Оправдайте, не карайте, но назовите зло злом. Федор Достоевский
Озеро печали при всей своей горести и вкусе потери было прекрасным. Оно было похожим на жемчужину или же округлое зеркало, лежащее в чаше и окруженное со всех сторон Цветущими холмами фейри. От палящего летнего солнца, вечно царящего в этой местности, озеро казалось ярко-голубым – чистейшей водой на земле, хотя на самом деле это озеро даже не было наполнено водой, а заполнено оно было печальными слезами юных дев. Никакая мысль не привела бы к выводу, что в этом райском уголке, вечно цветущих холмов, может господствовать мрак и сумасшествие народца фейри. Округлые бугорки – холмы – были покрыты мхом и засеяны яркими цветами: желтыми в белую крапинку, насыщено красными, розовыми, даже синими и голубыми. На Цветущих холмах можно было потеряться в обилии яркости и радужности, в потоке запахов и запредельной тишине, властвующей в обиталище Госпожи народца холмов. Жил сей народ нечисти в оседлых норах под холмами, но при наступлении ночи фейри выходили из своих убежишь и устраивали вечерние пляски под безумные песни, будоража к невероятным поступкам и безрассудным действиям. На Цветущих холмам, особенно при разговоре с Госпожой всегда следовало вести себя тихо, говорить шепотом, иначе нечаянно или умышлено уроненное слово владычицы Рамонии может стать вашим извечным проклятьем. Ведь слова фейри всегда осуществляются, хотите вы того или нет... Мягкая ткань, напоминающая своим скольжением атлас, баюкала её кожу. Потянувшись и глубоко вдохнув запах каких-то пряностей, Тина разлепила глаза и чуть не завизжала от осознания того, что, оказывается, находится она вовсе не дома, в своей постели, а где-то в совершенно незнакомом ей месте. Чёрт возьми, она даже не в компании своих товарищей. Лежала она на простынях фиолетового цвета и на подушках усеянных золотистыми узорами, такими мягкими, что хотелось зарыться в них и больше никогда не вставать. Забыть обо всех проблемах и просто лежать в этот цитадели мягкости и пушистости... Само помещение было не велико, округлое с деревянными красными половицами, выложенными вдоль и поперек. Больше пространства занимала кровать и огромный стол заваленный фруктами, вином, сыром и прочими вкусностями, так и манившими их вкусить. Парочку торшеров оранжевого цвета с вырезанными узорами в виде звезд и полумесяцев отбрасывали свои тени на потолок, а подвесные бра, в которых горел огонек, усыплял своим вечерним свечением. У Кристины кружилась голова после усыпляющего порошка, она даже понятия не имела, сколько же проспала. Смежив веки и ещё раз потянувшись девушка попыталась подняться, но услышав тихий мужской голос, прилипла головой к подушке, даже боясь посмотреть на того, кто к ней обращается: – Очнулись, Королева? Тина осторожно без резких движений повернула голову в сторону доносящегося голоса и сощурила свои зеленые глаза. На неё смотрел мужской клон Госпожи Рамонии, если бы Госпожа фейри была бы мужчиной, то она выглядела бы точно так же, как этот парень: тёмные кудрявые волосы, доходящие до его тонких вылепленных, как у статуи, скул; черные, словно смола, глаза; смертельно бледная кожа; тонкий стан, так неподходящий мужчине; пухлые губы; уши-кисточки, выбивающиеся из-под кучерявых волос; рельефный нос и такой внушительный взгляд, вербующий к преклонению. – Ты кто такой? – дрожащими от волнения губами спросила Тина. Мужчина фейри рысью подорвался с кровати, будто о чём-то вспомнил, и приклонился перед Ивашковой, как слуга кланяется своей королеве. Улыбаясь от уха до уха и этим демонстрируя свои кривые, гниющие зубы, он разогнулся и посмотрел на девушку. – Зовут меня, прекрасная Королева, Мортен, – улучив взгляд Тины, устремленный на его обезображенные зубы, он сомкнул губы и отвернулся от неё. – Я знаю, они уродливы и недостойны того, чтобы вы видели это уродство. Стремительным рывком он оказался возле стола, накрытого едой, и, демонстративно отвернувшись от охотницы, сказал: – Как я только посмел предстать перед вами, такой изящной и красивой, со своим обезображенным ртом, – повернувшись к Кристине, которая всё это время с выпученными от удивления глазами наблюдала за ним, он наклонился и встал на одно колено: – Вы простите меня? Видя ошарашенность девушки, Мортен улыбнулся ей одними только губами и сказал: – Мой народ обладает невероятной красотой, но всегда омраченный каким-нибудь изъяном, – он наклонил голову набок и произнес: – Напоминание о темной стороне нашей сущности. Тина, скатившись с постели, встала, при этом немного пошатнувшись. – Как я оказалось здесь? – спросила она, потихоньку пробираясь к двери. Мортен, загораживая ей путь, оказался перед ней и, схватив за руки, повернул спиной к себе, как тогда, когда похитил её. – Как-то так, – он накрыл её рот своей рукой и подавил собственный смешок. – Ладно, – произнесла Тина, вздыхая. – Почему я оказалась здесь? Мортен, повернув её к себе, отстранился. – Вы не должны быть здесь. – Да, это я знаю, – нервно улыбнулась она. – Вы не должны быть в Загадочном лесу, Королева. Разве вы не понимаете, как это опасно? – мужчина схватил её за ладони. – Мы – фейри, возлагаем на вас надежды, а вы так попросту рискуете своей жизнью! Кристина, отшатнувшись от него, ринулась в другую сторону, к двери. Хлопнув деревянной дверью, она оказалась в продолговатой пещере, освещенной несколькими факелами. Не растерявшись, Кристина побежала по проходу, касаясь руками камня для того, чтобы не упасть, она завернула за угол и издала вопль разочарования. – Лабиринт! – горестно прорычала она, рыская взглядом по десятку туннелей.***
С его тёмно-русых волос капала вода, отмахнув прядь, он смежил веки и попытался настроиться на ощущения, которые собственно-то и не были его. Эту способность Марк обнаружил ещё в прошлый раз, когда они вместе с Кристиной были в Загадочном лесу, в поисках Ибсен, но вот как пользоваться этой чрезвычайно необычайной способностью, он разузнал совсем недавно. Когда он и Артём Радов решили отправиться на поиски беглянок, то понятия не имели, откуда начинать розыски. Скитались по всем знакомым Мирославы, от родственников до товарищей, но никто и понятия о них не имел. Они уже было разочаровались, как, однажды, в октябрьский, дождливый день, Марка не пробрало ознобом, он отчетливо услышал её голос, то, как она шептала его имя через тихий плач. Сначала он подумал, что в своем отчаяние совсем сдурел, но и в то же время это ощущение было таким реальным и знакомым, как тогда на торфяных болотах ведьм. И тогда он почувствовал, где она находится, его, будто магнитом, тянула в те места, где находилась она. Чем ближе он был к своей Кристине, тем сильней становилось это чувство, но каждый раз ей удавалось несознательно ускользать от него, пока однажды она не задержалась в Кракове, у родственников Мирославы, дольше, чем могла себе позволить. И вот теперь, когда он, наконец, нашел её – вновь умудрился потерять. Вертя в пальцах крестик, украшенный рубинами, он поднес его к губам и поцеловал, прислушавшись к ощущениям, Марк произнес: – Она определенно жива. Мирослава, скрестив руки на груди, наблюдала за своим кузеном. Нахмурившись, девушка кинула взгляд на Цветущие холма, начинающие темнеть из-за наступающего вечера: – Это самое чокнутое место на планете. Угораздило же её! – Мира переживала за подругу больше, чем хотела показать Марку. Если и она впадет в отчаяние, то дело будет совсем худо. Девушка, ещё раз посмотрев на парня, ухмыльнулась: – Слушай, а в те частые моменты наших веселых передряг, когда Тине везло с падениями, порезами, травмами ты всё это чувствовал? – Да, – кратко ответил Марк. У него на скулах заходили желваки, когда он припомнил резкие проявления боли в самых недопустимых и допустимых местах. Как же он был взбешен, не имея возможности защитить её от этой боли. – Дерьмово, наверное, – девушка пожала плечами. – Весьма дерьмово! – Марк резко повернул голову в её сторону и сощурил глаза. – Чем вы там занимались? Я чуть ли не каждый божий день чувствовал, как Тина пробегает марафон в девять кругов ада. Мирослава медленно развернулась и вздохнула с таким грустным видом, что Князеву сразу же почему-то захотелось забрать свои слова обратно. – Мы разным занимались. Видели такие вещи, – девушка глянула на него и очень медленно, будто мучительно покачала головой. – Тина, знаешь ли, очень сильная. – Беги! Прошу тебя, не останавливайся! – кричала ей Мира с таким напором, что ещё бы чуть-чуть и её легкие разорвались бы от той порывистой хватки, которой она хватала воздух. Как бы сильно Мирослава не просила её не останавливать – ей пришлось. Кристина, посмотрев в красные глаза вампира, выставила руку вперед – в угрожающем жесте. Обернувшись, она глянула на Миру, которая была прижата к стене огромным телом другого вампира. Ухватившись за её горло, вампир поглядывал на своего спутника, который в это самое время надвигался на Ивашкову. – Тина! Давай же! Беги, чёрт тебя побери, – крикнула Вьюжина и сразу же почувствовала толчок и боль в районе затылка, она была привязана цепями, посему не могла дать отпор монстру. – Заткнись! – прорычал стигматированый вампир. Он наклонился к её горлу и провел своим склизким языком дорожку по пульсирующей вене. Обнажив клыки, он уже было собирался пуститься во все тяжкие с её горлом, как почувствовал резкую агонию. Мира удивленно переступила через упавшего вампира и с ужасом смотрела на свою подругу: Тина лежала на полу и со слезами на глазах смотрела на своего обидчика. Вампир, нависавший над ней, что есть силы бил её по лицу, а она и не шевелилась, только лишь развела руки в сторону, управляя своим хостом. Ворон, руководящийся мыслями хозяйки, взмахивал крыльями над тем вампиром, который собирался убить Мирославу, весь его клюв был окровавлен и всё, что он делал, так это издавал каркающие звуки, проклевывая мозг вампира. Мирослава, покачав головой, закрыла рот рукой, смотря на свою подругу, которая не двигалась до тех пор, пока вампир, норовящий убить Миру, не оказался мертвым. Её глаза вспыхнули красным, и взгляд осенило осознание, безучастность как рукой сняло. Посмотрев на своего обидчика, который всё не прекращал истязаться над её телом, она рассмеялась, при этом горестно плача от боли. Толкнув его ногой, Тина вытащила осиновый кол и вдавила его в тело стигматированого вампира, всего покрытого язвами. Вытащив кол, Кристина вытерла кровь с носа и глянула на Миру, всё также привязанную к стене. – Веселая ночка? Не так ли? – спросила она. – Да пошла ты! – выкрикнула Вьюжина. – Ты зачем это сделала? Себя спасать надо было, Тина. Он чуть не убил тебя, пока ты благородно защищала меня! Мирослава смотрела на её побитое тело и разъярено качала головой. Тина встала и, пошатываясь, подошла к девушке, развязав её, она поджала губы: – Я не могла дать тебе умереть. – Даже ценой своей жизни? – девушка посмотрела на её истерзанные руки, покрытые ранами и на припухшее, кровоточащее лицо. Тина глянула на тело, валявшееся у них под ногами и на своего хоста, восседающего на голове мертвого вампира. Отозвав ворона обратно, она запрокинула голову назад и прижала нос, из которого капала алая жижа: – Даже ценой своей жизни. Мирослава, вздохнув от тяжких воспоминаний, посмотрела на Марка и стиснула челюсти: – Надо доставать нашу Королеву из этого ада.***
Эивиндр стоял возле дерева, опершись о ствол дуба, он смотрел на своего младшего сына беззаботно смеющегося со своим наставником. Улыбнувшись, Лорд эльфов снял белые перчатки со своих рук и обернулся. Вздохнув, он обвел взглядом Эльфийскую чащу: девушки, готовящиеся к вечерним танцам, заплетали друг другу косы, вплетая в них полевые цветы; молодые эльфийки, перепрыгнувшие барьер шестнадцати лет, были убраны в сантры – специальный наряд, напоминающий нижнее белье или боди, просвечивающиеся в некоторых местах. Эивиндр радовался тому, что его милая дочка не унижается и облачается в такие одеяния, в какие может позволить себе только замужняя женщина. Посмотрев на холмы, расположившиеся отдаленней всего от дерева Ливет, Эивиндр поднял руку ко лбу и прищурился: наставница его дочки, матушка Хэй, упражнялась с остальными девочками младшей группки, что-то рассказывая и указывая на травы, растущие на холмах. Лорд эльфов развернулся и побрел к своему дому, решив даже не ужинать. Слишком его измотала эта война, а события, произошедшие на Летнем Балу прошлого года, вовсе не принесли ему должного удовлетворения. Месть, ради которой всё это и затевалось, не принесла ему радости. В сердце так и осталась зудящая рана потери его милой жены Грай. Утомленный эльф, проходя мимо домов его детей, остановился, когда заметил своего старшего сына: – Хакон, – позвал он. Хакон, сидевший, на коряге старого дерева, обернулся и посмотрел на отца. – Отец? Ты уже прибыл? – эльф встал с коряги и, переступив ее, подошел к Эивиндру, пожав ему руку, он встал напротив него. – Где твоя сестра, Хакон? Я так давно её не видел, – Лорд повел бровью. – С наставницей Хэй, – сглотнув комок в горле, он добавил: – На торфяных болотах. Лицо эльфа высунулось и резко побледнело, а глаза вспыхнули злобой, сжав челюсти, он промолвил: – Я только, что видел матушку Хэй, Хакон! И твоей сестры возле неё не видел!***
Солнце, прячущееся за горизонтами равнины, на прощание всё ещё подогревало мягкую траву, а ветерок, вот-вот грозящий превратиться в вечерний, обволакивал своим легким дуновением. Мэрит, заморившаяся от посещения Ибсен, еле-еле перебирала ноги. – Как же я устала, – шептала она, вытирая влажный от пота лоб. Прошмыгнув мимо деревьев так, чтобы её не заметили девушки, готовящиеся к вечернему празднеству, она завернула на задний луг. – Миледи? – услышала она приторный голосок. Обернувшись, Мэрит встретилась взглядом с эльфийкой, разодевшейся к празднику. Её звали Орфея, вместе с ней Мэрит обучалась у матушки Хэй. У Орфеи были густые каштановые волосы с медным оттенком, они были подобраны и завязаны на затылке, а под ухо молодая эльфийка вплела яркий желтый цветок, который оттенял её зеленые глаза. Одета Орфея была в лиф, цвета морской волны, и в длинную юбку с двумя разрезами, открывающими её икры и бедра. – Леди Мэрит, – притворно приклонив голову, обратилась Орфея, – где вы были весь день? Я не видела вас ни на завтраке, ни на обеде. Понурив голову и вперившись взглядом в свои босые ноги, Мэрит терла вспотевшие ладошки: – У меня были дела, Орфея. – Какие такие дела? – ехидно поинтересовалась девушка, приближаясь к миледи. Стояли они под зарослями деревьев, клонившимися от старости вниз. Кусты, обвивающие столбы деревьев, шуршали от порывистого ветра. Поежившись от прохлады, Мэрит отступила назад. – Это не твое дело, – тихо сказала Леди, обхватив себя руками, отчего Орфея только ухмыльнулась. – В любом случае вы кое-что пропустили, миледи, – защебетала эльфийка. – Наш пленник, тот охотник. Помните? Мэрит слишком быстро, даже для себя самой, качнула головой. – Его перевели в наши поселения. Представляете?! И сегодня он будет ужинать с нами за одним столом. Со всеми, Леди Мэрит! Эльфийка, сглотнув комок в горле, заправила кудрявую прядь волос за ухо и нервно со свистом вдохнула воздух. Потерев свой лоб, она глянула на Орфею и перепугано прошептала: – Это точно? – Конечно! – воскликнула девушка, улыбнувшись. Мэрит, не прощаясь, развернулась и заспешила к своему младшему брату Тору для того, чтобы выяснить, что же наделал маленький проказник, пока её не было в Эльфийской чаще...***
Она бежала, не оборачивая, её ускоренные шаги отдавались эхом по туннелям пещеры. Замедляясь, она завернула за угол и, прижавшись к стене, стала прислушиваться к доносящимся звукам: медленные шаркающие шаги Мортона и его насвистывающий голос. – Королева? Вы это чего удумали? – фейри, засунув руки в карманы своих облегающих штанов, шаркал ногами и откидывал носками обуви камушки. Заглянув за угол, Мортон не обнаружил Кристины, вздохнув, он направился далее. Пещеры составляли собой совокупности множеств туннелей с округлыми дверями, ведущими в покои народца фейри. Отворив любую из них можно было обнаружить комнату, напоминающую психоделию цветов. Фейри – самовлюбленный народ, любящий не только свою внешность, но и также яркость красок. Ярче – довольней волшебный народец холмов. Кристина затаила дыхание, когда Мортон проходил мимо того угла, где она спряталась. Фейри, не заметив девушку, прошел мимо. Облегчено выдохнув, Тина повернулась и чуть не закричала от испугу, ибо столкнулась со взглядом темных глаз, с интересом блуждающим по её лицу. – Рамония... – выдохнула Тина, не имея ни малейшего понятия, что же ей делать. Рамония - Госпожа фейри, соратница Дамьена, Князя вампиров, который затевал восстание ради неё, Кристины... Ведь если Дамьен и фейри были соратниками, то она должна доверять Госпоже, ведь так? Но что-то подсказывало Тине, что эта женщина не была той, кто желает мира и добра всему окружающему... – Мортон, – шепотом позвала Рамония. Фейри, появившейся из-за спины Тины, поглядел на свою Госпожу и улыбнулся, обнажая свои гниющие зубы. – Проведи нашу гостью к моим покоям. Рамония, развернувшись, побрела в другую сторону пещеры, даже не касаясь ногами земли, она витала в воздухе на своих крыльях. Только сейчас Кристина заметила, что фейри была убрана в длинный пеньюар, а её запутанные темные волосы не были зачесаны. – Мы разбудили Госпожу, – весело улыбаясь, сказал Мортон, будто видел в этом что-то забавное. Схватив девушку за плечи, он повел её в противоположную сторону той, в которую направилась Рамония. Дойдя до первого пролета, Мортон остановился перед огромной дверью, так выбивающейся из пучины тех маленьких дверей, которые до этого заметила Тина в пещере. Открыв её, он легонько толкнул девушку в спину, которая уперто скрестила руки на груди. – Королева, – протянул Мортон, по-светски приглашая её войти. Кристининому взору открылась большая по размерам комната. Стены её были в темных тонах, что очень несвойственно народцу холмов, на неровной поверхности потолка весели торшеры со свечами и стекающим на пол воском. Больше в этом помещение ничего не было... Только вот... зеркала. Тина, пометавшись взглядом по стенам комнаты, насчитала девять штук. Дамьен, Князь вампиров, когда-то рассказывал ей об этих реликвиях волшебного народца. Десять зеркал одаренные магией и каждое наделенное своей способностью. Самобичевание не было ведомо этому народу. Только красоту они считали высшей наградой. Чем ты красивее, тем полезнее в рядах фейри. Долгими днями они могли любоваться в отражение лужи, реки, озера, зеркала, любого покрытия, отбивающие их красоту. – Мортон? – позвала фейри Кристина. – Да, Королева? – отозвался он. – Скажи мне, Мортон, кем ты приходишься Рамонии? Фейри, склонив голову набок, улыбнулся Тине и едва покачал головой. – Наша Госпожа – наш свет, наша тьма, наша мать, наша сестра и наша возлюбленная, Королева! Она нам дороже света, – Мортон вкладывал в свои слова такие обожания и преклонения, что Тину аж передернуло от такого восхищения. – Мне понятно, кем тебе приходится Рамония, но скажи мне: кем она приходится тебе? – Кристина глянула на маленькое зеркальце, стоявшее на тумбочке. В отражении его Тина улыбалась, хотя на самом деле её лицо в данный момент не выражало никак эмоций. – Я фаворит своей Госпожи, – тихо сказал Мортон, отчего его улыбка вдруг померкла. – Странно, – протянула Кристина, не отрываясь от зеркала. – Я думала ты её брат, вы так похожи. – Не без того, – ещё тише сказал Мортон, перехватив удивленный взгляд девушки. – Кровь не представляет для нас значимость, Королева. Все мы братья, все мы сестры. – Какие точные слова, – тихий голос Рамонии ласкал слух. Зайдя в помещение, она посмотрела на Кристину и слегка улыбнулась ей. Сейчас она была одета в длинное платье, напоминающее по расцветке крылья яркой бабочки, волосы её были собраны, но несколько кудрявых завитков всё равно выбивались. Её тёмные глаза заинтересовано наблюдали за Тиной, которая явно нервничала в её присутствии. – Моя Госпожа, – поклонившись, Мортон удалился восвояси, напоследок улыбнувшись Кристине. Рамония, блажено вдохнув сырой воздух, медленно, плавными движениями направилась к Кристине. Подойдя, она схватила её за плечи и повернула к зеркалу, висевшему сразу за ней. В отражении его Тина узнала себя, но... красивой. Сейчас с приходом тёмных времен она себя запустила, сейчас её совсем не интересовала своя внешность, но ведь когда-то её правда можно было назвать красивой. Вот как в этом отражении. – Не бойтесь, Королева. Это зеркало Истиной красоты. Облачает нас оно в самые правдивые изыски, в самые красивые тона. Показывает нам нашу Истинную Красоту, – голос Рамонии был таким утомленным, будто её принуждали к объяснениям. Госпожа, плавно повернувшись, направилась к тумбе, взяв маленькое зеркальце, округлой формы, которое так заинтересовало Кристину, она протянула его ей: – Зеркало Кривды и Правды, – Рамония улыбнулась. – Забавная вещица. Спроси что-нибудь у него. Кристина, взяв зеркальце, посмотрела в свое отражение. Долго думать над вопросом ей не пришлось: – Мой брат жив? В отражении, та, вторая Кристина Ивашкова, благосклонно кивнула головой. Рамония, забрав зеркало, поставила его на место. Оценивающе оглядев охотницу, она сказала: – Охотница за нечистью во владениях Госпожи фейри, – цокнув языком, Рамония обошла Тину стороной и направилась к самому дальнему зеркалу накрытому тканью. – Мортон хотел вас уберечь, Королева. Ведь мы с Дамьеном возлагали на вас такие надежды. Правда, Рамония не упомянула о том, что она и Дамьен преследовали совсем иные цели, о которых Князь даже понятия не имел. Она повернулась и глянула на Кристину. – Мы верим в вас, – она скинула ткань с зеркала и Тина прикрыла рот рукой, ибо осознала, что именно с этим зеркалом она знакома лучше всего...***
– Сейчас у них там сонное царство, – говорит Артем, наблюдая за удаляющимся солнцем. – У нас не больше получаса. Как только солнце скроется за границы... – Там начнется ад, – закончил за него Воланд. Ведьмак ещё никогда не встречался к целым поселением фейри. Во что же он влип! Спускаясь с холмов, охотники не так переживали за себя, как за Кристину. Зная девушку и её любовь к дерзости, они понимали, что любое случайно уроненное ею слово может привести к непоправимым последствиям. – Ведите себя тихо. У фейри слишком чуткий слух, – Мирослава держала кинжал Кристины в руках и вертела им между пальцами. Глянув вверх на сереющее небо, она остановилась и, посмотрев на Марка, кивнула головой. Князев, смежив веки, развел руки в сторону и высвободил своего хоста из недр энергии. Птица, окутанная пламенем, высвободилась и под руководством своего хозяина взлетела к небу. – Вижу цветы, – говорит он с закрытыми глазами. – Поляна. Никого нет... Вроде, – дернув рукой, он наклонил голову и уверено кивнул головой. – Точно никого. – Ещё бы там кто-то был, – послышался голос за их спинами, повернувшись, они увидели молодого человека, фаворита Госпожи фейри. Мортон, довольно улыбаясь, сказал: – А мы вас заждались уже. Скрестив руки на груди, он осмотрел охотников с ног до головы и напрягся, потому что заметил их боевую готовность. – Увольте, молодые люди. Физическое насилие не для меня. Действиям я предпочитаю слова, – усмехнувшись, Мортон понизил свой голос до еле уловимого шепота: – Сейчас вы расслабитесь и пойдете за мной. И слова его действительно возымели должный эффект, ибо слова фейри всегда осуществляются...***
Она смотрела на круглое зеркало с вычурной дорогой золотой огранкой длинной во весь её рост. Потертое по краям зеркало, отбивало длинную тень. В каемках его можно было разглядеть маленькие поблескивающие сапфиры. Тина отлично знала, как называлось это зеркало: – Зеркало Потерянных душ, – говорит она полушепотом. – Но ведь это зеркало находится у Дамьена... – Находилось, – поправила её Рамония. – Теперь оно ему ни к чему. Кристина покосилась на Госпожу фейри и едва покачала головой. Она давно не была в доме Князя, в его хранилище, так что неудивительно, что зеркало вернули на свои законные земли. – Когда-то давно я подарила Дамьену это зеркало,– тихий, но в тоже время звонкий голос Рамонии наполнил пещеру, – для того, чтобы он нашел свое утешение. Госпожа подошла к Кристине и положила свои горячие руки ей на плечи, поднажав, она опустила девушку на стул, стоящий перед ней. Сев, Тина, стала всматриваться в свое отражение. Тёмные волосы, едва вьющиеся от летней жары, испуганные глаза, светлая кожа – она совсем перестала напоминать саму себя. Госпожа фейри дотронулась своим длинным черным когтем до её щеки и провела линию к подбородку, оставляя красную полосу. Склонившись к уху девушки, она завела прядь её волос за ухо и прошептала: – Смотри внимательно... Кристина, повиновавшись словам Госпожи, стала всматриваться в своё отражение: её волосы стали принимать более кудрявый вид, она стала ниже ростом, кожа немного потемнела, а грустное выражение лица приняло счастливый вид улыбающейся девушки. Охнув, Тина узнала в своем же отражении женщину, которую ей посчастливилось видеть только на фотографиях. – Мама, – прошептала она, потянув к ней свои руки и пытаясь встать, но хваткие ладони Рамонии, всё также покоящиеся на её плечах, ещё крепче прижали Тину к месту. – Сидите. В отражении зеркала Потерянных душ Марина Ивашкова, урожденная Романова, чему-то так радостно смеялась, что Тине и самой захотелось улыбнуться. Девушка, покорно сидя в крепкой хватке Рамонии, стала наблюдать за своей матерью. Кристина и Марина были абсолютно не похожи, только вот глубокие тёмно-зеленые глаза напоминали Ивашковой о том, что она хоть чем-то связана со своей матерью. Мама Тины была одета в яркие желтые штаны, жилет цвета морского бриза и в белую блузку с рукавом в три четверти. В отражении Марина повернула голову в сторону и, заметив кого-то, кивнула. К ней подошел мужчина с такими же иссиня-черными волосами, как и у Тины, с тёмными почти, что черными глазами как у Димы, с крепким телосложением и с искрящим от удовольствия лицом. Владимир, отец Кристины, обнял свою жену за плечи и чмокнул её в щеку, от чего она заметно заробела. Её родители выглядели такими счастливыми, полными жизни... – Это воспоминание, – сказала Рамония, ослабляя свою хватку. – Чье? – заворожено спросила Тина. Но она так и не получила своего ответа, поскольку увидела его сама. Маленькая девочка, на вид ей было не больше года, покоилась на руках матери. Да так счастливо улыбалась, как Кристина никогда в сознательном возрасте. Когда Марина встала со стула, держа на руках дочь, Тина увидела её большой округлый живот – под сердцем она носила Диму. Кристина, притронувшись к своим щекам, поняла, что по ним струятся непрошенные слезы. Вытерев их, она посмотрела на Рамонию, у которой, на удивление девушки, было сожалеющие выражение лица. Рамония притронулась к её волосам и погладила Тину по затылку. Девушка ещё раз кинула взгляд на зеркало Потерянных душ, но воспоминание из её очень раннего детства уже развеялось. Взамен ему пришло совсем иное, про душу, которую она потеряла не так давно. – Дамьен, – прошептала она, опять переживая тот миг, когда узнала, что Князь вампиров стигматирован. Они сидели на перекладине, а за их спинами покоилась церквушка, окутанная запахом ладана. Кристина могла поклясться, что прямо сейчас явно ощущала запах ладана, круживший ей голову. Вот она в отражении зеркала смотрит на Князя вампиров, на то, как он молится, закрыв глаза. Неосторожно дернувшись, будто от конвульсий, Дамьен приоткрыл щелочку между своим израненным гниющим телом и шарфом, скрывающим его тайну. Трескающиеся раны с запекшейся кровью – вот, что Тина увидела на теле Дамьена. Она хотела было протянуть свою руку и сдернуть шарф для того, чтобы обличить вампира в его... смертности, но тут вдруг Князь прошептал свое заключительное «Аминь» и рывком подорвался с перекладины. Тине пришлось следовать за ним и не подавать виду. Тогда она поняла, что это его конец... – Почему ты не сказала ему? Что видела, как он умирает? – Кристина слышала гнев в тихом голосе Рамонии. – Я испугалась, – все, что она ответила. Тина промолчала о том, что она боялась того, что потеряет Дамьена, если он хранил эту тайну, значит, так должно было быть. Рамония, явно недовольная ответом Кристины, обошла её стороной и, схватив атласную ткань, накрыла зеркало Потерянных душ. – Дамьен был предан тебе ещё до твоего рождения, – сказала Госпожа, повернувшись к ней спиной. Её крылья едва подергивались в темноте пещеры, поблескивая своей пыльцой. Госпожа, повернувшись к девушке, скрепила свои руки в замок и стала с безучастным видом разглядывать её: – Мы – фейри, народ, исходящий из самого ада. Мы чистейшие зло, порождение непокорной жены, – Рамония, заметив непонимающий взгляд Тины, объяснила: – Наша мать – это Лилит, первая жена Адама, не сумевшая подчиниться своему мужу. Мы её дети. Она наш свет и бог, Кристина. Ивашкова начиная понимать слова Рамонии, медленно стала подниматься и продвигаться к выходу. – Я поддерживала план Дамьена не по той причине, что желала мира всем вокруг, – лицо фейри ожесточилось, нижняя губа её стала дрожать от нетерпения. – Я понимаю, что ты наш ключ к победе. Ибсен никогда не ошибается. Все мы знаем эту истину, посему я считаю, что ты - спасение моего народа. Рамония, распахнув свои крылья, нависла над девушкой. Схватив её за горло, она прижала Тину к стене и безумно обнажила зубы в улыбке: – Ты – порождение нашего зла! Я потомок первой женщины земной дарую тебе власть над своим народом, только лишь согласись обратить весь мир в пепел, все реки окрасить в кровавый цвет, а детей заставить трепетать в ужасе пред моим народом! – Рамония ослабила хватку на горле и отпустила её: – Что скажешь, моя Королева? Тина, упав, схватила своё горло обеими руками и стала кашлять. Подняв голову на Госпожу, наблюдающую за ней, она вздернула подбородок и скривилась в гримасе, дающую понять одну простую истину: – Никогда. – Что? – прошептала Рамония своим звенящим в пустоте пещеры голосом. – Говорю, что никогда не соглашусь на это, – повышая свой голос до крика, ответила Тина, отчего по телу Госпожи заметно пробежались мурашки. Никто не смеет говорить в присутствии фейри так громко! Рамония, оскалившись, отступила на шаг назад, позволяя этим Кристине встать на ноги и бежать, что есть мочи к выходу. Тина, придерживаясь стен, царапалась руками. Она бежала, не оборачиваясь, но отчетливо понимала, что Рамония следует за ней по пятам, она слышала её надвигающиеся шаги, разносящиеся эхом по всех пещере. Только как девушка завернула за угол, она услышала тихий голос Рамонии, как будто проникающий ей под кожу и разносящий своим скрежетом миллионы иголок: – Остановись, Кристина. Я приглашаю тебя на свой ночной праздник. Тина немедленно повиновалась словам Госпожи. Остановившись, она обернулась, её глаза остекленели, а по лицу расплылась улыбка: – Приму за честь, – прошептала она, в почтении склоняя голову.***
Изобилие цветов, вечно цветущих на холмах отталкивало своей яркостью. Лакриса, сидевшая на опушке, наблюдала за танцующими девушками, подперев подбородок под коленки, она глянула на столпотворение, образовавшееся возле входа в пещеры. Девочка, минуя танцовщиц, растолкала их и, оказавшись возле пещер, охнула от удивления! В сопровождение Рамонии шествовала она! Её лихоко там! Её свет – Истинная Королева. Девочка, радостно улыбнувшись, собиралась подбежать к своей новой Госпоже, но заметила устремленный на Кристину взгляд Рамонии. Лакриса отлично его знала. Под притворной улыбкой, Рамония сохраняла ненависть ко всем, кому ей только доводилось встречать на своем пути. Если ты не соглашался идти рука об руку с ней, то в конечном итоге ты оказывался у её ног, прося прощения за свою оплошность. Лакриса, посмотрев на Кристину, увидела её затуманенный взгляд. О, нет! Она была под чарами... Девочка, вытерев подступившие слезы, стала судорожно оглядываться по сторонам. Остановив свой взгляд на Мортоне, который развлекался с... другими охотниками, она подбежала к ним и дернула знакомую блондинку за руку. Эта девушка должна её понять, в прошлый раз, когда Кристина её спасла, эта девушка говорила с ней на её языке. Но вот только как бы Лакриса не пыталась привлечь внимание Мирославы, весь её интерес был притянут к Мортону, который своими ядовитыми словами отравлял их разумы. Разочаровано крикнув, Лакриса обратила на себя внимание Мортона. Фейри, глянув на девочку, рассержено прошептал: – Вон отсель, маленькая пиявка.***
Кристина, кружась в танце вместе с Рамонией, радостно смеялась, ухватившись за руки фейри, она запрокинула голову назад и смотрела на небо усеянное звездами. – Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Госпожа, расплываясь в ухмылке. – Я чувствую себя свободной! Кристина, заколдованная ядовитыми словами фейри, совсем забыла о том, что на землях волшебного народца нельзя пускать в пляс иначе можно остаться тут навеки. Но ведь сейчас её это абсолютно не интересовало. Кружась в пляске, она и вправду чувствовала себя такой непринужденной. – Почувствуй себя ещё более свободной, – Рамония толкнула девушку назад. Кристину обхватили чьи-то крепкие руки, обернувшись, она, увидела Марка и, радостно завизжав, прижалась к его шее. Князев, нахмурившись, глянув на Мирославу, которая плясала под заводные мелодии флейты вместе с Артёмом. Мира, покачав головой, притворно улыбнулась парню. Их план сработал! Перед тем как Мортон распустил свой ядовитый язычок, Воланд наложил на них защитное заклинание, позволяющие слушать фейри, но не внимать их словам. – Я так рада тебе, Марк, – Тина, приблизившись к его лицу, широко улыбнулась. Сейчас она хотела почувствовать себя свободной вместе с ним! – Что ты делаешь? – отстраняясь на несколько шагов от неё, спросил Марк. Глянув на Рамонию, он заметил её обеспокоенный взгляд, в миг, переменившись в лице, он улыбнулся, не давая повода Госпоже волноваться на их счет. Марк, вдохнув воздух, рывком преодолел расстояние между ними и коснулся щеки Кристины своей прохладной ладонью. Притянув девушку к себе, он прильнул к её манящим, мягким губам. Он нежно оттянул её нижнюю губу, немного боязливо и робко, но в тоже время ненасытно. Хотел бы он повторить этот поцелуй тогда, когда она не будет под чарами ядовитых слов и безумной музыки. Тина, впившись в его губы, почувствовала внутри себя что-то такое, что заставило её отпрянуть от парня. Улыбка померкла на её лице, глянув на Марка, она свела брови к переносице: – Не понимаю... – Тина, – Марк обхватил девушку так, чтобы её приходящий в сознание взгляд не увидела Рамония, прислонившись к её уху, он прошептал: – послушай меня. Нам надо уходить! Кристина, оттолкнув парня, покачала головой и рассмеялась: – Но мне нравится здесь! – Тина, послушай меня… – Я не хочу тебя слушать! Она развернулась и, кружась, направилась в стайку девушек-танцовщиц выплясывать па под бдительным взором Госпожи фейри. – Нам надо уничтожить источник музыки, – услышал голос Леры Марк. Девушка, подтанцовывая, кружилась вокруг него. Марк осмотрелся в поисках друзей: Артём и Мира танцевали совсем близко возле Рамонии, отвлекая её, Маша и Воланд вкушали фрукты с Мортоном. Посмотрев по сторонам, Марк почал головой: – Не вижу источник!***
Лакриса дергая её за низ футболки что-то шептала. Кристина равнодушно глянув на девочку не признала в ней того ребенка, которого однажды спасла. Отмахнувшись от нее, она продолжила танцевать под звуки флейты и сумасшедший смех фейри, клубившихся вокруг. Девочка фейри схватив свой «свет» за руку повела её туда, где музыка играла громче, отчего разум Тины ещё больше затуманивался. Ноги и руки её уже болели... Лакриса остановись возле дерева, где сидел парень на несколько лет старше ее, и хлопнула в ладоши, с её рук посыпалась пыльца, а паренек, играющий на флейте, упал вниз, ударившись головой. Голова Тины запульсировала от боли, схватившись за нее, она глянула на Лакрису и увидела в чёрных бездонных глазах ребенка страх. – Бегите! – сказала Лакриса своей новой Госпоже. Тина почувствовала, как её руку дернули в сторону, посмотрев, она увидела Марка, тащившего её из этих мест. Всё это выглядело для неё как в замедленной съемке. Гневное лицо Рамонии, решимость в действиях Марка, перехватывающая её рука Мирославы. Князев, повернувшись, оттолкнул Тину от себя к Мире. Повернувшись, он высвободил своего хоста. И пропетляв им, воспламенил Цветущие холма фейри. Цветы, трава, деревья стали гореть и напоминать действительно тот ад, которым являлся. Теперь волшебные холма не были прекрасны, теперь зло, царившее тут, на самом деле стало таким. – НЕТ! – услышал Князев крик Рамонии, совсем не тихий. Ухмыльнувшись, он глянул на Лакрису, но девочки уже не было там, где они её оставили. Догоняя своих, но ещё раз обернулся и наконец, заметил её. Девочка, корчась в руках фаворита Госпожи, выкрикивала что-то на своем языке, она рыдала и кричала. Мортон, схватив ребенка, за горло впился своими когтями в грудную клетку и вырвал её маленькое сердце. Тельце упало на горевшую траву и навсегда обмякло. – Нет! – Марк бросился вслед фавориту, но почувствовав руку, обхватившую его плечи, остановился. – Нам надо бежать, Маркус, – услышал он голос Леры. В последний раз глянув на пылающие в огне Цветущие холма фейри, они удалились восвояси из того ада, в котором побывали.