***
— Имидж решила сменить? — Ага. — Тебе идёт. Не отвечаю, немного спускаю стекло, и лоб обдувает холодный ветер. Откидываюсь на спинку сиденья, сую руки в карманы, смотрю на дорогу, сегодня освещаемую солнцем. Оно кажется странным после дождя, лившего чуть ли не два дня подряд. Впрочем, не сказать, что радует. Учитывая состояние, хорошая погода выглядит как издевательство. Мне бы третий день ливня сейчас и грозу с громом в придачу. Зашибись будет. Пальцами нахожу новую пачку сигарет, но не вытаскиваю. Покурить тянет, но не хочется дымить в машине, как и открывать окно до конца — ветер снимет с меня лицо из-за скорости, на которой едем. Так что остаётся ждать, когда остановимся. — Так чё, — заговариваю, — план есть? — Да, — бросает. Прибавляет ещё газу, хотя, казалось бы, куда больше, и совсем кладёт стрелку на спидометре. Ощущение, будто желудок к спине прижимается. — Заходим и валим их. Та-дам. Фыркаю, закатываю глаза. Смотрю на Ника, выгибая бровь и ожидая пояснений. Ответа не получаю — только молчание и сосредоточенный на дороге взгляд. Замечаю, как руль сжимает крепче. И вообще теряет весь свой клоунский образ. Кажется, только в этот момент понимаю, почему он глава охраны. Если от Кея хочется уползти по стеночке и стереть себя из его памяти, то на глаза Нику попадаться нет желания в принципе — и лучше сделать так, чтоб он о тебе вообще никогда не узнал. Отворачиваюсь, вздыхаю, ничего не говорю. Вытаскиваю руки из карманов, машинально кручу кольцо на большом пальце левой — вспомнила про него, пока одевалась, решила надеть и не снимать больше. Память о Йонасе. Давным-давно дарил, а я забыла… Пародия на серебро с чёрной полоской посередине по всей окружности. Потерять боялась, поэтому убрала. Теперь жалею, что не носила. Красивое, блин… — А если они там не все? — повторяю вопрос, который задала, когда уходили. — Значит, возьмём тех, кто там есть, — мгновенно отзывается. — До остальных доберёмся. Главное, чтоб щас всё нормально прошло. Я ребят послал выведать, не раскидали ли они мины вокруг. — А вестей нет, потому что мин нет или потому что есть, и отвечать уже некому? — щурюсь, снова поворачиваясь к нему. Впервые за всё время тянет вверх уголок губ в знакомой ухмылке. Пальцы на руле малость расслабляются — и весь он сам вроде бы тоже. Хоть недобрый огонёк и мелькает в глазах. Он словно становится таким, какой есть на самом деле. Ведёт себя более естественно. Начинает доверять мне? Мило. — Как ты вообще их нашёл? — Подумал. — Впервые? И как оно? Голос такой же ровный, как раньше, поэтому кажется, что издеваюсь, но Ник не выдерживает и посмеивается. Слабо дёргая вверх уголок губ, отворачиваюсь, вновь смотрю на дорогу. Убираю руки обратно в карманы, слегка сползаю по спинке, возвращаю лицу серьёзное выражение. Отвлекаться — круто, конечно, но бессмысленно. Так бывает. Справишься. Сминаю пачку с сигаретами. — Я просто не понял, почему жители пропадают, а мудаков этих в деревне никто так и не видел. Херня же какая-то. С ребятами излазили всё вдоль и поперёк. В дома залезать тоже пришлось. Люди пускали без особого энтузиазма. Недовольны многие были. А чё поделать? Их же жопы спасаю, спасибо потом скажут, — на одном дыхании проговаривает, вновь крепче сжимая руль. — И нихрена мы ничё не нашли. Ты вдумайся. Нихрена. Но при этом пропавших четыре штуки, а остальные взрывы слышали. А в деревне ни одного места взорванного. Я в ахере сел, прикинул, подумал. Потом подумал, что я дебил. Потом подумал, не могут ли они быть за деревней. Недалеко где-то. Взял с собой нескольких ребят, выехал за границу Ле Лож. А там местечко есть рядом, дорога древняя, чё-то типа полянки за деревьями потом, и то ли амбар стоит, то ли чё-то похожее. И во-о-от там есть куча мест, где явно пробовали взрывчатку. И чучела стоят обожжённые — явно дело рук пирокинетиков. Тренились. У меня на крыше высотки, где живу, тоже такие стоят. Короче, там они точно. Мы видели, как заходят и выходят. С оружием, без. Ящики какие-то. Подозрительная картина, в общем. Так что надо просто брать и валить их. А ещё специалистов вместе с ними отправил, чтобы места взрывов потом проверили. И если следов бомб не найдут… значит, наши. И теракт их, и кабинет Мартена. Гектор, «Арена». Останется выяснить, кто ими руководит. Молчу, обдумываю услышанное. Хмурюсь, задеваю пальцем зажигалку. Пытаюсь прикинуть, в каком конкретно месте запряталась группа. Не помню вблизи каких-нибудь амбаров или чего похожего. Хотя, честно сказать, не помню даже того, выбиралась ли за пределы деревни вообще. Только когда в интернат увезли, но такое было подавленное состояние, что на пейзаж за окном не смотрела. Так что остаётся довериться Нику. С шумным вздохом вытаскиваю-таки сигареты, опускаю стекло до половины. — Закурю, не против? — спрашиваю, уже вытаскивая одну из пачки. — Да не, — небрежно бросает. Затягиваюсь так глубоко и резко, будто месяц не курила. Выдыхаю крупное облако дыма в окно, опускаю стекло ещё чуть ниже. Ветер тут же ерошит волосы, и лицо, к счастью, остаётся на месте. Эх, а могла закурить и пораньше… Не мучилась бы так. Новая затяжка. Выпускаю дым через нос. — Мне кажется, Иво в курсе, кто крыса, — произношу спустя длительную паузу. — Иво… — со странной интонацией тянет, но не комментирую, продолжаю курить, не смотрю на Ника. Молчит пару секунд, ожидая, наверное, каких-то слов от меня. В итоге говорит: — Мне тоже кажется. А ещё мне кажется, что подсказку ему дал Кей. А он не поверил. Его вообще сложно в чём-то убедить, на самом деле… Мартен иногда тяжёлый человек, хоть и надёжный. Очень. Если уж решил помочь или ещё что — не отступится. Честно, не понимаю человека, который предал его. Может, он иногда и козёл, но как-то… Зато наш козёл. Его ненавидят, потому что палач, всё такое, но… он не станет просто так делать. Понимаешь? Если приказывает казнить, то… справедливо. Может, чел просто мстит за какую-то из казней. Считает, Мартен убил просто так, ни за что. Хрен знает. Одно точно скажу: я не знаю, что сделаю с предателем. Пусть завещание пишет. Поворачиваюсь, внимательно смотрю на него, сжимаю сигарету губами. Вглядываюсь в каждую черту лица, стараюсь понять, насколько честен. Замечаю вновь добела сжатые на руле пальцы. Искусственная кожа, кажется, сейчас треснет. Сам Ник словно малость бледнеет, хотя он и так всегда бледный, как вампир из старых фильмов. Куда больше? Поджимает губы, расслабляет. Отворачиваюсь, затягиваюсь. Слишком искренним выглядит. — Или всё проще, — отвечаю, параллельно выпуская дым, — и чел хочет подсидеть его. Убрать всё окружение, довести до отчаяния, вынудить бросить пост. Потом занять его место. О его родных никакой инфы. Есть кто, нет кто — хрен знает. Остаётся только покушаться на вас с Даниэль и медленно убивать охрану. Или просто убирать с доски. Кей-то жив. Замолкаю, выбрасываю окурок в окно. Сажусь ровно, прячу руки в карманы плаща, поджимаю замёрзшие пальцы. Откидываю голову назад, упираюсь макушкой в высокую спинку. В какой-то момент хмурюсь, вдруг осознавая, что в ответ на свои слова ничего не слышу. Не шевелюсь несколько мгновений, в очередной раз поворачиваюсь к Нику. Выглядит уже нормально. Брови не сведены к переносице, желваки не играют, пальцы расслаблены, взгляд спокоен, но по-прежнему сосредоточен на дороге — неудивительно, учитывая скорость. Со своей стороны опускает окно до предела, ставит туда локоть, но до руля всё ещё достаёт. Медленно, даже, можно сказать, тягуче, поднимает уголок губ, рисуя однобокую ухмылку — не пугающую… но странную. Такой у него не видела. Сбавляя скорость и поворачивая руль, наконец-то произносит — негромко и как-то вкрадчиво: — Ты же меня подозреваешь. От интонации невольно мурашки пробегают. Образ клоуна не то что слетает с Ника — он из моей памяти будто вычищается даже. Да уж, на месте предателя тоже бы готовила завещание… — Но так запросто всё сообщаешь и рассуждаешь, — продолжает тем временем, вытаскивая из рассуждений. — Занимательный ты персонаж, Лу. Не представляю, что ответить, и не могу оторвать от него взгляд. Точно прилипла к нему глазами. Хмурюсь, напрягаюсь, расслабляюсь, злюсь, успокаиваюсь, сжимаю кулаки, разжимаю — куча эмоций хлещет по лицу, не даёт продышаться и сообразить что-то. Поворачиваюсь обратно к окну, смотрю на пролетающий мимо пейзаж, кручу голову опять в сторону Ника. Всё ещё без понятия, что сказать. Мельком смотрит на меня, затем — вновь на дорогу. Забирающийся в салон ветер ерошит иссиня-чёрные волосы, лезет в глаза, но внимания он не обращает. Лишь расслабленно ведёт машину и явно довольствуется моей реакцией. — Да брось, — вновь заговаривает, чуть смеясь. — Ты же умная девушка. Заподозрить меня — логично. Близкий круг, долгое знакомство, дружба. И мой маленький секретик он знает. Я бы себя тоже заподозрил. Я мог бы запугивать его, например. Типа из страха, что он кому-то меня выдаст. Хотя это глупо, конечно, но тем не менее. Тупо даже. Но страх на разную херню толкает. Тем более я, как и Дани, знаю расписание его, передвижения и прочее. Я бы, наоборот, разочаровался, если бы ты не заподозрила. — Молчит недолгое время. Становится серьёзным, собранным. — Я не предатель, Лу. Иво мой друг, как бы я ни выпендривался. Я не стал бы крысятничать. — Я должна на слово верить? — резко вскидываю брови. Снова щурюсь. — Ты, кстати, можешь с помощью пси воздействовать и довести его. Меня же начал успокаивать. Почему бы не влиять на Иво? Теперь улыбается — широко и очень довольно, будто домашку выполнила на сто баллов из десяти, прям как ждал от меня. — Клянусь, Рид, я тебя обожаю, — улыбается ещё шире. — Не запрети ты мне к тебе подкатывать — я бы уже по уши влюбился. Звал не кофе выпить, а замуж. Фыркаю. Раздражённо. Бешусь из-за того, что реально всё ему выкладываю, хотя он в списке подозреваемых. Идиота кусок… — Я не предатель, — повторяет. — Клянусь. Я не предатель. Я бы не стал. Иво мой друг. Поверь мне, Лу. — Не получая ответ, шумно вздыхает и произносит: — Слушай, помнишь, я тебе говорил, что Кей мне доверяет, а ты доверяешь Кею? Проследи эту же схему ещё раз. Да и к тому же. Неужели ты думаешь, что он меня не читал? И не один раз. — Ты тоже эмпатик, — возражаю. — Мог и обмануть его. Так же, как я, фыркает. — Я не такой крутой эмпатик, как Кей, знаешь ли. Его точно не смог бы обмануть. Он бы просёк сразу. Так что я чист. И верен. Блин, ну если хочешь, то Кей меня при тебе считает. Отворачиваюсь, бросая: — Обязательно. Какое-то время едем в тишине. Пока обдумываю всё, что сказал, снова закуриваю. Уже не так нервно и резко. Повторяя за Ником, опускаю окно до упора, убираю упавшие на лоб волосы за ухо. Цепляюсь взглядом за цвет — всё ещё непривычно. Очень. Потом смотрю на пролетающие мимо деревья. Слегка ёжусь из-за проникающего под плащ холода, но не застёгиваюсь под горло — отрезвляет. Сказанное Ником звучит очень искренне… Да и Кей реально не мог не читать его. Вряд ли бы стал дружить с тем, у кого есть потенциал стать крысой. И даже после того, как ушёл из охраны, оставил с ним связь… Не послал. Хотя наверняка мог. Конечно, если судить по отношению Кея, то верить Нику можно. Но я сейчас подозрительная в край, так что всё равно попрошу считать его при мне. Должна убедиться, иначе покоя мне не будет. Телефон в кармане плаща коротко жужжит. Чуть хмурюсь, задаваясь вопросом, кто мог написать. Ребятам точно не до меня — все разбиты после вчерашних похорон. Кею, как проснулась, написала, чтоб не дёргался и меня не дёргал и что приеду вечером, поговорим. Так что, выпуская дым, вытаскиваю телефон. Шутник хренов: Как ты? Тут же резким движением убираю обратно. Сильно затягиваюсь, будто пытаясь забить дымом вместе с лёгкими ещё и мозг. И вообще всё в теле, что таким странным образом отреагировало на простое сообщение. Обычное, мать его. Всего лишь вопрос. Один. Ок. Ок. Я нихрена не в порядке. Ок. Достаю телефон опять, снова смотрю на СМС. Тупое какое-то прозвище. Вздох. Я: не подыхаю Зачем он вообще решил поинтересоваться? Думает, вчерашнее нас тут же в лучших подружек превратило, что ли? И щас буду вытаскивать все переживания из недр души, ага. Подумаешь, помог. Не дал крышей поехать окончательно. Новый способ успокоения какой-то придумал… Это ещё ничего не значит. Я просто… работаю, а он просто… что? Единый, ну на кой хрен вообще про него думаю?.. Как будто мозг заело. Иво: Прекрасная новость. Гад, ты считаешь, через экран сарказм не услышу?! Иво: Ты была очень разбита вчера. Домой ушла молча. Я лишь хотел узнать, в каком ты состоянии. Не нужна ли помощь. От ехидного вопроса не могу удержаться. Я: а чё, дёргаешься? Чего не жду, так это короткого ответа в одно слово. Сказать мог что угодно, выкрутиться любым образом, отшутиться, что-то ещё. А вместо этого — долбаная невозмутимая честность. Выбивающая из колеи. Иво: Да. Окей, это уже не смешно. Чувствую себя так, будто мы перепихнулись вчера, а теперь всё как-то неловко. Вообще, лучше бы реально перепихнулись… чем это. Потому что без понятия, как себя вести. Вчерашнее было куда интимнее, чем если бы переспали. Вроде бы просто помог, а на деле… Шумно вздыхаю. Как-то отчаянно даже. Не знаю, что на деле. Знаю только, что не должна чувствовать то, что сейчас чувствую. Разобраться бы ещё, что именно. Твою мать. Будто в тупой мыльный сериал попала. «Ах, я не знаю, что чувствую!» Тьфу, блин. Он видел меня очень уязвимой. Это хуже, чем если бы голой. — Щас подъедем, — внезапно врывается в сознание голос Ника. Приходится вспомнить о его существовании. О том, что еду в машине. О том, что у нас серьёзное дело. Сосредоточиться на реальности. Докурить сигарету, выкинуть окурок. Собраться с мыслями. Бросаю последний взгляд на сообщение, не отвечаю, блокирую телефон и возвращаю в карман. Решаю подумать обо всём потом — или отложить нахрен в ящик и больше не трогать, ибо дел и так хватает. И переживаний. Ещё в чувствах разбираться… Не пошёл бы он на хрен, а? Во имя всего святого, мозг, завались. Машина останавливается, когда проезжаем через деревню, потом — по старой и даже не асфальтированной дороге, которой давно никто не пользуется, и тормозим на обочине, в тени деревьев. Мотор глохнет, и становится почти тихо — слышно только шум листвы. Если пофантазировать — можно услышать даже то, как мои нервы от напряжения натягиваются и скрипят, готовые вот-вот лопнуть. Терпение тоже. Возвращается ярость и словно обжигает все внутренности. Затаскивает в реальность, напоминает о произошедшем, бьёт в голову. Выкидывает лишние мысли, сосредотачивая только на настоящем. Собирается в руках и готовится выплеснуться в любой момент. Выскакиваю из машины, как только замечаю, что к нам приближается один из бойцов. Вижу, как Ник выходит следом, переводя взгляд с меня на него, и кивает, безмолвно запрашивая информацию. Подхожу ближе, скрещиваю руки. — Мин не обнаружили, — раздаётся из-под маски. — Движение обычное. Заходят, выходят. За ограждением только ящиков увидели кучу. Точно с оружием и взрывчаткой. И, месье… — вдруг добавляет, получая в ответ от Ника подозрительно нахмуренные брови, — некоторые ящики — наши. Корпуса. Не со взрывчаткой, но с оружием. — Чё? — шипит. — Прикалываешься? Ну вот, теперь тырит мои словечки. — Ты же не хочешь сказать, что эти мудаки спиз… стащили оружие со склада КС?! И я нихрена не в курсе… — тянет, явно стараясь не повышать голос, и секунду спустя смотрит на меня. Походу, нас посещает одна и та же мысль. Кто-то помогает им изнутри. Тот, кто руководит ими. Кто нанял. Та самая крыса. Значит… это точно они — виновные в четырёх взрывах и куче смертей. Значит, кому-то из них было приказано сначала напасть на меня, а потом… убить Йонаса. А если убийца не здесь — сначала доберусь до тех, кто взорвал «Арену». Потом найду ту рожу со шрамом на лбу. Наверняка мелькал перед глазами где-то, просто внимания не обращала. Ведь хочешь спрятать — положи перед носом. — Рид, не вздумай одна, — вновь шипит Ник, даже без прикосновения читая намерение. — Остановишь? — вздёргиваю брови и срываюсь с места, идя спиной вперёд. — Тебе же нужно было, чтобы я всё деформировала? Получи, распишись. Заодно рожи им деформирую. Резко отворачиваясь, иду уже по-нормальному. Стремительным шагом. По мере приближения поднимаю руки — на случай, если кто-то выскочит нападать. Не удивляюсь, что не могли это место найти: во-первых, по этой дороге тысячу лет никто уже не ездит — ещё с тех пор, как я мелкой была, а во-вторых, деревья хорошо любую деятельность скрывают, да и место тут пустое, амбар заброшенный, про него даже местные вряд ли помнят. Останавливаюсь у забора, стараясь держать себя в руках, чтобы злость мозг не выключала. Бешеная же не значит тупая. Так что, краем глаза улавливая распределяющихся по местам бойцов, осторожно вскрываю замок на калитке, открываю. Чувствуя, как потряхивает, широким шагом подхожу к самому амбару. От переизбытка эмоций по телу будто ток короткими уколами проходится. Собираюсь и тут заняться замком, но обнаруживаю, что его нет, а двери просто… слегка приоткрыты. Типа раз калитка закрыта, то здесь не надо закрываться? Окей. До мозга доходит только сейчас, в какую лезу задницу. Там, внутри, вооружённые до зубов преступники, которые при желании, вероятно, превратят меня в вырезанную из бумаги снежинку. И я куда? Туда? С одним оружием в виде телекинеза. Ну, драться умею хорошо. Но пулю кулаком не отобьёшь. А с помощью пси как-то не пробовала. Так, стоп. Чё за хренова рефлексия не к месту? Всколыхнувшийся азарт, смешиваясь со страхом, заставляет толкнуть широкие двери. В груди давит, а губы против воли растягиваются в ухмылке, когда пять пар глаз дружно обращаются в мою сторону. Секунда — и вот уже на меня направлено разного вида оружие. Пальцы ложатся на спусковые крючки, когда переступаю порог и медленно иду вперёд, приподнимаю руки. — Ты кто такая? — грубо спрашивает стоящий аккурат напротив блондин, откидывая падающую на глаз чёлку. — Две секунды на ответ, иначе пулю в башку получишь. — Совесть твоя, падла, — коротко бросаю, сгибая пальцы. Следом всё оружие, которое держат, медленно выгибается и с треском ломается. Охреневшие взгляды и маты сквозь зубы заставляют гордиться собой. Кто-то сжимает уже бесполезный пистолет, делает пару шагов, очевидно собираясь напасть и приложить прикладом мне по голове, но, поддаваясь неожиданному импульсу, выбрасываю руки вперёд — и непригодным теперь огнестрельным прилетает каждому по лицу. Настолько сильно, что всех круто отшатывает, а кто-то даже падает. Округляю глаза, встряхиваю кистями. — Охренеть! — не сдерживаясь, восклицаю. — Оказывается, я и так могу! Блондин, правда, по-прежнему стоит — откинул свой пистолет сразу, как принялась деформировать. Теперь вертит нож в руке и неторопливо приближается. Взгляд меняется — видимо, сделанного хватило, чтобы воспринял меня всерьёз. Хотя не то чтобы он собирается оставить меня в живых, судя по виду и явно очень хорошо заточенному ножу. В порыве адреналина, но всё ещё испытывая страх, хочу выкинуть какую-нибудь колкость, чтобы успокоить себя. Однако не успеваю — приходится отбивать внезапный удар, когда блондин в два широких шага оказывается рядом и направляет кулак в нос. Отхожу и привычно принимаю боевую стойку. Лицо бы защитить, а то синяк на левой скуле так и красуется. — Стой на месте, урод! — раздаётся за спиной голос Ника, а следом — шум шагов нескольких человек. — Брось нож! Живо! Оборачиваюсь, что становится главной ошибкой: мгновение спустя чувствую обхватывающие шею крепкие пальцы, спиной сталкиваюсь с чужой грудью, а к правой щеке прижимается ледяное лезвие. Испуг и злость на лице Ника словами описать невозможно — и в голове щёлкает понимание, что подделать такое сложно. К тому же самую первую реакцию нереально проконтролировать, так что, видимо… он действительно искренен. Вероятно, вёл себя так же, если кто-то нападал на Иво или ранил Кея. Когда пальцы сжимают горло, все мысли вылетают из башки. Пытаюсь вдохнуть, но получается с трудом. Инстинктивно вцепляюсь в руку, стараясь разжать стальную хватку хоть на мгновение. Впиваюсь ногтями в кожу, но они такие короткие, что, наверное, и не чувствуются нихрена. Неужели пришло время отращивать их, чтобы в случае чего использовать?! А то щас бы очень не помешало! Может, дотянулась бы и до глаз! — Убери от неё руки, Анри, — рычит Ник, направляя пистолет выше моей головы — наверное, мудаку в лоб. — Слышал, нет? Я сказал: убери руки! Если хочешь, чтобы команда отсюда живая вышла. Пальцы Анри сжимаются на шее уже нервно. Острое лезвие до крови царапает кожу, из-за чего сдавленно шиплю. В следующий момент вскрикиваю, когда нож резко режет щёку, и получаю сильный удар под колени, падая на пол и больно сталкиваясь ими с поверхностью. Хрипло дышу, чувствуя стекающую по лицу кровь, и против воли запрокидываю назад голову, когда его пальцы оказываются в волосах и сильно тянут. Теперь Ник выглядит реально страшно. Бойцам даёт знак рукой, и каждый тут же направляет своё оружие на всех членов группы, заставляя их замереть. В ответ на это Анри прижимает нож мне под подбородок. — Дорога́ девчонка, что ль, Меро? — с ядовитым презрением в голосе спрашивает. — Настолько, что готов всю мою группу замочить? Несмотря на то что Приор приказал живыми нас взять? Откуда знает?! Даже я не знала! А ещё они с Ником знакомы?! А если он знает такие подробности, значит, крыса точно из приближённого круга Иво?! Мы и так предполагали, конечно… И после того, как узнали, что оружие тут и из КС, но всё равно… Кто-то, кто находится рядом, подслушивает и сливает инфу. Кто-то, кто рядом постоянно. В смысле, ходит с ним… охраняет. Охрана… Кей как-то сказал, что в охране крысы. Но основная охрана не ходит с Иво. Не по пятам, как… дополнительная?! Сопровождение?! Иво рассказал вчера о структуре работы охраны… Сказал, что основная рассредоточена вокруг, а дополнительная, личная, всегда где-то около. Получается, может слышать… всякое. Например, приказы. Особенно если намеренно подслушивать. Твою мать, как же щека болит… Охренеть, но щас была бы рада приступу. — Тут не вся группа, — нехорошо улыбается Ник. — Вас перебью, ещё кое-кто останется. Для допроса хватит. — Какой ты тварью стал… — рычит Анри. — Нет, — отрезает. — Глаза открыл. А теперь убери руки от Лу. Практически скулю, когда лезвие медленно ползёт по коже. Не глубоко, но больно до одури. Нож резко останавливается, когда пространство разрезают звуки выстрела и падающего тела. Хватка на волосах вдруг слабеет, лезвие не прижимается к шее так сильно, и пользуюсь возможностью: хватаю руку с ножом, выдираю пряди из пальцев, подаюсь вперёд, круто разворачиваюсь на колене, падая, выворачиваю кисть Анри и тяну его на себя, вынуждая напороться животом на лезвие. Сразу же, упираясь ладонями в пол, толкаю его ногой. Вскакиваю, нависаю сверху, хватаюсь за рукоятку, давлю сильнее, заставляя кричать. Приподнимаюсь, ставлю ногу на грудную клетку, и он вцепляется пальцами в ботинок. Чувствую подкатывающую ярость. Слышу, как всё вокруг трясётся. Жутко болящие порезы на шее и щеке хуже распаляют, и держать себя в руках возможным больше не представляется. Хочется разнести здесь всё к чертям собачьим и тварь разрезать на куски. Вместо этого просто вытаскиваю нож — кровопотеря сама его убьёт. — Так это твоего дружка… Эв… сбил… — с трудом проговаривает. Хрипло смеётся. — И не поняла них… я… да?.. Едва ли не со свистом втягивая воздух носом, округляю глаза. Встаю, сильнее давлю ногой на грудь, до дрожи сжимаю нож. — «Арена» твоих рук дело, да? — злобно цежу. Ответ не получаю: с каждой секундой Анри дышит медленнее, взгляд пустеет. Но мне уже и не надо. И так понятно, что это реально те самые подрывники. Напоследок ядовито выплёвываю: — Пусть она тебе на том свете аукается, ублюдок. Когда ехали сюда, ещё сомневалась, думала, может, ошибаемся, может, взрывы устраивал кто-то другой. Зря сомневалась. До проверки мест взрывов вокруг даже не дошло дело. Дёргаюсь, когда резко хватают за плечо и круто разворачивают. Уже готовая драться, тут же сдуваюсь, сталкиваясь взглядами с Ником. От его обеспокоенного вида в груди тянет и ноет. Впрочем, как колотит меня, по-прежнему чувствую, а грохот вокруг не утихает. Не дави приступ и эмоции, а позволь им выйти. Голос Иво хочется выскоблить из черепушки, но сейчас звучит очень вовремя. Мазнув взглядом по уводящим троих живых бойцам, поворачиваюсь к Нику спиной, делаю несколько шагов вперёд и снова поднимаю руки. В этот раз не кричу — просто позволяю импульсу прошить всё тело и выйти наружу, расшвырять столы, стулья, мелкие ящики и коробки, покорёженное оружие, висящую на стене мишень. Так проходит несколько минут, и в итоге выдыхаюсь, сгибаюсь пополам, упираюсь ладонями в колени, тяжело дышу. Морщусь из-за боли в порезах. — Месье, там приехали места взрывов проверять, — откуда-то из реальности доносится голос, наверное, одного из бойцов. Ник молчит. Скорее всего, жестом даёт какой-то знак, и через секунду слышу звук удаляющихся шагов. Потом выпрямляюсь и вижу его уже перед собой. Всё ещё молчаливого, но обеспокоенного куда сильнее. Поднимая руку, опускает её мне на плечо, осторожно сжимает. Снова трясёт. Подкатывают слёзы — обычные и кровавые. — Пожалуйста, пожалуйста, не вздумай врать мне, — шиплю сквозь зубы. — Ты сказал, не предатель. Верю. Но если… — Никаких «если», — перебивает, мотая головой. — Я же сказал. Вместо ответа коротко киваю. Опять морщусь. Пошатываюсь, из-за чего Нику приходится обхватить меня за плечи и прижать к себе. Когда дрожу сильнее — обнимает крепче. Закрываю глаза, чувствую, как по щекам бегут слёзы. Порез на правой больно щиплет. — Я его убила, — хрипло выговариваю, еле ворочая языком, поднимая веки. — Твою мать… я его убила. Реально убила. — Ты защищалась, — мгновенно отвечает, отстраняется и смотрит в глаза. — Если бы ты его не убила, он бы убил тебя. Или меня. Он же поехавший. — Значит, когда ты сказал, что не знаешь, чё это за мудаки… — Приврал. Да. Прости. Но мы только познакомились, не мог же я на тебя всё вылить. И сам к тебе присматривался. Выдаю глубокомысленное «мгм» и отхожу, высвобождаясь из объятий. Смотрю на пол, откуда уже убрали труп Анри. Тяжело сглатываю, пытаясь подавить подкатывающую тошноту. Прикусываю губу. Увожу взгляд. — Поехали, тебе хилер нужен. Слова звучат как пощёчина. Походу, теперь от слова «хилер» триггерить будет постоянно. — Не нужен, — резко отвечаю. — Обработаю сама всё. — Нет, так не пойдёт, — настаивает. — В больницу, так и быть, не повезу, но в КС поедем. Вызову туда врача. Не хочешь, чтоб хилил кто-то, значит, обработают раны. Самой нельзя. Не в таком состоянии. Тебе щас противопоказано одной оставаться. Впиваюсь в него взглядом, но в ответ смотрит упрямо. Сразу понятно — хрен отделаюсь. Приходится согласиться.***
— Потерпите, пожалуйста, мадемуазель. Я должна зашить. У вас ещё и кровь из глаз никак не остановится… Смотрю в сторону, держу, как врач просила, вату у глаза, пока колдует над порезом. Тот, что под подбородком, не очень глубокий, поэтому его просто заклеила пластырем, а вот на щеке… Оказывается, боль такая дикая, потому что этот гад хорошо так ножом прошёлся. Хз даже, когда заживёт. Ник хотел к себе в кабинет забрать, но появилась Даниэль и увела к Иво. На которого, к слову, за последний час не взглянула даже. Не могу. Максимально странно себя чувствую. Но стараюсь делать спокойное лицо и держаться настолько нормально, насколько получается. Тем более учитывая, что в кабинете ещё и врач, и Ник, и Даниэль. Хотя внимательный взгляд Иво не чувствовать невозможно. Особенно он таким стал после нашего — в основном Ника — отчёта о произошедшем. — Шрам останется, — доносится до слуха мягкий голос врача, чьё имя не помню — а может, не услышала даже. Встречаемся глазами, когда выпрямляется и с сочувствием смотрит. — Вы уверены, что не нужно звать хилера? Напрягаюсь. Сжимаю челюсти, разжимаю. Убирая вату от глаза, отвечаю: — Уверена. И из глаз кровь остановилась. — Молчу пару секунд. Кратко и тихо произношу: — Спасибо. — Сразу добавляю: — Насчёт шрама не парьтесь. Это не первый. Переживу. — Благодарю, Мелоди, — встревает Иво, перетягивая внимание на себя. — Ты можешь идти. Даже имя красивое, блин. Мелоди кивает, собирает всё в аптечку и тихо уходит. После наступает тотальная тишина, не нарушаемая вообще ничем. Все раздумывают о своём, пока не заговариваю: — Могу я тоже участвовать в допросе? Рядом внезапно оказывается Даниэль и протягивает салфетку, когда из левого глаза вновь течёт кровь, прочерчивая узкую дорожку. Вздыхая, с силой давлю на кожу и стираю слезу. Сминаю салфетку, благодарно киваю. Впервые смотрю на Иво прямо. Вижу, как сплетает пальцы. — Думаете, Ник не справится? — ровным голосом спрашивает. Криво усмехаюсь, удивляясь, как ещё сил хватает на эту гримасу. Чёт уже успела отвыкнуть от «вы»… М-да. — Конечно справится, — повторяя его интонацию, отвечаю. — Но… — Мадемуазель Рид, — мягко перебивает, — вы на эмоциях и ранены. Пожалуй, в вашей просьбе всё же откажу. Не обессудьте. Личное, я понимаю, но это и проблема. Вы не будете объективны. Хуже расстроитесь. — Уводя от меня взгляд, смотрит на Даниэль. — Свяжись с Жаном, спроси, как дела на местах взрывов продвигается. Потом вызову — расскажешь. — Когда она уходит, он поворачивается к Нику. — Иди. Инструкции знаешь. Он кивает, последний раз смотрит на меня, следом — на Иво. Затем уходит. И какими-то очень подозрительными взглядами они обменялись… — Что за инструкции? — спрашиваю тут же, как закрывается дверь. — Что ты ему сказал? — Неважно, — отзывается, на что только фыркаю, но сразу морщусь. — Кстати, адрес мой ты ему дал? Ну, молчание — знак согласия. Вздыхаю, упираюсь ладонями в подлокотники, собираясь сказать, что, раз ничего мне нельзя, поеду домой, но резко застываю. Кое-что осознаю, округляю глаза, падаю обратно на спинку кресла. Пытаюсь осмыслить, прикинуть, но прихожу к одному и тому же… — У меня был приступ вчера, — тормознуто проговариваю, медленно возвращая взгляд на Иво. — И сегодня. Оба раза я всё… Я… его не подавляла. Я просто… Обычно у меня отходняк. Как в тот раз, когда тебе пришлось затаскивать меня в блок. А тут… нихрена ничего. Ставит сплетённые пальцы под подбородок. — Это плохо? — Это… Может, ты не инквизитор, а скрытая ведьма, и тебя надо сжечь? Не улыбается даже. Совсем. Походу, настолько паршиво выгляжу и несу бред. Ну, как-то неудивительно, учитывая, что меня чуть не убили, а потом убила я. Может, это я ещё стойкая, а на самом деле могла биться в истерике из-за того, какой я монстр и всё такое… Не знаю. Без понятия, как должна реагировать. Без понятия, нормально щас реагирую или нет. Без понятия, должна ли испытывать чувство вины из-за сделанного. Но не испытываю. Просто наказала за то, что тронули самое дорогое. Как ещё надо было себя вести? Прочитать лекцию о том, как плохо вредить другим людям и вообще ай-яй-яй, Единый накажет, Единый простит? Шумно вздыхаю и наклоняюсь вперёд. Упираюсь локтями в колени, запускаю пальцы в волосы, чуть сжимаю. Уже не трясёт, но такая усталость накатывает, что просто лечь и не вставать. Тело болит, лицо болит, под веками режет. Бесит. Внезапно чувствую ладонь на плече, а когда вскидываю голову — вижу, как в кресло напротив садится Иво. Протягивает ладони тыльной стороной вниз, явно намекая на то, чтобы сделала то же самое. Вместо этого, убирая руки за шею, вновь смотрю в глаза. — Опять магичить будешь? — тихо спрашиваю. — Кажется, это помогло, — отвечает, и по сравнению с тем, что раньше его голос звучал как-то резковато, жёстко, сейчас он словно… мягкий? Качаю головой, опять опускаю. Замираю так. Проходит, наверное, минута, когда снова поднимаю и, сдаваясь, кладу свои ладони на его, после чего он тут же чуть сжимает их, давит большими пальцами на внутренние стороны. Растирает так же, как вчера. Уже на ритуал похоже. — Слушай, ты же главный инквизитор, — неожиданно для самой себя заговариваю, хотя собиралась молчать. — Казнил многих. Не тяжело? — Сначала было, — отвечает. Уже не давит на ладони, а мягко и размеренно водит вверх-вниз. — Потом привык. К тому же стало проще, когда осознал, что не просто направо и налево приказы казнить отдаю. Такое достаётся только тем, кто действительно заслужил. Кого невозможно простить. — Но всё равно тебя считают убийцей. Палачом. Молчит. Останавливается, но ладони не выпускает. Смотрит на них, а спустя несколько секунд — на меня. Чуть крепче сжимает руки. Значение взгляда, направленного на меня, не получается прочитать. Он словно… пустой, но одновременно полный эмоций, которым он никогда не даёт выхода. — И ты? — вдруг спрашивает. От неожиданности резко моргаю. Хмурюсь. Кратко усмехаясь, слабо покачиваю головой. — Честно? Нет. Я просто тебя ненавидела, — спокойно признаюсь. — Из-за «Арены». Мало нам полиции было, так ещё и Инквизиция. Нахрен мы сдались вообще Инквизиции? — Некоторые ваши недоброжелатели шли мимо полиции, считая это пустой тратой времени, и сразу направлялись сюда, убеждая, во-первых, в том, что существуют подпольные бои, а во-вторых, что там процветает антицерковная деятельность. Ганс Гюлер, ненавидевший Кея, к слову, всем естеством, активно взялся за эти дела. Хотел уличить его, поэтому было столько нападок на «Арену». Я приказывал остановиться, говорил, что нет оснований верить явно обиженным на жизнь людям, но смог отрезвить его только сам Кей. Когда некоторые инквизиторы и бойцы вернулись белые от ужаса и полуседые. Они даже не могли говорить. Вскоре уволились. — Замолкает ненадолго, бесшумно вздыхает. — Он был шокирован, отошёл, хоть и разозлился. Потом погиб. Когда взорвали мой кабинет. — Ты прости, прозвучит кровожадно, но он заслужил, — неторопливо проговариваю. Слегка приподнимает уголок губ, но не комментирует. — Кстати… прошедшее время… несколько обнадёживает. Даже радует, — внезапно произносит. На мой недоумённый взгляд поясняет: — Ты сказала «ненавидела». Не «ненавижу». Вздыхаю. — Возможно, я поменяла мнение. На деле ты оказался не таким уж говнюком, — невозмутимо отвечаю. Затем хмыкаю: — «Радует»… Не знала, что ты так умеешь. — Удивил? — Охренил. Не отвечает, следом отпускает мои руки. Спустя паузу спрашиваю: — Как охрану-то проверять будем? — Буду, — поправляет, поднимаясь с кресла и возвращаясь за стол. Только щас понимаю, что успокоил. Опять. — Ты едешь домой. — Ты издеваешься? — удивительно ровным голосом задаю вопрос, хотя могла и возмутиться. Громко. — Ты ранена. — Это повод издеваться? Вновь сплетая пальцы, смотрит на меня. Таким взглядом, что становится понятно: хрен я его переспорю. Только если убьюсь. Ну, может?.. — Если у тебя в сопровождении крыса, — всё же продолжаю упрямиться, подскакиваю, упираюсь кулаками в стол и наклоняюсь вперёд, — то, возможно, это и есть убийца Йонаса. Понимаешь? Думаешь, я это просто так оставлю? — Прохожусь языком по пересохшим губам. — Не гони меня домой, Иво. Мне нихрена покоя не будет. Главную крысу ещё надо найти, но эти мелкие — уже что-то. И я просто… Не гони меня. Пристально смотрит. Кажется, даже… понимающе. Откидывается на спинку кресла, ставит локти на подлокотники. — Часть группы поймана, — заговаривает. — Теперь предатель занервничает. Не торопись, Лу. Позволь ему самому проявиться. А он так или иначе проявится. Допустит ошибку. Выдаст себя. — Ага, — резко бросаю, — предлагаешь дождаться, пока ещё кого-то убьют? — Нет, я… — И вообще, — тут же перебиваю. — Как-то слишком легко мы их поймали. — Легко? — переспрашивает. — Тебя могли убить. Два пореза, останется шрам, а на шее уже синяки проявляются. Это первое. И второе — ты стала эффектом неожиданности и помогла Нику. Без тебя операция прошла бы сложнее. Он не всегда может быть аккуратен. И ребята его такие же. Потому это лишь на твой взгляд легко было. Могло быть труднее. Фыркаю, выпрямляюсь, отхожу от стола. Опускаю руки на талию, прижимая пальцы к спине и отводя локти слегка назад. Запрокидываю голову, протяжно вздыхаю. Жду привычное раздражение или ещё чё-то подобное, но ничего даже близко не накатывает. Чувствую только усталость. И желание свариться в душе. Отказываюсь верить, что такому состоянию поспособствовал Иво. Спокойствие чё, воздушно-капельным передаётся? Взглядо-тактильным? — Кстати, чёрный тебе идёт, — неожиданно произносит, заставляя посмотреть на него. — Волосы. Застреваю, не имея понятия, что ответить. Поэтому лишь приподнимаю уголок губ и киваю. Снова отворачиваюсь. Сжимаю пальцы, сдавливая кожу. — Постарайся быть немного терпеливее, — возвращается к предыдущей теме. — Он проявится сам. Никто не пострадает. Он испугается действовать. — А ещё тот, кто на меня в «Арене» напал… Тоже из этой шайки сто процентов. А вообще, надо у Кея спросить. Он же остался с этим мудаком разбираться. А дальше мне стало уже не до него, так что я не интересовалась… Другой вопрос: если в твоём сопровождении крыса, то как Ник проглядел? Кстати, я ведь их не разглядывала особо… Даже не помню, как выглядят. Просто мимо прохожу. — Лу. — А кто щас дежурит? Девка или пацан? Игнорируя второе «Лу», срываюсь с места и иду к двери. Резко распахиваю, выглядываю из кабинета, поворачиваю голову вправо, натыкаюсь взглядом на рыжую девушку — второго телохранителя. Оглядываю с головы до ног и обратно максимально подозрительно. Бросаю тихое «девка» и возвращаюсь обратно, закрывая дверь. Через несколько шагов снова стою у стола. — С утра был Эван. Заменял Вивьен пару часов. Значит, у пацана выходной. Хмурюсь. А у того мудла, который в «Арене» напал, шрама не было. Так… — У пацана есть шрам на лбу? — разрываю тишину вопросом. Тычу пальцем в место у себя чуть выше переносицы. — Здесь. Тоже хмурится. — Ну? — поторапливаю, снова упираясь кулаками в стол. — Да, есть. — Твою ж мать! — Лу… — Ты знаешь, где он живёт? Хотя нет, нахрена тебе такая инфа? Надо у Ника спросить. Точно. Спрошу у него. Если не знает, то может выяснить. Не успеваю выпрямиться и отойти — Иво резко встаёт и хватает за руку, возвращая её обратно на стол. Своей упирается рядом с моей, пристально смотрит, крепко обвивает запястье. Делает глубокий вдох, медленно выдыхает. Замираю, быстро перебегая взглядом с одного его глаза на другой, опускаю на деревянную поверхность вторую руку. — Что ты собралась делать? — негромко спрашивает. — Салат из этой твари. Мелко нашинкованный, — низко рычу. Никогда такой интонации от себя не слышала. Аж самой жутко. — А чё? Запущу цепочку серийных убийств. Хер ли нет? Один труп в портфолио уже засунула. — Лу… — Что? Что «Лу», Иво?! Предлагаешь подождать? Охренел совсем? — Ты хуже можешь сделать поспешными действиями, понимаешь? — тихо проговаривает. Крепче сжимает запястье, забирается пальцами под рукав водолазки, опять водит большим вверх и вниз — гораздо медленнее, чем до этого. — Прежде всего себе. Накажешь. Что дальше? Удовлетворение от мести будет кратковременным, потом станет хуже. — Ненадолго замолкает, затем продолжает: — Позволь ему проявиться самому. Сейчас он будет делать вид, что в глаза не видел эту группу, но в конечном итоге всё равно допустит ошибку. Он понесёт наказание, и ты будешь знать, что он мучается. Это гораздо более жестоко, чем убийство. К тому же сейчас оно будет действительно лишь убийством, а не самозащитой. Ты правда готова на это пойти? Резко сглатываю. Не могу даже руку выдернуть и отойти. Просто таращусь на него и стою, будто парализованная. Каждое слово острыми иглами вонзается в мозг, возвращая здравый рассудок и самоконтроль. Заставляя задуматься о последствиях. О себе. О том, каково будет мне. Внутри снова зверски болит, но успокаиваюсь. Слегка прикусываю щёку, сразу отпускаю. Смотрю вниз, замечая, что Иво до сих пор держит руку. — С тем, кто напал в «Арене», тоже разберёмся. Если Кей уже этого не сделал. Однако сама не бросайся в омут с головой. Тем более в одиночку. Непобедимость даёт ложное чувство неуязвимости. Не ведись на него. — Постоянно теперь мозг вправлять будешь? — глухо спрашиваю. — Если необходимо. Почему-то тянет улыбнуться, и не могу сдержаться. Такой дебильный день. Чуть не сдохла. Заделалась в убийцы-новички — хотя это, естественно, нихрена не смешно, и потом меня обязательно накроет. А стою тут и… почти смеюсь. Потому что грозный дядька Приор вправляет мозг поехавшей кукушкой мне. Окей, походу, совсем поплыла. Ну, теперь слёзы наворачиваются. Ладненько, кажись, у меня истерика. — Поеду домой, — хрипло произношу. — Я теперь как тряпка. Пользы от меня нихрена не будет. Пусть только Ник позвонит потом или напишет. Скажет, чё как. Мягко высвобождаю запястье из пальцев Иво, выпрямляюсь. Делаю шаг в сторону, стягиваю плащ со спинки кресла, засовываю руки в рукава, поправляю воротник. Несколько секунд стою не двигаясь, пытаясь сообразить, что ещё сказать, но в итоге лишь бросаю взгляд напоследок, разворачиваюсь и иду к двери. Надо покурить.***
Ник: С допросами всё. Есть что рассказать. Встретимся завтра? Я: время вечер. так долго возился? Ник: Ну, этих хренов хрен разговоришь. А мне нужен был результат Зато теперь знаю, чё за хер на ножках докопался до тебя в Арене Да, Мартен рассказал про нападение. Я ваще много знаю. Не спрашивай откуда А ещё он сказал, что поняли, кто крыса в сопровождении. Об этом тоже поговорим Так когда ты свободна? Если чё, можешь никуда не таскаться. Сам приеду. Скажи только, когда можно Я: без понятия. напишу завтра Ник: Ок А у тебя нет аллергии на какой-нибудь алкоголь? Я: нет чё, всё настолько плохо? Ник: Завтра скажу Напиши Я: ок Блокирую телефон, убираю в карман. Чувствуя прижатую к ноге Стрелу, звоню в дверь. Покурила я дохрена. Как никогда. Ощущение, будто лёгкие все продымила. Вернулась домой, посидела в обнимку со Стрелой, порыдала в голос, полежала на полу в лихорадке — осознание накрыло того, что творилось в амбаре. Свернувшись, поскулила, снова вспомнила Йонаса. Поднялась, добрела до тайника с оставленным для особых случаев бренди, опрокинула в себя полстакана, швырнула в стену. Не помогло, опять скукожилась на полу. Разнылась порезанная щека. Оставила Стрелу дома, выкатила мотоцикл, кинула шлем дома, поехала по городу, выжала скорость до предела. Ветер бил в лицо, ерошил волосы, чуть кожу с черепа не сдирал. Едва не вписалась в пару поворотов, чудом выровнялась. Сбавить скорость не подумала даже — не хотела. Пошёл лёгкий дождь, промёрзла до самого скелета, капли смешались со слезами. Когда из-за скользкого от воды асфальта чуть не умотала на тот свет без обратного билета — вернулась домой. Сворачиваться на полу не хотелось. Закинулась ещё бренди. Погладила беспокойно кружащую рядом Стрелу. Высушила волосы, переоделась: сменила чёрные джинсы на другие чёрные джинсы, нацепила жёлтую майку на тонких лямках, над которой Йонас вечно прикалывался. «Охренеть, Лу, это чё-то яркое? Ты девушка?» Говнюк… Повалялась на кровати, залипая в телефон. Смотрела какую-то старую киношку про Дракулу. Сосед своими орами выбесил — вышла, постучалась, поругалась, пообещала сломать нос, если опять громкость прибавит выше среднего. Вернулась, снова выпила. Выкурила пару сигарет. Покормила Стрелу, улеглась вместе с ней на кровать, обняла, уснула. Проспала до вечера, потом написала Кею. Когда ответил, что уже давно вернулся домой, собралась, взяла Стрелу и поехала. Правда, опять на такси: с собакой на мотоцикле как-то не очень удобно. Проверяла. Почти сразу после звонка дверь открывается. Стрела мгновенно забегает в блок, а Кей, провожая взглядом, заговаривает: — У тебя же есть… — и смотрит на меня, округляя глаза, — ключи. Устало вздыхаю. — Можно без комментариев? Щас расскажу всё. А про ключи забыла. В тот же момент хватает за локоть, затаскивает внутрь, захлопывает дверь, притягивает к себе и обнимает. Крепко обхватывает плечи и талию. Касается губами волос, когда утыкаюсь носом в плечо, чтобы не тревожить раненую щёку. Гладит по голове, вроде шепчет что-то, но разобрать не могу — и жмурюсь, слегка поворачивая голову и утыкаясь в шею. Прижимает к себе крепче. Долго стоим так. Молча, в тишине, просто обнявшись. Пока наконец не нахожу в себе сил открыть глаза и отстраниться. Отхожу назад, стягиваю плащ и, вешая на крючок, говорю: — У тебя вроде бутылка должна стоять с виски где-то. Найди, достань. Тебе надо будет. Впрочем, опережаю, нахожу сама. Наливаю, ставлю на стол, киваю на стул. Скрещиваю руки, поясницей упираюсь в столешницу. Наблюдаю, как настороженно садится, хмуро смотрит. На мгновение отворачиваюсь к окну, гляжу на Кея снова. Прокручиваю в голове весь прошедший день, собираюсь с мыслями. Думаю о том, что не помешает сигарета, но позже. А может, не мне. Рассказываю всё в подробностях. Ничего не опускаю и не утаиваю. Стараюсь унять дрожь в пальцах. Пару раз прохожусь по блоку, всплёскиваю руками или запускаю пальцы в волосы. Выкладываю все мысли и подозрения, что думала во время поездки в Ле Лож и в разговоре с Иво. Пытаюсь выстроить новые теории, но выходит туго. Из головы вылетает большая часть информации, полученная от Иво. Размышляю, что надо всё перечитать и переслушать, чтобы упорядочить. Наверное, вместе с Ником. Он наверняка сообразит получше. Высказываю подозрения насчёт него, которые были, но объясняю, что сейчас ему верю, получая одобрительный кивок. Сделав ещё круг по блоку, возвращаюсь к столешнице. Замечаю состояние Кея, опять отлипаю от неё, иду в сторону выхода, параллельно продолжая говорить, вытаскиваю из кармана плаща сигареты с зажигалкой, направляюсь обратно, кладу на стол. Вместо того чтобы вновь опереться, забираюсь на столешницу, упираюсь ладонями в край, скрещиваю ноги в районе щиколоток, слегка наклоняюсь вперёд. Заканчиваю рассказ, замолкаю. Не отвечает, долго вглядывается в моё лицо. Делает глубокий вдох, очень медленно выдыхает. Отворачивается, поднимает стакан, одним глотком опустошает, со стуком ставит обратно. Стягивает со стола пачку, вытаскивает сигарету, зажимает губами. Берёт зажигалку, наклоняется вперёд, упирается локтями в колени, щёлкает, прикуривает, убирает её. Затягивается. Медленно выпускает дым. Вообще-то, обычно не курит. Только если редко-редко. При мне было раза три только, наверное. Прям в особых случаях. Из ряда вон выходящих. Из ряда вон нахрен вылетающих — так правдивее. — Волосы классно покрасила. Непривычно, но красиво тебе очень. Новая затяжка. Глубокая. На его слова даже не знаю, что ответить. Больше состояние беспокоит. То ли в тотальном ахере, то ли щас пойдёт кишки на уличные провода наматывать чьи-нибудь и бантиком завязывать. Вдруг выпрямляется. Недокуренную сигарету кидает в стакан. Поднимается, подходит ближе, вплотную. Опускает ладони мне на бёдра, сжимает, резко придвигает к себе — чуть носами не сталкиваемся. Так пристально и пронзительно смотрит в глаза, что мурашки вдоль позвоночника протанцовывают. Поднимает руки, проводит пальцами по запястьям, предплечьям, плечам, касается шеи, осторожно обхватывает лицо, становится ещё ближе. — Я люблю тебя, Лу. Ясно? Слышишь? — с непривычки после сигареты хрипло произносит, и горячее дыхание опаляет губы. — Я люблю тебя. По-прежнему не в состоянии говорить, тянусь вперёд и касаюсь его губ своими. Сначала слегка, даже как-то целомудренно, но от его напора поцелуй становится глубже. Шумно вдыхая, цепляюсь за его футболку, сминаю ткань пальцами. Мелькает мысль, что надо бы остановиться, иначе задохнусь — но не могу. Наоборот, притягиваю к себе ещё ближе. Силы отстраниться находит Кей. Тяжело дыша, прижимается своим лбом к моему. Затем приподнимает голову, касается его губами. Снова обнимает, зарывается носом в волосы. Неторопливо гладит по спине. Сильнее прижимает к себе, когда забираюсь холодными ладонями под футболку, скольжу пальцами по лопаткам, цепляюсь за плечи. — Прости за вчерашнее, — шепчу, не в состоянии говорить громче. — Сорвалась опять. — Не надо, Лу, — едва слышно отвечает куда-то в волосы. — Тебе же больно. Твоё поведение естественно. Перестань извиняться. Всё нормально. Не отвечаю, утыкаюсь носом в шею, закрываю глаза. Стараюсь размеренно дышать — хотя рядом с Кеем это почти никогда не удаётся. Чувствую, как на вымученное тело накатывает усталость, потом клонит в сон. Опуская голову, упираюсь лбом Кею в грудь. Убираю руки с плеч, скольжу чуть вниз, останавливаюсь на уровне рёбер. — Пойдём, тебе надо отдохнуть, — тихо говорит, слегка отстраняясь. — Уложу тебя спать. Поднимаю голову, снова встречаюсь с ним взглядами. — Даже не скажешь ничего насчёт всего? — слабо приподнимаю брови. — Скажу. Завтра. Сейчас — спать. Нет сил возражать и спорить. И ещё про этого из «Арены» хотела спросить, зараза… Только мозг уже не варит, чтоб его. Поэтому просто киваю. Вместо того чтобы спустить на пол, поднимает на руки и идёт к спальне. Так что «пойдём» — это сказано очень громко. Скорее, «я пойду, а ты полежишь как овощ». Последнее, что помню, — как, уже лёжа на кровати, опять забираюсь руками под его футболку и кладу голову на плечо. И без понятия, сказала ли «я тоже тебя люблю» или только подумала… Дальше — провал. Закрывая глаза, отключаюсь.