***
Прошло, кажется, уже три часа с момента того, как Феликс очнулся. Хенджин не отходил от него ни на минуту. Светловолосый смотрел на мир с каким-то замиранием. У него были красные глаза, поцарапанные щеки и уставший вид. Парень явно пытался привыкнуть, но получалось у него плохо. Он постоянно пугался любого внезапно появившегося объекта в его поле зрении. Пытался что-то сказать, когда сам себя не слышит. А еще Ли жаловался на головную боль. Потому что ему непривычна тишина, как будто в бочке без звуков. Вокруг огромный купол, а его уши заложило. Как-то так это можно было описать. Остальные тоже еще не смирились с данным фактом, постоянно окликая Феликса. И только когда младший не обращал на них внимания, вспоминали, что сегодня творилось в одной из комнат этого дома. «Хочешь кушать?». Присылает сообщение Хван, при этом сидя напротив. Феликс поднимает голову на парня, через силу улыбаясь, потому что слабость говорит о себе, и качает отрицательно головой. «Но чай бы я выпил». Присылает сообщение в ответ. И Хенджин мило улыбнувшись, встает с места, топая на поиски чая. Феликс может и без слуха, но с горящем сердцем. А Хенджин может и с виной на душе, но с влюбленностью, что заполнила все его тело.***
Утром Феликс проснулся у себя. И если раньше тишина в доме разбавлялась какими-то звуками, то сейчас он не слышит даже тишины. Все словно в тумане. Если спросить Ли: ты жалеешь, что так поступил? Он ответит: незачем жалеть свою любовь. Ведь она сильнее и притом никогда не пожалеет тебя в ответ. Феликс готов полюбить и эту тишину ради Хвана. Научиться в ней жить. И когда это появилось, он не знает. Даже если бы знал, не сказал. Потому что все, что пытаются уничтожить начинают истреблять с начала. А эта любовь должна жить вечно. «Доброе утро, приедешь в отдел?» — приходит сообщение от Хенджина, пока Ли делает себе кофе. Сегодня он выбрал приготовить его сам, а не забежать в любимое кафе. Сонхва будет жалеть и соболезновать, когда Феликсу этого совсем не нужно. «Доброе, можешь меня забрать?» — в ответ просит Ли, ретируясь в комнату за полотенцем. «Конечно, во сколько?» «В восемь» — осталось успеть принять душ и выпить кофе до этого времени.***
Хенджин звонит в дверь, сразу же ударяя рукой по лбу за глупость. Он просто не привык, хотя Хван и не собирается. Как только проблема в виде Скарлет будет уничтожена, старший намерен вернуть Феликсу слух. А себе невозможность ходить. «Откроешь мне?» — пишет незамысловатое сообщение, когда через две секунды дверь отворяется. Феликс с мокрыми волосами в домашней футболке и штанах, весь такой светлый, чистый и красивый, просто кивает Хенджину, чтобы тот прошел внутрь. И Хван входит. «Я решил не ездить. Давай раскрывать дело тут?» — сразу же приходит новое сообщение, на которое старший детектив как-то легко улыбается. «Хорошо, как хочешь. С чего начнем?» Феликс прочитав текст, улыбчиво кивает парню на диван, пока тот мельком осматривает квартиру, а сам уходит на кухню. Уютно и тепло вокруг. Хочется увидеть это место вечером и днем, потому что если утром здесь такая атмосфера, то в другое время здесь будет иначе. А Хенджин бы очень хотел посмотреть, прочувствовать и остаться. «Чай или кофе?» «Кофе» — незамедлительно прилетает в ответ, и Ли принимается делать напитки. Хван все еще осматривается, сидя на мягком диване, разглядывая разбросанные листы на кофейном столике, фотографии на стене и множество мелких деталей. Интересно, а у Феликса в комнате еще уютнее? Есть ли там что-то необычное, совсем неподходящее детективу? Ненавязчивые, совсем легкие мысли пролетают в голове старшего. Хенджин встает, направляясь к полкам с книгами. Одни детективы и романы, стоило ожидать. У Хвана также. Его огромная работа начиналась именно с таких книг. Все его раскрытия брали начало из историй про детективов: их тактики, мысли и действия. А романы — это как способ наладить личную жизнь, ведь с такой серьезной работой сильно себе много позволить и не можешь. Чувство в этом деле - незакрытая клетка, из который ты вроде и можешь выбраться, но вот совесть не позволяет уделить себе время. И так всегда. Так с каждым. Позади слышится стук стекла об кофейный столик. Феликс принес кофе, а себе лимонный чай, принявшись слегка дуть на гладь жидкости, остужая. Это выглядело так по-домашнему. Просто спокойно и умиротворенно. Словно каждый день Хван встречает утро здесь. Вместе со светловолосым. Даже забываешь, что Ли совсем не слышит. Хочется сказать ему столько слов, столько фраз. Хочется видеть как он будет плакать от счастья или краснеть от сказанных предложений. Эгоистично хочется видеть, как он улыбается или смеется от очередной шутки из уст Хенджина. Как сам говорит теплые слова этим до мурашек низким голосом. Или его бархатный смех. Но Феликс не слышит, чтобы услышать и сказать. «Нам нужно искать Скарлет» — присылает через несколько секунд Хван, заставляя Феликса изогнуть бровь в удивлении. «Так уверенно. С чего бы?» — прилетает в ответ и документы с последними записями по всему делу открываются. «Это она стреляла в меня» — Хенджин направляет самый серьезный взгляд на младшего, стараясь разглядеть на его лице хоть какую-нибудь эмоцию. Феликс спрятал их всех, даже вопросительность во взгляде. «Ты видел?» — уточняющий вопрос. Феликс замечает эту грязную недосказанность на лице напарника и ему это не нравится. «Да» — тем не менее прилетает ему в чат. Телефонный звонок, что раздается слишком громко для Хенджина и слишком тихо для Феликса, предвещает паузу переписке. Старший показывает пальцем на телефон, говоря Ли тем самым, что отойдет для разговора. И Феликс устало откидывается на спинку дивана, чтобы перевести мысли в другую сторону. В голову сразу приходит не убранная в посудомойку посуда, поэтому Феликс от нечего делать и мелкой безысходности, плетется на кухню. Стоит занять себя хоть чем-то, либо невыносимо громкие мысли для этой плотной тишины разорвут парня на кусочки. Хвану позвонила мать, впервые за долгое время поинтересовавшись его здоровьем, работой и всем прочим. Это было немного неожиданно, отчего Хенджин чувствовал себя скорее «чужим», чем близким к родному человеку. Женщина не сильно распологала к себе. Поэтому смущение и отстраненность были больше защитной реакцией детектива, нежели чем-то обыденным. Разговор закончился так же неловко, как и начался, отчего старший просто вынырнул из этой реальности на пару секунд, застыв с трубкой в руках. Но все же немного придя в себя, Хенджин вдруг обнаружил пропажу Феликса из комнаты. Как ни странно паники не возникло. Хван чувствовал присутствие парня в квартире, а потому нашел его на кухне, спиной к себе. Ли просто разбирал и загружал посудомоечную машину. Но слишком громко думал в этот момент. Хван осторожно коснулся теплого плеча напарника, когда тот наконец выпрямился, убирая стаканы в шкафчик. Как только ладонь ложится на спину Ли, тот вздрагивает от неожиданности. Но так, будто знал, что именно Хенджин тут. Прямо за ним. Длинные пальцы охватили плечо парня, слегка сжимая и стараясь развернуть младшего к себе. Феликс поддается, полностью представая перед детективом лицом к лицу. Ли выглядит уставшим. Потрепанным и загнанным в угол, когда на деле показывает знак «все окей» и приторно улыбается. Приторно — это не про Феликса. Мы начинаем делать то, что ненавидим в других и почему-то именно тогда, когда катимся с высокой горы вниз. Не замечали за собой такое? Феликс замечал. Замечает прямо сейчас, стоя лицом к лицу с самым злейшим врагом и лучшим человеком в его жизни. Если догадки правильные, значит дело будет раскрыто за три минуты и двадцать восемь секунд. Ли уже посчитал. Ему нужно только отправить одно маленькое сообщение и все встанет на свои места. Но вот в чем еще одна глобальная проблема: мы слишком склонны к выполнению своих желаний, к соблазну прогнуться под свои хотелки и оставить все самое лучшее для себя. Что будет если правда вскроется? Кто-то до последнего будет думать, что это ложь. Дикая и наглая ложь. И этим последним будет Феликс. Хенджин заправляет прядку светлых волос за миниатюрное ушко. Ли всегда был таким маленьким. Его постоянно принимали за ребенка, пока он не добился высот. Но сейчас это кажется вполне правильным, когда поддаешься интересу и тянешь руки с громким возгласом «хочу!». Почему-то этот внутренний ребенок пробивается сквозь толстую кору взрослой личности так внезапно и быстро, что не успеваешь подумать о главных вещах. Что будет после? Что мне это даст? И что это даст другим? Ребенок думает только о втором по счету вопросе выше, потому что все остальное его не интересует. Хенджин касается щек с россыпью веснушек, нежно оглаживая скулы. Его касания похожи на снежинки, что невольно оседают у тебя на лице в холодный вечер зимы. Феликс любит тепло. Солнечные лучи в своих блондинистых волосах и жар от них же в созвездиях веснушек. Но Хенджин именно как зима. Как вьюга, что накрывает тебя с головой, унося куда-то далеко-далеко, не оставляя даже малейшего шанса на нужное тепло. Касания совсем не нежные у такой погоды, они словно режут кожу, прокрадываясь в самые толстые подкорки твоей никчемной души. Хван делает тоже самое, и Феликс не скажет, что ему это не нравится. Он готов открыться полностью, истечь кровью, но дать себя прочитать. Легкое касание губ до светлой кожи лба выбивает из колеи. Феликс не слышит звук поцелуя, но чувствует его на себе, совсем незаметно улыбаясь. Когда они стали такими близкими друг к другу? Когда они стали жить друг другом? Когда они стали отдавать частичку жизни ради друг друга? Феликс не имеет представления, но не хочет, чтобы это каким-то образом закончилось. Ему не нужна правда и новые открытия. Не нужны доказательства и выводы. Он хочет продолжить слепо верить и глухо понимать. Феликс готов быть слепым и глухим, неходячим или даже овощем, лишь бы не было той правды, которая вертится на кончике языка вопросом, да все сорваться не может. — Так громко думаешь, — шепотом произносит Хенджин, продолжая усыпать лицо парня легкими переодичными поцелуями, зная что он не услышит. Ли просто прикрыл глаза, наслаждаясь теплотой момента и лишь сжимая в пальцах чужую одежду на плечах. Он и правда не слышит. Хван целует кончик носа, обжигая своим горячим дыханием веснушки. Ведет пальцами по подбородку парня, останавляваясь ладонью на мягкой щеке, смотрит. Пристально смотрит, глазами рассказывая больше, чем словами. Слышит мысли Феликса, его догадки и осуждение, но не хочет обращать внимание на них, ведь главные слова, которые имеются в светлой голове, Хенджина интересуют больше всего. Феликс тоже свои открывает, с прищуром сначала фокусируясь, а уже потом в полной видимости оглядывает. Старший ловит его взгляд, держит в плену, не отпускает. Цепями сковывая и ключик подле оставляя так, чтобы дотянуться пяти миллиметров не хватало. Феликс выжидает. Или ожидает непонятно чего. А Хенджин на губы свои внимание младшего переводит, облизывая их, читать по ним заставляет. И Феликс отчетливо понимает эти самые нужные, но такие обреченные три слова: я тебя люблю. Кажется сил стоять больше нет. Сил видеть и слышать тоже. Ощущать так подавно. Но когда в ответ прилетает тихое, сказанное без собственного уха «я тебя тоже» со стороны светловолосого, Хван перестает существовать. Он растворяется в поцелуе как песчинка в растворе серной кислоты.