don't protect.

      — Поттер, подъем, — сегодня был только третий день, как он вернулся в свое время, и у него было законное право спать как минимум до обеда, но Грюм, ворвавшийся в его комнату, абсолютно точно так не считал, — у нас экстренная тренировка.       Экстренной тренировка могла быть только тогда, когда его опять должны были кинуть на поле боя. Волан-де-Морт по одной ему понятной причине передумал прятаться, и теперь нападений отрядов Пожирателей было не меньше, чем в первую войну. Обычно Гарри привлекали редко: не настолько он был незаменимой фигурой в таких сражениях, и в Ордене хватало своих солдат, более опытных и взрослых, но все же и участвовал он не настолько редко, чтобы этому удивляться.       Его явно старались беречь: Грюм говорил, что хороших бойцов у него много, а Избранный — один. И хотя Гарри не был с ним согласен, но логику этих доводов понимал. Никто не мог дать ему гарантию, что Убивающее заклинание, выпущенное кем-то кроме Волан-де-Морта, сможет оставить его в живых. Они все еще не знали о всех крестражах, их расположении, да и крестраж внутри него самого после Авады мог повести себя непредсказуемо. Слишком большие риски и слишком маленькая польза.       — С чего такая спешка? — он недовольно встал с кровати, впрочем, тут же начиная одеваться. Приказ был приказом, он мог узнать детали уже по пути на миссию — время всегда была непозволительной роскошью, даже если ты имел доступ к Маховику.       — Эти засранцы напали на Аппер-Фледжли, — Грюм грязно выругался, но, видя непонимание в глазах Гарри, пояснил, — это наша деревушка, там находится Дом Святого Освальда.       Поттер, услышав это, громко застонал, быстрее натягивая мантию и хватая палочку, готовый двигаться к антиаппарационному барьеру. Дом Святого Освальда был своеобразным домом престарелых для старых ведьм и волшебников, туда обращались те маги, за которыми некому было присматривать, чтобы они случайно не совершили какое-нибудь волшебство при маглах. Это были абсолютно беззащитные старики, которые явно не могли дать отпор Пожирателям.       — Многие наши уже там, — Грюм сохранял уверенный тон даже во время бега, — авроры тоже должны подтянуться, но их задачей будет вывести мирное население. Наша удача, что Пожиратели действуют самостоятельно — ни дементоров, ни других тварей там нет. Но лучше всего то, что главная тварь, Волан-де-Морт, по сведениям Снейпа, даже не в Англии, поэтому я и захватил тебя с собой. Разомнешься, вспомнишь как двигаться, а то после твоих путешествий ты деревянеешь.       Гарри кивнул, на ходу пытаясь обдумать полученную информацию. Этот рейд казался абсолютной глупостью: какой смысл убивать стариков, тратить силы и, возможно, своих людей? Не могли Пожиратели не понимать, что на такое тут же будут брошены силы Ордена, и даже Министерство, что все больше лояльности проявляло к темной стороне, не сможет не подключиться. Слишком бессмысленно, слишком похоже на какое-то выманивание.       Кого они выманивали и зачем? Его? Дамблдора? Или кого-то еще, кто по каким-то причинам мог показаться важным. Но это казалось еще большей глупостью, что он, что директор в обычных боях не участвовали, ввязываясь в это в редких случаях. Директор появлялся лишь в том случае, если Волан-де-Морт решался вступить в битву самостоятельно, а вот ему Грюм тщательно выбирал лишь те битвы, где последнего точно быть не могло.       Умереть до того, как он выведает всю информацию о крестражах ему никто бы не дал.       Они аппарировали к деревушке, которую Гарри мог бы назвать уютной в любое другое время, сейчас же все это таяло на глазах, пожираемое пламенем, разрушенное криками ужаса, подсвеченное сотней заклинаний.       — Найдешь Люпина и никуда от него не отходишь, — привычно дал инструктаж Грюм. С ним всегда была «нянька», словно он был не полноценным бойцом, а кем-то слабым, неспособным за себя постоять, но Гарри снова и снова повторял себе, что дело в другом. Его защищали, снова ставя жизнь других на планку ниже. Чаще всего такими охранниками становился Ремус и Тонкс, с ними ему было комфортно, они были достаточно опытными бойцами и имели привязанность к Гарри, — он должен быть на первом этаже здания, уличные бои оставьте нам. Прикрываете авроров, максимально защищаете стариков, как только закончите — уходи, ты давно не сражался, нет смысла сразу бросаться в это дерьмо с головой.       Гарри тут же кивнул, бросаясь вперед, пытаясь по пути не попасть под шальное проклятье. По телу привычно разливалось тепло — такие миссии, несмотря на смертельность, были не только отличной тренировкой, но и, на удивление, прекрасно давали расслабиться. Весь стресс, что копился во время его перемещений, выходил всего за один-два раза, что приводило его мысли и чувства в порядок лучше, чем самые идеальные зелья.       — Импедимента, — он быстро сбил с ног пару Пожирателей, что явно теснили аврора, а затем, не думая, послал в них режущее заклятье. Времени посмотреть получилось ли отрезать им что-то или хотя бы задеть, не было, его задача была совершенно другой.       Азарт битвы уже ощущался где-то на подкорке, Гарри знал, что еще пару минут, и он войдет в идеальное состояние для сражений: чистые инстинкты, никаких лишних мыслей в голове, только отточенные тренировками движение и желание выжить.       Заклинания, что редкими вспышками встречались на его пути вначале, сгущались ближе к зданию. Они мелькали слишком быстро, чтобы хотя бы пытаться перенаправить или отразить, поэтому Гарри быстрым взмахом наложил на себя лучшие свои щиты. Бойцов здесь было намного меньше, но, судя по разрушениям и силе заклятий, каждый из них был опытным и сильным магом.       Пора было включаться на полную. Он перепрыгнул через чье-то тело, даже не задумываясь о том, на чьей стороне был этот человек. Задумаешься — присоединишься к нему в два счета, ведь бесполезной жалости на поле боя места не было. Все это будет потом, когда они будут в безопасности, когда можно будет оплакать потери и принять их, когда можно будет дать себе почувствовать страх войны.       Зеленый луч пролетел буквально в паре сантиметров от щеки, и Гарри, пригнувшись, прыгнул за ближайший обломок стены. Добраться в здание было необходимо, но для этого стоило преодолеть по меньшей мере двести футов, что в условиях непрерывно летящих со всех сторон заклинаний было проблематично. В его укрытии было пусто, но Гарри не мог рассчитывать, что это продлится хоть минуту, поэтому, аккуратно высунув голову, постарался оценить обстановку.       Видимо еще пару часов назад здание было огорожено неплохим каменным забором, сейчас же от него оставались лишь груды камней, за которыми, по мнению Гарри, можно было идеально прятаться во время бега. Если он будет двигаться именно так, то ему останется пробежать буквально десяток футов без защиты, что, хоть и было проблематичным, давало ему возможность не умереть.       Он быстро бросил Бомбарду куда-то в сторону, стараясь отвлечь невольных зрителей его передвижений. Не разгибаясь в полный рост, стараясь занимать как можно меньше места в пространстве, он перебегал от одной груды камней к другой, стараясь при этом бросать легкие парализующие заклинания в разные стороны. Так учил Грюм: если нет возможности смотреть, где свои, а где чужие, то к убивающим проклятиям лучше было не прибегать. Каждый Орденовец, которого допускали к боям, мог сбросить парализующее заклинание такой силы меньше, чем за пять секунд. А вот непривыкшие Пожиратели возились дольше — не меньше десяти, что на войне было подобно вечности.       — Авада Кедавра, — а вот мужчина, что возник прямо перед ним, явно Пожирателем. Черный балахон, серебряная маска и мрачная аура не давали и шанса на ошибку. Зеленый луч легко вылетел из его палочки еще до того, как мужчина заметил нападавшего. Еще одна истина, усвоенная слишком хорошо. Убитый Пожиратель был безопасным Пожирателем, а вот оглушенный или раненый мог забрать с собой еще парочку-другую их людей. Это знание давалось тяжело, но раз за разом посещая с Грюмом морги, куда после битв свозили те тела, что удалось забрать, Гарри смирился и с этим. На войне нужно было убивать, это не обсуждалось, — Мордред вас дери!       Он уже был почти у двери, последние футы он преодолел без каких-либо проблем. Мышцы ног немного ныли, и Гарри мысленно дал себе затрещину не забивать на физические тренировки. Столько книг перечитал, столько заклинаний выучил, но какого от них толка, если от усталости он не сможет и палочку держать.       Здание было разрушено, Гарри не понимал, как стены еще держатся и до сих пор не придавили их всех, но это было настолько временным явлением, что выполнять свое задание было необходимо как можно скорее. Осложнялось это тем, что использовать мощные разрушающие заклинания было нельзя: любое неосторожное движение могло похоронить их всех.       Он с непривычки прикрыл глаза, когда яркий свет заклинания, Обезоруживающего, почему-то, врезался ему в щит, слегка ослепляя. Такой мелочью сыпали только орденовцы, поэтому Гарри лишь прибавил скорости в сторону откуда стреляли.       — Привет, Поттер, — и правда, в углу комнаты была Эммелина Вэнс, что была в Ордене еще с самых первых дней, — не ожидала тебя здесь увидеть. Мы пока держим здание, Пожиратели сюда пробраться не могут, но гарантировать ничего не могу. Второй этаж охраняем, но смотри по сторонам обязательно. У тебя какое задание?       Женщина была приятной, в ней сочетался задорный характер и какая-то аристократическая сдержанность, что в купе не могло не привлекать. Иногда он даже жалел, что с членами Ордена он общался только здесь, в пылу битвы, а в остальное время каждый из них был занят своими делами.       — С Люпином прикрывать авроров, — он коротко кивнул вместо приветствия и тут же бросил несколько оглушающих в проход: смотреть кто входил времени не было.       — По лестнице вниз спускайся, там кроме него и аврора никого нет, — кивнула женщина, тут же убегая к проходу с еще кем-то из орденовцев.       Гарри, не медля и секунды, побежал к лестницам: если здание действительно все еще было под их контролем, то это упрощало все. Переправить волшебников камином, а затем, помолившись Мерлину, чтобы Пожиратели не додумались поставить антиаппарационный барьер, трансгресировать в Хогсмид.       Гарри подумал, что было бы неплохо сдать экзамен на аппарацию, раз из-за перемещений он все равно достиг совершеннолетия. Не на бумагах, конечно, но, возможно, у Дамблдора получится что-то придумать. Все его знания о перемещениях были разрозненными: что-то он узнал сам, что-то рассказала Гермиона, чему-то научил Грюм. До сих пор ему везло, но всё же явно не хватало четких знаний и навыков, чтобы каждый раз не бояться быть расщепленным.       — Ремус, привет! — он счастливо улыбнулся, видя знакомое, практически родное лицо, — я к вам на подмогу.       — Гарри, — Ремус также ярко улыбнулся, впрочем, свое дело не прекратил, — мы с Джонатаном практически закачиваем, я вывел всех, кого успел, сейчас оставшихся здесь переместим и нужно будет осмотреться еще раз. Хочу убедиться, что никого не забыли.       План перемещения был прост: аврор через портал перемещался с одним из живущих тут волшебников, а сам Ремус охранял оставшихся. Оказалось, что антиаппарационный барьер все-таки установлен был, но как-то криво. В комнате было не больше десяти стариков, поэтому миссия лично для него оказалась до ужаса быстрой. Не считая того пятиминутного забега, он не сделал ровным счетом ничего.       — Я осмотрю здание, — обузой быть не хотелось, но и лезть против приказа он не осмелился. Знал, что стоит ему выйти на поле боя, то Грюму и Ремусу придется следовать за ним, бросая свои задачи. Подвергать такой опасности других он не хотел, поэтому осмотр практически безопасной территории он выполнить мог легко, — что-то мне тут не нравится.       Он действительно ощущал какое-то непонятное беспокойство, что с каждой секундой только нарастало. Почему миссия была такой бессмысленной и, казалось, достаточно пассивной? Почему Пожиратели вели бои лишь на улице, практически не пытаясь прорваться внутрь? Почему не было даже нормального антиаппарационного барьера: лично переместиться было нельзя, но порт-ключи работали подозрительно прекрасно.       — Тоже чувствуешь подвох? — Ремус неопределенно тряхнул плечом, сгоняя напряженность, — словно нас тщательно заманивали в ловушку и как только переместим всех произойдет что-то… Даже слов подобрать не могу.       Гарри только кивнул, в голове настойчиво билась мысль о ловушке и о том, что нужно было уходить как можно быстрее, но он отбрасывал её, понимая, что уходить было рано.       — Нужно сказать всем, чтобы начинали уходить, — Ремус кивнул на это предложение, — сможешь сделать как только закончите?       — Да, я и сам думаю об этом. Но на втором этаже будь осторожнее — эти подонки повредили крышу. Мы вытащили всех из завала, но проверь внимательнее, — Ремус выглядел не слишком довольным тем, что приходится отпускать Гарри в одиночку, но и он понимал, что чем быстрее они выведут всех мирных жителей, тем скорее смогут уйти.       — Гоменум ревелио, — он поднялся на второй этаж практически в два прыжка, стараясь бросать чары обнаружения как можно чаще. Здание действительно было сильно разрушенным, на первом этаже этого было почти не видно, но чем дальше он проходил от лестницы, тем чаще приходилось буквально пробираться вглубь.       Чувство опасности не спешило уходить, даже несмотря на то, что он проверил почти все комнаты. Неужели они так привыкли к ужасающим последствиям рейдов, что их адекватное протекания вызывало такую панику?       — Депримо, — он разрушил кусок стены, что мешал пробраться в глубь то ли для удобства, то ли чтобы успокоить нервы, — Гоменум ревелио.       Заклинание, выпущенное уже, казалось, в сороковой раз, снова не дало результата, и Гарри облегченно улыбнулся. Был, конечно, шанс, что под завалами остались мертвые тела, но, как не хотелось бы их вытащить, сейчас это не в приоритете. Они обязательно вернутся, чтобы достойно погрести умерших, но здесь и сейчас ему было необходимо найти раненых и тех, кто был без сознания.       Впереди был особо сильный завал, и Гарри приступил к работе: по идее, там могло остаться еще несколько комнат, но через такую толщу завалов заклинание могло сработать недостаточно корректно.       Он все же бросил обнаруживающее заклинание и, не получив ответа, продолжил пробираться внутрь. Камни убирались тяжело: если в самом начале он мог использовать Депримо и просто взрывать препятствия, то чем дальше он пробирался, тем аккуратнее нужно было действовать. Под завалами мог оказаться раненый, и случайно добить его неаккуратным заклинанием было нельзя.       — Гоменум ревелио, — когда основные камни были убраны, он быстро произнес заклинание, не особо надеясь на результат, но, к его радостному удивлению, кончик палочки засветился желтым светом. Значит, в комнате кто-то был, и этот кто-то был ранен достаточно сильно. Заклинание давало белый свет на человека в обычном состоянии, желтый — на раненого, а красный на человека на грани смерти. Видимо удача повернулась к нему лицом, и он сможет спасти волшебника или волшебницу, искупая свою вину.       — Какой приятный сюрприз, Гарри Поттер, — он едва пробрался в небольшую, чудом уцелевшую комнатушку, как голос, его голос, словно ударил кнутом по всему телу.       Сердце забилось о ребра, словно было птицей в клетке, и Гарри, не теряя и секунды на раздумывания, бросился обратно, пытаясь спастись, пытаясь рассказать всем, что он уже здесь.       Ловушка. Это действительно ловушка.       — Ты всегда так любил убегать от меня, милый Гарри, — он с силой врезался в невидимую преграду, почти падая, — но это удавалось тебе только раньше. Но сейчас у меня накопилось столько вопросов, ты не представляешь.       Он и забыл, что Волан-де-Морт переходит на парселтанг слишком часто.       — Убегать? — Гарри выхватил палочку, тут же направляя её на врага. Еще пару дней назад он думал о том, что ему будет тяжело сделать это, тяжело направить палочку на Тома Реддла, но перед ним был абсолютно чужой человек. Как бы сильно Гарри не привязался к Тому, Волан-де-Морта он ненавидит все также сильно, — я никогда не убегал от тебя, я всегда уходил победителем.       — Наглый щенок, — вспышка заклинания пронеслась в сантиметре от него, но Гарри, не тратя сил на щит, поспешил увернуться, тут же посылая Экспеллиармус, который, впрочем, не дал никакого результата. Но Волан-де-Морт больше не наступал, лишь замер, рассматривая Гарри так, словно увидел впервые, — это ведь ты, правда? Это всегда был ты.       Гарри замер, напряженно вглядываясь в растерянное змеиное лицо. Он узнал его? Вспомнил своего друга спустя такое время? По их плану Гарри пробыл с Томом не более пяти лет, два из которых уже закончились. Неужели следующие три года оказали на него такое влияние, что даже спустя столько лет он помнил Гарри?       Это не казалось реальным, да и сомнения Волан-де-Морта были слишком явными, он скорее чувствовал сомнения, чем даже маленькую уверенность. Но Гарри некогда было решать этот вопрос — помнил ли Волан-де-Морт его, или просто сходил с ума, его же задачей было вывести людей как можно скорее и не умереть самому.       По идее, Ремус уже заканчивал с перемещениями, и Гарри надеялся, что тот пойдет выполнять его просьбу, выводя их людей. Поэтому Волан-де-Морта нужно было задержать на как можно больший срок, чтобы все успели уйти.       — Экспеллимеллиус!       Волан-де-Морт развеял его заклинание, даже не доставая палочки, на миг его лицо озарила насмешливая ухмылка.       — Ты еще Таранталлегру в меня послал бы, ты, что, сопливый второкурсник? — он действительно насмехался над Гарри, даже не пытаясь напасть, не пытаясь убить, но он знал, что это ловушка. Он был в клетке, и сейчас они были похожи на кота и мышь, как только первый доиграет, у второго резко уменьшаться шансы на выживание, — знаешь, так интересно выходит… раньше ты всегда был на моей стороне, а теперь стоишь, направляя палочку на меня, — Волан-де-Морт замолчал, рассматривая Гарри как удивительную диковинку, что попала ему в руки совершенно случайно, — но теперь-то я могу выиграть любую дуэль с тобой с закрытыми глазами.       — Я всегда имел преимущество, — Гарри выплюнул эти слова, стараясь унять панику. Сердце не спешило успокаиваться, он чувствовал его даже в горле, как после долгой изнурительной тренировки, — ты никогда не хотел признавать это, но у меня было и есть то, что тебе недоступно. Я всегда выигрывал и в итоге выиграю снова. Мое преимущество у меня в сердце, а у тебя его нет!       Волан-де-Морт хрипло рассмеялся, на миг в его глазах появилось что-то настолько знакомое, что Гарри отшатнулся назад, снова упираясь спиной в невидимый барьер. Этот взгляд…       Он буквально чувствовал, как боль растекается по его венам, как лава, обжигая чувствами, переносит в прошлое. В этом взгляде было слишком много всего, словно им одним Волан-де-Морт смог обезоружить Гарри без всяких заклинаний.       Это был взгляд Тома, такой знакомый, такой понятный и привычный. Так он смотрел на Гарри, умоляя помочь с крестражами, так он смотрел перед тем, как Том Реддл-старший направил на него курок, так он смотрел всегда, когда Гарри отдалялся.       Это резало, резало сильнее, чем он ожидал. Резало с такой силой, что он и не понимал раньше, как сильно они с Томом сблизились, как сильно он завладел мыслями Гарри. Это действительно ощущалось как поражение, как полная капитуляция. Казалось, что теперь он едва сможет дышать, но он продолжал это делать, продолжал жить, чувствуя эту боль.       В красных глазах змееподобного монстра было слишком мало человечного, но почему он все равно видел знакомую синеву? Почему так желал её увидеть?       И самым ужасным было то, что даже сейчас, на миг увидя в Волан-де-Морте Тома, Гарри не смог бы опустить свою палочку. Он держал её также высоко, также уверенно, пусть рука и тряслась, пусть сердце сжималось от боли, но он был готов сражаться не смотря на все это.       Гарри клялся Тому в верности, обещал, что всегда будет на его стороне, что тот может рассчитывать на него.       Но эта клятва была дана юному слизеринцу, что тянулся к нему, что стремился найти в нем, в Гарри, опору и поддержку, смысл бороться и просто жить. Но он не клялся тому монстру, что сейчас стоит перед ним, что хоть и смотрит так знакомо. Он все равно не являлся тем, к кому так привязался Гарри.       — Удивительно, что мне это говоришь ты, уж кто, если не ты должен знать, что это не так, — Волан-де-Морт замолчал, словно давая Гарри шанс напасть, но этого не происходило. Нужен был план, нужно было что-то, что поможет ему сбежать как тогда, на кладбище, — что ты сделал со связью? Почему я не чувствую её? Это ведь невозможно.       Не чувствует? Гарри мог с уверенностью сказать, что связь крепка как никогда, что он ощущает её физически, что режущая боль в шраме только усиливается с каждой секундой, что он остается здесь. Он уверен, что и Волан-де-Морт должен это ощущать, должен пытаться завладеть его сознанием снова и снова, как сделал в Министерстве, как делал на протяжении бесчисленного множества ночей, как делал всегда.       Почему он врет? Зачем пытается внушить, что связь исчезла? Почему убеждал, что не чувствует её? Хотел отвлечь, дать расслабиться, чтобы напасть?       — Не пытайся меня запутать, — он ждал малейшего шанса, малейшей ошибки Волан-де-Морта, желая как можно скорее выбраться отсюда, — связь все еще есть, хоть я ненавижу её. Я был бы счастлив, исчезни она, но она не в моей власти.       — Ненавидишь? — в красных глазах промелькнуло что-то, слишком похожее на разочарование, — ты ведь знаешь, что если бы ты не хотел этой связи, то её никогда и не было бы? Что только твоё желание все еще удерживает её? Как и одно моё желание пока что удерживает тебя в живых.       — Не нужно этого спектакля, эта связь не зависит от моего желания, она причиняет мне только боль!       — Боль? — Волан-де-Морт улыбнулся так безумно, что если бы сердце Гарри могло застучать быстрее, то именно это сейчас и произошло бы. Он почувствовал, как накалилась атмосфера в воздухе, как дышать стало в разы тяжелее, — Круцио!       Даже по его голосу было понятно, что Волан-де-Морт едва сдерживает ярость — в этом заклинании было столько всего, что он едва не задохнулся от боли. Кожа горела огнем, что ему едва хватило сил устоять на ногах. Это было больнее любого из тех разов, когда его пытали. Создалось ощущение, что его тело разрывали на маленькие части, словно он шагнул прямо в раскаленный металл, словно еще секунда напряжения, и он умрет.       Горло саднило от крика, ему казалось, что он не сможет разговаривать еще очень и очень долго, если еще хоть когда-то сможет дышать. Он все-таки упал на пол, извиваясь, пытаясь согнать эту невыносимую боль, но… это не помогало. Совершенно. Каждое движение отдавалось еще большей болью, еще большим разочарованием в себе.       Он не ожидал ненависти такой силы, не ожидал, что Волан-де-Морт может с таким удовольствием держать его под заклинанием, что чувствует столько всего. Казалось, прошла целая вечность перед тем, как действие заклинания прошло, но остатки боли не спешили уходить, они терзали его тело и до сих пор, словно желали остаться навсегда.       — Пятнадцать минут, совсем неплохо, Гарри, — Волан-де-Морт опустился к нему на пол и с силой сжал лицо. В глазах плыло, весь мир был размыт так сильно, как если бы он снял очки, но он чувствовал их на своем лице, — но знаешь, один мой знакомый предложил совсем другую методику, я предпочитаю видеть страдания своих жертв, но ему это казалось безвкусным.       Гарри едва различал слова, до него дошла лишь одна мысль: его будут пытать дальше. При чем пытать сильнее, чем все, что было до этого. Он направил все свои силы, чтобы сжать палочку, но Волан-де-Морт, все еще державший его челюсть, отбросил его слабо сопротивляющееся тело к противоположной стене. Он почувствовал, как прохрустели кости, и палочка выпала из ослабленных рук.       Это конец?       Видимо так и было, судя по усмехающемуся монстру напротив. Слишком рано — он не узнал почти никакой информации, два крестража явно были не единственными, но Гарри знал, что Дамблдор сможет найти выход.       — Но ты можешь попросить. Я знаю, ты хорошо это умеешь, и я не стану этого делать, — Волан-де-Морт явно получал удовольствие от морального давления не меньше, чем от пыток, но он не собирался доставлять ему такой радости.       — Иди к Мордреду, — он выплюнул эти слова, даже не удивляясь как сломлено звучал его голос, сплевывая кровь, что скопилась во рту, и вставая на ноги так быстро, как только мог. Это не было и в половину так аккуратно, как хотелось, но он не сломается, даже если все тело горит огнем, даже если каждое движение отправляет прямиком в ад.       — Мистер Фаррел, — Гарри не успел почувствовать ужас от скорой смерти, как услышал свою фамилию. Значит, он действительно помнит Гарри? Волан-де-Морт улыбался, наблюдая за тем, как дрожит тело его соперника, — был достаточно изобретателен. Остолбеней, — Гарри тут же вскинул щит, но Круциатус выпил слишком много сил из него. Пятнадцать минут — вечность, если каждая из них была наполнена болью.       Он почувствовал, как тело тяжелеет и падает, как при падении ударяется спиной о что-то острое, но не чувствует крови, хотя и понимает, что она должна была течь. Он не смог отбить простейшее заклинание, произнесенное вслух. Казалось, что магия страдала также, как он сам.       — Знаешь, может показаться, что если не двигаться во время Круциатуса, то боль будет проще перенести, — голос Волан-де-Морта был практически ласковым, — но это не так. Мистер Фаррел порекомендовал бы мне еще наложить на тебя Силенцио, но раз его тут нет, то оставим твой голос. Все же я слишком давно его не слышал.       Мир снова озарила боль. Он даже не мог думать ни о чем, кроме нее. Он кричал так сильно, что в какой-то момент сорвал голос, теперь он мог лишь хрипеть, едва осознавая себя.       Больно, больно, больно!       Он не верил, что сам предложил это Тому, что именно он предложил не облегчить Круциатус, а усилить его, доводя до совершенно иного уровня невообразимых страданий.       Этого всего было слишком много, он чувствовал, как сознание утекает, но боль была настолько сильна, что он не смог бы провалиться в небытие. Волан-де-Морт наслаждался пытками, периодически уточняя, не хочет ли Гарри подчиниться, но он бы не стал прогибаться даже в таком состоянии.       Это его тело сдавалось, а не он сам.       Но Волан-де-Морт, казалось, не расстраивался от такого поведения, а напротив чувствовал удовлетворение, добавляя все больше и больше силы в заклинание.       Он не выдержит. Либо действительно умрет сейчас, либо сойдет с ума, потому что столько боли не могло вместить ни одно тело.       Еще мгновение, которое для Гарри казалось вечностью, и он ощутил, как действие заклинания прекращается, как скованное тело едва удерживается в сознании, ожидая новой вспышки боли.       — Хочешь понять, что самое прекрасное в этой методике? — Волан-де-Морт подошел ближе, а затем произнес новое заклинание, — Фините Инкантатем.       И Гарри понял — ему даже не понадобилось и доли секунды чтобы понять, как взорвалась болью каждая расслабленная мышца, как теперь любое малейшее движение казалось маленькой смертью.       Он сходил с ума, или Волан-де-Морт приблизился еще ближе?       Вспышка аппарации принесла за собой новый виток боли, и Гарри, к своему стыду и облегчению, потерял сознание, даже не понимая, что лежит на руках у своего врага.       Блаженство было недолгим, но даже сквозь сон он чувствовал эту ужасающую боль, разрывающую его тело, его разум и душу.       — Ренервейт, — он не хотел приходить в себя, но заклинание действовало без осечек. Гарри все еще был на руках у Волан-де-Морта, который нес его в непонятном направлении. Глаза отказывались работать, все образы давно слились в большое пятно из разных цветов, которые тоже казались мучительной пыткой для него. Но его сил не хватило бы даже на то, чтобы прикрыть глаза, он только и мог, что безвольно лежать, никак не влияя на свою дальнейшую судьбу.       Гарри с трудом сглотнул, прикладывая слишком много сил для этого. Казалось, что все его внимание было сосредоточено на дыхании, это единственное, на что он был способен в данный момент.       Вздох — вспышка боли — выдох — надрывный кашель или хрип.       Кажется, Гарри слишком сильно укусил свой язык, потому что сейчас он онемел и противно пульсировал. В горле пересохло, он чувствовал ужасное напряжение и хотел, чтобы это скорее закончилось.       Видимо, Волан-де-Морт дошел до одному ему ведомой конечной точке, потому что ощущение движения исчезло. Его швырнули на землю, при чем явно бросили, а не просто уронили, ведь он, кувыркаясь, проехался по земле, ощущая, как на теле появляются новые раны.       — Что же, Гарри, не смею тебя больше задерживать. Надеюсь наша следующая встреча принесет мне более приятные сюрпризы, чем ничего не соображающий мальчишка, — он слышал усмешку в его голосе, но не был способен даже ответить. Он замолчал, Гарри с удивлением услышал, как волшебник уходит, так и не доводя свое дело до конца. — Вспоминай, герой, надеюсь, ты все еще сможешь смотреть в зеркало после того, как узнаешь правду.       Хлопок аппарации известил его о том, что он остался один.       Выжил.