***
муз. Yasumu — Recharge
Говорят, для людей время летит быстрее, когда они счастливы. В бледной палате время остановилось. Своим светом солнце заливало каждый сантиметр помещения, лишая его теней. Тихо. Слышно только поверхностное дыхание. Грудная клетка, объятая белоснежными лентами, медленно покачивалась. Кончики пальцев дрогнули, сбросили с себя тонкое покрывало. Ворсинки неприятно оцарапали кожу, но так хотелось взглянуть на себя сейчас. Ткань бесшумно опустилась на пол возле койки. Девушка приподняла голову. Ее взгляд скользнул вниз по телу. Плечи, грудь, корпус, живот, бедра скрывались под аккуратно наложенными повязками. От тела в сторону уходили тонкие трубки. В каждой перемещалась какая-то жидкость. Открытые участки кожи покраснели, воспалились и ощущались липкими. Хитоми нервно сглотнула, прикрыла глаза. Не это она ожидала увидеть. Теперь казалась себе жалкой. Сознание погрузилось в темный омут, кишащий ядовитыми размышлениями и чувством ущербности. В груди разрасталась черная дыра, будто что-то очень важное выдрали вместе с плотью. К горлу подступила тошнота, а глаза защипало, но девушка лишь томно выдохнула. Так телу становилось легче, только пальцы на ногах быстро замерзали. Веки опустились, тело едва заметно затряслось, а зубы тихонько постукивали. Тепло стремительно покидало Хитоми. Но ей повезло. В этот момент в палату вошла медицинская сестра. Она медленно и аккуратно укрыла девушку. Хитоми промычала. Сестра промолчала. Она подключила к одной из трубок капельницу, взглянула на странную пациентку. — Я оставлю немного теплого воздуха. Не беспокойся, солнце не коснется твоей кожи, — прощебетала она, приоткрыв перед уходом шторку.муз. Hiromitsu Agatsuma — Paper In The Air [Kami no Mai] Beyond Version
Хитоми вновь осталась одна. Кажется… В комнате ощущалось чье-то призрачное присутствие. Она опасливо оглядывала помещение в надежде либо избавить себя от тревоги. Или же убедиться в ее уместности, обнаружив причину подступающей паники. Так и случилось. Под потолком увидела едва зримое движение. Тонкие струйки песка переплетались над ее головой. Легкие наполнились кислородом. Стали работать быстрее. Желудок заныл, и, казалось, свернулся в комок. Хитоми старалась охватить взглядом все помещение, дабы максимально контролировать ситуацию. Но какой толк, если ей все равно не удастся сбежать? Из песчаной россыпи в углу образовался небольшой белый шар. Мозг долгое время старался отрицать увиденное. «Глазное яблоко. Движется». Хитоми держалась, но мысли смешивались. Страх окутал горло. Она чувствовала, что находится на грани. В углу действительно повис чей-то карий глаз, зрачок которого был направлен четко на нее. В следующую секунду за полотном, со стороны окна послышалось движение. Шорох листвы, тканей и знакомое звучание перемещающихся песков. Девушка увидела тень силуэта. «Беги!» Корпус взлетел с влажной поверхности кровати. По позвоночнику прострелила режущая боль, отдающая в область ребер. Легкое покрывало скользнуло на бедра, очертив тонкие красные полосы на открытых участках рук. Но двинуться дальше Хитоми не сумела. Даже пальцем пошевелить не вышло, как бы сильно она ни старалась. Казалось, тело застыло, окаменело и больше не принадлежит ей. Только губы и веки могли двигаться. Она все еще глядела то в угол на растворяющийся глаз, то на силуэт, который окончательно сформировался. — Ты мог войти через обычный проход в стене. Такие делают для того, чтобы попадать в помещения, как это, например. Удобная штука. «Дверь» называется, — прогундосил уже знакомый голос, громко зевая. Хитоми узнала его. Шикамару. И звучал он вовсе не со стороны окна. Он явно никуда не спешил. Голос, наполненный скукой, леностью и сонливостью, приправленный сарказмом. Силуэт двинулся вокруг койки, а тело девушки медленно стало опускаться на постель. Когда голова коснулась подушки, оцепенение отступило. Она взглянула влево. С пола поднимался молодой человек. К нему тонкой змеей перемещалась полоса, превращаясь в обычную серую тень. Черные волосы, собранные в высокий хвост, торчали в разные стороны. Взгляд человека аскетичный, отстраненный. «Будто мыслями не здесь находится…» Он выпрямился в полный рост и подпер боком косяк у входа, засунув руки в карманы. На плече Хитоми заметила металлическую пластину с незнакомым ей символом. Похоже на повязку Акико, только гравировка отличалась, очертанием напоминала улитку. — Тебе нельзя двигаться. Потерпи пару дней, пока не восстановится эпителий под бинтами. Не хочу торчать тут вечность, — спокойно произнес он, томно глядя на Хитоми из-под полуопущенных век. После перевел взор на второго человека. — Насколько мне известно, вы принесли ее в Коноху. Только права на посещение этой палаты у тебя нет. Если бы я не прибыл вовремя, все закончилось бы плачевно для нее, — кивнул Шикамару в сторону пациентки. — Полагаю, тебе и самому это известно. Из-за палантинов неторопливо выплыл уже знакомый молодой человек с красными волосами и бирюзовыми гнетущими глазами. Те ничуть не потеплели с прошлой встречи. Он не смотрел на девушку. Он глядел сквозь Шикамару. Руки его были переплетены на груди, а за спиной висело нечто, похожее на вытянутую полую тыкву. В нее проливались остатки песка, утекали, извиваясь тонкими щупальцами. — Мы задержались в Деревне Скрытого Листа слишком надолго. Нет времени на ожидание. Сегодня уже покинем селение, — шероховатый голос звучал ровно, но интонации все еще окутаны угрозой. Казалось, они сдавливают воздух помещения в плотный тяжелый ком. Гаара надвигался на Шикамару, не мигая и не меняя выражения лица. Шиноби Деревни Скрытого Листа выглядел более чем невозмутимо, точно его совершенно не волновало поведение собеседника. Он ждал, когда незваный гость покинет палату, шагнув вперед, освободил проход. Юноша из Суны так же сохранял тишину и ожидал, пока его оставят в комнате наедине с пациенткой. Он остановился ровно в тот момент, когда Шикамару вошел в палату. Ниндзя Селения Листа перевел взгляд на Хитоми и вопросительно поднял бровь, будто спрашивая, готова ли она остаться с гостем наедине. В ответ внимание девушки металось с одного посетителя на другого. Плотно сжатые губы подрагивали, как у младенца, который вот-вот заплачет. Хитоми желала задать десяток вопросов Гааре, но сердце билось часто, испуганно. Головой она понимала, что тот пришел к ней не за беседами и приятным времяпрепровождением. Он пришел… «Узнать об Акико? Или о сыворотке?» Ощутив неприятное давление в области затылка и ноющую боль в спине, она молча повернула голову, направив взор в потолок, уставившись в его белизну. — Хэй, ты немая? — фыркнул Шикамару. Ему совершенно не хотелось решать вопросы с новоявленным гостем, но и оставаться в неведении он был не готов. — Спрашиваю, что с голосом? — Нормально все. Иди, — ответ едва слышен, но понятен. — Покомандуй мне еще… — обиженно протянул юноша, отвернувшись. — Прорезался, значит. Если что, зови. Буду в соседней палате, — неуверенно потоптался на месте шиноби, а затем, так и не дождавшись ответа, тихо выругался и отправился за дверь, оглядев Гаару еще раз.муз. Estas Tonne, Peia — Bird's Teardrops
Звенящей тишины касались шаркающие шаги Шикамару. Вскоре и они растворились в безмолвной пелене, окутанной белыми лучами солнца. Хитоми казалось, будто она слышит глухие звуки часов. Возможно воображение старалось заполнить гнетущую пустоту пространства, создавая неявное «тик-так» в голове. Вновь время застыло. По потолку ползали бежевые тени. Вероятно, от здешних растений. Свет ощущался не таким опасным, как в Суне. Он казался доброжелательным и мягким. Чего нельзя сказать об атмосфере в палате. С каждой секундой терпение накаливалось, точно кусок обожженного стекла: обрамлялось красным свечением, переходило в желтый, близилось к белому, после которого ожидался только взрыв. — Ты — воспитанница Акико, — голос скользнул в пространстве, испепеляя тишину. От его звучания на коже Хитоми проступили мурашки. Девушка посмотрела на юношу, что по-прежнему стоял к ней спиной. Голова его качнулась в сторону больничной койки. Изучающий взгляд оглядел пустые стены, узоры на них, сотканные тенью, тумбу слева от изголовья кровати. На ней стояла только пустая ваза, предназначенная для цветов от посетителей. Молодой человек повернулся всем корпусом, опустил руки вдоль тела. Рядом с койкой располагался деревянный стул с невысокой спинкой. За каждым движением, взглядом и вздохом Хитоми усердно наблюдала, контролируя человека, насколько это возможно. Боль унималась, изображение перед светлыми глазами становилось более отчетливым. Забыв о манерах, которым обучала Акико, Хитоми бесстыдно не мигая рассматривала лицо шиноби. Черты напряжены, губы плотно сжаты, брови сдвинуты, скулы явно выделялись, от напряжения становясь более выразительными. Гаара двинулся к стулу, ухватился за спинку, крутанул его на одной ножке и уронил сбоку от пациентки. Движения неожиданно резкие и нервные. Хитоми захотелось сжаться в комок, накрыться пледом с головой, обнять плечи, прижать колени к груди. В голове хрупкая бледнокожая девочка с короткими темными волосами приняла положение эмбриона. Снаружи — вытянулась, как струнка, болезненно сжав в правой ладони простыню. Спинка стула плотно прижалась к постельному белью. Установив сидение, парень замер. Он заметил дрожь девушки. Выражение его лица стало более расслабленным, плечи опустились, напряжение в теле исчезло. Пару секунд юноша вглядывался в пустоту. После встрепенулся, кивнул своим мыслям и неспешно сел, сложив руки на спинке стула чуть выше пояса. Голова молодого человека опустилась низко, подбородок практически касался запястья. Ниндзя напоминал хищника, что готовился к броску. Он помолчал еще пару секунд, подбирая в голове слова. — Как давно Акико работает с тобой? — вопрос прозвучал ровно. Хитоми бесшумно втянула воздух носом, задержала дыхание. Она молчала десять… двадцать… сорок секунд. — Не испытывай мое терпение. Не для того ждал возвращения твоего сознания, чтобы слушать тишину в ответ, — ладонь его сжала поперечный брусок на спинке стула. Сочетание явного недовольства на лице с безразличием в голосе вводило в сознание пациентки диссонанс и еще больше заставляло ее волноваться. — Лет десять? Тринадцать? — как трава ложится под лапами крадущегося тигра, так Гаара проминал Хитоми под себя опасным давящим шепотом. — Да, — едва слышно ответила Хитоми. — И принимала ты ее снадобья..? — Сколько себя помню, — юноша поднял голову и, вскинув бровь, выпрямил спину. — Живя у… У Акико, — уточнила она. Перед глазами появилось хмурое лицо травницы, еще живое. Она гневно грозила пальцем, поджимая губы. На сердце сделалось горько. — Тебе должно было разъесть кожу, а затем кости, — изумрудные глаза побледнели, приобрели серый оттенок. Гаара задумался и отвернулся в сторону. — Это невозможно. Хитоми содрогнулась. Она и подумать не могла, что у снадобья могут быть такие побочные действия. В голове закрутились кадры из прошлой жизни. Всякий раз после снадобья становилось действительно не по себе. И чем больше времени проходило после приема, тем сильнее скручивало мышцы, сводило ноги, а в глазах темнело. Акико много раз выдергивала девушку из этого состояния. Однажды женщине вовсе пришлось применить силу. В голову полезли гадкие склизкие воспоминания, давно забытые, зарытые в дальний угол памяти…