Только с тобой я могу цвести

      День выставки наступил очень неожиданно. Особенно для Чонина, который вообще не привык к таким мероприятиям. На окраине города, в помещении, в котором они с братом, Уёном и Феликсом были одни и расставляли экспонаты стало слишком много людей.       На открытие выставки приехали гости из разных городов, так же из соседних стран и даже друзья из Европы, с которыми Хёнджин познакомился, пока путешествовал и рисовал свои картины.       «Это просто дружеская встреча, благотворительная выставка, не более» — Такие были слова Хёнджина, когда он впервые рассказывал о своих планах, но сейчас все приобрело слишком большие масштабы.       Гости все приходили. Во дворе около пруда разместили столы с фуршетом, официанты разносили бокалы с шампанским.       Все с нетерпением ждали открывающее выступление танцевальной группы, после которого можно будет зайти в зал.       Нини бегал глазами из стороны в сторону, пытался не отходить от деревьев, что росли около забора. Всё-таки такое большое количество людей его пугало.       Джини и Ликси невозможно было поймать, они постоянно где-то бегали, встречали гостей.       Сынмин ушёл в сторону закусок, желая так же попробовать диковинный алкоголь, а родители спокойно гуляли по территории, наслаждаясь хорошей погодой и обществом друг друга, ведь им так редко удаётся побыть вместе, не отвлекаясь на работу и повседневную рутину.       Чонин в очередной раз огляделся, людей становилось все больше. Омега почему-то вспомнил детство, как однажды его пригласил одноклассник на день рождение. С детства он был добрым и приветливым ребёнком, все его любили, но также из-за этого было много завистников. Один из них как раз тогда и пригласил на праздник, чтобы посмеяться. По телу пробежал лёгкий холодок от плохих воспоминаний, он больше не ребёнок, сейчас он учится заново общаться с людьми, он не боится альф с хмурыми бровями, которые пришли на выставку и омег, очень красивых омег, совсем не боится.       До ушей доносится мелодия, начинается танцевальное выступление перед зданием. Его одногруппники показывают постановку, которую учили последний месяц, как раз для сегодняшней выставки. До этого он никогда не видел выступления ребят со стороны, он ходил на занятия, не пропуская ни одного, всегда держался в стороне и не принимал участия в комбинациях, которые иногда включались в танцевальные постановки. Ему казалось, что они такие же, как он, просто ходят на танцы и танцуют, а сейчас они предстали перед ним в другом свете, они не были похожи на тех альф и омег, которых он видит каждый день в зале, они были другими — такими яркими и пленительными в своём выступлении. Среди них должен быть Уён, такой же яркий, такой же невероятный, когда танцует, такой от которого ты не можешь отвести взгляд. На танцах Нини всегда смотрит на него через зеркало, смотрит на сосредоточенное лицо, на красивые изгибы рук и чёткие движения ног, а потом легко улыбается ему через зеркало, когда они встречаются взглядами. Он скучает по Уёну.       Но у альфы сейчас гон.       Омега достал телефон, новых сообщений не было. Они переписывались последний раз вчера вечером. Ким писал ему самые сладкие сообщения, такие, которые ещё не писал до этого. Говорил, что любит его безумно, больше чем что-либо и кого-либо, говорил, что ужасно скучает и хочет видеть его, очень сдерживается, чтобы сейчас не выбежать из квартиры, потому что, кажется, блокаторы не помогают. Альфа так же говорил, что он в порядке, но в день выставки не сможет ему много писать, т.к это будет самый пик гона.       «Спасибо за шарф, мой сладкий цветочек. Он так сильно пахнет тобой, что мне кажется будто ты рядом и обнимаешь меня. Когда гон пройдёт, мы обязательно встретимся и я обниму тебя по-настоящему» — такое было последнее сообщение Уёна.       Чонин тяжело вздохнул. Перевёл взгляд на танец. Очень красиво. Стиль был такой необычный, который сочетал в себе элементы из современного и традиционного танца, большие рукава кимоно развивались от резких движений — все это выглядело очень необычно. Жаль, что без Уёна.       После выступления, Хёнджин, наконец, объявил выставку открытой и пригласил гостей во внутрь, наслаждаться экспонатами.       Чонин не знал куда себя деть, он потерял родителей в толпе, а Сынмин вообще не показывался на горизонте, после того как они разошлись на входе. Все гости начали собираться около входа, образуя небольшую очередь и все периодически смотрели на потерянного омегу, который с большими испуганными глазами не знал куда себя деть и что делать.       Да, он говорил, что уверен в себе, что не боится альф и омег, но сейчас… почему сейчас его тело одолевает паника перед таким большим количеством людей.        — Нини! Чего стоишь тут один? — Все вокруг заполняется сладким ароматом вкусной сгущёнки, а перед омегой откуда-то из толпы показался Феликс.       Чонин невольно ахнул от восторга. Феликс и до этого красиво одевался, был с лёгким дневным макияжем, но сегодня… он был главной звездой этого вечера, омегой хозяина выставки.       — Ликси… Вот это да… — Нини не перестаёт рассматривать его восхищённым взглядом. Строгие прямые брюки, делали его ноги ещё длиннее и изящнее, чёрный пиджак на голое тело, борта которого открывали вид на красивые ключицы и грудь, одно плечо пиджака было расшито маленькими камнями, что переливались на солнце и добавляли сказочности в этот образ, но самое главное украшение было в волосах — в аккуратно уложенные пряди были вплетены сверкающие серебряные нити — Феликс выглядел волшебно. А глаза… глаза омеги в голубых линзах, веки подведены тенями и яркими блёстками, аккуратные чёрные стрелки около уголков глаз. Чонин никогда ещё не видел такой красоты. На его фоне он в своих тёмных джинсах и белой футболке смотрелся нелепо и слишком типично, светские вечеринки явно не для него.       — Я… тут просто…       — Пошли внутрь, все уже заходят.       Чонин только с облегчением кивнул, легко улыбнулся. Рядом с Феликсом ему спокойно.       Внутри все тоже казалось другим. Большое помещение, где они расставляли экспонаты сейчас казалось немного маленьким и тесным. На стенах красовались самые разные картины Хёнджина, которые одновременно сочетались между собой и спорили. Его стиль нельзя было перепутать с кем-то другим. В каждой работе была частичка его души и это вызывало ещё больше восхищения.       — Привет, Феликс! — Нини отвлёкся на голос, а к ним с Ликси подошёл красивый альфа в тёмно-синем пиджаке. Его чёрные волосы были аккуратно убраны назад, а на лоб падало пару тонких прядок, очень элегантно.       — Привет, давно не виделись. — Ликси мило улыбнулся, немного махая рукой.       — Шикарная выставка, Хёнджин, как всегда превзошёл все мои ожидания. А кто это с тобой? Такой милашка, представишь нас?       — Это младший брат Джини — Чонин. — Феликс говорил другим голосом, более низким, не таким каким он говорил в кафе и во время подготовки. Нини слышал его до этого всего несколько раз, но до сих пор не мог привыкнуть к такому резкому изменению тона.       Как-то до этого, брат рассказывал, что Феликс носит маску неприступности и дерзости во время работы и иногда делает так же на встречах с влиятельными людьми и на выставках. Сейчас видимо он точно так же забылся и решил использовать свой фирменный голос, от баса которого по телу бегут мурашки, ведь голос такой красивый и так контрастирует с его мягкой внешностью.       — Привет — Альфа посмотрел прямо в большие глаза Нини и широко улыбнулся. — У тебя такие красивые глаза. Где же, Хёнджин все это время прятал такого красивого брата?       — Здра… здравствуйте… — Младший смущено отвёл глаза и немного поклонился в качестве приветствия. По телу пробежала дрожь. Ему все ещё страшно говорить с альфами, а слышать такие комплименты непривычно и так странно.       Если бы это был Уён, он бы чувствовал себя гораздо лучше. Сейчас он понимает, что очень хочет, чтобы такие комплименты говорил ему только Ким и никто более.       — И очень красивая фигура, чем занимаешься? Может тоже модель, как Феликс?       — А нет… я… просто… — Омега не знал куда себя деть, отрицательно замахал рукой, занервничал. Почему этот альфа вдруг решил обсыпать его вопросами и комплиментами? До этого он никогда не вызывал у альф такого внимания, как нужно себя вести?       — И запястья у тебя такие тонкие, очень эстетично. Нет, правда, где Хёндж все это время тебя прятал, я — галерист, и с удовольствием бы смотрел на тебя каждый день в своей галерее.       Нини в страхе часто моргает. Что это значит?       «С удовольствием бы смотрел на тебя…» — у него не укладывается в голове, смотрел на что, на него, в прямом смысле или в переносном? Хотя в целом не важно какой именно смысл в эти слова закладывает альфа, Чонину все равно не приятно и хочется сбежать.       — Ам, закатай губу, дорогуша. У Чонина есть альфа, он занят и если Джини узнает, что ты пристаешь к его младшему брату, боюсь простым разговором дело не закончится. — Феликс как всегда очень вовремя вмешался. Он наблюдал за реакцией омеги со стороны, все думал как же тот ответит и поступит, но когда понял, что надо выручать — сразу же вступился. Хотя, Ликси думает, что Чонину нужно учиться самому давать отпор таким сказочникам.       — Да ладно тебе, Ликс. Я ведь ничего такого не имел ввиду, неужели нельзя сделать комплимент?       — Это был твой самый ужасный комплимент, придумай по-лучше. — Феликс начинал злиться, он знал этого галериста давно, и как-то до этого не замечал за ним такого хамского поведения. На эту выставку были приглашены только близкие друзья Хёнджина, коллеги по работе Феликса с которыми у обоих были хорошие отношения, знакомые с которыми они часто виделись за границей и проводили время на ужинах — все должно было пройти спокойно и без инцидентов, почему же тогда сейчас так?       — А может малыш омега, сам ответит, вдруг ему понравилось?       — Я так не думаю…       Их разговор прервал звук фанфар, привлекающий внимание, а на небольшой трибуне показалась фигура Хёнджина.       — Дорогие гости и друзья, прошу минутку внимания. Хочу сказать пару слов и официально объявить открытие выставки. — Голос Альфы строгий и одновременно мелодичный разнёсся по всему залу, исходя из маленьких колонок, которые они установили по помещению.       — Ладно, извините, если это звучало слишком навязчиво. Я просто хотел выразить своё восхищение, вот и всё… Увидимся ещё. — Альфа с неохотой удалился ближе к трибуне, где стоял хозяин выставки, а Чонин в этот момент с облегчением вздохнул. Кажется будто он не дышал все это время и вот наконец ему стало легче.       — Спасибо…       — Не переживай. Если тебе что-то не приятно, сразу говори. Обычно они не напирают, если отказывать.       — Ладно… — Нини опустил глаза к полу, как же он был наивен и глуп, думая, что становиться увереннее, ему еще через многое придется пройти и многое познать.       — Пойдем вперед. Сейчас Джини будет говорить приветственную речь.       — Угу.       Феликс отвел Чонина чуть ли ни к первому ряду, поближе к трибуне, там он нашел своего старшего брата Сынмина и ушел вместе с ним поближе к родителям. Ликс мило улыбнулся ему в след, а сам пошел стоять у ближайшей колонны, немного сбоку от трибуны, чтобы Джини мог его видеть. Дойдя до места и обойдя всю толпу, он неожиданно заметил, как стена около его парня завешена черной тканью. Вчера тут всего этого не было и вообще в этом месте не планировалось устанавливать экспонаты, по крайней мере так было на плане расстановки, который он видел до этого.       — Спасибо, что вы все пришли сегодня! Для меня большая честь стоять тут и открывать свою первую собственную выставку. Здесь собраны все мои лучшие работы, некоторые из них вы уже видели на прошлых выставках, но есть и новые… картины, которые я писал последние два года и вот я, наконец, готов их вам показать. — Альфа быстро перевел взгляд с толпы на своего омегу, который с широкой улыбкой гордо смотрел на него и потом снова продолжил. — Многие из вас знают, что я не мог писать людей, я люблю пейзажи, или абстракции, иногда сочетаю несколько стилей между собой, но как не пытался не мог писать людей. Портреты получались не такими какими я хотел их видеть и показывать вам, я все никак не мог найти свой собственный стиль и скитался, пока… в один момент не нашел того самого человека, который вдохновил меня.       Хёнджин сделал небольшую паузу, посмотрел на толпу и остановил взгляд на своих родителях и братьях. Папа Хёнджина стоял на месте с широко распахнутыми глазами, он очень внимательно слушал, почти не дыша и испытывал такую гордость за старшего сына.       — Этот человек… стал всем моим миром, моей музой, моим вдохновением, моим воздухом и моей жизнью. В каждой новой работе, которые представлены сегодня вы найдете частички его души, вы найдете там мои чувства и любовь к нему. — Альфа закрыл глаза, мысленно перебрал все картины. Это была чистая правда, каждую новую картину после встречи с Феликсом он писал о нем. На одной был пейзаж с изображением красивого парня со спины, на другой натюрморт с руками, которые держали цветы, даже в абстракциях он рисовал его глаза и яркие звезды-веснушки.       — Я хочу показать вам, как сейчас я вижу мир, благодаря ему, хочу показать как я счастлив, что судьба свела нас в одном сказочном парке и как я безумно люблю его. — Альфа заметил, как глаза папы начали блестеть от слез. Он бы и сам заплакал, если бы не такое большое количество людей. — И самый главный экспонат этой выставке сейчас здесь, за этим занавесом. Эта моя первая такая работа, и я надеюсь, что вы все поймете мои чувства. — Ли медленно спустился с трибуны, подошел к черной ткани, которая полностью закрывала стену и дернул сбоку за канат, который моментально сбросил ткань вниз и открыл всем вид на большую картину, чуть ли не на всю стену.       В красивой раме из темного дерева находился первый и единственный портрет на этой выставке. На светлом фоне в серо-молочных оттенках красовался красивый портрет юноши, который был повернут в три четверти, его руки нежно обхватывали себя за плечи, которые были усыпаны лепестками белых цветов, волосы светлые, аккуратно спадали вниз, закрывая шею, глаза закрытые, обрамленные длинными ресницами, щёки были усыпаны яркими карамельными пятнышками — веснушками, а на голове красовался нежный венок из полевых цветов, а кожа нежная, очень светлая будто фарфоровая, как у самой сказочной куклы, нет, как у настоящей феи.       — Картина называется «Мой сон». Выставка объявляется открытой, прошу наслаждайтесь сегодняшним вечером!       Под бурные аплодисменты Хёнджин бросил канат на пол и поспешил к Феликсу, который стоял с ошарашенными большими глазами полными счастья. Альфа не раздумывая, обхватил парня, немного поднимая на землёй, и крепко-крепко обнял, утыкаясь носом в светлую макушку.       — Это мой тебе подарок. Спасибо за все, за то что ты со мной, спасибо. Я так люблю тебя.       — Я тоже тебя люблю, Джини. Спасибо! — Омега сильнее прижался к парню, обхватывая руками крепкую спину и утыкаясь носиком в пиджак, на глаза наворачивались слёзы счастья, он и представить себе такого не мог, сейчас омега так гордится им, так рад и так счастлив. — Боже, где ты все это время прятал от меня такую большую картину? И вообще, когда успел повесить?       — Сегодня ночью, пока кое-кто очень сладко спал.       — Ну ты… — Ликси обижено дует губы, но одновременно с этим так по теплому улыбается.       Джини не сдерживается, целует омегу в нос, в его любимые сладкие веснушки, и дарит легкий поцелуй в губы.       — Тут мои родители, папа очень хочет с тобой познакомиться, а завтра вечером… — Джини неловко запинается.       — Я помню, завтра вечером, ты хочешь, чтобы я пришёл на семейный ужин.       — Да       Ликси целует альфу в губы ещё раз, обнимает за шею, запуская тонкие пальцы в волосы, неохотно отстраняется и соприкасается с ним лбами.       — Я с удовольствием приду, тоже хочу познакомиться с людьми, которые вырастили такого прекрасного альфу, которого я полюбил.       Хёнджин широко улыбается, обнимает омегу крепче, вдыхая свой самый любимый аромат вкусной сладкой сгущёнки. Сейчас им обоим не важно кто вокруг, не важно что они говорят и что делают, сейчас есть только они вдвоем и их сладкое счастье.       Джисон смотрел на все это со стороны, как родитель, не решающийся подойти. По его щекам уже давно катились слёзы счастья, а осознание приходило постепенно — его маленький неугомонный Джини вырос, вечно идущий против правил альфа, нашел человека своей жизни и сейчас по настоящему расправил свои крылья. Минхо аккуратно взял супруга за руку, начал поглаживать большим пальцем руку, поддерживая и успокаивая. Он сам не мог перестать широко улыбаться, смотря на пару, затем он медленно перевел взгляд на работу, к которой периодически подходили люди и поймал себя на мысли, что они правильно поступили в прошлом, позволив Хёнджину идти своей дорогой, позволив ему выбрать живопись вместо танцев, как хотели родители. Ведь тогда он бы возможно никогда не встретил этого красивого юношу, который изображен на этой картине, усыпанный белыми лепестками.       

***

      — Сколько времени, уже совсем скоро, да?       — Успокойся, почему ты так суетишься? — Минхо, удивленно смотрел на мужа, который бегал из стороны в сторону по кухне в поисках лучшего чайного сервиса.       — Ну как же, сегодня же к нам на ужин придет Феликс, я хочу чтобы у него сложились о нас хорошие впечатления.       — Боже — Альфа ловит супруга за руку, прижимает к себе и гладит по волосам. — У него будет хорошее впечатление и с обычным сервизом, не нервничай ты так. Тем более вчера вы уже познакомились, Феликс очень милый и если ты подашь ему чай в обычном сервизе, он не изменит свое мнение о нашей семье.       — Но… это впервые, когда кто-то из наших сыновей приводит домой омегу… а если потом Мини приведет своего? Ты заметил, кстати, что последнее время от него пахнет цветами? Или ягодами? Я никак не могу разобрать, он прячет все это за духами, ох… И приходит домой поздно…       — Да, а по пятницам и иногда в выходные вообще не приходит домой, говоря, что останется у друзей. Они уже взрослые, Сонни. — Минхо нежно целует Джисона в лоб, даря свою заботу и пытаясь успокоить.       — Да, скоро и Нини повзрослеет, хорошо что он оправился после школьного инцидента, я боялся, что он закроется в себе.       Минхо тяжело вздыхает и обнимает своего омегу сильнее. Он задумывается ненадолго, а потом кивает сам себе — Хорошо, что он вовремя отгородил его от Уёна, так будет лучше для всех, Нини ещё школьник и если правда вылезет наружу, как он это воспримет? Альфа просто не переживёт, если с ним что-то случится.       Сонни, немного тревожит резкая перемена в настроении мужа, он обвивает его спину руками и поднимает удивленный взгляд, когда его обнимают крепче и тяжело вздыхают. Наверное, стоит спросить что беспокоит Минхо, но омега совсем не успевает ничего сказать, потому что по всему дому разносится звук дверного звонка, привлекая внимание всех.       — Я сам открою! — Откуда-то из коридора слышится довольный, немного нервный голос старшего сына.       Родители кивают друг другу, решая, что никакой новый сервиз им не нужен, все и так уже хорошо, и направляются в коридор встречать гостя, которого во всю уже обнимал Хёнджин.       — Феликс, здравствуй! — Джисон первый здоровается и так же обнимает омегу.       — Здравствуйте, мистер Ли. Спасибо, что пригласили на ужин. Я принес подарок. — Ликс протягивает небольшой картонный поднос с выпечкой накрытый прозрачной крышкой. — Это шоколадный брауни, я сам сегодня приготовил, надеюсь вам всем понравится!       Если бы только существовало слово, которое могло бы описать восторг Джисона, как он громко охнул от удивления, когда молодой омега протянул ему такой ароматный десерт. Счастье накрыло его с головой, а по всему дому только сильнее начал расходится аромат сахарной булочки.       — Ты, приготовил сам? — Папа Хёнджина восхищался им до глубины души, ведь кому как не ему прекрасно знать, как тяжело приготовить что-то из выпечки. — Боже, какое ты сокровище, Спасибо! Проходи, скорее, не стойте на проходе!       Феликс смущенно улыбается и проходит в большой дом. Ему было очень интересно посмотреть где именно живет и где вырос Хёнджин. Ведь они познакомились на вечеринке после показа модного дизайнера, и встречались каждый раз, когда совпадали их расписания в разных городах и странах.       В коридор ко всем вышел еще Сынмин и радостный Нини.       — Ликси, ты такой красивый сегодня, это тени с блёстками?       Феликс больше засмущался, ведь на восторг самого младшего обернулись все и начали рассматривать прекрасные глаза гостя украшенные маленькими блёстками.       — Да, я купил их совсем недавно… — Ликс проговорил это очень тихо, почти шепотом, чтобы только Нини мог слышать.       — Тебе очень идет, я бы тоже хотел… ну как-нибудь тоже… нанести макияж, чтобы. ну… правда я совсем не умею, это будет нелепо — В кругу семьи он не мог отрыто говорить об Уёне, вдруг кто услышит, но почему-то младшему именно сейчас захотелось поделиться этим со своим другом омегой.       — Я понял. Если хочешь, я научу тебя, это не сложно.       — Угу! — Нини радостно кивает на яркую улыбку Феликса и они оба скорее заходят в столовую, где уже давно всех ждал накрытый праздничный стол, который папа семейства приготавливал весь день.       Они разговаривали на абсолютно разные темы, обсуждали работу родителей — танцевальную студию Минхо и как здорово команда танцевала на выставке, Ликс бы очень хотел посмотреть как отец семейства сам танцует, ведь по рассказал Джисона в университете он был настоящей звездой; разговаривали про университет, где учится Сынмин, о его таланте к пению и красивом голосе, который по наследству достался ему от репера папы, который до сих пор пишет треки и поет в популярной в своих кругах группе.       — У тебя такой необычный голос, ты так хорошо можешь управлять им. Это удивительно. — Сонни не переставал нахваливать омегу своего старшего сына. Он знал, что Джини взял себе в спутники жизни прекрасного человека, но кто же мог подумать что настолько прекрасного.       — Спасибо! Я могу делать его еще ниже и выше, когда это нужно. — На словах «еще ниже» Феликс понизил тембр от чего все за столом вздрогнули, а Хёнджин сдержанно рассмеялся в кулак, пытаясь не подавиться ужином.       Джини очень любил наблюдать за тем, как все удивляются этому таланту его парня, со стороны это выглядело очень смешно. Ведь Феликс сам по себе очень милый, с мягкими чертами лица, аккуратным носиком, такой худенький и миниатюрный может делать грубый брутальный голос, что совсем никак не вяжется с его омежьей внешностью и его сладким запахом сладкой сгущёнки.       Потом разговор перешел к паре. Родители расспрашивали чем Феликс занимается, кем работает и на кого учился. Омега рассказывал, что переехал в Корею из Австралии, когда ещё учился в школе. Первое время ему было очень тяжело из-за акцента и плохого корейского, но постепенно он смог адаптироваться. Так однажды его заметили на автобусной остановке, когда он шел из школы и пригласили поучаствовать в кастинге в новом модельном агентстве. Малыш омега тогда не знал кем хочет быть, не знал куда податься и согласился. По воле судьбы его очень бурно приняли в этой сфере и стали приглашать на различные фотосессии, а из-за красивого голоса и низкого тембра, который он умел делать, ещё и на запись рекламных роликов, и на мероприятия в качестве гостя, ведь где это было видано, чтобы омега был с таким красивым бархатистым басом.       Хёнджин наблюдал за разговором родных со стороны, ему не зачем было встревать, его сладость и так хорошо справлялась. Все было хорошо и гладко, потому что Ликси сам по себе был очень открытым и добрым человеком, который с удовольствием будет рассказывать разные истории из своей жизни. Альфу больше заботило кое-что другое и это заставляло его периодически нервничать, выводя из спокойного состояния его стабильный ровный аромат французских круассанов.       Сынмин иногда бросал на старшего брата взгляд и пинал его ногой под столом, на что тот удивлено поднимал бровь и смотрел глазами полными удивления, в которых явно читалось: «Чего тебе?». Младший альфа на это только громко хихикал. У них с Хёнджином с самого детства были такие весёлые отношения, когда они могли легко подкалывать и издеваться друг на другом без обид и злости и ему было очень весело смотреть на то, как всегда серьёзный старший брат сейчас нервничает от того, что знакомит своего избранника с родителями. Это было очень мило на самом деле.       Мини слегка задумался над всей этой ситуацией, подумал про своего Сани и как бы тоже хотел познакомить его с родными, ведь он такой же светлый и замечательный омега, как и Феликс. От него исходит приятный аромат цветов черники, а его голос просто ангельский, ведь Ёсан оперный певец, вот только… он старше Сынмина и сейчас его преподаватель, правильно ли это? В обществе конечно их осудят, сейчас, пока он все ещё студент, так точно осудят, но попозже… когда Сынмин закончит университет, когда встанет на ноги, тогда он обязательно точно так же приведет его домой знакомить с папой, отцом и братьями и скажет, что нашел омегу всей своей жизни. Обязательно.       Так прошло несколько часов. После ужина Джисон повел Феликса показывать ему детские фотографии милашки Джини, на что альфа стонал в голос и умолял этого не делать. Но папу было уж не остановить и он очень довольный усаживал омегу на мягкий диван и доставал детские альбомы. Ликсу очень понравились родители Хёнджина, он так их себе и представлял. Весёлые, жизнерадостные, очень любящие и заботливые, такие хорошие и братья тоже замечательные, омега был рад, что его парень рос в такой замечательной семье. Он вспомнил о своих родителях в Австралии и подумал, что нужно обязательно в ближайшее время поехать их навестить, но в этот раз с Хёнджином, потому что они тоже очень хотят поскорее увидеть альфу своего сына. Эти воспоминания заставили омегу немного погрустнеть, но улыбка все равно не сходила с его лица.       Джини заметил перепады в настроении, примерно понимал о чем омега мог сейчас думать, ведь сам он недавно говорил, что скучает по семье, нужно что-то делать.       — Может поставить чай? Не хотите попробовать брауни? Ликси очень вкусно готовит.       — Ой точно! Как я мог об этом забыть. Сейчас все сделаем! — Джисон мигом подорвался и бросился на кухню, оставляя детей одних в гостиной.       — Все хорошо? — Альфа обеспокоено погладил Феликса по плечу, немного переваливаясь через спинку дивана и целуя его в висок.       — Замечательно. Рассматриваю твои голенькие фоточки. Ты уже тогда был милашкой.       — Боже, давай закроем этот альбом, какой ужас, не смотри. — Джини недовольно корчит лицо и тянется рукой, чтобы скорее отобрать ненавистный детский альбом.       — А что я собственно там не видел? Дай посмотреть ещё немного, ну!       — Вот именно, ты и так все видел, я думаю хватит на этом.       — Ну Джини!       Вся комната заполнилась громким смехом омеги, а на сердце Джисона расцветала радость и счастье за старшего сына. На самом деле он не был к этому готов, в его глазах дети все ещё маленькие и их все ещё нужно обегать и защищать, но вот не успел он моргнуть, как старший привел домой омегу, время пролетело слишком быстро и так незаметно.       К чаепитию все члены семьи снова собрались за столом. Феликс переживал понравиться ли им десерт, который он принес, но его беспокойство быстро отступило когда каждый выразил свое восхищение прекрасными кулинарными навыками омеги. Стрелка часов подходила ближе к девяти вечера, наверно сейчас должно настать то самое время, которое Хёнджин ждал весь вечер. Когда отношения с родителями налажены, вся еда съедена, десерт оценен по достоинству, все довольны — да, время пришло.       Старший толкает локтем младшего брата и показывает головой в сторону. Нини быстро моргает, а потом понимает намек и кивает. Хёнджин аккуратно встал из-за стола, и пока все разговаривали и обсуждали шоколадный брауни, вышел из комнаты. Вроде бы никто не заметил.       — Куда ты ходил? — Феликс нежно спросил альфу, когда тот вернулся, но не садится на своё место, а Нини быстро встал и куда-то вышел.       — Просто надо было. Я хотел кое-что сказать. Можешь встать?       — Ам… ладно… — Ликс заподозрил что-то неладное и немного занервничал. Джини вывел его из-за стола ближе к проходу из столовой, все остальные смотрели с не пониманием, так же как и Феликс и ждали, наблюдали.       — Я хотел сказать, спасибо, что ты смог приехать и поддержать меня на этой выставке, смог прийти сегодня на ужин, для меня это правда очень важно.       — Ох, Джини, о чем ты, как я мог не прийти?       Хёнджин замотал головой и взял парня за руку.       — Как только ты появился в моей жизни, я каждый день был самым счастливым альфой на свете, ты стал моим светом, моим вдохновением, ангелом, моим воздухом, моей феей, моим всем. — Альфа говорил медленно и тихо, смотря прямо в глаза. От таких слов глаза омеги начинали невольно слезится и он начал замечать, как свет в столовой становился тусклее, добавляя больше романтики к обстановке.        — Ты тоже — мое всё, Джини… почему ты говоришь такое, мне неловко… — Феликс оглядел помещение, родителей и Сынмина, которые в этот момент сидели за столом с большим удивлением, а Нини гордо выкручивал яркость лампочек на настенном выключателе. Омега улыбнулся. Джини — фантазер, опять что-то придумал, так ещё и брата подговорил.       — Я хочу, чтобы все знали это… как мне повезло с тобой, и какой ты невероятный. Хочу чтобы ты всегда был самым счастливым, и я буду все для этого делать. У меня есть только один вопрос… — Альфа встал на одно колено, отпуская руки своего избранника, а из кармана достал бархатную коробочку.       Джисон, громко охнул, почти закричал, вскочил со своего места, не веря глазам. Неужели его старший сын сейчас сделает то, чего сегодня никто не ждал?       — Ты… станешь моим мужем?       Джини открыл крышку футляра, и оттуда засверкало красивое кольцо из белого золота. В центре красовался аккуратный голубой бриллиант, а вокруг него вились лепестки-листочки, придавая кольцу сказочный, немного эльфийский вид.       Секунды молчания. Джини смотрел Ликсу прямо в глаза и не знал, что делать. Руки тряслись, он давно хотел сделать предложение, но все переживал не рано ли. А сегодня, когда родители приняли его и одобрили, самый подходящий день. Но почему же омега молчит? Почему ничего не говорит? Неужели он все же поспешил? Может не стоило делать предложение вот так при семье, вдруг это его отпугнуло? Что думать? Хёнджина немного затрясло, он опустил глаза вниз, стало страшно, вдруг ему сейчас откажут, что если его сокровище было не готово к такому и сейчас не знает что сказать, вдруг он все испортил?       До ушей альфы донеся негромкий всхлип, а по щекам Феликса покатились первые слезы. Джини поднял на Ликса глаза и сам чуть не заплакал.       Феликс очень быстро кивал головой, вытирал ладонью лицо, эмоций было слишком много, он не мог ничего сказать, из горла вырывались странные звуки, которые еле можно было посчитать за «Да». Омега бросился на шею парню, который не устойчиво стоял на одном колене и они оба чуть не повалились на пол. Он мычал что-то в плечо, что-то пытался сказать, но не мог, плакал так громко и крепко прижимал альфу к себе.       Джини крепко обнимал его в ответ, посадил на пол, отстраняя от себя, вытирал его слезы руками и целовал в нос. Когда омега немного успокоился, он протянул левую руку к альфе, выдвигая безымянный палец, который всегда был без украшении, потому что Феликс уже давно хотел, чтобы именно на этом пальце красовалось только одно заветное украшение — кольцо, которое подарит ему его любимый Хёнджин.       Альфа широко улыбался, у самого глаза были на мокром месте, им не нужны были сейчас слова, как он только мог подумать, что Феликс откажет ему? Как мог усомниться даже на секунду. Он вытащил кольцо из коробочки и надел на безымянный палец своего любимого, а Ликси разрыдался ещё больше, когда красивое украшение окольцевало его хрупкий палец, начиная сверкать и переливаться.       Минхо широко улыбнулся, захлопал в ладоши, поздравляя сына. Он пытался хоть как-то отвлечь супруга, который уже давно еле стоял на ногах и лил слезы, наверно, ещё больше чем сейчас Феликс. Сынмин и Чонин подхватили действие и тоже зааплодировали, широко улыбаясь.       Джини поднял своего омегу на ноги, но тот все продолжал плакать, вытирая слёзы счастья ладонями. Джисон моментально бросился к детям обнимая их, обнимая сына и очень крепко обнимая Феликса. В их семье стало на одного человека больше, и самое смешное было то, что Феликс и так носил фамилию Ли, будто с самого начала был предназначен Ли Хёнджину самой судьбой.       Чонин включил обратно свет до нормальной яркости и, смотря на все это, широко улыбался, потом коснулся своего пальца на левой руке и невольно задумался об Уёне. Он очень скучал по нему. Ведь альфа всегда был рядом с ним, а сейчас, когда они в разлуке чувства ощущаются гораздо ярче. Нини решает, что после того как гон пройдет, они обязательно что-то придумают и он, наконец, признается отцу.       Признается отцу в том, в чём недавно признался сам себе.       В том, что любит Ким Уёна всем своим сердцем.