Зимний мёд и дорогая модель холодильника

      Мужчина напоминал Жене дорогой новый холодильник, который он видел в недавно открывшемся магазине оргтехники. Парень тогда завис, с удовольствием разглядывая графитовый высоченный агрегат.       - Красивый! Дорогой... Внутри один холод.       Тамира Ильдаровича Камаева Женечка Беляев заприметил давно, почитай второй год пасёт предмет своих мокрых, безумных грез. Вот как перевёлся работать в новое почтовое отделение ближе к дому, так и пошёл отсчёт его микроинфарктам, которые случались при каждом столкновении тяжеловоза Тамира Ильдаровича и маленькой букашечки Женечки.       Женя радовался переводу. От дома до работы ходу три минуты. Раньше через полмикрорайона приходилось по 30-40 минут тащиться в ливень и стужу. А ещё значимой деталью стало, что Женечка был назначен заместителем начальника почты. Он важно расправлял плечи и тренировал серьёзное выражение лица перед старым трёхстворчатым трельяжем, что ему достался "с бабушкиного плеча". Жил Женечка так же с бабой и дедом в их двухкомнатной квартире.       Огромный, бывший рыбацкий, посёлок находился сбоку от высоток, сразу после широкого асфальтного полотна. Город за последние 20 лет наползал на сёла, что его окружали. И в бывшем колхозе рыбного хозяйства стали появляться дорогие крепкие особняки, а улицы новых домов под черепичными крышами тянулись уже вплоть до самого лесопарка с беговыми дорожками и базой для занятий биатлоном. Так как посёлок теперь входил в микрорайон и являлся, можно сказать, уже частным сектором города, то огораживать его стеной городские власти не посмели, по закону нельзя. Посёлок находится в черте города и поэтому проходящая через него сквозная дорога к лесу, что теперь является огромным городским парком, соединяющим одну часть города с другой, не может быть перекрыта.       Жене Беляеву очень нравилось иногда гулять в этом посёлке, прохаживаясь до леса и обратно. Он осторожно, чтобы не показать себя назойливым и опасным, рассматривал украдкой красивые новые дома за высокими заборами и облагороженные аллеи, кованые фонарики и ворота.       Как-то в начале прошлой осени тащили они с бабой по корзинке грибов из леса, а Женя ещё и букет из уже начавших подёргиваться красным, пурпурным и жёлтым листьев, разбавленных лесными осенними цветами. Белый BMW осторожно ехал по гравию им навстречу, приятно шурша шинами автомобиля по камешкам. Машина остановилась аккурат в четырех-пяти метрах от парочки грибников в ветхих одеждах ("за грибами-то драть и пачкать" - название лука от стилиста бабушки). Женечка на эти слова повёлся и даже согласился, потому что был парнем очень бережливым и новые одёжки жалко было. Старая, выцветшая дедова куртка, мамины спортивки и под ними её же тёплые колготы, чтобы жопу не морозить (а жопа у Жени очень красивая). Обязательные резиновые сапоги (ладно хоть не калоши). Ещё любимая, вязаная красная шапка с большим помпоном. Всё по принципу удобно и выкинуть не жалко...       К встрече с красивыми мужиками никто не готовился. Ну, бабу дед дома ждал, вот она и не готовилась. А Женечка недавно расстался с очередным ухажером (третьим в его жизни) и ещё находился на стадии "надо настрадаться всласть" и поэтому тоже особо не задумывался, подходят ли по цветовой гамме красная шапка и синяя куртка с коричневыми сапогами.       Лес расслаблял. Женечке всегда нравился процесс засолки что грибов, что помидоров или огурцов, да и потом, когда открывали очередную банку, пробовать, как вкусно получилось, и особенно нравилось соревноваться с бабушкой и мамой. Третейским судьёй выступали обычно дед или старшая сестра, что ждала двойняшек сейчас и пожирала семейные запасы в пугающих количествах.       Начиная лет с шестнадцати Женя стал практически всегда выигрывать баттлы по закруткам у старших женщин семьи и очень этим гордился. Ему это было важно! Женечка собирал и пробовал новые рецепты, не посвящая родственниц в тонкости процесса.       У субъекта, вылезшего из BMW, была небольшая щетина, модная стрижка с выбритыми висками и чёлкой набок, костюм и ботинки "а-ля хозяин жизни". Лёгкие и мозг Женечки как горячим лезвием полоснуло одеколоном мужика и его личным, каким-то затягивающе терпким запахом. У него закружилась голова. Он быстро прикрыл лицо букетом, глубоко вдыхая запах листвы и стараясь перебить наваждение, но ему не дали прийти в себя, добивая скользнувшими по нему хмуро зелёными, чуть раскосыми глазами, а яркий, с лёгкой хрипотцой голос забил последний гвоздь в крышку гроба товарища Беляева.        - Геннадьевич, я к Русакову. А ты позвони и уточни, сегодня или завтра они наконец-то асфальт уложат? Люди вон в лес ходят с корзинами, мамки с колясками, машины колёса портят... И предупреди, если послезавтра позвоню уже я, то они могут искать себе другое место работы.        Женя бочком, бочком старался проскользнуть от стыда подальше, но злой рок в лице любимой бабули, был неумолим, и она в духе коммунистических или комсомольских собраний в молодости решила двинуть благодарственную речь:       - Какой хороший человек! Беспокоится не только о себе, но и о народе. Спасибо вам. Мы вот с внучком часто ходим лес, тяжело по гравию-то таскаться, калоши в прошлый раз продырявили.       Мужчина широко улыбнулся, подмигнул этому самому Геннадьичу и ответил:       - Вот видишь, голосом народа глаголет истина. Как грибочки? Чисто в лесу?       - Чисто. Дождей мало. Вон Женечка вместо второй корзинки листьев набрал, но на закрутку хватит.        Дальше Женя не слушал и не слышал, поспешно шагая в сторону дома.