Почему мы выбираем смерть?

Когда я проснулась, мелкий ещё спал зубами к стенке. Часы на стене показывали шесть утра. Кленовая Сосна, значит, да? Интересно, кто же тогда он? Я подключила к планшету наушники и пересмотрела собеседование мелкого. Забавно, но последний вопрос из записи почему-то вырезали. Интересно, интересно… Пролистав несколько файлов, я нашла анкету мелкого. Загуглила перевод его имени и… Меня уже было не остановить. От моего смеха мелкий проснулся. — Что, кого-то уже убили? — проворчал он по-английски. — Доб-доброе у-у-утро, Диктатор-Неуда-а-а… а-а-а, не могу! — от смеха эффект от пафосной фразы смазался, но я ничего не могла с собой поделать. Может, нервное? Неожиданно, но мелкий присоединился к моему смеху. А смеялся он странно, у меня и впрямь возникла ассоциация с каким-нибудь Тёмным Властелином. — Так тебе всё-таки стало интересно, с кем ты живёшь, а? — отсмеявшись, кокетливо поинтересовался мелкий. — Да, это я! Абсолютный Верховный Лидер! Падай предо мною ниц, женщина! — а тон абсолютно серьёзный, и только взгляд выдаёт, что мелкий шутит. — Бегу и падаю, бегу и падаю, мой господи-и-и… аха-ха-ха-ха… — Тебе идёт смех. Не выглядишь такой вареной рыбой. — А тебе шло молчание, но раз уж открыл рот, то тебе хана, мелкий, — подмигнула я. — И как же ты меня убьёшь? Я вот мечтаю быть распятым, как Христос. Ну, или задушенным во время секса. Что выберешь, а? Ни-хи-хи-хи. Смеётся, а взгляд серьёзный. Изучающий. — Извини, я не педофилка. Дверь вместо креста сгодится? — Ты совсем меня не лю-юбишь! Угрожа-аешь мне! Мне стра-ашно! — вдруг захныкал мелкий. — Если я не доживу до игры, я натравлю всех на тебя! Поэтому ты теперь отвечаешь за мою безопасность! Чего-о? Мелкий схватил мой телефон и выбежал из комнаты с криками: — Не догонишь! Не догонишь! Занавес. И саундтрек — утреннее оповещение: — Доброе утро, абсолютные! Сейчас 08:00, а это означает, что через полчаса мы встретимся на завтраке. Ждём всех в столовой! Я будто засыпала в триллере, а проснулась в трагифарсе. Ну, ничего, я этому мелкому… как его… Кокичи Оме на завтраке жизни не дам! По старой, ещё со времён школьных столовых, привычке я всегда носила с собой перец и соль. И лимонную кислоту — просто так, по приколу. Сейчас эта скотина узнает, как красть чужие вещи! Как бы это только красиво так провернуть? В столовую я пришла сильно заранее. Как чувствовала! На столе, за которым мы вчера сидели, сегодня размещались карточки с нашими новыми именами. Отлично! Насыпав в сок Кокичи соли и лимонной кислоты, я успокоилась и заняла своё место. Достала планшет и начала изучать его так внимательно, как только могла. Надеюсь, я не слишком подозрительно выгляжу. Вскоре присоединились остальные. Последним пришёл отчего-то жутко довольный Кокичи. Я еле удержалась от усмешки. Весь завтрак я наблюдала за Кокичи краем глаза. Мелкий весело болтал с Рантаро, который разместился рядом с ним, и совсем не обращал на меня внимания, будто бы это не от меня он удирал не далее как полчаса назад. Момент истины! Рука Кокичи потянулась за соком… который он выпил со всё той же улыбкой. Да чтоб его! Поскрипывая зубами, я направилась в комнату. Поваляюсь ещё немного, потом пойду в сад. Судя по плану здания, у них тут несколько садов, сгруппированных по климатическим зонам. Не то чтобы меня это интересовало, но время убить надо, а в город я выходить не хочу. Да, страшно. Нет, не стыдно. На коридоре меня остановила моя соседка по столу, худенькая девушка с лавандовыми волосами. Шинджу Кояма, если я правильно запомнила. Абсолютная Балерина. — Каэде, ты не могла бы помочь мне разобраться с планом? Я видела, что тут есть танцевальный зал, но никак не могу понять, как туда попасть! Извини, пожалуйста, что я отнимаю твоё время! Она была так мила и стеснительна, что я не смогла ей отказать. Быстро рассказав Шинджу дорогу, я отправилась к себе. На своей кровати забился в угол заплаканный Кокичи. Он провожал каждое моё движение затравленным взглядом, будто бы я и впрямь собиралась его убить. Минут через пять я не выдержала: — Да что такое? Что тебе от меня надо? — Ты меня чуть не убила! А обещала, что защити-и-ишь! — При чём тут я? — Ты единственная, кому я могу довериться! Мы ведь спим в одной комнате! Двусмысленно прозвучало. — Не все, с кем ты спишь, заслуживают твоего доверия, — успокоившись, развела руками я. Может, он и не ребёнок, но иногда такой наивный. Или хорошо прикидывается. Скорее последнее, конечно. — Из личного опыта судишь? — усмешка на его лице сияла мстительностью. — Кто знает? Кокичи прорычал что-то нечленораздельное и уткнулся в телефон. Секундочку! — Это же мой телефон! Как ты… да там же пароль! — Не пароль, а скукотища. И тебе не лень каждый день его менять? Да нет, в общем-то. Сегодняшняя дата — и правда просто, но кто догадается? Вот кто. — Кокичи… или как там тебя на самом деле, верни телефон, а? По-хорошему прошу! — А, травить меня, значит, было по-хорошему? — не отрываясь от экрана, задумчиво уточнил мелкий. — Сдался мне такой слабак! Да ты же первый сдохнешь! Меня удостоили взглядом. И взгляд этот… хм… мелкий что-то задумал. — Сыграешь со мной в игру? Сегодня, после отбоя. Согласишься — отдам телефон и пообещаю никогда никому не рассказывать о том, что я в нём увидел. Откажешься — и все узнают, кто ты и что тут делаешь. — Грош цена твоему обещанию! — я, конечно, внутренне уже согласилась, но Кокичи об этом знать необязательно. — Я же лжец, как-никак, — он улыбнулся и протянул мне телефон. — С нетерпением жду вечера! Можно сколько угодно убеждать себя, что меня не развели, но толку-то? — На что играть хоть будем? — собирая с собой кое-что из вещей, спросила я. — А как ты думаешь, что может быть нужно Абсолютному Верховному Лидеру злой-презлой организации? — и, главное, лицо милее ангела. Ну-ну. — Когда станешь им — тогда и разберёмся, — бросила я, уходя. Субтропический сад встретил меня резким контрастом света и тени. Всё же над головой вовсю жарило летнее солнце, а стеклянный потолок от него нисколько не спасал, зато под кронами деревьев ждала приятная прохлада. Бросив сумку под голову, я растянулась на лавочке и уставилась в телефон. Если этот мелкий гад не заметил кое-чего, то сейчас у меня есть шанс узнать всё то, что он выяснил обо мне. Открываю скрытые програмы, ввожу пароль на тридцать символов — вуаля! Хм, как-то скучно даже. Просмотрел галерею (там в основном конспекты, немного природы, пара десятков мемов и две-три фотки Марты), попытался зайти в мои соцсети (зря, я их все удалила ещё вчера перед собеседованием), пролистал историю поисков и сохранений (всё самое интересное я тут же удаляю, так что облом ему!), залез в список контактов (чтобы знать, кому обо мне рассказывать? Но номера родных я тоже удалила)… и всё. Настораживает тот факт, что у него была ещё уйма времени после проверки контактов. Чем же мелкий занимался, да так, что программа его не обнаружила? В любом случае, можно спокойно слать его подальше с его игрой. Хотя… Посмотрим. Если будет весело — почему нет? На очереди планшет. С утра я лишь просмотрела список участников, а сейчас хотелось бы изучить все интервью. Шинджу Кояма, Абсолютная Балерина. — Добрый день, мисс *шршршшшш*. Поздравляю вас с проходом на второй этап — личное собеседование! В целях дальнейшего сотрудничества я прошу вас подписать договор о неразглашении. — Добрый день! А… да? Хорошо. А где подписывать? Секретарша молча указала на пустую строку. — Спасибо, извините, вот… — поставив подпись, красная как чайник Шинджу вернулась на центр комнаты. — Что ж, мисс *шршршшшш*, мы внимательно изучили вашу анкету и хотим вам задать несколько вопросов. Во-первых, исходя из вашей анкеты, вы хотели бы быть Абсолютной Балериной, верно? Почему? — Я занимаюсь балетом с самого детства, — еле слышно ответила Шинджу. — Это часть семейной традиции: мои мама и бабушка тоже были балеринами, они и обучали меня всему, что я знаю и умею. — Хорошо. Во-вторых, скажите, пожалуйста, почему вы решили участвовать в проекте Данганронпа? — Век балерин недолог, а балет — это вся моя жизнь. Но эта жизнь, — Шинджу стёрла непрошенную слезу, — уже подошла к концу. Новый балетмейстер… не был удовлетворён моим талантом. Он выгнал меня и сделал так, чтобы меня больше ни в одну труппу не взяли. Но, возможно, Абсолютная Балерина сможет победить все эти трудности? Комиссия перешла на неразборчивый шёпот, из которого на записи было слышно только слово «фансервис». — А не могли бы вы станцевать для нас? — Если это необходимо. Правда, я не совсем в той обуви… Но Шинджу всё же попыталась. Хоть ей явно было тяжело, двигалась она сказочно. Правда, упала в самом конце. И покраснела ещё больше. — Мисс *шршршшшш*, осведомлены ли ваши родные о том, что вы собирались участвовать в проекте Данганронпа? — Да, и они не против. Ведь балет — это вся наша жизнь. Настолько вся, что ты готова сдохнуть на убийственной игре, лишь бы доказать всем, что ты балерина? — Хорошо. И последнее, мисс *шршршшшш*. Скажите, пожалуйста, готовы ли вы к тому, что именно вы станете мисс фансервис для нашей аудитории? — Я готова на всё, — сжав кулаки, решительно сказала Шинджу. — Что ж, благодарим вас, мисс *шршршшшш*, пройдите, пожалуйста, за дверь справа от вас. Всё ещё сохраняя решительный вид, Шинджу направилась к двери, за которой мы наблюдали за ней. Точнее, все наблюдали, а я дремала. Что же движет тобой, Шинджу? Неужели красавице балерине нет места в этом мире? Или дело в другом? Надеюсь, это не из-за козла начальника. Грустно всё это. Но мне нужно посмотреть все собеседования как можно скорее. Ещё хотя бы два, серьёзно. А там найду занятие получше. Цумуги Широганэ, Абсолютная Косплеерша. — Добрый день, мисс *шршршшшш*. Поздравляю вас с проходом на второй этап — личное собеседование! В целях дальнейшего сотрудничества я прошу вас подписать договор о неразглашении. — Добрый день. Благодарю за честь, — вежливо поклонилась Цумуги и без лишних вопросов отправилась подписывать документы. — Что ж, мисс *шршршшшш*, мы внимательно изучили вашу анкету и хотим вам задать несколько вопросов. Во-первых, исходя из вашей анкеты, вы хотели бы быть Абсолютной Актрисой, Абсолютной Косплеершей или любой другой Абсолютной. Почему именно такой выбор? — Я хороша в притворстве, — Цумуги хитро улыбнулась. — Вот и все причины. И да, я хорошо разбираюсь в искусстве, в том числе современном, поэтому, отыграть любого персонажа для меня не составит труда. — Хорошо. Во-вторых, скажите, пожалуйста, почему вы решили участвовать в проекте Данганронпа? — Потому что уверена в победе. Я смогу скрыть любое преступление, смогу обвести вокруг пальца кого угодно из идиотов, которых вы уже одобрили. А ещё я красотка. Цумуги как бы невзначай поправила свои шикарные рыжие волосы. Вот уж не соврала — и правда красотка. — Мы полагаем, мисс *шршршшшш*, что вы осведомлены о специфике нашего проекта, верно? — Именно. — Последний вопрос, мисс *шршршшшш*. Скажите, пожалуйста, что вы будете делать в случае выигрыша? — На работу возьмёте? — подмигнула Цумуги. — Скажем, вместо вон той курицы, у которой даже камера в руках трясётся. — Думаю, мы ещё обсудим это с вами. Что ж, благодарим вас, мисс *шршршшшш*, пройдите, пожалуйста, за дверь справа от вас. Под шёпот комиссии («Да, она девчонка с характером!») Цумуги удалилась. Ближе к концу записи камера и впрямь стала подрагивать. Я бы эту нахалку послала. Начинала она за здравие, а закончила танцами на костях. Впрочем, я не комиссия. Настроение продолжило катиться к чертям. Чьё бы интервью посмотреть, чтобы стало повеселее? Хм… За деревьями послышались голоса. Говорили один парень и две девушки. И почему именно сейчас им приспичило прогуляться? В комнате вредный мелкий, здесь эти… Как работать в таких условиях? Но разговор заинтересовал меня, и я осталась послушать. Да, именно. Подслушать. — А почему ты участвуешь в игре? — раздался довольно тонкий голос. Понятия не имею, кто это. — Условия контракта, — о, вот этот кадр мне знаком. Любимец женщин и детей Рантаро Амами! — Я вышел из прошлой игры живым, потому что согласился участвовать в этой. — Почему ты тогда просто не сбежал со всей своей кучей денег? — а этот голос я недавно уже слышала. Цумуги Широганэ. — Мог бы, — согласился Рантаро, — но что наша жизнь? Игра! — парень рассмеялся. — У меня нет другой жизни, кроме игры. Давайте выложимся по полной! Время наказания! В голосе Рантаро была почти незаметная нотка грусти. И злобы. Но его спутницы, похоже, не обратили на это ни малейшего внимания. — А каково это — стоять прямо там, в зале суда Монокумы? А Монокума и правда такой плюшевый? А… — А ты и правда такая надоедливая заноза или прикидываешься? — перебила спутницу Цумуги. Та обиженно засопела и пошла в наступление. У них там драка или что? И почему Рантаро их не разнял? Кусты зашуршали, и на мою лавочку приземлился виновник торжества. — Ты сбежал? — Иногда побег — лучшее решение. Особенно если хочешь жить, — шёпотом ответил парень. — И нам стоит пойти в другое место. — Ты прав, тут стало слишком тесно, — вздохнула я и, закинув планшет в рюкзак, направилась за Рантаро к выходу из сада. Вскоре мы оказались в просторной комнате — не то класс, не то маленький зал. Но это не важно. Важно то, что в дальнем углу я увидела его. Пианино. — Знал, что тебе понравится, — улыбнулся Рантаро и закрыл дверь в класс на ключ. — Теперь никто не помешает. — А что если ты мне помешаешь? — с напускным равнодушием спросила я. — Тогда я залезу за пианино и прикинусь домовым. Так у вас называют духов дома, да? — Тебе придётся сложиться всемеро, чтобы закосплеить домового, — наконец рассмеялась я. — А разве дамы не будут тебя искать? — Цумуги и Азуми? О, думаю, они сейчас слишком заняты друг другом. Сыграешь что-нибудь? Или расспросишь Абсолютного Выжившего о секретах мастерства? Конечно же, не расспрошу. Это не моё. Поэтому я молча подхожу к пианино. Устраиваюсь на банкетке. Откидываю крышку. И замираю. Я должна забыть об этом. Я просто должна играть. И всё. Аккорд, другой, третий — меня уже не остановить. Я не разбираюсь в музыке и уж точно ничего не смыслю в классике. Я лишь слегка умею импровизировать. И играть её музыку. Сегодня из меня вырывается что-то тревожное, почти агрессивное, диссонансное, режущее. Будто всё, что копилось во мне в последнее время, берёт верх и выходит на свободу. Я обрываю импровизацию на самой высокой ноте и громко закрываю крышку. Поднимаюсь и, не глядя на Рантаро, ухожу из класса. К его чести, Рантаро меня не преследовал.