Последствия-3

Они расстались всего восемь часов назад. Покидая провинцию и не надеясь на возвращение, глядя на стоящего у окна и провожающего его взглядом Минхо, Хёнджин думал, что видит его в последний раз. Всю дорогу в Лондон, целых пять часов он боролся с переживаниями внутри себя: вначале с отчаянием, потом с тоской. Он несколько раз порывался ему написать и каждый раз себя останавливал. И дело было даже не в том, что именно он мог написать. Какой смысл в общении, когда между ними расстояние в 390 километров, и это не изменится ни в ближайшее время, ни когда-нибудь еще? Хёнджин не мог сказать, что он испытывал к Минхо. Это чувство было сложно описать. За этот год, не глядя на то, что они крайне редко общались и больше не были близки, как в первые дни после его приезда, он все еще оставался важным человеком в его жизни. О нем он думал, когда поднимался с кровати, на него он посматривал на уроках, из-за него он переживал, когда Ли не появлялся в школе или уходил раньше с занятий. А когда вывешивались списки или результаты тестов, Хёнджин высматривал его имя сразу после своего, и потому он хорошо знал о его успеваемости, о его деятельности, но он и догадаться не мог, что Минхо внезапно изменил свои планы относительно колледжа и приехал в Лондон. Глядя на Ли, стоящего на пороге его квартиры с удовлетворенной улыбкой на губах, словно он только что хорошо пошутил и был доволен результатом, с коробкой из закусочной, в белоснежной рубашке и синих джинсах, Хёнджин чувствовал, что его сердце вот-вот выскочит из груди. Сделав шаг навстречу, Хван крепко обнял нежданного гостя за шею, прижавшись всем телом, и выдохнул с огромным облегчением, готовый разрыдаться от радости. - Эй, осторожней, пончики раздавишь, - проговорил Ли и усмехнулся. И пусть он выглядел так, словно готов вот-вот закатить глаза от приступа скиншипа блондина, внутри него приятно и тепло защемило. Он не чувствовал этого тела целых долгих девять месяцев, и этот запах его одежды, волос, который он лишь изредка мог уловить, когда в школе оказывался случайно или намеренно рядом, даже сейчас сводил с ума и заставлял вспоминать те несколько прекрасных моментов, которые они пережили вдвоем в тот дождливый и холодный октябрь. Обняв свободной рукой в ответ Хвана, Минхо похлопал его по спине и предупреждающе, но все же шутя, добавил: - Если разрыдаешься - уйду. Вовремя Ли сказал об этом, потому что Хёнджин едва не пустил слезу. Отстранившись, поправляя в волнении ворот белоснежной рубашки Минхо, Хван спросил: - Ты надолго к нам? До начала учебного года? - Да пригласи ты меня уже в квартиру, что ли, - усмехнулся Минхо. - Почему мы в дверях стоим? - Точно. Да, извини. Проходи. - Минхо! - громкий голос Чанбина оглушил не только Хенджина, но и Ли, который на это сделал недовольную гримасу. - Здорова! Ты что здесь забыл? В смысле, рад тебя видеть, дружище! Заходи! - А ты все такой же шумный, - проговорил Минхо, понимая, что из него только что выбили остатки сантиментов, но рассматривая Чанбина, он замер в удивлении: - Ничего себе прокачался! Раньше таким худым был. Чем занимаешься? Чанбин, заметив коробку с едой в руках гостя, подошел к ней, взял ее и открыл. - Чем только не занимаюсь. Сейчас в тренажерке зависаю. О, пончики! А почему так мало? Нас тут трое, с тобой четверо. А пончиков всего девять. - Сколько было в наборе, столько и взял, - Минхо не сильно удивился бесцеремонности Чанбина, и вообще ему сейчас было не до него. Он обратился к Хенджину, глядя в его глаза долгим глубоким взглядом.- Поговорим с глазу на глаз? - Да. Пошли на террасу, - охотно согласился Хван, но все же взял два пончика, один из которых протянул Минхо. - Что там у вас за секреты такие? - с забитым ртом говорил им вслед Чанбин, но его игнорировали. Осторожно подойдя к ограждению террасы, Минхо кинул взгляд вниз и быстро отвернул лицо. - Жутко. Высоко как! - Восьмой этаж, это не так уж и высоко, - посмеялся Хенджин, жуя пончик. - Я выше крыши школы не поднимался… И вообще меня как-то укачивает на высоте. - К этому быстро привыкаешь на самом деле. Опираясь локтями о перила, Минхо смотрел на губы Хвана которые были испачканы сахарной пудрой и начинкой, и улыбался. Приятно было видеть его снова так близко, и хотелось поедать его взглядом точно также, как Хёнджин поглощал свой донат. Голова кружилась уже не от высоты, и дыхание замирало не от страха. - Ты почему не ешь пончик? - спросил Хенджин, заметив, что Ли откусил совсем чуть-чуть, а остальное время, не отрываясь, смотрел на него. - Не знаю. Нет аппетита, - усмехнулся тот. На самом деле он был страшно голоден, и ситуация по приезду у него была не самая приятная, но он не хотел обсуждать это с Хваном, тем более сейчас. В который раз Минхо осознал, что чувства, которые в нем вызывает этот блондин, выше физических потребностей, сильнее желания есть. Протянув свою руку, Ли дотронулся своими пальцами до ладони Хенджина, с волнением ожидая его реакции, и Хван, сглотнув, опустив блестящие глаза вниз, переплел с ним пальцы. Опьяненный взгляд Ли, надежда в глазах Хенджина, они застыли в молчании, приятном взволнованном ожидании, и только Минхо развернулся к нему, чтобы стать ближе, как блондин вдруг пришел в себя, убрал ладонь и с беспокойством, кидая взгляд в сторону стеклянной двери, ведущей на террасу, проговорил: - Не нужно. - Почему? - Минхо встревоженно моргал, ведь все шло хорошо, он это чувствовал. - Чанбин… Он.., - Хёнджин перешел на шепот, подняв переживающий взгляд на Ли, - он гомофоб. И как Минхо мог забыть об этом? Ведь и правда, еще тогда в школе в девятом классе Чанбин сильно разошелся, когда застукал двух парней из музыкального клуба в туалете за поцелуями. Он не просто взбесился, он написал на них жалобу, доложил руководству школы, комитету правопорядка, которым уже тогда заправлял Сынмин, их родителям, и именно после этого случая Ким ввел в Кодекс запрет на близкие отношения на территории школы. Виновники сильно пострадали от действий Чанбина, оба прекратили ходить в школу, и у обоих были серьезные проблемы с родителями. И Сынмин, видя последствия действий Чанбина, был вынужден стать на сторону пострадавших парней. После волны хейта внезапно началась волна сопереживания и толерантности. Парней вернули в школу и теперь начали травить Чанбина, обвиняя его в нетерпимости. Как бы Бинни не защищался, ему пришлось пойти на условия. Сынмин настоятельно порекомендовал ему принести публичные извинения пострадавшим и дать обещание больше не поднимать эту тему в школе. Ему повезло уехать в Лондон с незапятнанной репутацией. Этот скандал благодаря матери Чанбина не попал в его характеристику. В старшей школе он уже был более осмотрительным, но его гомофобия никуда не исчезла, и судя по тому, как беспокоился сейчас Хван, повод для тревоги у него был. Минхо смотрел на Хенджина с неприятными предчувствиями. - Он что-нибудь знает про нас? Рюджин рассказала? - Нет. Вроде как ничего не знает. Но у него есть основания подозревать меня в нетрадиционной ориентации, потому что однажды я ему дал повод. В груди Минхо неприятно потянуло. Дал повод? Это как? Хван подкатывал к нему? Сглотнув, приготовившись услышать то, что возможно причинит ему боль, Ли сжал кулаки. - Когда это было? - приглушенным негромким голосом спросил он, стараясь держать себя в руках, насколько это можно. Хёнджин покусывал губы и тянул с ответом. Даже по его лицу было заметно, там было что-то такое, что он не хотел говорить, и это еще больше тревожило Ли. - Еще до знакомства с тобой. И это было случайно. - Случайно? - громко в возмущении спросил Ли, все же уступив ревности, и после этого уже тише добавил: - Какая может быть случайность в таком деле? Хёнджин смотрел на него упрашивающим взглядом, который умолял не уточнять подробности, и Ли готов был сдаться, только ему нужно было узнать что-то еще. - Только один вопрос. Пожалуйста, ответь на него, - попросил он, и, дождавшись согласия Хвана, спросил: - Это было по отношению к Чанбину? Хёнджин отрицательно качнул головой: - Нет, вовсе нет. Он меня… нас.. он что-то видел. Минхо закатил глаза. Легче ничуть не стало. И вопросов стало еще больше.