уйти, как он может отплатить своему хозяину за всё, что он получил, пытаясь сбежать и вернуться домой без разрешения? Здесь хранятся какие-то секреты. Тайны, ответы на которые он, возможно, никогда не узнает, если не будет держать уши и глаза открытыми. Маловероятно, что Гарри и Эдвард расскажут ему добровольно. Они не говорят о секретах замка даже между собой, когда уверены, что он не слушает. Он может только надеяться незаметно собрать улики. И это лучше всего сделать, если они продолжают верить, что он ничего не знает об их разговорах. И более того, что самое удивительное, он не хочет уходить. Он отчаянно скучает по Джону и Генри, но если бы им разрешили навестить его здесь, он был бы совершенно доволен. У него нет настоящего желания возвращаться к своей прежней жизни, в свою старую деревню. Он... счастлив здесь, осознаёт он. Счастлив со своими новыми друзьями, Эдвардом и Гарри. Счастлив со своим дорогим другом мистером Крозье. Он очень заботится о Крозье, с содроганием осознаёт он. Что ж, сейчас не время предаваться сентиментальным мыслям. Он опоздает на ужин! Он бросает последний взгляд на своё отражение, а затем, чувствуя, как желудок необъяснимо трясется от нервов, направляется в столовую. Он заходит внутрь как раз в тот момент, когда Крозье встает из-за стола, чтобы поприветствовать его. Крозье начинает желать Томасу доброго вечера, но затем замолкает, когда видит, что Томас подходит к столу. Его глаза расширяются, и сначала Томас не может понять почему, а потом он понимает, что это, должно быть, потому, что на нём роскошный красный костюм. Он сам немного лишился дара речи от появления Крозье. Его грива, всегда выглядящая шелковистой, расчесана до блеска, и он одет во всё чёрное. Чёрные брюки, чёрный жилет с серебряными пуговицами. Его рубашка сшита из тёмно-серого шелка, а на шее у него чёрный галстук. Он выглядит... по-королевски. Красиво. Несмотря на его длинные зубы и огромные загнутые рога на макушке, или, возможно, рассеянно размышляет Томас, из-за них. - Вы… вы выглядите довольно красиво,- говорит Томас, внезапно немного затаив дыхание. - Как и ты,- отвечает зверь. Его голос очень мягкий. Его острые голубые глаза тоже мягкие. Он всё ещё смотрит на одежду Томаса, и его рот немного открылся в явном сюрпризе. - Я надеюсь, ты не думаешь, что я слишком приоделся, - говорит Томас, внезапно немного смущаясь. Он рассеянно теребит край своего жилета.- Эдвард и Гарри настояли. - Нет, нет, конечно, нет. Ты выглядишь ... прекрасно,- говорит Крозье, и Томас чувствует, что его лицо тепло под натиском глубокого румянца.- Они были совершенно настойчивы, что я тоже элегантно оделся сегодня вечером,- добавляет Крозье.- Иногда они могут быть немного настойчивыми. Томас хихикает, радуясь смене темы. - Это еще мягко сказано,- отвечает он. - Они тебя беспокоили?- спрашивает Крозье.- Я могу отругать их, если хотите. - О нет, это не будет необходимо, сэр. Они довольно добры ко мне. - Очень хорошо. Не хочешь присоединиться ко мне?- Крозье указывает на обычный стул Томаса, через два места от его собственного места во главе стола. Томас, чувствуя себя смелым, ощущая странную искрящуюся радость, бурлящую у него в животе, вместо этого выдвигает стул прямо слева от Крозье и садится. Он никогда раньше не был так близок к Крозье, но печальный сон, который ему приснился, воспоминание о мягкой руке Крозье на его щеке, его привлекательность в щегольском черном костюме – всё это вместе взятое вызвало у него желание сблизиться. Крозье делает паузу в своем движении, чтобы снова сесть, но только на долю секунды, затем опускается на своё место. Это самое короткое колебание говорит Томасу, что он удивлен внезапной близостью Томаса. Однако Крозье быстро приходит в себя и откидывается на спинку стула, пока один из слуг (они не разговаривают, но по неуверенному движению серебряного чайника в воздухе Томас подозревает Гарри) наливает ароматную струйку чая в его чашку. Поначалу Томас отказывался позволять кому-либо из них подавать ему еду. Он сам может ложкой класть картошку себе на тарелку, большое вам спасибо. Он позволяет им помогать ему одеваться только потому, что думает, что это разобьет сердце Гарри, если он этого не сделает. Гарри так сильно хочет быть полезным. Эдвард, более угрюмый, немного менее представительный, довольствуется тем, что наводит порядок в комнате Томаса и заправляет его постель. Томас пытался помешать им помочь ему около полутора дней, прежде чем сдался под натиском насмешек (Гарри), жалоб (Эдварда) и мольб (Гарри еще раз). Томас наливает себе и ест, пока они с Крозье разговаривают. Они говорят о «Братстве Кольца» и мыслях Томаса по этому поводу. Томас говорит, что с нетерпением ждет продолжения завтрашнего чтения, и Крозье соглашается, ещё раз благодаря Томаса за то, что он нашёл время побаловать его. Между ними возникает нежный флирт, который, как чувствует Томас, разворачивается, и он ничего не может с этим поделать. Он понимает, что и не хочет этому препятствовать. Он чувствует мягкость, тепло в груди всякий раз, когда Крозье смотрит на него, и хотя лицо Крозье скрыто пушистым коричневым мехом его звериной морды, Томас почти видит, как он краснеет, когда их руки почти касаются маленького горшочка со сливками для послеобеденного чая. Томас спрашивает, нет ли, возможно, каких-нибудь ножниц, грабель, каких-нибудь маленьких совков. Он хочет поработать над благоустройством территории замка. Крозье сначала пытается отмахнуться от его просьбы. - Вам не нужно утруждать себя такой черной работой, мистер Джопсон,- говорит он.- Здесь нет никого, кто мог бы осмотреть территорию, кроме тебя и меня, Эдварда и Гарри. Слишком много хлопот с их содержанием. Томас, однако, упрям. - Это то, что я особенно хочу сделать,- говорит он.- Я прочитал все книги по садоводству, которые смогла найти в библиотеке, и именно интерес к розам впервые привел меня в ваш замок,- он тактично не упоминает, что пришёл, по крайней мере частично, против своей воли.- Я давно хотел сделать ваши сады красивее и попробовать свои силы в обрезке и посадке. Крозье пожимает плечами. - Тогда ты можешь получить все, что пожелаешь. Я скажу Гарри и Эдварду, чтобы они принесли тебе кое-какие садовые инструменты. - Спасибо вам, мистер Крозье,- на мгновение между ними воцаряется своего рода комфортная тишина, прерываемая лишь тихим потрескиванием полена в камине. - Мистер Джопсон, вы выйдете за меня замуж?- Крозье говорит это, как он всегда делает, ни с того ни с сего. Серьезный и прямолинейный, как всегда. Томас отвечает так, как отвечал всегда. - Нет, мистер Крозье. Я не соглашусь жениться на вас,- но на этот раз он произносит это почти с сожалением, и это звучит немного неубедительно. Возможно, потому, что сегодня вечером в воздухе между ними витает особая близость. Томас собирается с духом и снова заговаривает. - Вы намекнули, сэр, что если есть что-то, чего я очень хочу, и если в ваших силах даровать мне это, то вы это сделаете. Это правда? Крозье мгновение пристально смотрит на него, прежде чем кивнуть. - Если это в моих силах, то да. Проси о чем угодно, и это твоё. Томас колеблется, но на самом деле, нет лучшего времени, чем сейчас, чтобы попросить о том, чего желает его сердце. - Я очень скучаю по своим дядям, мистеру Бридженсу и мистеру Пеглару, сэр,- говорит он.- Я не получал никаких известий ни от них, ни от них обо мне вот уже два месяца. Мне было интересно, смогу ли я нанести короткий визит домой? Не для того, чтобы остаться, конечно! Я бы скоро вернулся, чтобы остаться здесь, с вами, как было условлено. Я просто хочу убедиться, что с ними все в порядке. Повидаться с ними ненадолго, скажем, на неделю, а потом вернуться... Он умоляюще смотрит на Крозье. Крозье оглядывается на него, его голубые глаза непроницаемы на смуглом лице. - Я не могу этого допустить, мистер Джопсон,- говорит он. - Но почему, сэр?- спрашивает Томас, прежде чем успевает сдержаться. Он чувствует укол разочарования, и неприятная вспышка гнева пробуждается к жизни в его груди. Это не является необоснованной просьбой. И он был таким очень терпеливым. Ждёт подходящего момента, чтобы спросить. - Потому что меня убьет, если я отпущу тебя,- Крозье говорит это так просто и так мягко, что сначала Томас не понимает значения его слов. - Конечно, сэр, вы преувеличиваете! Я был бы там и вернулся в течение двух недель. Как это может угрожать твоей жизни?- Томас знает, что в его голосе звучит отчаяние, но он не может подавить умоляющие нотки в своем голосе. Сам того не осознавая, он поднялся на ноги. Он смотрит немного свысока на зверя, который всё ещё сидит, его руки с блестящими когтями на концах положены ладонями вниз на стол перед ним. - Я умру без тебя, Томас,- говорит Крозье, его глаза изучают лицо Томаса.- Ты вернёшься к своей семье. Ты раскроешься в их любви и привязанности, и ты забудешь обо мне. Ты скажешь себе, что можете просто остаться ещё немного… ещё немного. Ты будешь говорить себе, что со мной все будет в порядке. Что мне будет немного одиноко, но что я переживу потерю твоего общества. В конце концов, ты откажешься от своих планов вернуться, и твоё отсутствие...- он делает паузу, испуская один из своих глубоких и продолжительных вздохов.- Твоё отсутствие убьет меня. - Я вернусь…Я вернусь,- Томас чувствует, как кровь отливает от его лица. Его руки начинают дрожать, когда его охватывает дикая паника.- Я не брошу вас, мистер Крозье. Я обещаю, что вернусь!- словно в подтверждение своих слов, он отступает от стола, подальше от того места, где зверь медленно поднимается на ноги. - Ты говоришь мне это сейчас, Томас. И ты веришь в это. Но ты не вернёшься, и моё сердце разобьется, и я умру от этой боли, и поэтому, как видишь, я никогда не смогу тебя отпустить. - Никогда не отпустишь меня...- тупо повторяет Томас. Он не думает о словах зверя. Он не может думать ни о чем другом, кроме как о том, что он никогда больше не увидит дорогих Джона и Генри. У него кружится голова, зрение затуманивается от жгучих слёз.- Никогда? Он чувствует себя больным. Его дыхание вырывается из легких резкими вздохами. - Я здесь в ловушке? Навсегда? Никогда больше не увижу своих дядей?- он и представить себе не мог, что зверь откажет в его просьбе. Это казалось таким рациональным. Он думал, что с их новообретённой близостью Крозье можно будет уговорить отпустить его ненадолго. Теперь он должен встретить вечность в этом странном месте, с этим странным существом… существо, к которому он испытывал такие сильные чувства, но на котором он не может представить, что согласится жениться. - Я не могу дышать - говорит Томас, его руки взлетают к горлу, бесполезно дёргая его за шиворот. Он слышит настойчивые, шепчущие крики Гарри и Эдварда, он слышит, как Крозье зовёт его по имени голосом, который звучит так настойчиво и в то же время так печально, а затем мир погружается во тьму.