Я посажу тебя на цепь и обучу командам

      Уэнсдей злилась на саму себя, но продолжала целенаправленно идти. Вернее, ноги сами несли девушку в направлении сарая-мастерской, а Аддамс только возмущенно сетовала на себя за то, что поддалась на провокацию Ксавье и изменила свои планы, чтобы зайти к нему. Едва ли они будут рисовать. К своему собственному удивлению, в мастерской Уэнсдей художника не застала, но это было даже хорошо, ведь девушка обнаружила огромный холст, ещё пахнущий краской, в середине сарая. Любопытство немедленно взяло вверх над всеми прочими эмоциями, и Аддамс сдвинула ткань, закрывающую рисунок, подобно занавесу. Мысленно она уже была готова к любому жуткому исходу — очередному детальному рисунку монстра, кровавому трупу или чему-то ещё, не слишком привычному для обычных художников. Когда же Уэнсдей увидела целое полотно, посвящённое глупому парку с пилигримами, с её губ против воли сорвался облегчённый вздох. Картины, восхваляющие человеческое равнодушие к истории, вполне законны в отличие от серии убийств с особой жестокостью. Аддамс расслабилась, сама не понимая, почему ожидала очередного пучеглазого, который бы пронзительно смотрел на неё с холста. Задернув ткань обратно, Уэнсдей нашла взглядом Вещь, который давным-давно спрыгнул с её плеча и помогал в неожиданном обыске. Рука настойчиво тыкала указательным пальцем на рисунок, на котором стояла, и Аддамс подошла к столу. На зарисовке, лежащей прямо на столе, едва прикрытый грудой карандашей, было то, что одновременно хотела увидеть Уэнсдей, но боялась. Пальцы сами потянулись к бумаге. Монстр был прорисован длинными чудны́ми штрихами, словно сам художник не был уверен, что нарисовал туловище достоверно. Зверь, растопырив когтистые лапы, застыл на фоне водянистых размашистых кругов, напоминавших тёмную пещеру. В грудной клетке снова заныло от вернувшегося плохого предчувствия, которое никак не желало исчезать. С очевидностью улик спорить не приходилось, но Уэнсдей почему-то не хотелось, чтобы это было правдой, ведь образ прилежного ученика как-то не вязался с серийными убийствами. Аддамс не знала, на что точно она надеялась — или Ксавье не заметит пропажу своего рисунка, или не станет поднимать шум, понимая, как сильно его изобличает картинка — но листок отправился в её рюкзак. Девушка, вполне довольная добытым рисунком, который мог пролить свет на тайну монстра, уже собиралась сесть и ждать Ксавье, когда запнулась о металлическое ведро, стоящее на полу. Посудина гулко грохотнула куда громче, чем выругалась Уэнсдей. Любопытство, обострившееся до ускорившегося пульса, заставило Аддамс рассмотреть содержимое ведра. И каково же было удивление Уэнсдей, когда она обнаружила там настоящий подарок для криминалиста — окровавленный платок и внушительных размеров коготь, тоже перепачканный кровью, которая успела въесться…       Когда дверь открылась, и впустила внутрь Ксавье, Уэнсдей уже равнодушно сидела за столом, положив руки на колени и равнодушно смотря в пол, как остановившаяся заводная кукла. Торп удивился, что девушка приняла предложение, брошенное вскользь сразу после того, как он пригласил её на бал. Или Аддамс просто пришла убить его, никогда нельзя сбрасывать со счетов этот вариант. — Ты пришла, — отметил Торп и тут же улыбнулся. — Мы же должны обсудить наш проект по естествознанию, — серьёзно ответила Уэнсдей, не смотря на вошедшего юношу. — Ну, да, — растерянно согласился Ксавье. — Ты тогда ушла… Всё нормально? Ему не требовалось уточнять про «тогда», чтобы девушка сразу поняла, о чём он хотел поговорить. Только вот Аддамс никогда в жизни не призналась бы, что, наверное, впервые очевидно растерялась, и это уж точно не входило в понятие «нормально» в её системе взглядов. Уэнсдей подняла глаза, встречаясь с внимательным взглядом ореховых глаз, и ощутила нечто, забирающееся прямо под кожу и разгоняющее кровь по венам, как мощнейший яд. — Вспомнила об очень важных делах, — как можно более равнодушно ответила Аддамс. Парень понимающе кивнул, неловко запуская ладонь в распущенные волосы, и уселся на второй стул напротив Уэнсдей. Даже с учётом того, что их разделяло приличное расстояние, Аддамс всё равно внешне напряглась, ни на минуту не забывая, что перед ней единственный конкретный подозреваемый, а в её сумке, возможно, единственные тому доказательства. Метания от «точно он» до «нет ни одной прямой улики» очень сильно выматывали девушку, поэтому тема их общего семестрового проекта по ботанике стала чем-то отдалённым и слишком подходяще нормальным, что даже успокоило Уэнсдей.       Когда Аддамс вернулась в комнату, то застала уже привычную для её глаз картину: Энид лежала на кровати и лениво листала какой-то журнал. Вещь тут же спрыгнул с плеча Уэнсдей и поспешил присоединиться к оборотню. — И где ты пропадаешь этими прекрасными осенними вечерами? — мечтательно протянула Синклер, отрываясь от просмотра журнала. — В мастерской Ксавье, — небрежно отмахнулась Аддамс. — Он учит меня рисовать. Не спрашивай. Энид театрально переглянулась с Вещью и незаметно для мрачной соседки выразительно поиграла светлыми бровями, на что конечность умудрилась согласно кивнуть при отсутствии головы. Уэнсдей может не признавать это ещё сто лет, но со стороны всегда виднее, когда человек проводит всё больше и больше времени в компании другого. — Рисова-а-а-ать, — игриво протянула Синклер и широко ухмыльнулась. — Ну, да-а-а! Аддамс обернулась, выразительно подняв бровь в абсолютном непонимании, к чему клонит оборотень, вкладывая в свой голос такие странные тянущиеся интонации. Зато Энид прекрасно понимала, к чему она клонила, и очень уж ей хотелось, чтобы это было правдой. В её светлой голове уже и сложился классический сюжет от красивой свадьбы этих двоих до милых детишек. — Если он и пригласил меня на этот глупый бал, а я имела неосторожность дать своё согласие, это ещё не значит ничего из того, о чём ты подумала! — выдала свою возмущённую тираду Аддамс. — Он? Пригласил тебя? — шокированным голосом переспросила Синклер, очевидно, подумав, что это ей показалось. Уэнсдей мысленно ударила себя по лбу, конечно, для неё это абсолютно неважное событие, поэтому она благополучно о нём забыла, так и не рассказав подруге. Такое Энид могла и не простить, поэтому нужно было немедленно реанимировать ситуацию. — Ты узнала об этом первой, — пожала плечами Аддамс, пытаясь сгладить воцарившуюся паузу. — Знаешь, что тебе нужно?! — радостно воскликнула Синклер, воодушевившись предстоявшим балом ещё больше. — Застрелиться? — утомлённо предложила Уэнсдей. — Платье! — Энид энергично спрыгнула с кровати, направляясь к границе их комнаты. — У меня есть платье, — зная, к чему клонила соседка, хмуро напомнила Аддамс. — Фи, в нём только в гроб ложиться! — скривилась оборотень, но, заметив вопросительный взгляд подруги, поспешила уточнить. — И нет, Уэнсдей, это совсем не комплимент! Решено! Завтра же в ма-га-зин! Аддамс спокойно пожала плечами, возвращаясь к своим делам, что можно было признать согласием.       На следующий же день Энид встретилась с Уэнсдей сразу после занятий, твёрдо помня о своём намерении первого совместного шоппинга двух подруг. Оборотень была чересчур увлечена предстоящими часами, проведёнными за выбором нарядов, но и Аддамс проявила огромную стойкость характера, не сбежав в первые же пятнадцать секунд пребывания в магазине. Не то чтобы ей хоть чуть-чуть нравилось в этом ярком чане с разноцветными нарядами, однако по какой-то непонятной для Уэнсдей причине согласиться на предложение Энид казалось чем-то совершенно естественным, даже более того, правильным. Синклер никогда бы не думала, что выбирать наряд ей будет настолько трудно, ещё и Уэнсдей, имея довольно специфичный вкус, отзывалась весьма односложно, чем совершенно не помогала выбору. Её односложные комментарии вроде «отвратительно ярко», «вызывающе мало ткани» и «похоже на чьи-то занавески», а иногда и более красноречивое выражение лица абсолютно сбивали Энид с толку. Для Аддамс они исчерпали весь небольшой запас платьев, которые были в цветовой гамме девушки, так ничего и не подобрав, хотя оборотень очень старалась. Зато Синклер находила новое платье мечты примерно каждые полтора ряда, но тем не менее ей удалось остановиться на том одном-единственном, что идеально подходило к тематике. Уэнсдей остановилась у кассы, где на причудливой подставке расположились подвески. Заманчивые блестящие пластиковое и металлическое барахло, ничего стоящего, но их яркие переливы в свете ламп привлекали её внимание. Поймав себя на мысли, что слишком уже долго она разглядывает украшения, Аддамс поморщилась, бросив Энид нечто вроде «я подожду на улице» и, резко дёрнув дверь, шагнула на свежий воздух. Наверное, всё было бы слишком просто, если бы она тут же не встретила кого-то, кого меньше всего ожидала увидеть. — Дай угадаю с одной попытки, что ты делала там. Искала платье для вашего бала? — Тайлер как и всегда ослепительно улыбался. — Я оказалась не по зубам этому дистопическому аду, — вскинув подбородок выше, пояснила Уэнсдей. — Да и такие мероприятия с этими их глупейшими правилами и обрядами, слишком высокопарные даже для меня. Кто вообще считает парные танцы чем-то весёлым? — Не пробовала воспринимать это просто как повод повеселиться? Ну, знаешь, отдохнуть, пригласить того, кто тебе нравится… — перечисляя все эти прелестные варианты, Тайлер картинно загибал пальцы. — Отвратительно, — отрезюмировала девушка, прерывая его унылые аргументы. — Значит не пойдёшь? — Галпин словно бы взгрустнул от этой новости. — Пойду. Мне представилась заманчивая возможность узнать поближе серийного убийцу, как я могла отказаться, — спокойно рассудила Уэнсдей. Колокольчик изнутри магазинчика коротко звякнул, дверь отворилась, выпуская счастливую и улыбающуюся Энид. Тайлер дежурно поздоровался с вышедшей девушкой, словно вернувшись к привычной роли бариста, и, обменявшись дежурными любезностями с Синклер, поспешил по своим делам. — А у меня кое-что для тебя есть! — торжественно объявила Энид, вытаскивая что-то из кармана. Небольшой бумажный пакетик тут же привлёк внимание Уэнсдей, и та из любопытства взяла его и заглянула внутрь. На дне лежала чёрная подвеска в виде Луны. Аддамс несколько раз перевела взгляд то с украшения на подругу, то в обратном порядке, не зная, как реагировать на такой презент. — Мне показалось, что она тебе подойдёт, — Синклер ещё раз улыбнулась. — Спасибо, — выйдя из оцепенения, поблагодарила Уэнсдей, выдавив из себя максимум эмоций.

***

По-прежнему я улыбаюсь ему в лицо; и он не знал, что теперь я улыбаюсь при мысли о его неминуемой гибели

      Уэнсдей рассудительно покручивала свой дальнейший план действий, если улики, которые она отдала шерифу совпадут с ДНК, найденным на месте преступления. Мозг всё ещё протестовал относительно причастности Ксавье ко всем этим ужасающим убийствам, но логических опровержений становилось всё меньше и цепляться было не за что. Тяга докопаться до разгадки этого запутанного дела оглушала и ослепляла одновременно, заставляя сконцентрироваться на поиске монстра-убийцы. Не её вина, что Торп постоянно крутился рядом, как будто бы заметая собственные следы. Но всё-таки от кое-чего он избавиться не успел, от тех, почти воздушных доказательств, что теперь были на экспертизе в офисе шерифа. В дверь кто-то настырно постучал, и Уэнсдей, вооружившись перочинным ножом, который оказался рядом на столе, направилась открывать. Вообще-то она никого не ждала, а Энид, с обеда пропадавшая у Йоко, вряд ли стала бы стучаться в собственную комнату. Аддамс резким рывком открыла дверь в комнату, пугая этим того, кто стоял за ней. Помяни черта, а он тут как тут. На пороге стоял Ксавье, который выглядел настолько идеально, словно всё это время жил только ради этого вечера. Мрачную полосатую форму академии на нём сменил белоснежный костюм, очевидно специально выглаженный ради большего впечатления. Подобное неожиданное появление сбило Уэнсдей с толку, признаться, она даже не могла понять, как ей на это отреагировать. — Ксавье? — с какими-то утвердительными интонациями выдала Аддамс. — Привет, — улыбка исчезла с лица Торпа, когда тот заметил, что девушка не собрана. — Что? — не понимающе спросила Уэнсдей, мысленно пытаясь предположить, что ему нужно и почему он так странно одет. Пришёл самолично признаться в совершенных убийствах? — Вороний бал, Уэнсдей, — устало напомнил Ксавье, разводя руками так, что его кисти оказались за пределами дверного проёма. — Если помнишь, ты сама согласилась. — Помню, — серьёзно отчеканила Аддамс, стараясь скрыть собственную озадаченность. — Я сейчас спущусь. Девушка быстро закрыла дверь ещё до того, как Торп раскрыл рот, чтобы ей ответить. Недовольно злясь на саму себя, Уэнсдей распахнула шкаф в своего единственного платья, вернее сказать сарафана с чопорными длинными рукавами. В комнате послышалась неразборчивая возня, и Вещь с глухим стуком постучал по чему-то, явно требуя к себе внимания, на что Аддамс недовольно высунулась из-за открытой двери. Внимание Уэнсдей тут же привлекла большая, лаконично чёрная коробка, вокруг которой нетерпеливо расхаживала рука. Так и оставив шкаф распахнутым, девушка тут же подошла к своей кровати. — Откуда это? — как-то машинально спросила Аддамс, разглядывая коробку. — Ты стянул? — Не я, — взмахнул пальцами Вещь. Уэнсдей надеялась, что открытие крышки повлечёт за собой немедленную детонацию бомбы, лежащей внутри, и лишит её необходимости идти на дурацкий бал. Чуда не случилось, и, когда Аддамс раскрыла коробку, то увидела бережно сложенную чёрную ткань, которая при рассмотрении оказалась каким-то платьем. Наверняка, оно до ужаса короткое и пошлое. К платью прилагалась и записка с аккуратным, знакомым почерком: «Я хочу видеть тебя в нём Ксавье.» От возмущения Уэнсдей подавилась воздухом, Торп ещё и смеет указывать ей в таком щепетильном вопросе, как выбор платья. Интересно, он правда думал, что она его наденет? — Сговорились за моей спиной, значит? — Аддамс презрительно сощурилась, смотря на конечность, которая поспешила ретироваться с глаз хозяйки. — Проклятая мужская солидарность… Она всё же не удержалась и вытащила платье, рассматривая чёрную ткань и медленно проводя пальцами по вихрам кружева. Надо признать, у Торпа есть вкус, причём весьма недурный. Хотя, принимая во внимание, настолько аристократично был одет он сам, вполне возможно, что это был даже врождённый инстинкт. Уэнсдей никогда прежде не надевала ничего подобного, поэтому желание померить платье разрасталось в геометрической прогрессии. Словно звёзды сошлись — платье идеально подошло Аддамс по размеру, открывая острые плечи и ключицы, которые тонули в кружевных сборках. Даже длина была приемлемой для Уэнсдей, хотя она и ждала от Ксавье какой-нибудь подлости в виде коротенькой юбочки, которая бы не прикрывала и бёдер. — А этот парень не промах! — тут же ответил Вещь и перед тем как совсем удалиться на балкон, добавил. — Потанцуй за меня!       Уэнсдей спускалась с лестницы медленно, чётко ступая на каждую ступень, также вальяжно, как с гор сходят смертельные лавины и стекает разгоряченная лава. Фирменная женская «плывущая» походка была семейной чертой Аддамсов, и хотя Уэнсдей не отрабатывала её годами в отличие от фехтования, даже врождённой способности к ней хватило, чтобы впечатлить Ксавье. Он застыл в изумлении, вслушиваясь в тихий шорох ткани, который перебивал громкую музыку диджея. Когда же девушка неловким жестом чуть поправила кружевную юбку, Торп подумал, что появление Аддамс, настолько ослепит его. Плененный её новым образом Ксавье готов был прямо сейчас сдаться во власть Уэнсдей и присягнуть ей в бесконечной преданности. — Ты обворожительна, — юноша подал ей свою руку, чтобы она также грациозно спустилась с последних ступеней. — Угольный ворон на белоснежной бумаге. Губы Уэнсдей чуть дрогнули в улыбке, она ещё не слышала таких метафоричных комплиментов от подозреваемого в расчленениях, и это определённо звучало приятно. Адреналин шумел в голове — этот вечер под руку с убийцей, кровожадным монстром в идеально выглаженных белых брюках, просто обязан стать для неё незабываемым. Ещё больше ситуацию подслащивало неведение Торпа о том, что Аддамс его раскрыла и все её доказательства сошлись на нём. Чувство собственного превосходства над умным соперником опьянило девушку ещё до того, как в её гортань попала первая капля пунша. — Подожди, — Торп мягко придержал её за локоть, останавливая. — Мы кое-что забыли. Уэнсдей остановилась и в нерешительности обернулась на юношу, в руках которого из ниоткуда появился миниатюрные белые соцветия на ленте. Аддамс бессознательно подала ему руку, на которой Ксавье повязал бутоньерку, окончательно и бесповоротно заявляя свои права на девушку. Белые цветы выбивались из всего мрачного чёрного образа девушки, притягивая всеобщее внимание.       Войдя в яркий зал, в котором уже вовсю веселились неверморцы, Уэнсдей непроизвольно сжалась от предчувствия, что это будет сложнее, чем она предполагала ранее. Однако положительные моменты тоже были, например, Аддамс готова была поспорить на собственную смерть, Бьянка просто умирала от зависти, что главным событием Вороньего бала стали они с Ксавье. Никто из изгоев даже не подозревал, как скоро белоснежная сказка разобьётся о кровавую реальность, что затмит все предыдущие темы для обсуждения, ведь неизбежность имеет свой срок. Найдя взглядом Синклер, Уэнсдей направилась прямиком к ней, оставляя Торпа в одиночестве. То, что Энид пришла в компании нахального сыночка мэра, Аддамс заранее не понравилось, тем более что за Лукасом числилось уже два проступка. Пробуя кислый йети-тини, Уэнсдей позволила себе снова рассмотреть Ксавье, общающегося с Аяксом. Чёрная лента вместо морально устаревших галстуков и бабочек утончённо выглядывала из-под воротника рубашки. Ошейник. А у неё невидимые цепи-поводки, которыми она может управлять им как живой марионеткой, что непреклонно будет слушаться, каждого её взмаха тонкими пальцами, даже нечаянного. Это опьяняло хуже любого химически-синего пунша. За своими мыслями Аддамс не заметила ни того, как перешла на второй бокал йети-тини, ни того, как к ней подошёл Ксавье, которого она так нагло рассматривала. — Ты на меня пялилась, — на губах Торпа растянулась улыбка, за которую его хотелось немедленно убить. — Вовсе нет! — резко возразила Уэнсдей. — Да-да! — активно закивал Ксавье, совершенно не собираясь с ней соглашаться. — Я не… — слова как-то совсем не вязались то ли от пронзающего насквозь взгляда Торпа, то ли от того, что воздуха в лёгких категорически не хватало. — Неправда. Ксавье самодовольно хмыкнул, ухмыляясь ещё больше, всем своим видом показывая, что раскрыл её. В любом случае, лицо у него стало по-настоящему довольным, каким Аддамс, наверное, не видела. — Прекрати! — зашипела Уэнсдей. — О, я прекращу, если мы пойдем танцевать, — Торп кивнул в центр зала, где уже царило веселье. — Манипулятор, — недовольно отозвалась Аддамс, наблюдая за тем, как юноша скрывается в толпе на танцполе. Видимо, два выпитых йети-тини напрочь выжгли в её голове все нейронные связи, если она действительно согласилась танцевать. Торп со своим долговязым телом боялся танцевать как-то неуклюже, не хватало ещё стать предметом насмешек, пока не появится новый повод для обсуждения, и если в классических танцах он имел хоть какой-то опыт, то обычная импровизация для него была смертельна. Уэнсдей же, казалось, наоборот избегала выверенных жестов и двигалась хаотично, то вскидывая руки и причудливо изгибая их в кистях, то отшатывалась в сторону, будто от огня.       Окончательно вымотав своё тело и также полностью проветрив мозг, Аддамс отошла как можно дальше от основной танцующей толпы, чтобы взять перерыв. Уэнсдей совсем увлеклась глупыми танцами, и единственным оправданием девушки было, что потенциальный убийца всегда в поле её зрения. А иногда и ещё ближе. Аддамс огляделась вокруг, ища знакомые лица, но тут же с удивлением для себя заметила Тайлера. Во избежание ненужного разговора надо было сделать вид, что она его не заметила, но Уэнсдей упустила момент, и Галпин приветственно махнул рукой. Аддамс глубоко вдохнула и выдохнула. Почему бы и нет? — Весело проводишь время для той, кому пришлось позвать парня на танцы ради самосохранения, — с укором в голосе заметил Тайлер, подавая ей бокал с йети-тини. — Почему ты вообще здесь? Я думала это приватная вечеринка для изгоев, — холодно заметила Уэнсдей. — Ваши закуски и лёд для пунша. Важный заказ для Флюгера, — Галпин неловко улыбнулся, выдавая себя с потрохами. — А потом мисс Торнхилл разрешила остаться, и я подумал… — Не оправдывайся за то, что хорошо проводишь время, — равнодушие Аддамс резало до кровавых ссадин без ножа, она явно не была создана для таких светских бесед. — Да что с тобой не так? — Тайлер воскликнул возможно немного громче, чем того требовала ситуация, привлекая в их сторону нежелательное внимание. Оглядевшись по сторонам, он виновато посмотрел на девушку и продолжил едва слышимо. — Неужели ты не понимаешь? Я здесь из-за тебя! Ты намекаешь, что тебе грозит опасность, и я, как дурак, скрываюсь сюда под рабочим предлогом спасать тебя, а ты делаешь вид, что я сам себе всё придумал! — Спасать даму — издержки Средневековых устоев, Тайлер, — Уэнсдей сделала глоток пунша, который кто-то уже знатно сдобрил каким-то алкоголем. Жаль, что не ядом. — У меня всё нормально. Галпин недовольно цокнул, сдвинул брови к переносице и, нахмурившись, отвернулся, словно другая часть танцпола для наблюдения была интереснее. Девушка не шелохнулась, даже не думая переубеждать Тайлера, что он не так понял её грубый ответ. Хотя и насупившийся кудрявый затылок начинал бесить Аддамс, тем более что причины его детской обиды она не понимала. — Не понимаю, на что ты обиделся? — не выдержав, всё же спросила Уэнсдей. — В этом-то и проблема! — подавленным голосом заявил Тайлер. — Уэнсдей, назови меня чокнутым психом, но ведь ты подаёшь мне сигналы! — Я не сильна в эмоциональной азбуке Морзе, — нахмурилась Аддамс, которой весь этот разговор начинал казаться изощрённой пыткой. — Тогда я тебе расшифрую, — Галпин сложил руки на груди светлой рубашки. — Я думал, мы нравимся друг другу, а потом ты выкидываешь такие фокусы и идёшь на бал с Торпом! Я не понимаю, что между нами… Ты используешь меня в своих целях? Ты что-то чувствуешь ко мне? Ты считаешь меня своим другом? Аддамс сглотнула пунш, который начинал отдавать горечью, и сжала губы в тонкую полоску. Ей даже не хотелось думать, о чем говорит Тайлер, потому что его речь лилась сплошным и бессвязным потоком. Всякий раз сталкиваясь с тем, что кому-то не всё равно, что она чувствует, Уэнсдей впадала в ступор. Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, если бы к ним не подошёл Ксавье, буквально спасая девушку от ответа. — Уэнсдей, тебя ищет Энид, она сказала, это очень срочно, у неё большая проблема! — лицо Торпа выражало настоящую панику, словно на всём белом свете помочь Синклер могла только она. Аккуратно положив ребро ладони на талию винтажного платья, Ксавье увлек девушку за собой, и вскоре они шагнули на улицу, в морозную свежесть вечера. Ксавье остановился, одной рукой пригладив гладкие волосы, стянутые резинкой на хвосте, и Аддамс заметила, что он пытался унять дрожь. Тело явно выдавало все секреты парня. Вот ты и попался Ксавье Торп. — И где Энид? — в душу Уэнсдей закралось смутное подозрение, что пока она пыталась понять, что от неё хочет Тайлер, убийца сделал свой первый ход. — Ксавье? Торп рассмеялся, глядя куда-то в небо, затянутое тёмной пеленой полупрозрачных туч. Аддамс вдруг ощутила, что словно она попала в странно снятый старый ужастик с фанерными декорациями и наспех озвученными персонажами. Страх неожиданно наполнил все её мышцы свинцом. — Извини, — Ксавье повернулся к девушке уже со спокойным лицом. — Энид меня ни о чём не просила, я даже не знаю, где она. Идеальный пазл перестраивался с каждым действием юноши, теперь до Уэнсдей наконец дошло — Торп выманил её на улицу, следующая жертва это она, а не Синклер. Зря Аддамс недооценивала его ум, раз он смог обхитрить её, когда весь вечер она кичилась знанием скрытой ото всех истины. Здравый смысл подсказывал, что эта истина была даже не в том, является ли Ксавье убийцей, а хватит ли ей духа сдать его шерифу. Похоже, что теперь только от Уэнсдей зависело, верит она в то, во что верит также сильно, как хочет. — Как увидел, что ты болтаешь с Тайлером… — Ксавье выглядел ни то растерянным, ни то виноватым. — Чуть не вскипел от злости! Ты, конечно, не моя девушка и всё такое, но я… Неприятный поворот. То, что сказал юноша, болезненно резануло её слух. Аддамс даже не сразу поняла, о чём говорит Торп, а когда до неё это дошло, в её душе поднялась холодная волна злости. Как будто Ксавье действительно приревновал её к Тайлеру… — Где я допустила ошибку… — Аддамс уже его не слушала, весь её план отчаянно требовал пересмотра, а времени на него не было. — Слушай, извини, — наконец, закончил Торп. — Правда, не знаю, что на меня нашло. — Так ты не собираешься меня убивать? — решила удостовериться Уэнсдей, обернувшись на него. — Что? Нет, конечно, Уэнсдей! С чего ты вообще взяла? — отрицательно закачал головой Торп, но тут же решительно добавил. — Если я кого и убью сегодня, так это грёбаного Тайлера! Уэнсдей закашлялась холодным воздухом, неожиданно встретившись лицом к лицу с признанием. Это было куда весомее, чем все собранные ею улики. — Вы прямо ненавидите друг друга… Было бы интересно узнать, почему? — Аддамс не ждала потока откровений, но удочку на искренний разговор всё же закинула. — Это не самая весёлая история… — пожал плечами Ксавье, но, заметив интерес девушки, всё же продолжил. — На самом деле, мы не были знакомы до того момента, как этот придурок испортил фреску, над которой я работал целую неделю. Я был в таком отчаянии и так зол из-за этого, что чуть не придушил его там же на месте. Потом мы серьёзно подрались, даже не помню, кто смог нас разнять. Тайлеру серьёзно прилетело от отца, да и мне от моего не меньше, может наши родители всё и уладили, но ненавидеть друг друга меньше мы не стали. Поэтому я и прошу тебя быть с ним осторожнее, не хочу, чтобы ты пострадала, когда у него в очередной раз снесёт крышу. — Я могу за себя постоять, — прямо напомнила Уэнсдей, всё ещё переваривая услышанное. — И спасибо, что рассказал.       Оборотень нашлась с краю танцпола, в нескольких шагах от диджейского стола МС Кровососа и очень обрадовалась, увидев Аддамс. Судя по её настроению, она выпила куда больше пунша, поэтому Уэнсдей начинала беспокоиться за подругу. Однако Энид не испытывала никого дискомфорта, а ещё наверняка собиралась забыть весь этот вечер, и это подталкивало Уэнсдей задать вопрос, что вертелся на языке. — Энид, — Аддамс умолкла, потому что мимо них прошла парочка вампиров, и, убедившись, что их никто не услышит, продолжила. — Как может быть истолковано, если я поднимусь с парнем в его комнату и какое-то время оттуда будут доноситься крики и стоны? — Боже, Уэнсдей, ты собираешься подняться к Ксавье Торпу и заняться с ним… — не сводя удивлённых глаз, затараторила Синклер. — Энид! — зло прервала Уэнсдей, мысленно проклиная подругу. — Я имела в виду пытки! — А… Оу! — сконфуженно пробормотала оборотень. — Так и я о них! Почти… Аддамс нахмурилась и сложила руки на груди, ощущая каждым сантиметром открытой кожи щекочущее кружево. Опуская неприятные мысли о возможном причастности Ксавье к убийствам, всё же Аддамс нравился этот бал, и весь её скептицизм растворился в бокалах выпитого йети-тини. Энергичная музыка с зовущими ритмами битов сменилась на плавную мелодию, в которой хотелось раствориться. Бархатному голосу исполнителя, напевавшего трогательные строки хотелось подпевать. — Божечки-кошечки, медленный танец! — глаза Синклер округлились от восторга, и она затаила дыхание, вслушиваясь в первые ноты. — Пойду встану около Аякса и буду выразительно его не замечать, пока этот каменный болван не догадается пригласить меня! Уэнсдей хмыкнула, приподнимая кончик рта в улыбке, всё же Энид была прекрасна в своём искреннем оптимизме. Танцпол несколько поредел, пока юноши приглашали своих девушек на медленный танец. Зал замер в ожидании, когда все вновь затанцуют, смешиваясь в единое мутно-белое пятно. — Потанцуем? — спросил бархатный, но такой знакомый голос над самым ухом, заставляя девушку поёжится от неожиданности. Когда Аддамс обернулась, она увидела улыбающегося Ксавье и его протянутую ладонь, и что-то в её груди резко сорвалось куда-то в самую пропасть. Всё хваленое самообладание Уэнсдей растворилось в ярко-голубом свете прожекторов без единого следа. Чёрт возьми, да она не простила бы себе отказ!

Cause we were just kids when we fell in love

Уэнсдей привыкла контролировать всё, но сейчас возможность отвлечься от всего казалась чертовски привлекательной. Возможно, дело было в выпитых йети-тини, но омут в ореховых глазах Ксавье звал её тьму навстречу. Аддамс никогда не ощущала такого притяжения, и никакие доводы рассудка не могли подтолкнуть её к тому, чтобы отказаться от танца.

Not knowing what it was I will not give you up this time

Сначала лицо Уэнсдей было сосредоточенным и холодным, но, когда Ксавье посильнее прижал девичье тело к себе, по-настоящему она расслабилась и даже прикрыла глаза. Кружась между остальных пар, они словно проживали другую маленькую жизнь, расходясь на плавных поворотах, а затем возвращаясь в объятия. Изысканные жесты уже мало походили на то дурачество, с которым они танцевали ранее, сейчас каждое движение было отточено до идеала.

But darling, just kiss me slow, your heart is all I own And in your eyes you're holding mine

Когда их тела закружились в плавном танце, в сознание обоих тут же ворвалось тихое и нежное спокойствие, похожее на морской прибой, слабый гул, который становился то стихал, то становился громче. Не было никого вокруг, не было никаких проблем, не было воспоминаний о испорченной фреске также, как не было неприятных подозрений.

Baby, I'm dancing in the dark with you between my arms

Сильная ладонь вольготно расположилась на её узкой талии, чуть сжав ткань платья, заставляя Уэнсдей чуть подаваться навстречу. Не так давно она сторонилась любых прикосновений, но сейчас всё словно сменило полюс. Неприятное стало настолько желанным, что перехватывало дыхание. Гораздо проще было оставаться полностью расслабленной и принять то, чего так хотелось, даже если сейчас Аддамс понятия не имела, куда её это приведёт.

When you said you looked a mess, I whispered underneath my breath

But you heard it, darling, you look perfect tonight

Уэнсдей позволила себе небольшую улыбку, кончики её губ лишь чуть-чуть приподнялись по сравнению с обычным своим положением, но Ксавье хватило и этого. Самое яркое подтверждение, что он всё делает правильно, иначе бы девушка его мечты не улыбалась в его объятиях…

      

      Кровавая феерия закончила праздник куда раньше, чем планировала директриса Уимс, потому что испуганные и растерянные ученики впали в панику и стали беспорядочно метаться по залу, приобретающему розовато-красные оттенки. Под шум общей паники Аддамс с трудом, но всё же нашла Ксавье, растерянно-испуганного наблюдающего за тем, как по нему стекают ярко-красные дорожки. Юноша загипнотизировано смотрел на стремительно алеющую ткань своей одежде, пока иррациональный и глупый страх липко скользил по телу. — Всё нормально? — уточнила Уэнсдей, на сводя с него взгляда. Едва ли. Судя по весьма впечатленному Торпу и ужасу в его глазах, которые всё же отвлеклись от кровавого дождя и посмотрели на неё, всё было чертовски не нормально. Насквозь пропитанный красной краской, растерянный Ксавье являл собой зрелище несчастное, и Аддамс, проклиная всех богов, не могла оставить его так. — За что мне это… — тихо пробормотала девушка и, тяжело вздохнув, продолжила во весь голос. — Пойдём. Торп вырвался из ступора только после того, как Уэнсдей взяла его за руку и увлекла на улицу.