Я посажу тебя на цепь и обучу командам

      Уэнсдей всегда знала, что холод для неё комфортнее, чем ощущение тепла, от которого нельзя было спастись, иначе как не сняв с себя кожу. Закрыв глаза, она думала, позволяя мерзлоте окутать её нежную кожу. Событий, касающихся неё, становилось всё больше, развивались они с сумасшедшей скоростью, а времени обдумать их не было совсем. Невермор бесстыдно пожирал всё, что ей было понятно и знакомо, подменяя сомнительными эфемерными понятиями, в которых Аддамс становилось всё сложнее разобраться. Дружба, нежность, привязанность всё ещё оставались для Уэнсдей чем-то абстрактным, несмотря на то, что судьба против её воли вносила свои поправки. Проживать каждый день по инерции, как это было обычно, становилось всё сложнее, волей-неволей приходилось вливаться во внутри академические мероприятия и общаться с остальными изгоями. Девушке не нравилось ни первое, ни второе, но тем не менее Аддамс признавала, что некоторые одноклассники были не такими глупыми и примитивными. Каждое появление Энид в поле зрения испытывало сетчатку Уэнсдей на прочность, но с каждым прошедшим днём становилось менее раздражающим, так что Аддамс даже привыкла. В конечном итоге, несмотря на яркие краски, звонкий голос, громкую музыку и навязчивое поведение Синклер была неплохой. Не то чтобы Уэнсдей успела сблизиться с оборотнем за такой короткий срок, она всё же начинала понемногу принимать образ жизни Синклер, хотя в мрачном мировоззрении Уэнсдей это всё ещё был пример, на какие вещи не стоит тратить своё время. У Энид были даже положительные, по меркам Аддамс, качества — её жажда победить на кубке По, острые когти и постепенно вырабатывающаяся привычка задавать меньше вопросов. Не самый плохой вариант для соседства. А стоило Уэнсдей подумать о Ксавье, сердце тут же ускоряло свой ритм, бешено разгоняя кровь по венам — верный признак подсознательного страха. Как только Аддамс вплотную подбиралась к монстру, нападала на его след в прямом смысле, каждый раз Торп оказывался где-то рядом и сбивал её с пути. Это вызывало подозрения, чересчур нервировало и заставляло постоянно оглядываться. Уэнсдей с малых лет решала свои проблемы сама, не любила быть у кого-то в долгу и не собиралась зависеть от кого-либо, но Ксавье постоянно вынуждал её пересматривать эти принципы. Может отношения с людьми у девушки строились не так активно, как того бы хотелось Уимс, но Аддамс была сильна в другом — с помощью своего аналитического ума, цепкого взгляда и желания обыграть любого, кто возомнил себя преступным гением, она прекрасно раскрывала преступления. Но даже здесь Уэнсдей пришлось принять собственный ступор, ведь следы улик, по которым она так целеустремлённо шла, начали петлять. Несколько часов назад Аддамс перенесла свою пробковую доску со всеми материалами дела в пасечный домик, благо Юджин оказался менее впечатлительным чем Энид и не возражал, а заодно она вновь наглядно просмотрела все факты. Её гипотеза, ошибочно принятая за аксиому, о том, что Ксавье был монстром, не выдерживала никакой критики. Почему, спрашивается, Уэнсдей так зациклилась на Торпе?! Серийный убийца, оставляющий себе в виде трофея органы, определённо был. А ещё он точно имел вторую ипостась в виде трёхметрового монстра с отвратительными, выпирающими глазами, как у раздавленной лягушки. Пожалуй, это было самое интригующее в нём, потому что до первой встречи на ярмарке урожая Уэнсдей вряд ли видела что-то подобное. Достойный соперник — умный и смелый соперник, и пока что Аддамс нравилось поведение убийцы, не оставлявшего никаких улик, хотя и играл он временами грязно.       Воздух в лёгких закончился, и Аддамс была вынуждена поднять голову из воды и открыть глаза. Холодные капли тут же влажными дорожками побежали вниз по её лицу, падая обратно в полную ванну. Уэнсдей положила руки на белые бортики, прислоняясь спиной к холодному мрамору и продолжила пялиться в стену напротив. Мысли вихрились кружевом, предыдущая сменялась новой, как облака на небе в ветреный день, но к привычному, стройному выводу так и не приходили, словно это был пазл с недостающей деталью. С такой, которая переворачивала получившийся рисунок с ног на голову и меняла суть игры. Аддамс и понятия не имела, как найти такую деталь-ключ. Возможно стоит просто подождать, и она сама найдёт Уэнсдей, всё же, некоторым тайнам нельзя оставаться в ночном мраке вечно.       Сколько бы Уэнсдей не засиживалась в ледяной воде, отложить наступление следующего дня у неё всё равно не получилось бы. Возможно, её завтрашний распорядок дня вызвал бы у экстравертной Синклер радость, но Аддамс он навевал лишь предсмертную тоску от количества мест, которое предстояло посетить. Будь воля Уэнсдей, она бы с удовольствием провела весь день в собственной комнате, читая книгу из библиотеки Белладонны, до которой у неё никак не доходили руки. Аддамс не сомневалась, что найдёт там подтверждение своим видениям — на картинке, которую она забрала у Роуэна, не совсем она, а её далёкий предок Гуди и изображено не будущее, а ветхое прошлое.       Стойко отсидев полное расписание лекций разной степени нужности, Уэнсдей вырвалась немного раньше, чем обычно, чтобы не только успеть дойти пешком до города, но и отдохнуть от вечной и весьма утомляющей толпы школьников. Скрасить не предвещающий ничего хорошего сеанс у Киннбот Уэнсдей отправилась во Флюгер, чтобы заодно и восполнить недостаток сна крепким кофе. В последнее время Аддамс спала очень чутко, реагируя на каждый шорох, а с беспокойной и когтистой соседкой таких ночных звуков было предостаточно. Уэнсдей несказанно радовалась внутри себя, когда получила свои четыре шота эспрессо и не увидела никого знакомого в зале, а значит полчаса отведённые на кофе должны пройти не утомительно. Аддамс поняла, что ошиблась, когда увидела зашедшего в кафе Тайлера, намеревавшегося, по всей видимости, заступить на свою смену. — Привет. Давно тебя не было, — обеспокоенно спросил Галпин, присаживаясь напротив. — Мы так и не говорили с того момента, как я отдал тебе дело. — Не было время на кофе, — Уэнсдей слегка качнула головой, чтобы густая чёлка не лезла в глаза. — И на меня? — даже как-то риторически осведомился бариста. — Ну, да, кажется, я слишком живой и не очень кровожадный, чтобы входить в круг твоих интересов. Аддамс подняла взгляд на парня в искреннем непонимании, почему, если Тайлер сам осознал и озвучил этот факт, он не собирается уходить. Досаду от прерванного одиночества Уэнсдей не скрывала, это было написано на её лице жирным шрифтом, но то ли парень не понимал очевидных намёков, то ли просто привык к её лицу, которое абсолютно всегда выглядело выражением её ненависти к людям. — Как продвигается твоё расследование? — Галпин попытался выиграть немного внимания любимой темой девушки. — Сложно сказать, — неоднозначно пробубнила Аддамс. — Мы с убийцей танцуем мамушку, и я отстаю на несколько тактов. — Танцуете кого? — неловкая улыбка скользнула по губам бариста. — Неважно, — Аддамс недовольно закатила глаза. — Главное, я поняла, что убийца — монстр, теперь он от меня не уйдёт. — Монстр, как… — договорить Тайлер не успел, поскольку в кафе зашёл его отец, и парень поспешил ретироваться к кассе. Уэнсдей показалось это даже забавным, но, в любом случае, ей удалось допить свой эспрессо в одиночестве. Шериф смерил девушку недовольным взглядом, получая в ответ безразличный, и, не найдя ничего преступного в желании Аддамс попить кофе, направился к кассе. Уэнсдей, взглядом полным равнодушия глядя в окно, допила свой напиток и направилась в соседний дом. За всем многообразием произошедших событий девушка не успела морально подготовиться к новым расспросам Кинботт и решила просто плыть по течению. В конечном счёте, по предписанию суда ей ещё долго придётся посещать эту отвратительно бежевую комнату без намёков на холодные оттенки. Такая атмосфера не очень-то располагала Уэнсдей к ответственности, да и разговаривать по душам она явно не собиралась. Скорее всего, это был бы очередной пустой и бессмысленный диалог длиною в час драгоценного времени, если бы психолог не зашла с козырей. — А как дела с твоим романом? — лучезарно улыбнувшись, спросила Кинботт. — В прошлую нашу встречу ты обещала принести черновой вариант новой главы. — Возникли кое-какие проблемы. Два новых персонажа они… — Уэнсдей, нахмурившись, смотрела на отвратительный бежевый ковёр под ногами. — Я не совсем их понимаю. — Они положительные герои? — Валери понимающе подталкивала рассуждения девушки в нужное русло. — Сложно сказать, — уклончиво пояснила Аддамс, всё-таки поднимая взгляд на психолога. — Элли работает в городской газете, она полезна и, как правило, её намерения чисты и не вызывают подозрений. — Вайпер ей доверяет? — уточнила Кинботт. — У неё нет причин для обратного, — не сразу, но всё же согласилась Уэнсдей. — Хорошо, а второй персонаж? Кто он в истории? — упорствовала Валери, словно принимая литературный экзамен. Вопрос повис в воздухе, и Уэнсдей в который раз задумалась о прототипе героя, возникшего из ниоткуда. Примитивный писательский совет «пишите то, что видите», очевидно, вывели люди с явным недостатком фантазии. Аддамс на это никогда не жаловалась, но сейчас… Она словно боялась, что если изменит хоть одну черту в литературной копии, то и оригинал исказится до неузнаваемости. Поэтому крутившийся рядом с Вайпер директор картинной галереи обладал весьма знакомой внешностью: от внимательных ореховых глаз до исполинского роста. — Если расскажу — испорчу интригу, — Аддамс ответила чистую правду, неосознанно раскрываясь, что говорит совсем не о романе.       Час пытки, почему-то называемой благозвучным словом «сеанс», Уэнсдей перенесла на удивление легче предыдущих. На сегодня в плотном графике Аддамс оказалось последнее дело — её вынужденные «исправительные работы» у Торнхилл. Не то чтобы Уэнсдей была в восторге от идеи Уимс, но всё же это было не самое чудовищное наказание для девушки. Более того, в оранжереях Аддамс было, куда спокойнее, чем во многих других местах академии, где она только и ждала подвоха. Спокойная тишина растений чем-то напоминала родной сад, так любовно разведённый Мортишей, и ощущалась намного свободнее и легче, чем остальные классы. Мэрилин замерла, задумчиво барабаня карандашом по собственному столу, и явно о чём-то задумалась. Аддамс было проще, учительница попросила лишь приготовить лабораторное оборудование, и Уэнсдей собиралась сделать это как можно быстрее. Торнхилл с остервенением зачеркнула ещё одну строку в своём листке, недовольным взглядом смерив оставшиеся. На шелест бумаги обернулась Аддамс, безучастно наблюдая. — Уимс назначила меня организатором Вороньего бала, — устало прояснила женщина, совсем измученно улыбаясь. — Вот только основную тему никак не придумать. Уэнсдей раздражённо поджала губы, отворачиваясь обратно, ведь ей совсем не нравилось это новое мероприятие. От слова «бал» так и веяло морально устаревшими клише про дам и кавалеров, беспрекословно подчиняющихся этикету. Уэнсдей обожала всё старомодное, но это было слишком даже для её мировоззрения. Единственной надеждой Аддамс было, что это будет необязательно к посещению, но какая-то проницательная её часть уже понимала, что пойти всё равно придётся. — Учитывая, что любая тема, имеющая смысловой подтекст, будет проигнорирована пьяными подростками, можете не сильно стараться, — хмуро парировала Аддамс, не отрываясь от своего занятия. — Не любишь вечеринки? — весело хмыкнула Мэрилин, наблюдая за ученицей. — Я просто их душа, — не оборачиваясь, бросила Уэнсдей. — Особенно поминальных. — Здорово, что ты не теряешь оптимизма, — преподавательница улыбнулась, откровенно веселея от её ответа. — Если я не придумаю тему, Уимс организует поминальную вечеринку в честь меня. Аддамс вовремя прикусила язык, чтобы из её рта не вылетело издевательское «я бы на это посмотрела», потому что настраивать против себя Торнхилл ей не хотелось. Мэрилин была одной из немногих в Неверморе, кто отнёсся к Уэнсдей без предвзятости и пренебрежения. В голову пришла идея, которая даже позабавила Аддамс. — «Климатический кризис и вымирание» — прекрасная тема, от которой подростки забудут о глупых танцах и разбавленном пунше! — с чувством продекламировала Уэнсдей, драматично махнув рукой. — А знаешь… —задумчиво пробормотала Торнхилл, и девушка ожидала любого ответа, но только не того, который услышала. — Как насчёт вымерших видов? — Йети, — наобум буркнула Аддамс. — Пусть наряжаются в удушливый белый мех. — Целый танцпол Йети Хаулеров можно с ума сойти! — рассмеялась женщина, лёгким жестом поправляя очки. — Хотя если доработать идею в беззаботном и весёлом ключе, отличная тема! Спасибо, Уэнсдей!       Оставив Торнхилл наедине с остальными организационными вопросами и странной тематикой, Уэнсдей направилась в сторону общежития. Она почти дошла до входа, когда её взгляд упёрся в тёмный силуэт около стены. Уэнсдей рефлекторно напряглась, незаметно разминая руки, чтобы в случае опасности немедленно показать незнакомцу какой-нибудь фирменный приём дяди Фестера. В тусклом свете силуэт приобрёл знакомые ей черты, и девушка угадала в нём Ксавье, который занимался росписью стены в столь поздний вечер. — Вечерний прилив вдохновения? — участливо поинтересовалась Аддамс, понимая, что как ни крути, им не избежать светской беседы. Торп вздрогнул, услышав вопрос из ниоткуда, едва не выронив из руки кисть, и обернулся на подошедшую Уэнсдей. Выражение его испуганного и вместе с тем смущённого лица её чуть позабавил, всё же Аддамс умела выбивать людей из колеи своим безупречным умением подкрадываться. — Уэнсдей! — Торп негодующе ткнул в её направлении кистью, однако не касаясь её одежды. — Тебе говорили, что подкрадываться невежливо? — Невежливо — заниматься вандализмом и разрисовывать стены любимой академии, — на последних словах Уэнсдей попыталась изобразить интонации Энид. — Если рисуешь всей душой и тебе есть, что сказать, то любой вандализм превращается в произведение искусства, Аддамс, — пафосно выдал Ксавье, возвращаясь к рисунку. Он совсем капельку умолчал о том, что директор дала добро на этот творческий акт. — Долго репетировал? — ехидно уколола девушка, намекая на излишнюю помпезность всей фразы. — Всю жизнь ждал, когда ты меня спросишь, — улыбнувшись, отшутился Торп и случайно провел кривой мазок. — Чёрт! Уэнсдей подошла ближе, чтобы наконец рассмотреть рисунок, над которым трудился художник, и в оцепенении замерла. Казалось бы, вся академия повёрнута на вороньей тематике настолько, что надоест любому, но эта картина была удивительно притягательной. Со стены на девушку смотрел нарисованный ворон, устремив взгляд умных чёрных глаз прямиком в её. Каждой клеточкой Аддамс ощущала, как рисунок передает эмоции и проживает, словно настоящая птица. В глазах Уэнсдей явно читались удивление и восхищение, когда она пристально рассматривала каждую деталь. На тёмных камнях каждое угольное перышко было особенно заметно и выделялось среди прочих так, что птица смотрелась удивительно живой, будто ещё миг и отряхнется и с громким карканьем устремится вверх. Аддамс во все глаза рассматривала зацепившую картинку, даже не замечая, что она здесь не одна. Рисунок был безупречен, даже не полностью готовым. — Тебе нравится? — Ксавье вновь обернулся на неё, тщетно пытаясь разглядеть на её лице хоть какие-то эмоции. Уэнсдей помедлила с ответом и нахмурилась, ведь то, что Торп снова влезал в её голову, совершенно не радовало, потому что мотивы были не ясны. Всё, что было для Аддамс тайной, ей заранее не нравилось, потому что интрига действовала на Уэнсдей, как на охотничью собаку запах дичи. — Вороны умные и независимые птицы, они меня восхищают, — задумчиво поделился Ксавье, не сводя взгляда с мрачной оценщицы. — Они не слишком-то жалуют людей, но всё равно держатся близко и защищают их. Может косвенно они и имеют отношение к смерти, но я верю, что они оберегают нас. Это было уже слишком. Аддамс развернулась и быстрым шагом направилась по своему изначальному курсу, делая вид, что её совершенно не интересовала картина и болтовня с Ксавье была пустой тратой времени. Уэнсдей хотела бы не слышать пары окликов, прилетевших ей в спину, или не понимать о ком на самом деле был монолог художника, но, увы, она и слышала, и понимала. По черепной коробке так и разгуливал голос Торпа, отзываясь услышанными ею фразами. Однако для всего этого у девушки было простое и надёжное решение — она просто ляжет спать и забудет о существовании Ксавье Торпа, хотя бы на какое-то время. Даже, если перед сном в её голове парень вновь заведёт свой монолог о воронах, Уэнсдей будет всё равно… Или она просто хочет себя в этом убедить?       Аддамс предпочитала просыпаться исключительно по собственному будильнику, бившему током, если она не просыпается вовремя, но сегодня всё пошло не по плану. Утро началось с восторженного крика её соседки, причину которого девушка даже не сразу поняла. От чересчур воодушевлённых реплик оборотня Уэнсдей заранее приготовилась к чему-то худшему в самом плохом смысле. — Уэнсдей, сегодня такой знаменательный день, ты просто не представляешь! — визг Энид был слышен, кажется, в каждой комнате Офелии холл. — Надеюсь, казнь? — сердито уточнила Аддамс, прежде чем открыть глаза и окончательно выбраться из объятий сонного небытия. — Что? — было слышно, что Синклер замерла посередине своей стороны комнаты. — Нет, фу! Сегодня организационный комитет объявит тему Вороньего бала! Оборотень радостно захлопала в ладоши, подпрыгивая на месте, по Энид было видно, что для неё этот бал сейчас самое важное грядущее событие. Не исключено, что уже сейчас Синклер была готова на все сто процентов к любой тематике бала. — Климатический кризис и вымирание, — негодующе пробормотала Уэнсдей, поднимаясь в постели и бросая взгляд на настольные часы. — Йети и прочие менее приспосабливающиеся виды. — Что? — радостное выражение лица Энид сменилось на растерянное, и она захлопала глазами. Хоть что-то хорошее за утро. — Тема Вороньего бала, — пояснила Аддамс, начиная собирать рюкзак на предстоящие занятия. — С чего взяла? — не понимая, насколько серьёзно говорила соседка, Синклер подозрительно сощурила глаза. — Ну, — Уэнсдей подняла взгляд на оборотня, раздумывая стоит ли говорить ей. — Я её придумала. — Ты… Что? — из раскрытого в удивлении рта Энид с трудом, но вырвались два слова. — Как это вообще произошло? Разве ты состоишь в организационном комитете? И почему тема такая… унылая? Хотя, ответ на этот вопрос я поняла. — Я просто это предложила, как ты говоришь, в шутку, но… — Аддамс сделала многозначительную паузу. — Шучу я не очень, и Торнхилл подумала, что это действительно хорошая идея. — Божечки-кошечки! — ликующе воскликнула волчица, бросая собственные сборы и подхватывая телефон со стола. — Я сейчас же опубликую тему бала в своём блоге! Это будет просто шок-контент! Уэнсдей покачала головой, наблюдая, как Энид с воодушевлением начала набирать новый пост, наполняя комнату звуками от каждого нажатия на символ. Синклер умела погружаться с головой в новую идею и каждый проживаемый день, с упоением проживая каждый его момент и все свои эмоции, наслаждаясь всем, что окружало её. Несмотря на то, что звучало это утомительно, Аддамс даже начинала определять это умение, как положительное, сама иногда слишком зацикливалась на одном деле, упуская массу интересных возможностей. Но Вороний бал, вряд ли был интересной возможностью…              Уэнсдей должна была признать, руки Ксавье двигались со знанием дела, так что зря она его недооценивала. Длинные пальцы Торпа годились на что-то куда серьёзнее чем его чёрно-белые каракули в специальном блокноте и роспись стен академии, и девушка, затаив дыхание, следила за каждым их ловким движением. — Внутри липкая слизь прозрачного цвета, — произнёс парень, кивая на открытую тетрадь по ботанике. — Ты пиши, а я перепишу позже. Развитое, здоровое ядро… — Окруженное эндоплазматической сетью, — опередила его Аддамс, равнодушно переводя взгляд на занятый лабораторной класс, и молча подвинула к нему свою тетрадь. Ксавье вытер руки о салфетку, наконец избавляясь от липкого клеточного сока, и притянул предложенную ему тетрадь ближе, вглядываясь в каллиграфический почерк девушки. Аккуратные буквы, скрупулёзно выведенные чёрной ручкой, вытянулись ровной строкой и ни разу не зашли за поля тетради. Уэнсдей не без сочувствия следила, как у некоторых учеников лабораторная работа по ботанике совершенно не получалась, и они путали примитивные органы клеток. Она не без оснований считала себя лучше всех, пожалуй, конкуренцию ей могла составить только Бьянка. Вот только Аддамс не нужны были примитивные соревнования, чтобы показать своё превосходство, и именно поэтому тетради её и Ксавье первыми опустились на преподавательский стол. Чуть позже подтянулись остальные их одноклассники и Торнхилл довольно кивнула, просмотрев толстую стопку тетрадей. — Я знаю, все вы очень ждёте Вороний бал, который будет на этих выходных, поэтому… Домашнее задание я не задаю, всё равно бесполезно, — Мэрилин понимающе улыбнулась, видя, как на лицах учеников появлялась нескрываемая радость. — Но настоятельно прошу подумать о темах ваших парных зачётных проектов! На очевидно приятной ноте занятие закончилось, и Уэнсдей поспешила покинуть класс, намереваясь навестить свою доску с расследованием, пчёл, а заодно и Юджина. Нужна была тишина для раздумий, чтобы выработать новую стратегию в противостоянии с убийцей. Конечно же, когда Аддамс нужно гробовое спокойствие, поблизости всегда был слышен голос Ксавье, будто он за версту чуял её расположение духа. — Уэнсдей! — Торп догнал девушку уже в коридоре и, поравнявшись, пошёл уже в её темпе. — Ну, какие планы на выходные? — Хочешь обсудить проект по естествознанию? — Аддамс ответила вопросом на вопрос, явно не собираясь смотреть на него. — Нет, — тут же выпалил Ксавье и замялся, словно не зная, с какой стороны лучше подступиться к этой неприступной крепости. — Уэнсдей, я хочу пригласить тебя на Вороний бал. Пойдёшь со мной? Ошарашенная таким предложением Уэнсдей замерла посередине коридора, поднимая взгляд от каменного пола на Торпа, который остановился вслед за ней. Она не ждала приглашения. Аддамс была сбита с толку, не зная, что ей делать. Под растерянным взглядом Уэнсдей Ксавье чуть расслабился и даже неловко улыбнулся, ожидая реакции девушки. Торп не раз и не два звал девушек на свидания, но сейчас и случай был другой, и Аддамс едва ли походила на кого-то из его прежних знакомых. Извечно уверенный в себе Ксавье сейчас больше всего боялся отказа, который немедленно бы прошёлся ножом по ранимому сердцу. — Это будет соразмерной платой за твои уроки рисования, не так ли? — стараясь держать маску равнодушия на лице вместо просвечивающей растерянности, ответила Уэнсдей. — Хорошо, Ксавье, я пойду с тобой на Вороний бал. На лице Торпа растянулась широченная улыбка, и Аддамс смутилась, немедленно отводя взгляд в сторону. Радостный Ксавье контрастировал с привычным ей задумчивым и растерянным, но появлялся всё чаще и чаще. Уэнсдей откровенно не знала, как к этому стоит относиться. — А насчёт проекта… Приходи в мою мастерскую, обсудим, порисуем, — в конец осмелев после согласия, Ксавье подмигнул девушке и направился по своим делам. Это было уже слишком! Аддамс насупилась, глядя вслед удаляющемуся парню, и очень сильно пожалела, что её любимый охотничий арбалет остался в комнате. Жаль, от странных сигналов организма нельзя было избавиться, просто убрав их источник.