Арена

      — Чё с тобой?       — Нормально всё.       — Ага, вижу я твоё «нормально». Рассказывай.       Такси несётся по улице, и боковым зрением улавливаю мелькающий за окном пейзаж. Уже привычным движением кручу кольцо на большом пальце, а мыслями нахожусь далеко. Хмурюсь. В голове вертятся параллельно мысли о сдохших парнях и воспоминание об одном из диалогов с Йонасом. Мозг разламывает надвое, но сосредоточиться на чём-то одном нихрена не получается.       — Доколебалась опять полиция до «Арены». Достали, твари.       — Короче, вот что скажу. Если происходит задница, на которую можешь повлиять, — проматерись и найди решение. А если та, на которую не можешь, — покури да забей. С полицией же Кей разбирается? Ну вот и забей.       — Охренительный из тебя философ.       — Стараюсь. Чай будешь?       Машина наконец-то тормозит у Корпуса, возвращая в реальность. Быстро оплачиваю и вылетаю на улицу, где уже вижу Ника, стоящего ко мне боком. Останавливаюсь рядом, вижу, как из здания вывозят три каталки с чёрными мешками. Застываю, не могу оторвать взгляд. Сжимаю-разжимаю кулаки, убираю в карманы плаща. Улавливаю движения со стороны Ника, поворачиваюсь к нему, замечаю скрещённые руки и мрачное донельзя лицо — злится, челюсть сжимает.       — По две пули каждому, — хрипло цедит. Кажется, от ярости, которую испытывает, темнеют разноцветные глаза. Заметно, что едва владеет собой. — В башку и сердце. Камеры отключены. Кто-то хакнул. Наши айтишники нихера никаких следов не могут найти. Так бы хоть знали, куда копать, кого искать.       Обхожу его, встаю напротив. Попытка закрыть обзор, конечно, провальная — я ниже на полголовы. Пытаюсь подобрать какие-то слова правильные, но саму так вышибла ситуация, что не соображаю. Не пойму, что делать, как теперь быть. Приходится остановить бешеный поток мыслей и просто спросить:       — Основное так и не узнал, я подозреваю?       Фыркает, качает головой. По-прежнему не смотрит на меня, будто боится, что злость во взгляде обожжёт.       — Поднатаскали их хорошо, — медленно проговаривает, явно стараясь вернуть самоконтроль. — Чтобы лишнего не ляпнули. Кое-какую инфу вытащил, но имя долбаного нанимателя так и не узнал.       На мгновение оборачиваюсь, когда слышу, как захлопываются двери фургона. Слежу взглядом, пока отъезжает. Вновь смотрю на Ника, не прекращающего таращиться в ту сторону, даже после того как шум мотора до нас перестаёт доноситься. Не придумываю ничего лучше — поддаюсь порыву, делаю шаг вперёд, тяну его на себя и обнимаю, поднимаясь на носочки. Обхватываю плечи обеими руками, утыкаюсь подбородком в правое.       Не произношу ни слова. Едва сдерживаю облегчённый вздох, когда Ник обнимает в ответ — сначала осторожно, потом прижимая к себе так крепко, словно я теперь единственная реальная опора. Честно, пока ехала, не подозревала, что произошедшее выбьет его настолько сильно, доведёт до такого бешенства. Но раз вышибло — просто буду рядом. Задница ведь, на которую хрен повлияешь. Парни-то уже мертвы. Остаётся только продолжать добираться до главной крысы.       Отстраняюсь, делаю шаг назад. Наконец встречаемся взглядами. Злости больше не вижу — только решимость и… благодарность? Возвращаю руки в карманы, продолжаю смотреть в глаза. Слегка ёжусь от проникающего под плащ ветра.       Резко как-то сентябрь вспомнил, что он осень.       — Ладно, потащились к Иво, — произносит Ник в итоге и направляется к зданию.       Секунду медлю, затем иду следом. Поспевать за широким шагом тяжело, но справляюсь. Хоть и приходится перемахивать через ступень, чтобы не отставать. Пару минут спустя уже направляемся по нужному коридору к кабинету в его конце. Не могу передать всю радость, когда наконец-то останавливаемся у двери. Ловлю себя на том, что задыхаюсь от такой скорости.       М-да, ладно, а думала, никакая физическая нагрузка не собьёт дыхание. Нет предела совершенству, походу. Спасибо, Ник…       Дверь открывает резко, и заметно, что снова злится. Быстро заходит в кабинет, после чего делаю то же самое и, проходя мимо Вивьен и Эвана, стараюсь не смотреть на второго. Плотно закрываюсь за собой. Прохожу несколько шагов, опускаюсь в кресло.       — Как вы? — раздаётся голос Иво. — Оба.       — Охерительно, — едва ли не рычит Ник, останавливаясь у окна и опуская руки на пояс. Кажется, теперь заводится даже хуже, чем на улице. Хотя всё равно старается держать себя в руках. — Трупы забрали. Дальше чё? — Круто поворачивается, впивается взглядом в Иво. — Ты так и будешь сидеть со своим невозмутимым хлебалом и нихера не делать? Ждать, блин, да? Как всегда?       Округляю глаза, удивлённо смотрю на него. При мне ни разу так с Иво не разговаривал. В основном было уважительно, соблюдалась субординация, диалоги шли спокойно, всегда на «вы». Впрочем, могла догадаться, что за семь лет их взаимоотношения давно переступили порог начальник-подчинённый. Кей и Иво сдружились ведь. Чё уж про них с Ником говорить. Для меня спектакли были, наверное. Типа всё так… официально.       Подозреваю, когда назвала при Нике Иво по имени, он понял, что и мы перескочили на «ты».       — Возьми себя в руки, — спокойно произносит Иво, ставя под подбородок сплетённые пальцы. Злость Ника, кажется, вовсе не долетает до него, не задевает. Он будто в броне сидит. — Твоя реакция мне понятна. В работу грубо вмешались. Ты никогда подобного не терпел, я знаю, но повторяю: возьми себя в руки. Чем вестись на бешенство, лучше займись делом.       Тот настолько в сердцах фыркает, что его эмоции кожей могу почувствовать. Качает головой, шумно вздыхает, проводит ладонью по лицу, сжимает пальцами челюсть. Прикрывает глаза на пару секунд, открывает, смотрит перед собой. Снова кладёт руки на пояс, отворачивается к окну. Какое-то время стоит так, после поворачивается обратно. И взгляд мне знаком — ярость затолкал поглубже.       Видела Кея таким же.       — Меня злит не сам факт убийства, — уже спокойным голосом говорит. — Меня бесит, что я пропустил крысу. Две! Мрази копошатся прямо у меня под носом, а я не в курсе! Дерьмовый из меня глава охраны, я тебе скажу.       — Даже тебя легко обмануть, если войти в доверие, — отзывается Иво.       В кабинете виснет напряжённая тишина. Перевожу взгляд с одного на другого. Между ними будто ниточка понимания протягивается, и Ник фыркает вновь, недоверчиво мотает головой, поворачивается к нам спиной. Иво недолгое время смотрит на него, затем — на меня, не произнёсшую за всё это время ни единого слова.       Гляжу в ответ. Опять кручу кольцо.       — Ты так и не сказала, как себя чувствуешь, — негромко проговаривает.       Пожимаю плечами. Отстаю от кольца, закидываю ногу на ногу, упираюсь локтями в подлокотники. Заправляя волосы за ухо, вздыхаю. Мельком смотрю на Ника, возвращаю взгляд обратно на Иво — свой от меня не отводит.       — Нормально. Как я могу себя чувствовать? — спокойно отзываюсь. — В ахере от трёх трупов, но Ник психует за нас двоих. Дальше работать надо. С Эваном разобраться.       Долго и пристально вглядывается в моё лицо. Словно проверяет, насколько честна, а может, жива ли вообще. Ну, наверное, после вчерашнего должна была свалиться и не вставать, но как-то слишком много дел, чтобы сваливаться. Да и не хочется. Так просто меня нихрена не уронишь.       — Я в норме, — пытаюсь убедить. — Может, не полностью, но в норме. Прекращай так смотреть. Не умираю я. Меня подкосило вчерашнее, но не убило. Тяжело, но буду в порядке.       Твою мать, вот как так вышло? Хотела доказать себе и Иво, что в порядке, даже несмотря на то что случилось вчера. Что железная и непрошибаемая. А в итоге пришлось признать, что по мне ударило всё произошедшее. И ведь ни слова не произнёс, а правду вытащил.       Отворачиваюсь.       Охереть, тоже хочу так уметь.       — Ты не в норме.       — Нет, нихрена.       Снова становится тихо. Опускаю взгляд, смотрю на кольцо. Застреваю так, потом поднимаю глаза, когда Ник вдруг оборачивается. Замечаю, что его лицо теперь действительно не выглядит злым — и вообще весь он, кажется, по-настоящему спокоен. По крайней мере, пока.       Больше похоже на затишье перед бурей. Знакомое состояние. Заставляешь себя успокоиться, стараешься это состояние держать, а в итоге срываешься и крушишь всё вокруг. И ощущение такое, словно мы с Ником так и будем весь день как наэлектризованные.       — Скажи, чё дальше делать, — произносит, и голос звучит почти… беспомощно? — Я уже не понимаю.       — В группе было восемь человек, так? Найди оставшихся троих, — проговаривает Иво.       — Двоих, — встреваю в разговор. Ловлю недоумённые взгляды, объясняю: — Тот, что напал на меня в «Арене». Аквакинетик. Кей с ним разобраться хотел, вопросы задать, всё такое… а он себе пулю в башку пустил. Чтобы инфу не выдать. Так что… двоих. — Глубоко вздыхаю, следом спрашиваю: — Кто остался?       — Пирокинетики, — медленно отвечает Ник. Устало трёт пальцами переносицу. Выпрямляется, задумываясь о чём-то. Возвращаясь в реальность, проговаривает: — Весело, бляха-муха, ничё не скажешь. — Смотрит на Иво. — Дальше чё?       Тот некоторое время ещё смотрит на меня, ничего не говоря. Затем отводит взгляд, перемещает на Ника, произносит:       — Организуй безопасное место, куда их можно увезти. Чтобы никто не узнал. Иначе их тоже убьют. И проводи допрос… жёстче.       Несколько секунд Ник молчит. Потом, щурясь, спрашивает:       — Хочешь, чтобы прошлый год повторил?       За вопросом следует короткий ответ:       — Хочу. — И спустя паузу: — По-другому ты не добьёшься ничего.       Ник застревает на Иво взглядом. Долго пялится на него, словно ждёт чего-то. Хмурится. Вздыхает, опускает руки. Через время, когда ничего так и не происходит, говорит:       — Окей, сделаю. — Смотрит на меня. — Тогда мы с Лу…       — Нет, — прерывает Иво. Откидывается на спину кресла, но не плавно, как делает всегда, а несвойственно ему резко. Невооружённым глазом эта резкость едва уловима, но мне, усердно учащейся его читать, видна. — Ты сейчас займёшься этим один. Лу мне нужна. Я лечу в Судвиль.       — Не понял. А я чего не в курсе?       — Это не было в планах. — Выпрямляется. Его действия по-прежнему резче обычного, и держу пари, что замечает, как наблюдаю. Кладёт какие-то бумаги в рядом лежащую папку, захлопывает, настораживая меня всё больше. — Отведи Лу на крышу. Я сейчас поднимусь.       Боковым зрением ловлю, что Ник кивает, отходит от окна и направляется к двери. Понимаю, надо встать, идти следом, но вдруг осознаю, что… переживаю. За Иво. Состояние и неестественная для него резкость в движениях напрягают и беспокоят. И хочется что-то сказать или сделать…       Трясу головой, упираюсь ладонями в подлокотники и резко встаю. Не говоря ни слова, поворачиваюсь на пятках и иду следом за Ником, выхожу из кабинета. Пытаюсь выкинуть мелькнувшие в голове мысли. Пытаюсь выкинуть то, что почувствовала, пока смотрела на Иво. Пытаюсь сосредоточиться тупо на своих шагах хотя бы, вглядеться в коридоры, по которым идём, чтобы не думать о том, что творилось со мной в кабинете. Пытаюсь встряхнуться, только выходит херово очень.       Чё это вообще было? В смысле переживаю? Какого хрена? Почему? Когда? Зачем? Вообще-то, притащилась сюда, чтобы работу сделать, получить иммунитет и свалить в закат. И никогда больше не пересекаться с Иво Мартеном. И спокойно дальше заниматься «Ареной», участвовать в боях. И прекрасно продолжать жить с Кеем. И…       И я, твою мать, переживаю за него. За долбаного Мартена. Переживаю. Я.       Убейте кто-нибудь, умоляю.       Более-менее прихожу в себя, только когда поднимаемся на крышу и холодный ветер бьёт в лицо. Впервые рада этому — хоть башка дурная прояснится. Тем более теперь вертолёт полностью привлекает внимание, и пялюсь на него во все глаза. Разглядываю справа, слева, лопасти, шасси…       Такая хренотень в нашем мире и в наше время — редкость, а я до ужаса любопытная. Даже жаль, что надо переключиться на дела поважнее. Но лучше они, чем снова думать всякий абсурд, далёкий от правды.       — Ник, слушай, — произношу, останавливаясь напротив и скрещивая руки. — Я с Иво стрясла все подробности про охрану и структуру работы Инквизиции, Корпуса и так далее. Про вас с Даниэль тоже всё знаю, но…       — Звучит как-то угрожающе, мадемуазель, — криво улыбается. Явно пытается вернуться в своё обычное состояние, но получается туго. Всё равно напряжён до предела. — Так и что? Вопросы какие-то?       Киваю.       — Мне интересно твоё мнение о Даниэль. — Убираю руки в карманы, нащупываю сигареты и телефон. — Я знаю, что сначала её взяли как айтишника, что она быстро взлетела по карьере, быстро стала помощницей Иво. Расскажи о своих наблюдениях, о том, что вообще про неё думаешь. А то тебя уже знаю и понимаю вполне, а с ней так и не выдаётся шанса поконтачить.       — Ой, Дани, Дани… — со вздохом тянет. На мгновение запрокидывает голову, затем опускает обратно. — Прекрасная девушка. Добрячка, милашка, но и зубы показать может. Единственное, что мне в ней не нравится, — она меня терпеть не может. Я-то к ней нормально отношусь, но она меня сразу невзлюбила, как только познакомились. Работу свою делает хорошо. Но, знаешь… амбициозная она, на самом деле. По карьере быстро взлетела, потому что очень хотела выше и выше. Ну, местечко рядом с Иво её вроде бы остановило. Вроде бы устраивает. — Так же, как я, прячет руки в карманах куртки, слегка ёжится. Замолкает ненадолго, чуть хмурится. — Она общительная. То есть… максимально общительная. У неё охренительная способность находить со всеми общий язык. Настолько она в этом талантлива, что у неё знакомства есть даже в Совете. Не сказать, что друзья, конечно. В Совете вообще друзей хрен найдёшь. Одни змеи. Но её там очень… как бы выразиться… одобряют. В смысле, захотела бы она внезапно переворот устроить — ей бы помогли. В Корпусе её тоже любят. Её и Уэйн рад видеть. Про Церковь вообще молчу. Да чё там, она даже у Викария на хорошем счету. Конечно, не обходится и без тех, кто ненавидит или завидует, но общая картина вот такая.       — Отличница типа, да? — задумчиво тяну.       — Ага, чё-то вроде. Она бывает резковатой и нелюдимой, конечно. Но всякое случается.       С минуту молчу, соображая.       — Стой, чё? — выгибаю бровь дугой. — Она видела Викария? Ещё и общалась с ним? Ну, типа, надо разговаривать с челом, чтобы быть у него на хорошем счету.       — Ну, видела, да. Было дело, — пожимает плечами. — Работа обязала и с ним познакомиться, и с секретарём его, и вообще… Короче, как-то так. Она у нас крутышка.       Хмурюсь, обдумывая услышанное. Отвожу взгляд в сторону, только сейчас замечаю открывающийся с крыши вид. Залипаю на несколько секунд. Заправляю выбившиеся из-за уха волосы обратно. Возвращаю руку в карман, снова смотрю на Ника.       — А в прошлом году чё было? Щас ты про это сказал, Даниэль тоже аж белая стала, когда Иво упомянул прошлый год.       Тяжело и протяжно вздыхает. Вытаскивает руки из карманов, скрещивает их, поднимает глаза, смотрит куда-то над моей головой. Долго стоит так, раздумывает, сжимает челюсти. Игнорирует чёлку, которая из-за ветра упрямо лезет в глаз. Спустя несколько минут наконец-то возвращает на меня взгляд.       — Не люблю я это, конечно… — На пару секунд вновь замолкает. — Короче, встреча была какая-то. Дани с нами была. Уж не знаю, почему целью стала она… Подстрелили её. Я в последний момент уловил что-то враждебное, еле успел дёрнуть её. Пуля в плечо попала. И там серьёзное что-то было вроде. Долго восстанавливалась. Снайпер где-то на втором этаже торчал. Я его поймал. Из зала всех выгнали, а я его поджёг. Мудло это, в смысле. — Последние слова произносит быстро, скороговоркой, точно хочет скорее от них отделаться, чтобы не застряли на языке. На миг отводит глаза, возвращает обратно ко мне. — Ну, не убил, затушил потом, но ожогов оставил охренеть. Он уже сам на себя не был похож. Когда он восстановился, я допрашивал. Жёстко. Очень. Короче, не самый приятный эпизод. Но Дани тогда испугалась жутко, поэтому теперь такая реакция от одной только фразы «прошлый год».       Не знаю, что ответить, поэтому просто молча смотрю на Ника. Не представляю, как себя чувствует, вспоминая это, но видно, что произошедшая ситуация до сих пор не отпустила и будто даже причиняет чуть ли не физическую боль. Несмотря на то что в тот момент лишь выполнял свою работу. Защищал. Не сделал ничего ужасного — только наказал убийцу.       Мгновенно вспоминаю воткнутый в живот Анри нож и то, как вытащила его, зная, что этим наверняка убью. Просто защищалась, иначе бы убил он. Мстила, потому что ни за что бы за «Арену» не простила. Ненавидела за то, что разрушили её. От Анри мысли плавно перетекают к Эвану. Внутри всё сводит от боли и ненависти. Не представляю теперь, какими силами прошла мимо него, когда заходила в кабинет, выходила. Не будь рядом Ника — точно бы твари в глотку вцепилась. Не сдержалась бы.       — Ты делал свою работу, — внезапно раздаётся за спиной голос Иво. Так близко, что невольно вздрагиваю. Миг спустя только понимаю, что озвучивает мои предыдущие мысли. — Лишь защищал. Снайпер получил по заслугам.       Бросаю на него взгляд, когда встаёт рядом, изумлённая тем, что проговаривает то, о чём думала я, практически слово в слово. С трудом нахожу силы отвернуться, чтобы перестать пялиться. Сосредотачиваюсь на остановившихся рядом шагах — это Эван и Вивьен. До боли сжимаю кулаки, стараюсь в их сторону не смотреть. Сцепляю челюсти.       Ник на слова Иво не отвечает. Кивает сопровождению на вертолёт, наблюдает, как сдвигаются с места, направляются к нему. Вновь смотрит на Иво. Пристально, задумчиво. Вдруг выдаёт:       — Я с вами полечу.       — Нет, — отрезает тот. Случайно касается своим плечом моего, и едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть — ощущение, словно каждую клетку тела со всей дури прошибает ток. Мозг на доли секунды аж функционировать перестаёт. — Ты тут останешься. Я сказал, что тебе делать.       Ник подходит ближе. Смотрит ещё пристальнее, буквально прожигает Иво взглядом.       «Прожигает». Звучит забавно в контексте того, что он пирокинетик.       — Слушай, ты, каркас бледнолицый, щас полетишь в одной кабинке с убийцей. Соображаешь, нет? — шипит, едва, кажется, держась, чтобы не ткнуть пальцем ему в грудь.       Судя по движению грудной клетки, Иво глубоко вздыхает. Будто усиленно ловит дзен, чтобы следом обычным ровным голосом спросить:       — Почему я до сих пор тебя не уволил?       — Ты меня любишь, — ядовито отвечает Ник, выглядя уже не таким раздражённым.       — Не замечал за собой подобного, — не прекращая смотреть в глаза, словно желая выиграть в гляделки, отзывается Иво.       — Ты плохо за собой смотришь, — фыркает тот. Выдерживает паузу, произносит серьёзнее: — Я очень надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь. Мне не хочется вместо вас встречать мешки с трупами, ясно?       Неожиданно для нас с Ником Иво кладёт ладонь на его плечо и сжимает. Первый выглядит так, точно воздух из лёгких весь выпустили. Во взгляде больше не бушует злое пламя, лицо становится удивлённым и чуть более спокойным.       Ну да, вряд ли Иво когда-то выкидывал такие финтиля.       — Да, я знаю, что делаю, — произносит. — Сам видишь, что Эван на взводе. Задумал что-то. Если ты полетишь с нами — он не раскроется. Боится тебя. Поэтому занимайся оставшимися из группы. Ищи. Мы с Лу способны за себя постоять.       — Ладно, хрен с тобой, — бросает Ник. Шумно вздыхает. — Валите давайте. В оба смотрите.       Иво кивает, убирает руку с его плеча. Жестом приглашает меня следовать за ним и направляется к вертолёту.       — Внимательно, Лу, ладно? — просит Ник, когда сдвигаюсь с места и оказываюсь параллельно ему. — Чует моя задница, выкинет этот Гарри Поттер недоделанный херню какую-нибудь.       Поджимаю губы, понимающе киваю. Намёк на шрам на лбу Эвана принят.       — Не обижай Гарри, — отходя дальше, кидаю через плечо.       Ловлю слабую улыбку, отворачиваюсь, подхожу к вертолёту. Не успеваю схватиться и залезть, как вижу протянутую ладонь Иво. Удивлённо смотрю, на пару секунд застреваю, а он выглядит так, словно не делает ничего необычного. Не придумываю, что ответить, давлю тяжёлый вздох и помощь таки принимаю. Вкладываю замёрзшую ладонь в его тёплую, и следом крепко сжимает её, тянет меня на себя и усаживает рядом. Снова плечи соприкасаются.       Едва замечаю, как Эван захлопывает дверцу. Прячу руки в карманы, думаю, что стоит отодвинуться, но ловлю себя на том, что не могу шевельнуться. Приходится сидеть и не двигаться. Закрываю глаза, чтобы не смотреть на Эвана, иначе точно нахрен накроет, и чтобы не смотреть на Иво — вот этой всей непонятной реакции тела ещё не хватало, и размышлять об этом не особо охота. Так что пусть лучше думают, что высоты боюсь.       Несколько часов спустя выпрыгиваю из вертолёта и с облегчением вдыхаю свежий воздух. Жду, пока выберутся остальные, и иду за Иво. Скоро подходим к местному Корпусу, перед которым играет бликами огромное озеро. Однако приходится отвлечься от созерцания красоты, когда Иво, коротко бросая Эвану и Вивьен, чтоб остались снаружи, поднимается по лестнице и приближается к двери. Проскальзываю в здание следом за ним.       — Слушай, а у меня не должно быть каких-то документов с собой или типа того? — тихо спрашиваю, окидывая взглядом первый этаж, по планировке похожий на тот, что в Корпусе Нью-Пари. — Я же без понятия, чё секретарь делать должен. Особенно дополнительный.       Замечаю удивлённые, благоговейные, испуганные и злые лица проходящих мимо работников. Кто-то застревает на месте, кто-то спешит пройти мимо, чтобы, наверное, не приведи Единый, на глаза самому Приору не попасться. Не знаю, конечно, какое ему дело до всех этих мельташащих муравьёв, да и ладно.       — Необходимая документация у меня. Во внутреннем кармане, — поясняет, поднимая взгляд к верху лестницы, когда подходим к ней. — Если бы что-то было нужно — я бы тебе сообщил. Не беспокойся.       Хочу ответить, впрочем не особо понимая, что именно, но прерывает чужой голос сверху. Громкий, слишком радостный, словно режущий тупым ножом барабанные перепонки. Невольно морщусь, хотя следовало, вероятно, держать лицо.       — Месье Приор, как я ждал вас!       Щуплый мужик с полуседыми короткими волосами спешно спускается по ступеням. Выглядит перепуганным, но явно старается оставаться спокойным. Карие глаза бегают с Иво на меня и обратно, в конце концов останавливаются на нём. В приглашающем жесте указывает рукой наверх. Сначала вроде бы тянется к плечу Иво, чтобы повести за собой, но одёргивает ладонь и просто поднимается, когда мы ступаем на лестницу и следуем за ним.       — Понимаю, за отчётами вы планировали прилететь позже, но такая ситуация… — нервно проговаривает.       За отчётами прилететь? Иво? Нихрена себе сервис. «Приор.Маркет», ё-моё. Прилечу за отчётами, чтобы вы свои задницы не напрягали… С другой стороны, Судвиль настолько далеко от Нью-Пари, что и вправду проще Иво прилететь сюда, с делами разобраться и вернуться обратно в город, чем этим собираться и на несколько дней прерывать работу, чтобы отчёты привезти. С ещё одной стороны, почему просто не позвонить или электронным путём доки нужные не отправить? В наше-то время.       Ладно, куча вопросов, ноль ответов. Надо вытрясти их из Иво.       Заходим в просторный кабинет. Взгляд приковывает большое окно, выходящее на озеро. Прислушиваясь к разговору, завожу руки за спину, обвиваю пальцами левое запястье, неторопливо подхожу к окну, смотрю на улицу.       — Я ещё раз прошу прощения, что вырвал вас из Нью-Пари так срочно, месье Приор, — держа теперь голос ровным, словно стараясь подражать Иво, проговаривает мужчина. Тем не менее нервные нотки проскальзывают. Их слышно без особого труда. — Однако нам без вашей помощи никак не справиться.       — Прекрасно вас понимаю, месье Виже, — отзывается Иво. — Поступим так. Отчёты мне по-прежнему необходимы, потому прошу вас для начала предоставить их. Затем вы объясните ситуацию. Верю, что из-за ерунды не стали бы звать меня столь срочно.       — Конечно, конечно! — восклицает Виже. — Отчёты… Да, разумеется. Непременно… Ох, прошу вас подождать несколько минут. Нужно в другой кабинет. У нас тут перестройка, уже сам могу здесь заблудиться… Всё оставил там. Скоро вернусь. Простите, пожалуйста.       — Не беспокойтесь. Мы подождём. Никто ведь не умирает?       — Что вы! Нет, конечно.       — Тогда прекратите так нервничать.       Ответа не следует, а в следующий момент раздаётся щелчок закрывшейся двери. В кабинете виснет тишина. Ощущение, точно в вакууме находимся — вообще ни единого звука не доносится. Ни из коридора, ни с улицы. Дышу и то бесшумно. Не знаю, оказывалась ли когда-то в такой тишине.       Опускаю руку, нащупываю пальцами кольцо, задумчиво верчу. Мысли касаются то состояния Иво, пока ещё сидели в его кабинете, то рассказанного Ником на крыше, то тройного убийства, то вдруг отношений с Кеем… Такая каша образовывается в башке, что в висках противно ноет.       — О чём думаешь? — разрывая абсолютную тишину, доносится до слуха голос Иво.       Резко поворачиваюсь, и сталкиваемся взглядами. Замираю на мгновение, замечая, как внимательно смотрит. Быстро отвожу глаза, небрежно пожимаю плечами и возвращаюсь к созерцанию улицы. Выдерживаю небольшую паузу, следом говорю:       — Красиво тут.       Слышу шаги. Боковым зрением улавливаю, как Иво останавливается рядом, опять касаясь своим плечом моего. Бросаю на него взгляд, вижу, как осматривает улицу — без особого интереса. Кажется, почти готов скептически приподнять бровь.       — Ты зануда, — не дожидаясь никакого ответа, беззлобно фыркаю. Отворачиваюсь, замечаю, как в ту же секунду переводит взгляд на меня. — После Термитника — это просто чудесный пейзаж, я тебе скажу. Пожил бы там, посмотрела бы я на тебя потом, как запел.       Скрещиваю руки, вновь смотрю на него. Вижу, как едва заметно приподнимает уголки губ, рисуя слабую улыбку. Со вздохом опираюсь плечом на стену рядом с окном.       — Слушай, а почему бы не принять отчёты удалённо? — задаю зудящий в мозгу вопрос. — По телефону или электронке.       Улыбается чуть шире, словно всё время ждал, пока спрошу. Прежде стоя ко мне боком, поворачивается теперь полностью. Заводит руки за спину.       — Несомненно, так удобнее, — отвечает. — Однако высока вероятность обмана. Можно отправить неполные данные с целью того, чтобы я не узнал истинное положение вещей, если возникли какие-либо проблемы. Или может сыграть человеческий фактор — невнимательность, рассеянность, тому подобное. Или вовсе банальное нежелание работать. Можно, наоборот, приписать что-то несуществующее. Способов попытаться обмануть меня — множество.       Вскидываю бровь. Сгибаю левое колено, упираюсь носком ботинка в пол.       — Считаешь, так, вживую, тебя не попытаются обмануть?       — Прилетая лично, я вижу всё своими глазами. А когда человек отдаёт мне необходимые отчёты — по виду понятно, пытается ли он скрыть от меня что-то. На расстоянии не уловишь, и обман вскрывается поздно. — Ненадолго замолкает. — Я практиковал подобное. Неудачно. Потому лучше буду прилетать сам.       Не зная, что сказать, лишь понимающе киваю. Что надо — узнала, теперь спокойна, и в голове ничего не зудит. Взгляд перевожу на озеро. Дёргаю правой щекой, когда слегка колет порез.       — Болит?       Отвечаю коротким покачиванием головы, по-прежнему глядя в окно. Возвращаю руки в карманы плаща.       — О чём ты думала, пока летели? — задаёт новый вопрос.       Криво усмехаюсь.       — Сдерживалась, чтобы не выкинуть Эвана из вертолёта.       — О чём ещё?       Резко перевожу взгляд обратно на Иво. Склоняю голову набок, и усмешка становится кривее. Какое-то время стою так, вглядываясь в его лицо, потом в лоб отвечаю:       — О тебе.       Самой непонятно, на что провоцирую, но волна удовольствия проходится по спине, когда замечаю, как на полсекунды теряет контроль над собой — кадык едва заметно дёргается. Целый миг удовлетворённо улыбаюсь, прежде чем вернуть серьёзную мину. С трудом сдерживаю злорадную ухмылку, однако всё же правда беру себя в руки и спокойно говорю:       — Я видела твоё состояние, пока мы ещё были у тебя в кабинете. Об этом думала. — Спустя короткую паузу продолжаю: — Ты не представляешь, как дохрена сложно тебя читать. Ты же из себя делаешь безэмоциональное бревно, которое попинать охота, чтобы проверить, жив ещё или нет. Логично, конечно, учитывая, какой занимаешь пост. И подделывать эмоции умеешь на отлично. Но в тот момент… было по-настоящему. Я точно знаю. — Ещё упираюсь носком ботинка в пол, но потом убираю ногу, выпрямляю, упираясь теперь пяткой. — Ты злишься. Да? На ситуацию. Ну, или злился. Неважно.       Молчит, и взгляд становится таким… который, конечно, хрен поймёшь. Как всегда. Хотя кажется, что Иво будто впервые по-настоящему меня увидел. Теперь просто всматривается, убеждаясь, что не показалось.       И это ещё оставляю возможность, что ошиблась по всем фронтам. Всё-таки он правда очень закрытый. До невозможности. И дело, подозреваю, не только в должности.       — Зачем ты пытаешься меня читать? — задаёт неожиданный вопрос.       Однако не теряюсь. Вместо ответа констатирую:       — Ты переводишь тему.       — А ты — нет?       Хочу возразить, но вырывается только короткий смешок. Покачиваю головой, не могу перестать улыбаться. Чувствую себя дурачком, разговаривающим с другим дурачком. Теперь декорации кабинета должны упасть и явить мне стены дурдома.       Атмосферу дурки разрушает резко открывшаяся дверь, и поворачиваю туда голову. В кабинет, что-то бормоча, спешно заходит Виже. Добирается до стола, с хлопком опускает на него папку, большими глазами смотрит на Иво — он, судя по тому, что улавливаю боковым зрением, глядит по-прежнему на меня. И прекращает только тогда, когда Виже подаёт голос:       — Прошу простить за столь долгую задержку. Секретарь сейчас не на месте, а куда убрала бумаги — не сообщила. Пришлось самому искать.       — Ничего страшного, — отзывается Иво и отходит от меня. — Главное, что нашли. Пока просматриваю, объясните проблему. Чётко, по делу, без нервов.       — Ох, с чего же начать…       — Месье Мартен, — бессовестно врываюсь в разговор, отшагивая от окна, — нужна ли сейчас моя помощь?       Иво поворачивается ко мне, сканирует взглядом. Коротко качает головой.       — Нужно выйти — пожалуйста, — отвечает. — Только будьте недалеко, мадемуазель Рид. В случае необходимости позову.       Молча киваю и спешно покидаю кабинет. Делаю несколько шагов в сторону от двери, опираюсь на стену, достаю телефон, сползаю вниз, опускаясь на корточки. Решаю покурить потом. Нажимаю кнопку блокировки, открываю нужный чат, быстро печатаю. Над кнопкой «отправить» большой палец на секунду замирает, но всё же жму.             Я:             привет             не писала, прости. не хотела дёргать после похорон             ты как?       Блокирую телефон, не ожидая, что ответит прямо сейчас. Чувствую, как тяжело ухает в груди сердце. Стараюсь отогнать воспоминания о распластавшемся на мокром асфальте теле, о таком же, как у меня, отчаянном и надрывном крике, разнёсшемся по залу. Иногда боюсь, что в кошмарах сниться будет. Глубоко где-то всё ещё кажется, что виновата. Хоть и понимаю, что никто не винил. Особенно он.       На периферии дёргалась из-за ребят, переживала. Беспокоить не хотела, на рану давить. У самой, конечно, болит не прекращая. Теперь не выдержала уже. Волнуюсь. Мы как семья же. Впрочем, «как» можно и убрать. Мы семья.       Телефон вдруг жужжит, экран загорается, показывает новые сообщения. Тут же открываю.             Ирма:             Привет, Лу. Я по той же причине не писала. Ментальная связь, да?             Нет, или одна клетка мозга на всех. Ты так раньше говорила             Если честно, не знаю, как я. Стараюсь справляться. За родителей волнуюсь. Мы никогда особо близки не были, но мама ужасно плакала, когда я обо всём рассказала. Мы больше не разговаривали       Короткое время молчит, затем пишет дальше.             Ирма:             Не знаю, может, она даже меня обвиняет. Всю жизнь говорит, что плохо на него влияю и прочее. Не отговариваю от всякого сомнительного. Из-за этого его и не стало             Вот, ей даже необязательно что-то говорить. Уже наперёд весь сценарий знаю       Усиленно смотрю вверх, когда в глазах жжёт от подкативших слёз. Пытаюсь сдержать их, но пара всё равно скатывается, обжигая щёки. Спустя время возвращаю взгляд обратно на телефон, убираю тыльной стороной ладони мокрые дорожки. Хотя теперь, конечно, тянет разреветься в голос.       Интересно, перестану когда-нибудь плакать по нему?       Вдруг замечаю новое сообщение.             Ирма:             А ты как?       Первый порыв — написать, что всё нормально. Но рука не поднимается. Судорожно вздыхая, понимаю, что не могу ей врать.             Я:             реву, как только вспоминаю       Хочу печатать дальше, но слёзы вновь подкатывают. Жмурюсь, сжимаю переносицу, стараясь сдержать их. Попытку проваливаю, запрокидываю голову, упираясь макушкой в стену. Зажимаю рот ладонью, чтобы не всхлипнуть на весь коридор.       Более-менее успокаиваясь, возвращаю взгляд на телефон.             Ирма:             Понимаю. Я тоже. Не представляю, как нормально дальше жить. Работать продолжаю, но как-то на автомате всё             Я:             знаю. я рядом             Ирма:             Знаю. И я       Стоит только стереть слёзы, как катятся новые. В итоге забиваю.             Я:             как тома?             Ирма:             Бодрится. Но тоже далёк от нормы. Иногда делает-делает что-то, потом внезапно застревает и смотрит в одну точку, не двигается. Тяжело очень             Я:             обними его за меня             с малой связывалась?             Ирма:             Обниму обязательно             С Малой списывалась недавно. С ней сейчас Марк часто. Не даёт впасть в депрессию. Арена сначала, потом Йонас. Арену сильно полюбила, про Йонаса вообще молчу             Чаще теперь даже с Марком общаюсь. Малая иногда часами не отвечает. Он говорит, чтоб мы не беспокоились. Присматривает за ней       Марк и Малая… Даже шутить не хочется. Наверное, он сейчас единственный человек, которого она правда может воспринять. Плюс и после знакомства общий язык нашли быстро. К тому же, уверена, Марк давно в Малую влюблён. Причём по уши. Сколько за ним девок бегало — хоть фанаток, хоть нормальных. А он только в одну сторону смотрел и смотрит. И сторону зовут Тина.             Ирма:             Любит он её, да?       Ну, собственно, всё уже озвучено за меня.             Я:             уверена       Некоторое время молчу. Ирма тоже не пишет. Вдруг соображаю.             Я:             давай встретимся как-нибудь. как готова будешь. как время появится. когда угодно. скажи только             Ирма:             Я не против. Тоже хочу увидеться. И Стреле есть что привезти :)             Я:             супер             стрела обрадуется             тогда напиши, ладно? сообразим там по времени             Ирма:             Хорошо       Собираюсь уже попрощаться, но останавливаю пальцы над клавиатурой, когда читаю следующее сообщение.             Ирма:             Спасибо, что написала. Мне нужно было очень. Ты нужна была. Рада, что поговорили             Я:             легче?             Ирма:             Легче             Я:             здорово. тоже рада, что поговорили             спишемся тогда позже             Ирма:             Конечно             До связи             Я:             до связи       Протяжно вздыхаю, блокирую экран. Закрываю глаза, упираюсь локтем в колено, утыкаюсь лбом в кулак. Стараюсь прийти в себя. Спустя время поднимаю веки, убираю телефон в карман, поднимаюсь, держась за стену. С силой провожу ладонями по лицу, несколько раз — пальцами по щекам, окончательно стирая слёзы.       Больно, конечно, до ужаса, но правда рада, что написала Ирме. Теперь хотя бы не переживаю. Она с Томой, Малая с Марком, а я могу полностью сосредоточиться на работе. На том, чтобы выпотрошить Эвана, обмотать его собственные кишки вокруг шеи и задушить.       От желания взять сигарету пальцы покалывает, а внутренности жжёт от ярости и боли. Тяжело дышу, чувствуя, как близка к тому, что щас крышу сорвёт. Отлипаю от стены, поворачиваюсь к ней боком, упираюсь ладонью, низко наклоняю голову. Стараюсь оставаться в адеквате, но с внезапно накатившей волной сложно справляться. До тянущей боли сжимаю челюсти.       Резко дёргаюсь, когда чувствую прикосновение к плечу. Оборачиваюсь, округляю глаза, внезапно видя Иво. Пытаюсь придумать, что сказать, но могу только таращиться на него.       — Успокойся. Дыши, — тихо произносит. Не разбирается даже, что произошло. Сразу решает проблему. Пытается, по крайней мере. — Медленно дыши. Уведи внимание от приступа к дыханию. Сосредоточься.       Рывком вдыхаю, рывком выдыхаю. Стискиваю пальцы левой руки в кулак. Стараюсь дышать ровнее, медленнее. Невольно отвожу взгляд.       — Смотри на меня, — произносит, и возвращаю внимание обратно. — Разожми челюсти. Зубы сломаешь. Ещё медленнее дыши.       Делаю ровно то, что говорит. Долгое время спустя наконец получается. Расслабляю челюсти, лучше соображаю, разжимаю кулак, ровнее дышу. Тело больше не находится в таком диком напряге, ярость затихает. Малость обессилев, проваливаюсь к стене спиной, упираюсь в неё затылком.       Иво для надёжности хватает за локти. На случай, наверное, если вообще падать буду.       Второй этаж, к счастью, пуст.       — Опять спасаешь, — проговариваю хриплым шёпотом.       — Куда ты без меня теперь? — невозмутимо отвечает.       Устало дёргаю уголком губ.       — Подруге писала. Сестре Йонаса. Поговорили о нём. Вот и вынесло, — решаю всё-таки не откладывать объяснение. На секунду опуская взгляд, поднимаю обратно и вновь смотрю Иво в глаза. — Сама не ждала. — Вздыхаю, чувствуя себя уже лучше. — Можешь отпустить, я нормально стою.       Не двигается поначалу. Внимательно смотрит, словно проверяя, правду ли говорю. Потом постепенно расслабляет пальцы, медленно убирает ладони, отпуская мои локти. Заводит руки за спину, на шаг отходит. Не сводит взгляд, когда отлипаю от стены и выпрямляюсь.       — Идём? — предлагает, чуть наклоняя голову в сторону лестницы.       Вместо ответа киваю.       — А доки опять у себя в кармане спрятал? — спрашиваю, спускаясь по ступеням.       — Да, — коротко отвечает.       Остаток пути проходим молча. На взгляды работников уже не обращаю внимания. Вскоре следом за Иво выхожу на улицу, глубоко вдыхая осенний воздух. Мельком смотрю на сопровождение, сбегая по невысокой лестнице. Равняюсь с Иво, идущим по краю дороги, совсем рядом с водой.       — Разобрался с ситуацией? — тихо интересуюсь, убирая руки в карманы плаща и нащупывая пачку.       — Разобрался, — отзывается. — Было действительно серьёзно, но не так страшно, как преподносил Виже.       Собираюсь достать сигареты и продолжить диалог, но не успеваю. Внезапно слышу позади глухой удар, следом Иво резко хватают за плечи, с силой тянут в сторону и толкают в воду. Всё происходит быстро, будто за полсекунды: вот он идёт рядом — а в следующий момент уже оглушающий всплеск, и чёрные волосы теряются под водой.       Сердце сжимается от испуга. Округляю глаза, с криком «Иво!» подаюсь вперёд, не совсем соображая, что хочу сделать, но не получается и это — теперь сзади хватают меня, отшвыривая назад, как тряпичную куклу. Сваливаюсь на землю, пропахиваю телом, переворачиваясь, приличное расстояние. Оглушённая, морщась от боли, упираюсь в землю ладонями, пытаюсь встать. Поднимаю голову, сквозь упавшие на лицо волосы смотрю на стоящего неподалёку Эвана — во взгляде пылает злость, кулаки сжаты. Смотрю в сторону, вижу распластавшуюся у его ног Вивьен, не понимаю, дышит или нет, а разбросанные вокруг головы рыжие волосы делают картину совсем жуткой.       Тело кошмарно болит, но всё равно встаю. Не успеваю принять боевую стойку — Эван подлетает в мгновение ока, замахивается и бьёт прямо по порезанной щеке с такой силой, что она взрывается от боли, а перед глазами принимаются плясать звёздочки. Не могу защититься или ударить в ответ. Конечности неповоротливые, а мозг не фурычит. С ужасом и злостью понимаю, что меня просто-напросто избивают, а помешать этому не в состоянии. Боль в щеке и пришедшие вместо звёздочек цветные точки перед глазами сбивают с толку.       Это нихрена не похоже на драки в «Арене», твою мать… Когда, направляясь на крышу Корпуса, в сердцах просила убить меня, не имела в виду буквально! Мне не хочется умирать!       Только придётся, походу.       Эван хватает за воротник, бьёт по ногам, заставляя рухнуть на колени, нависает сверху. Сжимает им шею, принимается давить. С каждой секундой усиливает хватку, медленно укладывая меня на землю, пока обессиленно запрокинутая голова не касается её.       Рвано ловлю ртом воздух. Едва соображая, сжимаю его запястья, пытаюсь отцепить от себя, но тщетно. Выбрасываю ноги вперёд, стараясь сильно пнуть, но уже не понимаю, попадаю по нему или нет. Мозг клетка за клеткой отключается, пальцы расслабляются, ноги больно падают, глаза закатываются. Постепенно прекращаю попытки вдохнуть. Чувствую, как медленно теряю сознание.       Совсем сваливаюсь на землю, когда Эван вдруг отпускает, и неожиданно обретаю способность дышать. Переворачиваюсь на бок, упираюсь ладонями в асфальт, низко наклоняю голову, с жуткими и болезненными хрипами вдыхаю, до дикой боли в горле кашляю. Вокруг ничего не слышу, оглушённая собственным дыханием и кошмарным шумом в ушах. Чуть-чуть приподнимаюсь, наконец в состоянии ещё и выдохнуть. Хватаюсь за шею, жмурясь от боли, стараюсь глубоко вдыхать и медленно выдыхать. Вновь упираюсь руками в землю, открываю глаза, пытаюсь встать хотя бы на колени. Ужасно гудит голова.       Вздрагиваю, чувствуя прикосновение к локтю. Обессиленно падаю с колен, оседаю обратно на землю, прижимаюсь к ней бедром. Медленно поднимаю взгляд, сквозь скользнувшие на лицо волосы вижу… Иво. Сердце пропускает удар, но уже от облегчения. Только сейчас замечаю, что с его выбившихся из хвоста прядей капает вода, а одежда выглядит тяжёлой из-за того, насколько мокрая.       Вновь вздрагиваю, когда Иво тянет ко мне ладонь и холодными пальцами осторожно убирает волосы за ухо, едва ощутимо скользя подушечками по щеке. Не могу отвести от него взгляд, всё ещё хрипло дышу, но уже легче. Опять касаюсь шеи, бездумно потирая ноющую от боли кожу.       — Там Вивьен… — произношу, дико хрипя.       — Уже проверил. Жива. Без сознания. Серьёзных повреждений нет, — коротко и быстро отвечает. — Но ты… — Замолкает, сжимает челюсти, отводит взгляд. Впервые, кажется, не контролирует эмоции. Смотрит на меня, спрашивает: — Встать можешь?       Невольно цепляясь за его плечо, киваю.       — Ноги же не сломал мне, — отзываюсь, медленно поднимаясь. Крепче хватаюсь за Иво, восстанавливаю равновесие. Тяжело кашляю. — Жить буду.       — Ноги не сломал, а… — заговаривает, но в то же мгновение затыкается. Покачивая головой, спрашивает больше у самого себя: — Зачем я вообще с тобой спорю? — Спустя паузу бормочет: — Неужто подозрительный шум услышали… Бегут.       Нет желания видеть, кто там бежит. Нет желания узнать, что Иво сделал с Эваном. Нет желания нестись к пострадавшей Вивьен — жива, не ранена, отлично.       Устало вздыхая, закрываю глаза, наклоняюсь и утыкаюсь лбом в плечо Иво.       Ледяная от воды ткань почти приносит облегчение гудящей голове.

***

      Насколько взбешённым стал Ник, когда увидел, в каком состоянии вернулись, описать словами было невозможно. Матами — тоже. Он даже не понял, к кому броситься в первую очередь, пока Иво не кивнул на Вивьен и не сказал позвать сюда бойцов, чтобы те забрали Эвана. Когда всё сделалось и в кабине остались только мы с Иво, хотелось лишь одного — сдохнуть. Однако желание, конечно, было невыполнимым. Тем более вернувшийся Ник силой потащил в медотсек. Осторожно, но силой.       Повреждённую щёку пришлось зашивать заново. Бедняга Мелоди выглядела очень нервной, но работу выполнила исправно. Сжалилась даже и покурить разрешила, когда закончила, хотя в медотсеке курение строго запрещено. А мне просто надо было собраться с мыслями, прежде чем выползти в коридор к пылающему яростью Нику.       Успокоил насчёт Вивьен. Подтвердил, что никаких повреждений серьёзных нет. Сказал, что очнулась, отделалась головной болью. Про Эвана ни слова не мог произнести, а у меня до такой степени не было сил, что не хотелось ничего из него вытягивать. Знала, естественно, что, когда приду в себя, накроет снова, но в тот момент ощущала только равнодушие и жуткую усталость. Про пирокинетиков тоже не спросила. Просто сказала, чтоб написал мне адрес, куда увезёт Эвана, что приеду позже, и ушла.       Теперь, сидя на диване в кабинете Иво, чувствую, как постепенно колют мелкие иголки злости. Слабо, но ощутимо. Хотя сил на большой взрыв так пока и нет. Хочется только спать завалиться и на хер всё послать.       Кею позвонить бы. Рассказать. Или поехать к нему сразу… Не знаю. Башка не варит. Не хочу ничего.       Подскакиваю, когда дверь резко открывается, и сталкиваюсь взглядами с Иво. Замираю, и он застревает на пороге. Пока продолжаю стоять и таращиться, отмирает первым, наконец закрывает дверь и делает несколько шагов вперёд. Не зная, куда деть руки, скрещиваю их. Внимательно сканирую его с ног до головы. Распущенные теперь волосы по-прежнему мокрые, но одежда на нём уже сухая. Наверное, сменил, пока со мной Мелоди возилась.       Нахрена вообще про это думаю?       Ладно, одна хорошая новость. Риск того, что Нью-Пари лишится Приора из-за простуды, снизился.       — Я полагал, ты уже уехала домой, — заговаривает первым, вытаскивая из сумбурных размышлений.       Домой — это куда?.. Мой блок или Кея?       — Надо бы, наверное, — малость заторможенно отвечаю. — Решила сначала убедиться, что ты в норме.       — Вполне, — кивает, останавливаясь у своего стола. С минуту молчит, следом бросает: — Это не меня пытались задушить.       Тяжело вздыхаю. Всё ещё держа руки скрещёнными, обхожу журнальный столик, преодолеваю короткое расстояние и встаю напротив Иво. Вижу, как упирается пальцами в стол, и в следующий момент вновь встречаемся взглядами.       Замечаю то же самое, что и несколько часов назад здесь же. Он злится.       Почти открываю рот, но тут же останавливаюсь, улавливая, как смотрит на мою шею. Точнее, наверное, на след от воротника. Сама в зеркало не смотрелась, но Ник постоянно поглядывал туда же, так что примерно представляю, какая там жуткая картина. Не шевелюсь и уже забываю, что хотела сказать. Хмурюсь — на шею так и не перестаёт смотреть.       — Я живая, — устало говорю.       — Могла и не быть, — мгновенно отвечает.       Очень глубоко вдыхаю. Очень медленно выдыхаю. Не отвожу пристальный взгляд от глаз Иво, яростно желая прожечь ему зрачки и достать до мозга. Авось выжгу всякую херь оттуда. Успокаиваясь, упираюсь бедром в стол. Делаю лицо попроще.       — Давай ты не будешь начинать эту «я во всём виноват» хрень, окей? — вскидываю брови. — Если начинать с динозавров, к которым ты сто процентов откатишься, то находиться здесь — мой выбор. Я же могла послать. Не соблюсти условия, которые мы друг другу выдвинули во время боя. Ну вот просто. Не было же ничего официально. В течение всего этого времени у меня тоже была куча возможностей послать. Я уже после взрыва «Арены» могла уйти. А я здесь. Осталась. Сделай выводы.       Замолкаю — и кабинет наполняет тишина. Слышу только собственное тяжёлое дыхание, сбитое тем, как быстро всё сказала. Отвожу от Иво пристальный взгляд, поворачиваюсь боком, устало присаживаюсь на стол. Убираю волосы за уши. Хмурюсь, чувствуя боль во всех местах, которыми пропахала землю в Судвиле. Такое чувство, как будто вот-вот развалюсь, точно старый ржавый мотоцикл.       Помню, у отца был такой. Он тщетно старался вдохнуть в него жизнь, верил, что не всё потеряно. А оказалось безнадёжно. В один день байк в самом буквальном смысле развалился. Запчасть за запчастью. Папа расстроился поначалу, потом выдохнул, махнул рукой и сказал: «Ну, я пытался».       — Ты друга потеряла, — заговаривает Иво, обрывая воспоминания. — Из-за помощи мне.       Злость охватывает до самого нутра.       — Единый, дай мне терпения, а ему — по морде! — восклицаю, вскакивая и резко поворачиваясь обратно к нему. — Такое впечатление, как будто ты пытаешься найти любой грёбаный аргумент, чтобы заставить меня типа одуматься и уйти! — От переизбытка эмоций повышаю голос настолько, что горло ноет. — Иди ты на хер, придурок! Никуда я от тебя не уйду, ясно?!       Шумно вздыхаю, зарываюсь пальцами в волосы, запрокидываю голову и круто поворачиваюсь к нему спиной. Слышу, как с грохотом падает со стола органайзер. Стараюсь ровно дышать и взять себя в руки. На пару секунд опускаю веки, поднимаю снова. Резким движением кладу ладони на талию.       Сердце скачет, как ненормальное. Тело от нервов покалывает, ушибленные места всё ещё противно ноют.       Провожу языком по пересохшим губам. Более-менее успокаиваясь, оборачиваюсь. Вновь смотрю в глаза.       — Да, я потеряла друга. И это никогда не перестанет болеть, потому что он был моей семьёй. И от души как будто целый кусок отодрали, — тихо проговариваю, чувствуя жжение в глазах от подкатывающих слёз. Как в Судвиле, когда говорила с Ирмой. — Но это не твоя вина. Это вина того, кто убил, и того, кто приказал убить. Не надо отвечать за выбор других людей. Если тебя хотят выкинуть с поста, то можно было просто убить, но выбрали другой способ. Максимально жестокий. Так что завязывай с этой хернёй, иначе в следующий раз я тебя ударю.       Взгляд Иво становится таким же странным, каким был во время разговора в кабинете Виже. В моё лицо вглядывается долго, словно размышляя о чём-то или что-то осознавая. Перестаёт хмуриться, отводит глаза в сторону, опускает. Впечатление, что теперь вспоминает что-то. И воспоминание это доставляет явно не радость.       Не знаю, что на меня вдруг находит. В следующий момент поддаюсь непонятному порыву, делаю резкий шаг вперёд и обнимаю Иво, прижимаясь к плечу здоровой щекой и сцепляя руки за спиной. Замираю, ожидая, что оттолкнёт, однако чувствую лишь, как застывает на несколько мгновений, а потом — осторожно обхватывает руками в ответ, будто бы неуверенно, хотя это может и казаться. Невольно с облегчением выдыхаю, почти даже расслабляюсь.       — Я испугалась, — срывается с губ признание. Сразу хочется прикусить язык и заткнуться, но раз уж начала — надо заканчивать. Что поделать, если всё время чё на уме, то и изо рта вылетает? И ведь не думаю, прежде чем заговорить. Спустя короткую паузу продолжаю: — Испугалась, когда Эван выкинул тебя в воду. — С ужасом и смирением понимаю, что говорю правду. — Думаешь, если бы реально был виноват, если бы я обвиняла, то реагировала бы так? Рада была бы только, что утонешь. А я испугалась. За тебя.       Сильнее, чем готова признать. И это, блин, просто бесит.       Давлю вздох, когда обнимает чуть крепче.       — Я тоже за тебя испугался, — негромко отвечает. — Когда увидел, как Эван душит. Выберись я из воды минутой позже… было бы поздно. Я успел в самый последний момент.       — Но успел, — твёрдо говорю, пытаясь вбить это в его башку. Повторяю то, что сказала раньше: — Я живая.       Теперь ничего не произносит. Спустя несколько минут, когда отстраняюсь и на полшага отхожу, отпускает. Смотрит на меня.       Молчаливую игру в гляделки прерывает звук оповещения. Отводя от Иво взгляд, возвращаюсь к дивану, поднимаю плащ, вытаскиваю из кармана телефон, смотрю на экран.             Ник:             Кидаю адрес. Приезжай       Ниже читаю его. Поднимаю взгляд от телефона, прикидывая, где это. Старый полицейский участок на краю города? На ту улицу уже и не ездит давно никто. Вроде перекрыли её даже, объявили непригодной для жизни. Там чаще, насколько знаю, отбросы всякие ошиваются. Удобно, конечно. И вроде не особо подумаешь, что Эвана можно спрятать там. Значит, ближайшие дни точно будет жив. Особенно если сдержу себя и не вскрою ему глотку. Так, ладно… Минут сорок ехать, наверное. Херня вопрос.       Убираю телефон обратно, надеваю плащ. Смотрю в окно, потом — на Иво.       — Ник сказал, куда увёз Эвана, — сообщаю, убирая руки в карманы. — Поеду помогу с допросом. Заодно про пирокинетиков спрошу.       — Уверена? — тут же спрашивает.       Первый порыв — ответить «да», но понимаю, что теряю контроль уже сейчас. При одной лишь мысли об этой твари. Следом мгновенно перед глазами в очередной раз встаёт картина: дождь, асфальт, рёв мотора, удар, Йонас мёртв. До тянущей боли сжимаю кулаки, стискиваю челюсти. Стараюсь глубоко дышать.       Замечает это, конечно. Да и такое долгое молчание само за себя говорит. Орёт. Матом.       — Может, предоставишь допрос Нику? — мягко предлагает. — Высок риск, что потеряешь контроль. Приступ ударит.       Ненависть выпускает когти, скребёт сердце и рёбра. Просит выхода. Требует. Внутри горит всё, почти как в Судвиле. Дышать становится тяжело, ноги еле переставляю, когда подхожу к Иво ближе, останавливаюсь в шаге, приподнимаю голову.       — Пусть, — хрипло отвечаю. — Убивать не стану. Слишком легко. Но очень постараюсь, чтобы начал об этом просить.       Не дожидаясь, пока скажет что-нибудь, срываюсь с места и направляюсь к двери. Давлю на ручку, открываю, делаю шаг за порог. Останавливаюсь, хмурюсь, оборачиваюсь к Иво, смотрю на него.       — Нормально всё будет, — спокойнее произношу. — Мне больно, меня распирает от ненависти и бешенства, но мозг всё ещё при мне. Я не сделаю ничего непоправимого. Не переживай.       — Я не за непоправимое переживаю, — невозмутимо отзывается, — а за тебя.       Ну почему каждый раз, когда он произносит чё-то такое, это, блин, звучит настолько естественно? Как будто так и должно быть. В порядке вещей.       Не отвечаю, слабо тяну вверх уголок губ, изображая кривую полуулыбку. Бросаю на него взгляд напоследок и наконец выхожу. Быстрым шагом идя по коридору, вытаскиваю сигареты с зажигалкой и закуриваю.       …а за тебя.       Не нравится мне эта реакция странная на него и его слова… Вообще не нравится. Но подумаю об этом потом.       Сначала выпотрошу кое-какую тварь.