Беспрекословный

      Разумеется, они были правы.       Франк понимал, что иного выхода не было, это была его новая судьба. Если ты крупно рискуешь, то будь готов поплатиться за свои ошибки. О своих грехах он пожалел уже не раз и не два, да только был ли в этом толк? Он сколько угодно мог лежать, уткнувшись лицом в одеяло, и пытаться не зареветь от «несправедливости», но это бы не изменило его положения. Впрочем, когда к нему приходили, он неизменно делался самым послушным и покорным существом во вселенной. Что угодно, господа, только оставьте в живых.       И теперь ему предстояло исторгнуть из себя потомство чужой расы, которое активно и радостно в нем развивалось. Он явно не был готов – к такому вообще вряд ли можно было подготовиться. Франк чувствовал себя неважно, выглядел тоже, а потому он был рад, что в этом месте у него не было зеркала. Никакого желания видеть себя в таком жалком виде у него не было.       Несмотря на его нарастающее волнение по поводу предстоящего, ничего особенно пугающего не происходило. До одного момента.       Он стоял в душе под теплой водой, когда почувствовал нечто странное. Сначала он не обратил на возникшее ощущение должного внимания, однако спустя минуту он понял, что вместо почти привычной тяжести в животе начало что-то болезненно тянуть. Франк, испуганно придавившись к стене, понадеялся, что это само как-нибудь уж пройдет, однако новая резкая волна боли заставила его согнуться пополам и опуститься на корточки. Больно. Уже намного более ощутимо. И эта тянущая боль никуда не уходила, нет, она только усиливалась. Просто жутко. А помочь было некому, он был совсем один в этом кошмаре. «Я умру?»       Он даже не помнил, как выполз из душа и как ломанулся в сторону двери, барабаня по ней изо всех сил руками. «Боже, я сейчас умру, я сейчас точно умру». Сердце колотилось как бешеное, дыхание сбилось, вся спина вмиг покрылась потом. Дверь наконец открылась, уехав куда-то вверх, и Франк буквально ввалился внутрь, упав на колени, будучи не в силах подняться. Все его тело била мелкая дрожь. Ему казалось, что он сейчас грохнется в обморок и больше уже с холодного пола не встанет никогда.       Кто-то подхватил его под руки и дотащил до стола. Франк, оказавшись на нем, согнулся вновь от резкой боли и захрипел, бешено царапая ногтями поверхность стола. Почувствовал, как из него вынули пробку, после чего из его тела хлынула на стол непонятная голубая субстанция. В более спокойной обстановке он наверняка даже нашел бы в себе силы порадоваться. – Перевернись на спину. Живее.       В полуобморочном состоянии Франк все-таки лег на спину, еле соображая, что он вообще делал. Страшно и больно, просто до слез. Однако теперь, когда треклятую затычку из него вынули, стало сильно легче. Ему что-то говорили, но он не мог разобрать ни единого слова из-за шума в голове, потому те инструкции, которые ему диктовали по нескольку раз, не имели никакого смысла. Он завыл, скорчился, а затем вдруг почувствовал, как что-то сильно надавило на выход из его несчастного тела. Чисто машинально, тяжело дыша через открытый рот, весь подобрался, напрягся и…       Хорошо. Как же хорошо. Видно, из-за чертовой пробки и жижи внутри его анальное отверстие все еще было абсолютно по-шлюшьи растянуто. Яйцо, которое из размера теннисного мячика выросло почти в два раза, все-таки выскользнуло наружу, оставляя после себя мокрый след. От этого по всему телу пробежала странная дрожь от внеземного облегчения. Франк мутным взглядом посмотрел на то, что он из себя исторгнул, а затем откинул голову назад и весь сжался, закусив губу. Еще. Как-нибудь. От этого точно становилось легче, значит ему нужно было продолжить.       Неудобно. Франк перевернулся набок, а затем и вовсе встал на четвереньки, несмотря на чужие протестующие возгласы. Завыл в неумелой попытке потужиться, напрягаясь так, что все лицо залило краснотой. Он дышал через рот, отчего тонкие неровные губы его пересохли. Впрочем, получилось. Еще одна тварь в этой твердой оболочке вышла из него вместе с очередной порцией склизкой голубой субстанции. Франк застонал измученно от ударившей в голову эйфории из-за легкости, которой вновь задышало все его тело, и рухнул всем телом на стол. Как же хорошо и плохо, как же…       Десять. Он помнил, что их было десять. Они вряд ли куда-то делись, не так ли? Ему следовало пройти через это десять раз. Смешно.       Франк криво улыбнулся. Ощупал живот, который не стал меньше из-за отсутствия в нем теперь двух яиц. Три минуты он просто лежал и дышал, пока вокруг него кто-то там бегал и суетился. Кажется, рабы, но что они там делали – Франк понять не мог, ему было не так уж и интересно. Единственное, что его интересовало, так это то, как он избавится от всего того, что внутри. И что с ним при этом будет.       Новое распирающее ощущение внизу заставило его впиться руками в абсолютно гладкий стол, на котором даже зацепиться было не за что, и сначала захрипеть, а потом и вовсе заорать. Они были еще и не одного размера, штука внутри была явно больше предыдущих. «Меня порвет», – заключил Франк, осознавая, что выбора у него нет. Либо он умрет от боли, пока эта штука бесконечно давит изнутри на его многострадальное колечко мышц, либо он порвется. Он со всей осторожностью старался выдавить эту штуку из себя, то задерживая дыхание и направляя все силы на то, чтобы справиться с этой дичайшей мукой, то вновь начиная часто-часто дышать, глотая судорожно воздух, как собака после быстрого бега. Он весь перепачкался в выходивших из него жидкостях, но ему было уже абсолютно все равно.       Он не порвался. Яйцо с тяжелым глухим стуком вышло из него, заставив его обессиленно захныкать и вновь лечь на стол. Голова кружилась. Сил не было. Все его когда-то хорошенькое личико было то ли в поту, то ли в слезах, то ли в соплях, то ли во всем вместе взятом. Ха, а он не дошел даже до половины.       Впрочем, на его счастье дальше пошло легче. Больше таких громадин в нем не было. Четвертое и пятое яйцо он выдавил из себя даже безо всякого перерыва, только после этого взяв небольшую паузу, чтобы полежать рожей в столе без лишних движений и продышаться. Примерно в этот момент ему в рот вставили какую-то трубку и подали воду, которую Франк с великой благодарностью начал хлебать. Вода тут была не вкусная, жесткая, но он был так рад тому, что ее вообще ему предложили, что готов был заплакать от счастья и рассыпаться в бесконечной благодарности. Но реальность была такова, что он смог в ответ лишь бессознательно погрызть предложенную трубку и что-то несвязное промычать.       С остальными вышло еще легче. Почувствовав в себе прилив сил после воды и небольшого отдыха, он собрался с силами и решил, что справится с этим так быстро, как сможет. Он выродил еще пару яиц, затем, вновь отчаянно завыв и расцарапав стол, еще пару. Последнее даже выталкивать с потугами не пришлось, потому как оно было настолько маленьким, что просто выпало из его растянутой странными родами до безбожных размеров дырки. Теперь его туда можно было трахать чуть ли не втроем или вчетвером. И Франк бы, честности ради, явно не сильно удивился, если б с ним так и поступили.       Он лежал, чувствуя, как тяжесть и боль медленно рассасывались и уходили, оставляя место прекрасному облегчению. Ему было так хорошо, что он лежал и периодически слабо улыбался, смотря мутно по сторонам. Рабы унесли куда-то все яйца, которые он за это время родил. В комнате остался лишь прислужник. – Ты хорошо показал себя. Такого давно не было.       Казалось, что в его голосе в кой-то веки начало проскальзывать хоть что-то, кроме почти машинного бездушного холода. Он был, очевидно, крайне доволен тем, что увидел. – Это хорошо. И для тебя, и для них.       Франк с трудом повернул голову и посмотрел расфокусированно на прислужника. С края приоткрытого рта на стол потекла тонкая ниточка слюны. Сказать, что ему было в тот момент плевать на все, о чем ему там говорили – ничего не сказать. Единственное, что ему хотелось, это отдохнуть, чтоб никто его больше не трогал. – Твой организм идеально подходит для развития потомства и для родов. Ты пригодишься.       Радовало ли это Франка? Счастья было бы больше, если бы он не лежал в состоянии амебы, не способный думать ни о чем другом, кроме как о том, что в его организме больше нет… да всего того, собственно, что в нем там до этого момента было. На животе хоть и остались последствия произошедшего, но он хотя бы начал возвращаться в менее пугающую форму. И это было приятно.       Он не понял, как вырубился. Очнулся он уже в своей круглой странной постели. Чистенький и даже причесанный. Франк, что-то блаженно мурлыкнув, завернулся в одеяло и вновь заснул. Хорошо и спокойно. Хотелось, чтобы это длилось как можно дольше.