Ведьма Синих болот

      – Илме… Илме… Глупая девчонка. Привязать к себе мужчину… все вы одинаковые. Сначала благодарите, а после бегаете ко мне, чтобы вытравить плод, нагулянный от красавца из соседней деревни, или отправить на тот свет опостылевшего муженька. Вот и вся ваша любовь, – ворчала себе под нос ведьма, медленно помешивая варево. – Будет тебе зелье.       За спиной тихонько скрипнула дверь. Ведьма выпрямилась, заранее зная, кто это, – ибо лишь один человек в здешних краях позволял себе входить в ее хижину с такой бесстрашной уверенностью, и, преображаясь, откинула капюшон.       А в следующую секунду ее обхватили сильные руки, и невыносимо родной голос прошептал куда-то в черноволосую макушку:       – Здравствуй, Вилда.       Она развернулась в объятиях и посмотрела в лицо своего мужчины.       – Здравствуй, Зосо.       – Опять колдуешь?       Он улыбался, в его серых глазах плясали лесные духи, и ведьма почти почувствовала, как магия спадает с нее тонким покрывалом, оставляя обычную земную женщину – слабую и страстную.       – Я ждала тебя. – Она приподнялась на цыпочки, чтобы выдохнуть эти слова ему прямо в рот, одновременно развязывая тесемки, удерживающие плащ.       Зосо ответил ей долгим поцелуем и, не разжимая рук, повлек в сторону плотной занавеси, за которой пряталась обыкновенная деревянная кровать с набитыми сеном подушками, сшитыми овечьими шкурами и грубым одеялом из той же овечьей шерсти.       Какое-то время спустя, когда ночь уже сделала по земле первые неуверенные шаги, Вилда подняла голову от спины дремлющего мужчины, поцеловала напоследок едва различимый шрам на его лопатке, довольно потянулась и – как была, нагая, – поднялась с ложа. Для зелья нужно было немного семени того, от кого девчонка хотела зачать. Вилда прошла к котлу и, проведя рукой между ног, сбросила в котел белесую клейкую массу. Она не боялась ни этой глупой девки… как ее… Илме, ни ее будущего ребенка. Зосо принадлежал ей, и только ей. Их связало темное, животное влечение, одержимость, которую трудно было назвать любовью, и которой так боялись эти мелкие людишки. Зосо был не таким, он был особенным. И он не боялся. Вилда постояла немного над котлом, с наслаждением вдыхая поднимающийся от него мускусный запах своего любовника, а затем зажгла лучину. В хижине стало немного светлее, и лишь отгороженный угол, из которого по-прежнему доносилось размеренное сонное дыхание, скрывался в густой темноте. Вилда с сожалением подобрала с пола сброшенное растерзанное платье. Зосо пора было возвращаться в деревню – мало кто рисковал бродить в этих местах по ночам, когда властвовали древние силы.       – Вставай, любовь моя, – прошептала Вильда, потянув мужчину за плечо. – Тебе нужно идти.       Тот, не просыпаясь, сграбастал ее поперек талии и перекинул через себя, притискивая поближе и наваливаясь всем телом.       – Хватит, Зосо, – счастливо засмеялась женщина, – не дурачься. Тебе в самом деле нужно идти.       – Я бы не прочь остаться. – Зосо уткнулся в ложбинку меж ее грудей. – Дома привыкли, что я могу пропасть на неделю-другую. Правда, называют меня помешанным и пророчат, что скоро я сгину в трясине, куда меня завлекут болотные твари. Но ты ведь этого не допустишь…       – Кто такая Илме? – внезапно спросила Вилда. Она и сама не знала, почему задала этот вопрос. Но ответа ждала, затаив дыхание.       Зосо умолк и отстранился.       – Откуда ты знаешь про нее?       Вилда насторожилась.       – Неважно. Кто она?       Мужчина сел на постели и опустил голову.       – Я не думал, что это произойдет так скоро… но раз уж ты сама завела этот разговор…       – Скоро? – сердце Вилды замерло на миг – и пустилось вскачь от тоскливого предчувствия.       – Я собирался сказать тебе. В следующий раз. – Зосо зашарил под кроватью в поисках штанов. – Илме – моя невеста. Она станет моей женой на праздник урожая.       – И? – Вилда ждала продолжения.       – И я больше не приду. – Зосо вздохнул. – Понимаешь, она… я не могу ее обманывать. Она такая светлая, чистая… Я ее люблю.       Вилда хотела было язвительно брякнуть, что это светлое и чистое создание сегодня приходило к ней за приворотным зельем, но, услышав последние слова, прикусила язык. И дело было не в самих словах, а в том, как они были сказаны. Зосо никогда не говорил так. Ни о ком, даже о ней. В его голосе была нежность и ласка.       – А я? – все же не удержалась женщина. – Кем была я?       – Ты… – Зосо не смотрел в ее сторону. – Ты – темная сторона моей души. А она – свет. Прости меня, Вилда, я не хотел, чтобы так получилось. Я больше не приду, – невпопад закончил он.       Пока Зосо виновато собирал разбросанные вещи, Вилда молча сидела на кровати. По чести, ей было плевать, чем он там занимается. В ее душе поднималось что-то страшное и злобное, чему нет названия. Если бы она была обычной женщиной, это можно было бы назвать ревностью. Но она была ведьмой, и это была ее сила, сгусток палящей тьмы. Знай Зосо, какая мгла сейчас бурлит внутри той, кого он так легкомысленно отвергает, он бы бежал на край мира – или пал на колени в надежде вымолить прощение и пощаду. Но он не знал, а потому просто оделся, опоясался, взял свой лук и ушел, не оглядываясь.       Вилда еще немного посидела так, лелея взращенную ненависть, баюкая черный комок, в который превратилось ее сердце. Наконец заставила себя пошевелиться.       – Зелье… – прошипела она, вставая. – Будет тебе зелье, девочка…