Арена

      Останавливаю байк, опускаю ножку — и борюсь с желанием уехать обратно. Медленно снимаю шлем. Настолько медленно, словно к башке приклеился и не хочет слезать. Вешаю на руль, упираюсь в него ладонями, сжимаю, низко опускаю голову. Волосы с обеих сторон застилают лицо, и закрываю глаза. Пытаюсь собраться с мыслями.       Вот как так умудряюсь всё время? Жила себе спокойно, всех метелила, защищала вместе с Кеем «Арену», материла Инквизицию, а теперь что? Иду работать в Корпус. Долбаный Корпус. Потому что просрала бой. И кому? Приору! Попробуй теперь отвяжись или откажись. Заставят. Угрожать будут. Силой затащат. А всё из-за того, что сначала делаю, потом думаю. Из-за того, что слишком самоуверенная. Непобедимость в голову вдарила. Расслабилась.       Теперь как котёнка мордой ткнули — не такая уж ты крутая, Лу, над собой ещё работать и работать.       Нет, просто в башке не укладывается, как могла посадить себя в такую задницу.       — Мадемуазель Рид? — раздаётся вдруг сбоку, а следом на плечо опускается ладонь.       Рефлексы срабатывают быстрее соображалки. Мгновенно открывая глаза, стремительно выпрямляюсь, хватаю руку и резко тяну незнакомца в сторону, роняя на байк. Сама в ту же секунду слезаю с него, выкручиваю конечность, слыша слабый хруст, и с силой вдавливаю колено в спину.       Мозг соображает туго. Медленно возвращает себе контроль над телом и осознаёт происходящее. Пальцы с трудом разжимаются, сбитое дыхание восстанавливаться не хочет, сердце успокаиваться — тоже. Приходится заставлять одеревеневшее туловище двигаться. Убрать руки, опустить колено, на два шага отойти.       У вас проблемы с самоконтролем, Лу. Они тянутся из детства. Это тяжело, но лечится…       Долбаный мозгоправ со своими утешениями.       Парень, слегка покашливая, упирается ладонями в байк и встаёт. Выпрямляется, разминает плечо. Тянет вверх уголок губ, однобоко усмехаясь. Поворачивается, поправляет кожанку и наконец смотрит на меня.       — А я думаю: чего Кей предупредил быть осторожнее? Теперь понял.       Хмурюсь. Скрещиваю руки.       — При чём тут Кей?       Разводит руки в стороны, будто говоря: «Ну погляди на меня». Чёрные волосы, разноцветные глаза, бледная кожа, высокий рост — даже слишком. Длинные пальцы, явно перегруженные кольцами. Шрам, пересекающий переносицу и левую щёку.       А-а…       — Меня зовут Николас Меро. Можно просто Ник, — представляется и опускает руки. Прячет в карманы куртки. Смотрит всё с той же дерзкой ухмылкой. Подходит ближе, но осторожничает. — Я…       — Напарник Кея, — перебиваю, понимающе кивая.       Кей рассказывал о единственном человеке в Корпусе, с которым смог подружиться, кому по-настоящему доверял. Хотя лично с ним никогда не встречалась, несмотря на то что они общаются до сих пор. С другой стороны, я постоянно на боях, потом в отрубе после них, потом снова на боях, так что мне не то чтобы до новых знакомств. Либо торчу дома, либо в больнице, выслушивая ворчание Йонаса, который из раза в раз обещает больше не лечить меня, чтоб неповадно было, но всё равно лечит.       Единственный чел, с которым тесно заобщалась, кроме Кея и социальной группы, — это наш бармен-ведущий. Он как раз тот самый чувак, которого Кей нашёл себе на замену, когда ушёл в дела и оборону «Арены». Он ведёт бои и торчит в баре. Как всё успевает — ума не приложу. Хотя, конечно, за барной стойкой работает не один, но тем не менее. Не человек, а робот. Обожаю его.       — Бывший напарник. Ага, — отзывается Ник. — Замечательно работали, пока эти женатики не разосрались в пух и перья. Кхм… Прошу прощения.       Не сдерживаю слабой улыбки.       — Да норм, — понимающе киваю. — Знал бы ты, как сама ругаюсь. Кей, наверное, целый справочник составил. Так что не парься. Говори как есть. — Замолкаю на несколько секунд. Снова хмурюсь. На мгновение переведя взгляд на здание Корпуса, опять смотрю на Ника. Теперь недоумённо. — Женатики?       Прыскает, качая головой. Вытаскивает руку из кармана, неловко проводит пальцами по задней части шеи. Вздыхает.       — Ты не подумай. Я прикалываюсь. Просто Мартен с Кеем так законтачились за то время, что он в охране его работал. И потом тоже, когда его главой охраны назначили. Когда Баретти откинулся. Прям лучшие подружки. С полуслова друг друга понимали. А потом не поделили что-то — и всё. Пух и перья во все стороны летели. Кей с таким скандалом ушёл — охренеть можно. До сих пор обсуждают. А сколько времени уже прошло. Я тоже в охране работал. Достаточно близко ко всему был. Но даже я не в курсе, что там между ними произошло. Мартена не спросишь, а Кей не говорит. Дани тоже хрен что выдаст, потому что секретарь с секретами, которые нельзя раскрывать. Хоть пытай её. Влюблена она в него, что ли?.. Давно подозреваю.       Окей, Ник явно любит поболтать. Ощущение, будто в мозг вставили диск и загрузили туда терабайт инфы. Причём ещё надо сообразить, какая полезная, а какая — не очень. Наверное, комментарии можно отсеять. Факты — оставить. Потом обдумать, ибо там может быть реально что-то полезное. Где-нибудь точно поможет. К тому же такие болтуны, как Ник, часто выдают всякое нужное.       Впрочем, дурачком может и прикидываться. Вряд ли в Корпус и тем более в охрану Приора возьмут дебила. Особенно с длинным языком.       Хм. Отрывается в свободное время? Высвобождает лишнюю энергию?       — Кто такой Баретти? — прокручивая в голове словесную простыню, задумчиво спрашиваю.       — Глава охраны, который был до Кея. — Ухмыляясь, с хитринкой смотрит на меня. — А что, уже во вкус входишь? Решила сразу дело начать? Уважаю. Кстати, это меня Приор послал…       — Понимаю.       — …тебя встретить. Ауч! — Выпячивает губу, словно обиделся. Но пару секунд спустя натягивает однобокую усмешку вновь. — Идём, мадемуазель? А то заболтались.       Киваю. Иду следом, когда широким шагом направляется к зданию. Правая бровь выгибается сама собой, пока наблюдаю за тем, как улыбается каждому встречному. Кто-то слабо или нервно улыбается в ответ, кто-то закатывает глаза, кто-то игнорирует. В голове вертится мысль, что он здесь как местная знаменитость. Дурачок, который вечно шутит и всех бесит. В каждую бочку затычка.       Хотя не оставляет и предположение, что хорошо придуривается. За талантливой маской клоуна точно прячется серьёзный парень. Может, проверяет так, разглядит ли его настоящего кто-то? И с Кеем подружился, потому что тот смог это сделать. Или в работе помогает? Смотришь вот, думаешь, мол, чё за дебил, не воспринимаешь всерьёз, а потом глазами пару раз моргаешь — и вот уже этот самый дебил обводит тебя вокруг пальца и нейтрализует. Мало ли в каких ситуациях приходится бывать, когда работаешь в охране Приора.       Так…       — Ты сказал, работал в охране тоже, — заговариваю снова, поднимаясь по лестнице и глядя Нику в спину. — А сейчас?       — И сейчас, — раздаётся короткий ответ. Потом лестница заканчивается, сворачиваем вправо, идём по длинному коридору. — Главой охраны стал вместо Кея.       Недолго молчу.       — Приор велел всё это рассказать? — спрашиваю, равняясь с ним и глядя на ухмыляющийся профиль. — Зачем?       — Да уж, не только в красоту Кей влюбился, понятно, — тянет без какой-либо издёвки. Скорее добродушно. Понимающе. Мельком глядит на меня, затем останавливается у самой последней двери, берётся за ручку и говорит: — Сейчас всё узнаешь.       Открывает, в приглашающем жесте указывает ладонью на кабинет. Взглядом сверлит внимательным, изучающим. Уголок губ всё ещё приподнят. Глаза, голубой и зелёный, поблёскивают будто от предвкушения.       Заставляю себя перестать смотреть. Захожу в просторный светлый кабинет, где на меня тут же обращает внимание Мартен. Приветственно кивает, указывает подбородком на кресла перед столом. Сплетает пальцы, наблюдая за мной.       Сейчас выглядит совсем иначе. Больше нет костюма, нет пальто, нет лёгкой небрежности в чёрных волосах. Есть только форма инквизитора и строго собранный хвост.       Скукота.       Плюхаюсь в кресло, закидываю ногу на ногу. Вытягиваю до сих пор ноющие от боли руки вдоль подлокотников. Смотрю на Мартена таким же цепким взглядом, как и он на меня. Нарочно не отвожу глаза. Интересно, чем эта игра в гляделки закончится.       — Уже успел на уши присесть, Меро?       Секунду ещё смотрит мне в глаза, но переводит взгляд на Ника, когда тот падает в кресло напротив, так же, как я, закидывая ногу на ногу.       Выиграла.       — Никак нет, месье Приор, — отзывается Ник. Ухмылка становится не такой широкой, как буквально несколько минут назад. — Только рассказал, о чём просили. Чтобы мадемуазель Рид была в курсе истории.       — Конечно, — коротким движением приподнимает и опускает брови Мартен. Голос нейтральный, спокойный, но всё равно понятно, что не верит. Вероятно, слишком хорошо его знает. Вытаскивая меня из размышлений, добавляет: — Над болтливостью поработай. Много лишнего говоришь.       Видно, как Ник едва сдерживается, чтобы не фыркнуть. Однако сохраняет лицо — позволяет себе только вздохнуть.       — Очень стараюсь, месье, — отвечает, обвивая пальцами левое запястье. — В смысле, работать. Над болтливостью.       Да, на улице заметила.       — Конечно, — тем же тоном, что прежде, повторяет Мартен. Отводит взгляд от Ника, возвращает внимание на меня. — Итак, мадемуазель Рид. Ввожу в курс дела. Для всех вы стажёр. Сейчас отправитесь вместе с Меро этажом ниже, к Нарсису Уэйну. Он даст все инструкции. Даст дело. Над ним будет работать ваш напарник, а вы же — над моим. Но для всех работаете вы вместе над одним. О вашей реальной деятельности знают только те, кто сейчас находится в этом кабинете.       — То есть напарник… — вопросительно тяну, вскидывая бровь.       Ник поднимает ладонь и играет пальцами в воздухе.       — Нет, погодите. В смысле? А это не странно, что моим напарником будет глава охраны?       Пожимает плечами. Опускает руку, расслабленно откидываясь на спинку кресла.       — Кому какая разница? Это приказ месье Приора. А приказы сверху не обсуждаются и под сомнение не ставятся — только выполняются. Да и посмотри с другой стороны. Разве не странно, что моим напарником будет стажёр, который в Корпусе три секунды?       — Ок… А сейчас не подозрительно, что меня привели к вам? Я не должна была сразу идти к месье Уэйну?       Кажется, у Мартена сейчас задёргается глаз. В ответ смотрю невозмутимо. Лишь слегка приподнимаю брови, ожидая ответ. Потому что на глазах у сотрудников Корпуса Ник увёл меня в кабинет Приора, где он временно обитает, пока восстанавливают взорванный этаж здания Инквизиции. Не странно ли? Я здесь впервые, всего лишь стажёр, и то пока даже не утвердили, а меня уже сюда притащили. Могут возникнуть неудобные вопросы. Подозрения.       Секунды тянутся, как расплавленный сыр. Мартен смотрит на меня, я смотрю на Мартена. Размышляю, не жалеет ли, что нанял меня. Упрямо продолжаю глядеть ему в глаза.       Неслышно вздыхает.       — Предоставьте мне разбираться со всеми подозрительными вопросами, — наконец отвечает. — Ваше дело — вычислить человека, который замышляет против меня.       Выглядит спокойным, смотрит — тоже, но всё равно кажется, что куча вопросов утомляет. Впрочем, не уверена. Он ведь по-прежнему нечитаем. Хотя знаю, конечно, доколёбывание до каждой детали может раздражать. Понимаю. Но что поделать, если мне надо знать всё? В конце концов, на кону стоит его жизнь, и если не смогу собрать пазл из-за того, что чего-то не знаю или не понимаю, то в скором времени придётся искать нового Приора. И если мне надо ходить и бесить, чтобы достичь цели, то ок.       Меня уже пытались убить. Переживу.       Искать нового Приора… Подозрение номер один. Кто-то хочет занять высокий пост? И для этого пытается убрать Мартена. Руки-то у многих загребущие… Власти надо побольше. А Приором стать — это охренеть. А ещё мёртвый глава охраны… И Кей ушёл со скандалом…       — Мадемуазель Рид? — резко врывается в сознание голос Мартена, когда внезапно получаю пинок по подошве ботинок. Малость округлившимися глазами смотрю сначала на Ника, потом на него. — Возвращайтесь на Землю.       — Извините. Задумалась. — Прокашливаюсь, следом спрашиваю: — Месье Мартен, а через сколько времени после смерти месье Баретти ушёл Кей?       Вообще же ничего не знаю. Только о дружбе с Ником и времени до работы в охране. Кей перестал что-либо рассказывать после того, как его взяли туда. Так что не имела понятия, кто такой Баретти, что он умер, что Кея назначили на его место, сколько времени он был главой. От всех подробностей меня отрезал. Оставалось только жить в больнице и выносить мозг Йонасу. И единственное, что знала и знаю, — Кей охранял Приора, а потом что-то случилось, и он ушёл.       Мартен и Ник переглядываются. Первый хмурится, с лица второго впервые сходит ухмылка. Какое-то время смотрят друг на друга, затем — снова на меня. Жду, переводя взгляд с одного на другого.       — Полтора года, — нарушает длительную паузу короткий ответ Мартена.       Удивлённо округляю глаза.       — Так долго… Почему он ушёл?       — Не могу сказать.       С раздражением вскидываю бровь. Впиваюсь в него взглядом, но не добиваюсь ничего. Скрещиваю руки, стараюсь выглядеть ещё более раздражённой и даже угрожающей, но снова — ничего. Получаю только прежнее невозмутимое выражение лица и абсолютное тупое молчание.       Реально как женатики. Случилось что-то глобально личное, и теперь он не хочет говорить? Или… в уходе Кея… его вина? Тот ведь тоже не горит желанием рассказывать. Упорно молчит. Или он только считает себя виноватым, поэтому «не могу сказать»? Чувство вины — это ведь то ещё дерьмо. Тем более раз они даже сдружились, судя по словам Ника… Но если его вины нет, почему Кей ушёл и почему злится?       Твою мать, куда я вляпалась?       — Кея пытались убить, — внезапно заговаривает Ник.       Смотрю на него, и сталкиваемся взглядами. Действительно больше не улыбается. Хмурится, выглядит напряжённым, обеспокоенным. Задумчивым. Принимается стучать пальцами по подлокотнику, мелко подёргивает ногой — нервничает.       — Кто? Когда? Давай конкретнее. А то мне больница вторым домом стала, потому что Кея пытались убить постоянно. А подробностей я знаю ноль.       Как-то, оказывается, обидно.       — Если честно… я даже не помню тот день, — тяжело вздыхает Ник. — Ужас был. Какое-то мероприятие. Здание подорвали. Почти вся охрана полегла. Мне по голове прилетело. Сотрясение, кома. Но у нас всех были травмы из-за взрыва, а у него — пулевое. Но там какое-то двойное дно вообще. — Ставит на пол обе ноги, упирается локтями в подлокотники, наклоняется ко мне ближе. Пристально смотрит в глаза. Выглядит ещё более обеспокоенным, нервничает сильнее. — Взрыв здания был направлен не на устранение месье Приора. Это чей-то теракт. И тот, кто пытался убить Кея, хотел скрыть своё преступление за этим терактом. Типа его тоже убило взрывом. Потому что если бы он умер, то никто бы не стал проверять какие-то травмы. Просто бы решили, что его обвалившаяся стена под собой похоронила. Или ещё что. — Откидывается обратно на спинку. — Короче, потом Кей ушёл. Как раз было две недели, как я вышел из комы. Но что-то случилось ещё после выстрела. И из-за этого он ушёл. Но я ничего не знаю, потому что мне никто ничего не говорит. А ведь я доверенное лицо.       — Работай над болтливостью, — встревает Мартен, повторяя свои предыдущие слова. — Месье Стоун подал в отставку после произошедшего. Нежелание умереть. Человеческий фактор.       — Месье Приор, при всём уважении, — резко поворачивается к нему Ник, и в глазах мелькает раздражение, — это херня. Вы же знаете Кея. Он любил свою работу. Да и главой охраны просто так не становятся. Он бы не ушёл из-за, — интонация становится издевательской, — нежелания умереть. Он знал свои задачи. Знал риски. Знал, что его в любой момент могут убить. Он бы не ушёл из-за такой фигни. Почему тогда он не подал в отставку, когда через полгода после повышения ему повредили позвоночник и он сел в инвалидное кресло? А ведь тоже еле спасли. В чём прикол?       От воспоминаний мурашки бегут по спине. До сих пор помню, какой ужас охватил, когда врач говорил, что, возможно, Кей больше никогда не встанет, потому что травма, которая хилеру не под силу. Не спала несколько ночей, пока не выяснилось, что позвоночник всё-таки можно восстановить. Так что общими усилиями хирургов и двух хилеров Кея прооперировали и поставили на ноги. Пулевое помню тоже. Как и те новости о взрыве. Сутками сидела у его постели, пока он лечился и приходил в себя. Гнал домой, чтобы поспала, но одна мысль о том, чтобы уехать, вызывала истерику.       И ведь это всё даже не самое ужасное, что с ним случалось за время службы в охране. А проработал он так сколько, получается? Года два? Прежде чем его повысили. И ещё, значит, полтора — пробыл главой. Назначили после смерти Баретти, а через полтора года он ушёл… Почему так долго?       Что-то не сходится. Как будто сижу перед рассыпанными кусочками пазла и не могу собрать картину.       Кто-то точит зуб на Приора. Надо оставить без охраны. Убивают Баретти. Когда на его место ставят Кея — тишина. Никаких покушений. Только через полтора года. Попытка убить и его, и всю сопровождающую охрану. Почему так долго? Чтобы смерть Баретти не связали со смертью Кея? И почему тогда сразу не нацелиться на Мартена? Зачем сначала убирать охрану?       Почему, блин. Не убить. Мартена. Сразу?       — Меро, отведи мадемуазель Рид к Уэйну, — доносится до слуха, и понимаю, что в очередной раз вылетела из реальности.       Ник шумно вздыхает, разрушая все мифы об охране. Говорят, она должна быть собранна и невозмутима. Спокойна, как глыба льда. Безэмоциональна. Но вот полная противоположность — Ник, кажется, одним взглядом пытается свернуть Мартену шею. Сидит так с минуту, потом поворачивается ко мне, вновь натягивает однобокую ухмылку и резво поднимается на ноги.       — Ну ладно, чего уж, — произносит, кивая в сторону двери. — Пошли, мадемуазель. — Поворачивается к Мартену. — Ещё будут приказы?       — Работай над делом, которое даст Уэйн. Делай так, чтобы выглядело, будто вы работаете вместе, — отвечает тот. — Больше ничего. Сейчас это твоя основная задача. Как охранник ты мне не нужен. Я пока никуда не собираюсь. В ближайшее время мероприятий или встреч нет. Появятся — дам знать. А с вами, мадемуазель Рид, я свяжусь позже. Можете идти.       Ник сухо кивает, разворачивается и направляется к двери.       Хмурюсь, встаю, иду следом. Бросая последний взгляд на Мартена, выхожу. Приходится прибавить шаг, чтобы успеть за длинноногим и явно разозлившимся Ником. Хотя на лице — прежняя ухмылка. Но язык тела сдаёт его с потрохами.       Спускаемся по лестнице.       — У вас не очень отношения? — интересуюсь, слегка оттягивая вверх рукава кожанки.       — Почему так думаешь? — задаёт встречный вопрос.       Следующая лестница.       — Ты напряжён. Просто не пойму, дело в самом Мартене или в том, что он скрывает причину ухода Кея?       — А ты эмпатик?       — Телекинетик. Только четыре года встречалась с Кеем. Три — жила с ним. Успела понахвататься. Научил людей читать.       Усмехается, но теперь как будто… по-доброму?       Резко останавливаюсь, когда спускаюсь с последней ступени. В голове внезапно прокручивается разговор на улице.       — Погоди. Ты сказал, Кей предупредил быть осторожнее? Со мной?       Останавливается тоже. На пятках оборачивается и смотрит на меня. Поджимает губы.       — Издеваешься? Он просил присмотреть за мной?       Разводит руки в стороны.       — Как раз удачно сложилось, потому что Приор и меня к делу приобщил.       — А как же то, что он не может никому доверять? Приор, в смысле. Он сказал мне это, когда припёрся в… бар.       Ладно, с Кея потом спрошу.       — Расслабься. — Чуть снижает голос. — Я знаю про бои. А насчёт доверия. Он и не доверяет. Я знаю только, что тебе надо найти того, кто хочет Мартена убрать, и что должен тебе помогать. А больше ничего не знаю. Слушай, он настолько в напряге, что ничего не говорит даже Дани.       — Дани?       — Даниэль Вейсс. Секретарь его. Скоро встретитесь.       — Почему «даже»?       — Он доверяет ей. Ну, или доверял. Без понятия уже, на самом деле. Он и так всегда был закрытым — положение обязывает, — а тут вообще от всех отрезался. Хрен его разберёшь теперь.       Дёргаю бровью.       — Его пытались убить.       — Мадемуазель наивная, — без издёвки улыбается. — Его всегда пытаются убить. Понимаешь? Он Приор. Знаешь, сколько людей ненавидят Инквизицию? Его самого? Он всегда под прицелом. Сколько раз его заказывали киллерам — ты представляешь? И он никогда себя так не вёл. Я много лет его знаю. Понимаю, о чём говорю. Он никогда не просил помочь человека со стороны. А теперь ты — единственная, кому он может по-настоящему доверять. Насколько я погляжу. И это дико.       Молчу, не зная, что ответить. Снова хмурюсь. На периферии крутится миллион мыслей, но не могу ухватить даже одну. Поэтому торможу мозг и говорю:       — Ты правда много болтаешь.       Выглядит малость ошарашенным. Стоит так несколько секунд, не двигаясь и не моргая. Потом медленно растягивает губы в улыбке и смеётся. Слегка качает головой.       — Не нравится? — поигрывает бровями.       — Наоборот, — отвечаю. — Кей говорит чётко и по делу. Просто ничего лишнего. Один мой рыжий друг говорит ещё хуже. Так что ты разнообразие. Болтай побольше.       Улыбается шире.       — Ладно, пошли, бедолага.       Наконец доходим до нужного кабинета. Ник открывает дверь, просовывает голову. Раздаётся его насмешливый голос:       — Месье капеллан, доброго дня!       В ответ слышу вымученное:       — Единый… Чего тебе надо, Меро?       — Новенькую привёл. Вам же вроде должно было уже прийти распоряжение, что меня назначили напарником мадемуазель?       Наступает тишина. Ничего не происходит несколько секунд. Потом Ник заходит в кабинет, машет рукой, чтоб сделала то же самое, и закрывает дверь, когда переступаю порог.       За столом сидит мужчина в инквизиторской форме. Брови сдвинуты, взгляд раздражённый. Руки лежат на столе, пальцы сильно сцеплены. Очевидно, он и есть Нарсис Уэйн. И он явно очень напряжён. Неужели из-за Ника?       Указывает на стул.       — Садитесь. — Стреляет мрачным взглядом в Ника. — А ты стой на месте, недоразумение генетическое.       Тот лишь насмешливо улыбается.       — Итак. Я Нарсис Уэйн. Ваш непосредственный начальник, — говорит Уэйн теперь мне.       Киваю.       — Месье Уэйн.       Замолкает. Неторопливо листает что-то в планшете. Моё личное дело? Вполне может быть.       — Вы не ходили подтверждать ступень.       Ну вот, верно подумала.       — Давно подтверждена, — отвечаю. — Два или три месяца назад.       — Да… вижу, — с лёгким удивлением тянет. Долго смотрит на планшет, переводит взгляд на меня. Острый, внимательный. — Давно не видел телекинетиков с третьей ступенью. Как же вы так развили?       — Тренируюсь много.       — Вот как.       А на лбу так и написано: «Ага. Охотно верю».       Пожимаю плечами.       — Ладно. — Откладывает планшет. — Сейчас вам нужно пройти инструктаж. Потом вернётесь, будем документы оформлять.       — Месье капеллан, — подаёт голос Ник, — может, я сам проведу инструктаж? Он щас займёт часа четыре. Пустая трата времени. Я расскажу всё кратенько, а там скажу, чтоб отметили, что мадемуазель всё прошла.       Уэйн переводит на него тяжёлый взгляд. Сидит так с минуту, сверлит, сверлит. Хмурит брови с каждым мгновением сильнее. Обдумывает то ли предложение, то ли способ убийства. Беззвучно и глубоко вздыхает.       — Делай, — коротко бросает в конечном итоге.       Смотрю на Ника. Он широко улыбается и подзывает рукой.       — Пошли. Расскажу всё, потом как раз отмечу, что ты все инструкции получила.       — Ок.       Упираюсь ладонями в подлокотники и встаю. Почти выхожу из кабинета, когда Ник открывает дверь и шагает в коридор. Приходится остановиться, как только слышу за спиной:       — Мадемуазель Рид, не трогайте подлокотники, пожалуйста. Не вечные. Не хочется, чтобы они стали такими же потёртыми, как моя нервная система.       Оборачиваюсь на мгновение. Хмурюсь, бросаю взгляд на кресло, смотрю на Уэйна. Понятия не имею, хочется рассмеяться или иронично выгнуть бровь. Поэтому просто слегка тяну вверх уголки губ и киваю. Выдерживаю пронзительный взгляд Уэйна и наконец выхожу.       Вместо четырёх часов Ник справляется за два. Впрочем, мог ужаться даже в один, если бы каждое правило не приправлял ехидными комментариями. Не то чтобы в голове удерживается хоть что-то: мысли заняты только делом. Мозг лопается от вопросов.       А ещё нестерпимо хочется курить. С утра ни одной сигареты в рот не взяла, потому что проспала и собиралась в турборежиме, чтобы не опоздать. Теперь нервы на пределе и пальцы подёргивает.       Но больше бесят рассыпанные пазлы, которые пока не могу собрать. Ещё это молчание и Кея, и Мартена… Упёрто ничего не говорят. От раздражения челюсть сводит.       Что между ними произошло? Почему не убить сразу Мартена? Если цель — сначала охрана, зачем взрывать его кабинет? Или убийца решил чисто припугнуть? Параллельно, конечно, положил инквизиторов на этаже, которые были там в момент взрыва… Значит, знал, что Мартена на месте не будет, когда бомба рванёт? А если хотел убрать ту охрану, которая там была, то зачем захватывать и прочих сотрудников, которые в тот день торчали в здании? Если цель только охрана? Или хочет сделать так, чтобы думали, что он просто террорист, который ненавидит Инквизицию и Приора и теперь лишь действует на нервы? А чё ж тогда здание Корпуса не подрывает? КС же подчиняется напрямую Инквизиции. И если он хочет сделать образ террориста, то почему не добраться и до Церкви в целом? По мелочи что-нибудь натворить, чтобы никто не подумал, что настоящая цель — Мартен.       — Мадемуазель?       Хотя Мартена вокруг пальца не обведёшь. Судя по словам Ника, он покушения на себя за обедом пережёвывает. Так что уж в состоянии понять, когда чел реально террорист с психическими расстройствами или просто отсутствием даже намёка на мозг, а когда — нацелен конкретно на него. Глаз намётан, тут сомнений нет. Но в таком случае зачем ему я? Он хорошо знает людей, преступников, сотрудников Корпуса, инквизиторов, своё окружение, врагов… Должен знать. Приором просто так не становятся. Он не может не знать. Не может не видеть людей. Тем более тех, с кем работает, тех, кто ему подчиняется.       — Земля вызывает Рид!       Да, знает… Но он всё ещё человек. А у любого человека может замылиться глаз… Даже когда ты суперкрутой Приор. Кого-то из окружения или подчинённых не возьмёшь… Левого чела с улицы — тем более. Кей пошлёт на хер, а своим он не доверяет. А остаётся что? Бои? Отчаянные времена требуют отчаянных мер? Надо поискать кого-то там? Оч смешно.       Вы шахматист.       А Кей отпустил… Не стал спорить, возражать. Не отговорил. Не сказал, мол, хрен с этим боем и проигрышем, ты ничего не должна, пусть катится кабачком… Не остановил. Почему? Если терпеть не может Мартена, если с таким скандалом ушёл из охраны, из Корпуса, почему позволил мне прийти сюда? Почему пустил?       Перед лицом раздаётся громкий щелчок, из-за чего дёргаюсь и отшатываюсь. Едва сдерживаюсь, чтобы не схватить руку и не вывернуть. Снова.       Сжимая кулаки, диким взглядом смотрю на Ника.       — Неужели! — восклицает. — Ты, блин, где витаешь, мадемуазель? Полчаса тебя дозваться не могу. Совсем улетела. Ты всегда так?       Глубоко вздыхаю. Заправляю волосы за ухо и хочу уже ответить, как приходит новый вопрос.       — Слушай. Я же не подавала заявление на вступление в Корпус. Или типа того. Как я тогда?..       — Без понятия, — жмёт плечами. — Тут я уже не в курсе. С этим вопросом к Приору. Теперь вернёмся к месье Убью-Тебя-Взглядом?       Давлю желание насыпать ещё вопросов и киваю. Иду следом, стараясь не свалиться обратно в размышления. Надо бы сосредоточиться на происходящем, пока куча мыслей не затопила волной цунами. Мозг и так уже взрывается, а я только добавляю.       Раньше было не так. А после того случая с Кеем стало. Меньше слов, больше рефлексии.       Да твою ж…       За шкирку вытаскиваю себя из мыслительного болота и возвращаюсь в кабинет. Снова сажусь в кресло, закидывая ногу на ногу и цепляясь пальцами за колено. Стараюсь оставаться в реальности, сосредоточиться на настоящем.       — Вот все документы, — врывается в сознание голос Уэйна, подвинувшего ко мне бумаги.       Киваю, беру ручку, быстро подписываю.       Другой вопрос: зачем я сама в это вписалась? Могла же послать, не приходить. Хотя как-то некрасиво. Неправильно. Договорились же. И драка была честной. Но всё равно… Приключений в жизни мало, что ли? Если судить по количеству шрамов и постоянному ворчанию Йонаса, лечащего меня каждый раз, как прихожу, то, наоборот, много. Даже слишком.       — Личная просьба, — продолжает говорить, когда двигаю документы обратно.       Вопросительно вскидываю брови.       — У вас до очередного медконтроля времени много. По возможности проходите заранее. Мне кучу бумаг заполнять… Времени много уходит.       — Окей.       — А о деле, с которым будете работать, знает Меро. Объяснит. Давно с ним сидит, никак не разберётся. — С явным довольством игнорирует фырканье со стороны двери. Продолжает: — У вас третья ступень… Как раз поможете.       — Поняла.       — Есть вопросы?       Глубоко вздыхаю. Пытаюсь прикинуть, что б такого спросить. На случай, если Уэйн точит зуб на Мартена. Мало ли? Всякое бывает. Люди всегда хотят пост повыше, денег побольше, власти. Кто-то по головам идёт, а кто-то убийствами путь пробивает.       Хотя Уэйн больше похож на задолбавшегося от жизни человека, которому до одного места все эти посты и прочая хрень. Впрочем, внешность бывает обманчива. Пока обратного не доказал — доверять нельзя.       — Прошу прощения, если неуместно. — Несколько секунд медлю, наблюдая за реакцией. — Вы чистый?       — Псионик, — коротко отвечает.       Слегка наклоняю голову вбок.       — Не знала, что в такое начальство берут псиоников.       — Во всяком правиле есть исключение.       Задумываюсь, стоит ли спросить что-то ещё и есть ли вообще что спрашивать. Наверное, если скажу: «Вы, случаем, не подрывали кабинет Приора?», будет странновато. Или: «Нет ли у вас причин помочь Приору скорее скопытиться?» Возможно, вопрос о том, какой из Мартена начальник, может быть уместным и более-менее… безобидным, но ещё рано. Иначе точно подозрения какие-то начнутся.       Тем более я пока просто стажёр. Будет не очень нормально, если начну задавать вопросы, которые меня не должны волновать.       Окей.       — Нет вопросов.       — Тогда вот. — Тянется к ящику стола, открывает. Достаёт оттуда пластиковую карту и кладёт передо мной. — Документ стажёра. За утерю — расторжение договора. Так что внимательно.       Киваю. Стаскиваю со стола карту, несколько секунд разглядываю и убираю в карман кожанки. Смотрю на Уэйна, когда тот встаёт и протягивает ладонь. Тут же поднимаюсь следом и отвечаю на рукопожатие.       — Поздравляю с похвальным стремлением к служению, мадемуазель Лу Рид.       Эх, приятель, знал бы ты…       Стремление у меня только морду набить кому-то. Особенно сейчас. Чтобы пар выпустить. И выкурить всю пачку, лежащую в кожанке, чтоб лёгкие от ахера в трубочки свернулись.       — Храни Единый.       — В делах и помыслах, месье капеллан.       Правда, помыслы исключительно нехорошие и некультурные, но ему об этом знать необязательно.       — Закончите стажировку хорошо — полу́чите жетон сотрудника и форму. Поэтому постарайтесь, мадемуазель Рид. Если действительно хотите стать сотрудником Корпуса.       Странная фраза. Хотя вроде и нормальная. Это я параноик, или он уже что-то подозревает? Неужели веду себя так, что вопросы возникают? Или он просто бросил фразу, потому что повидал дебилов на своём веку?       Да блин, Лу, хватит.       — Теперь оба свободны. Жду отчётов.       Киваю и следом за Ником выхожу из кабинета. Тот облегчённо вздыхает, как только закрывает дверь и направляется к лестнице. Слабо усмехаюсь и иду за ним.       На улице, подходя к байку, наконец-то вытаскиваю сигареты и закуриваю. Присаживаясь на сиденье и вытягивая правую ногу, с наслаждением выдыхаю дым и сразу затягиваюсь снова. Тугой комок в груди лопается, голова пустеет, напряжённые до предела мышцы расслабляются. Думать больше не хочется, кого-то бить — тоже.       Выкуриваю сигарету быстро. Покашливая, кидаю окурок на землю и придавливаю носком ботинка. Хочется сразу взять вторую, но сдерживаюсь. Иначе реально лёгкие в трубочки скрутятся. А мне ещё жить охота.       Сигареты не выход, Лу. Морально, возможно, становится легче, но физическое здоровье ведь убиваете всё равно…       Зачем меня вообще пихнули к психологу?       Специально достаю вторую сигарету. Закуриваю опять.       — Ты в норме?       Поднимаю голову, выпуская дым. Встречаюсь взглядами с Ником, стоящим напротив. Пожимаю плечами, следом киваю.       — Два вопроса, — заговариваю, не вынимая сигарету изо рта. — Что за дело такое, которому нужен телекинетик с третьей ступенью? И почему Уэйн назвал тебя генетическим недоразумением?       В очередной раз тянет вверх уголок губ, криво улыбаясь. Выражение лица становится очень хитрым — явно что-то задумал. И смотрит так, будто взвешивает какие-то «за» и «против». Наконец решается и произносит:       — Тут недалеко кафе есть. Может, пообедаем? Я как раз всё расскажу. Ну, если у тебя больше нет никаких дел. Узнаем друг друга получше заодно.       О, вот оно.       Усмехаюсь.       — Не вздумай клинья подбивать. Мы только напарники. И то условно. Хочешь дружить — пожалуйста. Но больше ничего. Это максимум. Серьёзно.       Не отвечает. Долго молчит, просто смотрит на меня. Скользит задумчивым взглядом по лицу. Улыбка вдруг становится не кривой и насмешливой, а обычной, лёгкой. Понимающей.       Кивает.       — Без проблем. — Выдерживает короткую паузу. — Ну так что, у тебя есть дела какие, или ты свободна? Что насчёт кафе? С байком, если что, ничего не случится. Тут прям правда недалеко. Десять минут идти. Могу попросить друга присмотреть за байком.       Медленно затягиваюсь, обдумывая предложение. Приходит мысль, что с утра не ела ничего вообще. Не то чтобы аппетит есть, но, наверное, запихнуть в себя надо хоть что-то. На одних сигаретах вряд ли продержусь.       И не хочется, чтобы потом Кей меня сожрал за то, что не ем опять.       Ещё раз весь день голодная проходишь — на руки посажу и с ложки кормить буду. Как маленькую. Ясно?       Действенная угроза. Так что киваю и поднимаюсь.       Успеваю сделать только шаг, как телефон в кармане издаёт короткую трель. Достаю, снимаю блокировку с экрана, открываю сообщения. Тяжело вздыхаю, потом резко затягиваюсь.             Долбаный Мартен:             Насколько знаю, сегодня будете на боях. Встретимся после них.       Собственно… ок? Одним этим словом так и хочу ответить, но лишь блокирую экран и убираю телефон обратно.       Хрен с ним. Разберусь потом. А пока — спасение жизни от праведного гнева Кея обед.       Наконец вместе с Ником сдвигаюсь с места.