Беспрекословный

      Проснулся Франк, лежа на все том же столе. Какое-то время он провел без движения, прислушиваясь к звукам извне и не открывая глаз. Затем, убедившись, что он в комнате совсем один, он несмело поднялся на локтях и огляделся.       И вправду, комната была пустой. Только он, стол – и все. Белый свет все так же противно резал глаза.       Парень сел, с видимой неприязнью морщась, на край стола, спустив ноги вниз. Живот его немного раздуло из-за закачанной в него жидкости. Спать на нем было до жути неудобно, потому Франк удивлялся, как он вообще в таком положении умудрился провалиться в сон. Впрочем, если ему и впрямь дали какой-то аналог местного снотворного… Удручающее зрелище.       Парень не успел даже сообразить, что ему следовало делать дальше, как его вопрос решили, причем довольно оперативно. Он и проснуться толком не успел, как услышал, что дверь открылась с характерным механическим звуком, и в комнату вошел прислужник. Франк, поморгав, поглядел на него: он не был уверен, что это был тот же юноша, что и раньше, потому как выглядели они все практически одинаково. – Ложись на спину.       Франк засуетился, покивал и послушно лег, вперившись взглядом в потолок со светящимися диодами. Его вновь схватили за руки и начали пристегивать наручниками. Он не сопротивлялся, лишь сдержанно вздохнул, сведя вместе брови. «Если буду слушаться, то все будет хорошо», – повторял он успокаивающе у себя в голове, борясь с подступающим к горлу чувством страха. – Лежи смирно.       С этими словами прислужник отошел куда-то в сторону. Слава богу, Франку теперь не стали пристегивать шею – быть может, как раз из-за того, что он был паинькой –, потому он имел возможность поднять голову и посмотреть вперед, в сторону двери. Она открылась, прислужник вышел, а два раба в скромных одеждах зашли внутрь. Один был почти с пустыми руками, второй со всей возможной бережностью нес, делая медленные шаги, непонятного рода контейнер. Парень обреченно вздохнул и вновь уложил голову на стол, глядя бездумно вверх.       По крайней мере он жив, и это ведь хорошо, верно?       Мучения, видимо, на этом заканчивать не планировали: его бедра случайно неаккуратно коснулись, отчего Франк аж ноги поджал, в испуге замерев. Рука в латексной перчатке вновь беспардонно влезла внутрь несчастного. Парень задержал дыхание, сведя жалобно вместе брови. Ему приказали расслабиться, но расслабиться он не мог, как бы ни старался. Внутри что-то по-хозяйски изучали, да так, будто бы его тело не принадлежало живому человеку, будто бы он ничего не чувствовал.       Наконец пальцы вынули. Франк приподнял голову и застал момент обмена какими-то непонятными жестами между рабами и прислужником. Им кивнули, после чего те занялись непонятным ящиком, начав неспешно открывать с десяток защелок. Парень не мог рассмотреть, что находится внутри, как ни пытался, потому как лежал он слишком высоко. Краем глаза он мог видеть лишь матовую поверхность контейнера. Это все не предвещало ничего хорошего.       Он не знал, что они там оттуда достали, но через пару секунд почувствовал прикосновение холодного металла к своему анальному отверстию. Смазанную чем-то маслянистым штуку вставили внутрь, а затем вдруг начали «раскрывать», отчего давление на нежные стенки увеличивалось угрожающе с каждой секундой. Он успел издать испуганный писк, после чего услышал странный щелчок.       От приспособления что-то отстегнули, но распирающее изнутри ощущение не исчезло. Франк попытался приподняться и посмотреть, но рука, живенько положенная на его трепещущую грудь, не дала ему этого сделать. Он покорно лег и посмотрел расширенными от испуга глазами на прислужника, надеясь получить хоть какое-то жалкое пояснение о том, что они засунули в его зад и что собирались с этим делать. – Вводите, – скомандовал человек в сверкающей форме. – Что? Что вы делаете? – засипел Франк.       Ответа не последовало. Внезапно он почувствовал, как внутрь что-то медленно погружают. Парень невольно задышал чаще. И вдруг он услышал вновь голос прислужника: – Расслабься, так ты потратишь меньше времени. И нашего, и твоего. – Я не могу, – сдавленно произнес парень.       Впрочем, им было глубоко все равно на то, мог он это сделать или не мог. Парень почувствовал, как в него запихали что-то круглое, после чего объект протолкнули глубже. Он был крупный, достаточно крупный, но проскользнул с легкостью из-за жижи, которой его предварительно безбожно накачали. Франк невольно что-то еще прохрипел, бешено оглядываясь по сторонам.       Он не ошибался в своих самых страшных мыслях: это были яйца, которые он должен был, видно, хранить внутри своего тела, как какая-нибудь земная курица, даром что внутри были маленькие рептилии, а не миленькие пушистые цыплята. И Франк это все прекрасно понимал, потому как успел увидеть, что они притаранили сюда целый ящик будущего потомства. Ничего хорошего его не ждало.       Он почувствовал, как глаза неприятно защипало. «Конечно, если не хочешь умереть – высиживай пришельцев». Все это казалось сном, кошмаром, который почему-то не заканчивался. Неужели это все и впрямь происходило с ним?       Было больно, больно от того, что внутрь заталкивали что-то против его воли. Что-то, что наполняло его кишечник, который был для этого явно не предназначен. Вторичным стало то, что это было абсолютно чудовищно с точки зрения морали – какая тут к чертовой матери мораль? Здесь всем было плевать на людей.       По щекам потекли непрошенные слезы. Парня била мелкая дрожь, грудь ходила ходуном от неровного дыхания: он еле сдерживался, чтобы не зареветь в голос. Нельзя было плакать. Им могло это не понравиться. Они ведь могли сделать ему хуже, могли просто взять и убить его, если бы их что-то не устроило.       В какой-то момент он подумал, что просто умрет. Слишком много. Слишком больно. – Умоляю, хватит! Пожалуйста, я не выдержу!       Впрочем, они прекрасно знали, что делали, ведь это все происходило не раз и не два, и к чужому голосу прислушиваться не были намерены. – Пожалуйста…       Франк, отчаянно взмолившись и не получив ответа, звучно всхлипнул и лег плашмя на стол, безжизненно уронив на него свою лохматую голову. Живот немного увеличивался с каждой минутой, как туда заталкивали очередное яйцо. И каждый раз, как он думал, что больше в него просто не поместится, в него ухитрялись запихать что-то еще. Парень думал, что просто порвется изнутри, если они продолжат в том же духе, истечет кровью и умрет прямо здесь самой жалкой и унизительной смертью.       Десять штук. И от него отстали, но десять. Боже, он, быть может, спокойно выдержал бы пять, но ведь не десять штук размером с теннисный мячик, погруженных в какую-то непонятную субстанцию, которой его щедро предварительно «наградили». – Этого с тебя пока хватит. Впредь будет больше. – Куда? – дрожащим голосом произнес Франк. – Если хорошо себя покажешь, то будет больше. И будешь полезен.       «Это еще мало?».       В анус уперлось что-то холодное, однако прежде чем Франк успел понять, что происходит, внутрь внезапно протолкнули анальную пробку. Он сделал резкий вдох и вцепился пальцами в стол, начав испуганно оглядываться. Парень самым жалобным и растерянным образом смотрел то на рабов, которые старательно избегали зрительного контакта, то на прислужника, который хоть и смотрел ему в глаза, но глядел будто бы куда-то сквозь него, думая о чем-то своем, но никто из них ничего не был намерен объяснять. – Все готово.       Парень с самым горестным выражением лица приподнял голову и посмотрел на округлившийся животик. Впрочем, он ведь уже пережил самое страшное, так что… – Можно приступать ко второму этапу. – Какому? Какому этапу?       Прислужник поглядел на него самым отстраненным взглядом. – Потомство должно быть оплодотворено. К тебе придут, ожидай.       Внутри все похолодело. Глаза заблестели из-за скопившихся слез. Так вот, что за «второй этап». Франк услышал, как открывается дверь, и двое рабов молча удаляются из его комнатки. Прислужник, круто развернувшись на каблуках, проследовал за ними. Дверь закрылась.       Напуганный и дрожащий от неуемного страха Франк остался в полном одиночестве. Его руки не отстегнули, а это могло значить только одно – к нему придут, причем скоро. И явно не для того, чтоб его по головке погладить и вытащить из него всю дрянь, которую в него успели ввести.       Впрочем, вопреки ожиданиям ждал он долго. Настолько, что уже успел порядком успокоиться и лечь на стол с тяжелым выдохом, понадеявшись на то, что про него просто забыли. И в тот же момент, когда он распластался по холодной поверхности, он услышал, как открылась и закрылась дверь, впустив кого-то внутрь, словно бы только этого и ждали. Франк сначала замер, а затем все-таки приподнял голову и обомлел от увиденного.       Огромный двухметровый – боже, нет, даже больше – ящер нависал над ним, смотря своими бездушными желтушными глазами с узкими зрачками. Он наклонился к человеческой шее и сделал шумный вдох через две неярко выраженные ноздри. Франк в ужасе замер. Рептилия что-то прошипела на своем языке, однако парень не понял ни слова. Даже если б она говорила на человеческом, то он вряд ли понял ее в этот момент, честности ради, ведь его сковало таким парализующим ужасом, что он слышал все, как сквозь вату.       Пробку из ануса в одно мгновение выдернули с чпонькнувшим звуком. Во все еще влажное из-за смазки колечко мышц уперлось что-то отвратительно теплое и склизкое. Под бедро его подхватила уродливая холодная лапа с длиннющими неровными когтями. И только в этот момент Франк, наконец, почувствовал в себе силы подать голос: – Нет. Нет, пожалуйста. Не надо. Не…       Грубый толчок заставил Франка оборваться на полуслове и в голос взвыть. Ему казалось, что сейчас вот внутри точно что-то порвется. Больно. Член этой твари скользил внутри с унизительно поражающей легкостью, несмотря на то что Франк невольно весь сжимался, будучи не в силах ни одной мышцы расслабить. Слезы градом покатились по побелевшим от ужаса щекам, губы разъехались в стороны в уродливой гримасе рёва. Слишком большой орган для пространства, в котором и так не было никакого места из-за яиц. Распирающее изнутри чувство давило на живот, да так, что парню казалось, что ему из-за этого трудно дышать. Франк ревел в голос, отбросив мысль о том, что ему нужно было вести себя смирно, и просил перестать, несмотря на то что астреяне человеческий не понимали. Бескомпромиссно грубые толчки заставляли его вцепляться в гладкий стол в попытке разодрать его поверхность, но получалось лишь скользить по ней ногтями, пока его безо всякой жалости трахали, как последнюю дешевую проститутку. «Пожалуйста, пусть это кончится, пожалуйста, я не могу».       Жалкие пять минут казались вечностью. Когда его мучитель, заклокотав, резко подтянул парня к себе, поцарапав когтями ему бедро, и кончил внутрь, тот лишь всхлипнул, отворачивая голову, дабы не смотреть в чужую уродливую морду. Существо спустило в него все до последней капли, добавляя в адскую смесь внутри парня еще и свое хлюпающее семя. Когда оно вытащило свой член, из растянутой дырки потекла прозрачно-голубая сперма. Впрочем, перепачкать все вокруг ему бы не дали: ящер бесцеремонно грубо заткнул отверстие, ввинтив туда вытащенную было пробку. Франк в ответ на это лишь вздрогнул и зажмурился. Услышал звуки открывающейся и закрывающейся двери.       Внизу все тянуло и болело. Настолько, что он не мог двигаться, только лишь лежать и делать осторожные вдохи, ощущая, как вздымается его несчастный набитый животик, не предназначенный для таких перегрузок. Плохо, до боли обидно и… жалко самого себя. Неужели такой судьбы он заслужил? Быть изнасилованным, да еще и так грязно.       Дверь вновь открылась. Франк, приподняв голову, засипел от ужаса. Еще один? Снова эти омерзительные глаза без капли сочувствия, пожирающие его распятое на столе жалкое тельце.       Пробку вновь выдернули. И, прежде чем оттуда успело что-то потечь, внутрь вновь вставили огромный, еще больше предыдущего, член, заставив Франка заорать до хрипа и откинуть голову назад. Больно приложился затылком, однако эта боль была таким пустяком в сравнении с тем, что с ним параллельно происходило, что он даже внимания не обратил на искорки перед глазами. Напротив – ему хотелось приложиться посильнее, да так, чтобы из-за удара отключиться и просто не чувствовать этого. Не чувствовать жестких толчков внутри себя, из-за которых яйца внутри него будто каждый раз немного смещались, не чувствовать этих холодных чешуйчатых лап, не чувствовать на себе безумного взгляда инопланетной твари. Франк вновь отчаянно заревел, кусая себе губы и глядя куда-то в сторону. По лицу безостановочно бежали слезы, скатывающиеся на его виски и впитывающиеся в лохматую черную копну.       Оно ускорилось, сменив темп на быстрые рваные толчки. Франк вновь переливающимся плачем голосом заумолял остановиться, пожалеть его, оставить его в покое, но никому не было до этого никакого дела. Его речь все равно не понимали. Да и если понимали, о чем он примерно просил, то инопланетянам было плевать на то, чего там хотело жалкое человеческое существо, которое сослали сюда за ненадобностью.       Франк думал, что его кишечник точно разорвет, если в него еще что-то вольют. Впрочем, к его радости, он ошибся: тварь кончала долго, но ничего внутри не порвала. Парень к тому моменту даже перестал так истошно орать, просто лежал и смотрел куда-то в потолок, на отвратительного режущего цвета белые лампочки. Все лицо пылало краснотой от слез. С носа текло, как и с опухших от плача глаз.       Рептилия вышла, после нее в комнату зашла следующая. Франк уже понял, что терпеть ему придется не раз и не два, а потому даже не дернулся. Анус был уже растянут предыдущими членами настолько, что войти в него к тому моменту не составляло вообще никакого труда. Да и боли от толчков внутри себя он почти не ощущал. Что-то происходило внизу, он молча ревел, смаргивая крупные бусины слез, но даже ни о чем более не просил. В бедра снова впились холодными чешуйчатыми пальцами. Франк что-то жалобно промычал и зажмурился, да так, что перед глазами заплясали звездочки. Во рту пересохло. Отчего-то начало подташнивать.       Еще один? Сколько их там уже было? Кажется, пятеро. Франк не считал. Лежал безвольной куколкой с закрытыми глазами и умолял свой организм избавить его от страданий и выключиться. Его оттрахали так жестко, что было невозможно шевелиться. Вся попа и бедра были выпачканы чужой спермой, и она наверняка бы начала вытекать из него самого, если б его не заткнули пробкой. Но Франк этого даже не замечал. Единственное, что его устроило, так это то, что он все-таки быстро вырубился, когда его полуживое тело оставили в покое.