in pursuit of lust

Однозначно в этом мире существует понятие зла. Кто-то формирует его как теорию, кто-то как вымысел, некоторые называют гипотезой, другие фантазией. Для всех и каждого зло может формироваться по-разному и описания возможно и будут где-то сходиться, но всегда останутся различными. К примеру, если вы читали современного и достаточно популярного автора детективов — Донато Карризи, то замечали его постоянное прикосновение к этой стороне человеческой души. Теория зла в его понимании формулируется так: «Добро для одних всегда означает зло для других, но и обратное верно». И именно к этой истории такое определение подходит. *** К вечеру стало прохладно. Хенджин как-то слишком по джентльменски одолжил свое пальто Феликсу, оставшись в одном пиджаке и шарфе, которой Ли не взял из-за внезапного смущения. Действительно с Хваном такое поведение чуждо. Они приехали в небольшой театр, что находился недалеко от отеля с первым убийством. Здание выглядело приемлемо в целом и даже недавно покрашено. Массивные колонны предавали всему существу построения еще более шикарный вид, отчего младший детектив был не в состоянии отвести взгляд. Феликс разглядывал чуть ли ни каждую трещинку в штукатурке, приближая зрение на максимум. И если Ли засмотрелся на искусство архитектуры, то Хван в свою очередь не мог отвести взгляд от природных творений. Веснушчатый настолько был увлечен своим делом, что даже не заметил взгляд на себе, но Хенджина это наоборот радовало, нежели об его интересе догадаются. Ему было легко вот так засмотреться на Феликса, потому что он красив. И не только внешностью, это само собой: веснушки, светлая кожа, волосы и красивые глаза. Но и душой, которая на ружу рвалась всем своим существом. В моменты стыда за кого-то или непонимания парень любил закатывать глаза, в груди тихонько смеясь своим томным низким голосом. В разговорах используя собственный стиль, не всегда замечает его старомодность, отчего и кажется таким живым и... интересным? Хенджин любил все интересное, но не все интересное любило Хвана. — Все хватит, дыру прожжешь, — тихо говорит Ли. — Пойдем, работать надо. Старший детектив улыбается, потому что его все же раскрыли. Но почему-то это совсем не расстраивает, как казалось, а наоборот тепло в груди разливается. Да так стремительно, что даже не сразу понимаешь происходящее. Что улыбка не от счастья вовсе, а от боли, которая потоками по всем венам и сосудам расползается. И что тепло не от мнимой радости и взгляда Феликса, а от пули в груди и стекающей по спине горячей крови. Этот выстрел был настолько неожиданным, что фальшивым. — Хенджин! — так громко, но тихо для самого Хвана кричит младший, подбегая прямиком к только что упавшему телу. С невероятной скоростью поднимает старшего на руки, облегчая себе ходьбу способностями, и с мутью от слез в глазах бежит в укрытие, потому что страшно. Страшно за такого быстро ставшего близким человека. — Не умирай! Блять, держи глаза открытыми, слышишь!?!! Хенджин правда старается, тяжело дыша и карабкаясь из затягивающего его колодца тьмы. Он не может умереть сегодня, он не хочет... *** — Феликс, — слышится сквозь пелену сладкого сна. Светловолосый начинает открывать глаза. — Феликс, поднимайся. Давай, хватит спать. Хван очнулся. Минхо присаживается на край дивана около ног младшего детектива, стараясь скрыть свою неприсущую дрожь в голосе. Выходит из рук вон плохо, потому что случившимся потрясен каждый в этом доме. А принять новую проблему стало сложно даже самому криминалисту, который любви к старшему детективу не питал. Феликс собирается с силами, поднимаясь. Ему самому невероятно страшно и дико вспоминать произошедшее. В тот момент он молил всех богов, чтобы успеть. Успеть спасти. Некий стрелял, этот человек их ждал и стоило осмотреться, чтобы не попасть в такую ловушку. Но Феликс тогда выбрал осмотреть архитектуру здания, а не местность, чтобы убедиться в безопасности. — Как он? — скрипучим голосом спрашивает Ли, принимая сидячее положение. Он не спал почти двое суток, как и Джисон. Хан истратил все свои силы на вытаскивание Хенджина с того света, а Феликс просто был рядом, делясь своей энергией жизни. — Как Хан? — Джисон спит тринадцатый час, — Минхо опускает грустный взгляд к рукам, что перебирают камушки браслета пальцами. Джисон стал ему дорог. И его почти что мертвый сон сейчас настораживает, потому что парень буквально даже не шевелился за все тринадцать часов. Он отдал все силы и энергию на регенерацию Хвана, чтобы хотя бы рана от пули затянулась. Но вот последствия... от них не убежать. — Хенджин очнулся минут двадцать назад, выпил воды и лежит. Только... Ли-старший не успевает договорить, как Феликс срывается с места, по звукам следуя в комнату своего напарника. Слышит в след выкрик Минхо с его именем, но не останавливается, продолжая идти к человеку, которого чуть не потерял сегодня. А его хотелось потерять меньше всего. В комнате темно, лишь один маленький ночник горит. Сам пострадавший лежит прямо и смирно, не шевелясь и моргая раз в минуту. Шторы плотно закрыты от глаз людских, потому что то, что происходило в этой комнате целых два дня — не передать словами. Со стены кровь до сих пор не отмыли, а разбитые статуэтки и вазочки, что падали во время поступления Феликсовой энергии Хвану — больше не стоят на полках. — Хенджин, — тихо, почти шепотом зовет Ли. Названый что-то неразборчиво мычит, поворачивая на парня голову. — Сложно спрашивать «как ты». Феликс грустно усмехается, присаживаясь на край кровати рядом с ногами напарника. Тот болезненно и странно смотрит в сторону своих конечностей и поднимает глаза на младшего. В этот момент, когда их зрачки сталкиваются друг с другом, Хван отключает свой щит, демонстрируя одну тонкую, но очень громко звучащую мысль. В следующую секунду по его бледной щеке катится одинокая слеза, показывая масштаб всего хаоса. Больно до невозможности в той самой груди и спине. Да только в ногах больше ничего не чувствуется. И вряд ли будет. *** — Феликс, — Джисон проснулся минут тридцать назад, решив добраться до кухни не без помощи Минхо конечно, и теперь терроризирует младшего детектива вопросами, а потому что тот в свою очередь молчит битый час. — Я понимаю, насколько сейчас ты в трауре, но не стоит хоронить ноги Хенджина так рано. Слышишь? Феликс не слышит, он не хочет слышать. Ему не нужно слышать, если Хван не может ходить. Это все несправедливо. Он не может просто-напросто смириться с этой новостью. Хенджин теперь не может ходить. Хенджин инвалид. Хенджин... даже не верится. Слезы сами катятся по щекам при одном упоминании слова «инвалид». Какой инвалид в тридцать лет? У него вся жизнь в переди, а из-за их неаккуратности Хван теперь не ходячий! Настолько все не укладывается, что Феликс за голову руками хватается, чтобы сжать волосы в кулаках почти с корнем выдергивая. — Феликс, блять! — подает голос Минхо, встряхивая парня, что уже содрогается в истерике, за плечи. — Перестань! Перестань рыдать, блять! У него есть шанс, есть этот ебанный шанс еще встать. Да вы сука ещё на пробежку вместе сходите! Слышишь меня?! Ли-старший поднимает голову парня за подбородок, заглядывая в мутные, полные слез застыших глаза. Просит смотреть на себя. И Феликс смотрит, но не видит. Он не может видеть, когда Хенджин не может ходить. Он не смеет. — Пошли, вставай, — Минхо рывком поднимает Феликса на ноги, подхватывая под талию. Тот еле передвигает ноги, совсем повисая на старшем. Тот впечатывает со всей силы тело в ближайшую стену, заглядывая в глаза повторно. Смотрит так, будто разорвет на кусочки. И Феликс глотает противный ком в горле, наконец начиная осознавать всю ситуацию. Насколько он сейчас слаб и беспомощен. Цепляется за плечи Минхо, утыкаясь в плечо лбом и плачет. Тихо совсем, так только старший слышит, который прячет противную агрессию и злость, поднимая голову и несколько раз смаргивая слезы. Какой бы херовой ситуация не была, Феликсу необходим тот, кто поставит его на ноги. — Пошли, Ликс-и. Я покажу. Феликс кивает несколько раз, отстраняясь от своей опоры, и шмыгает носом. Когда последний раз ему было так больно за другого человека? Когда ему было больно так, будто это он не может ходить? — Смотри, — Минхо приоткрывает дверь в спальню Хвана и дает разрешение понаблюдать, как старший детектив использует попытки подняться на ноги. Но сразу же падает обратно. — Видишь, он сильный. Он сможет. Он не будет мириться с этим и ты только поможешь ему вновь ходить. Феликс видит. Феликс слышит. Но отворачивается, чтобы просто тихонько сползти по стеночке. Минхо закрывает дверь к Хенджину и отходит к противоположной стене коридора. Все это кажется противным сном. Как он теперь будет один? Как он сможет раскрыть дело? Неужели они проиграют по такой глупости? — У меня есть план. Нет. Хенджин не будет с этим мириться. Он хочет ходить.