Я посажу тебя на цепь и обучу командам

      Уэнсдей шла по каменному коридору, возвращаясь в свою комнату, и ругала по дороге Вещь, который не справился с элементарным заданием. Конечность умудрилась потерять Роуэна на относительно безлюдной станции, и девушка в очередной раз убедилась в правильности присказки «хочешь сделать хорошо — сделай это сам». На самом деле Аддамс выводил из себя факт, что она совсем не контролирует ситуацию, а полностью находится во власти происходящих вокруг неё событий. Бесконтрольность выбивала из-под её ног почву и сковывала руки тугим узлом, к которому привязан камень, тянущий на дно безропотной покорности. Безропотной Уэнсдей никогда не была, а уж тем более покорной. — Как ты мог его упустить? — сдержанно негодовала Аддамс, спуская всех собак на руку. — От правой ступни толку было бы больше! За своим возмущением девушка не сразу заметила, как Вещь юркнул с её плеча в рюкзачок, а на пути появилась директриса. Уэнсдей моментально умолкла, морально приготовившись слушать Уимс, хотя особого желания не было. — Мисс Аддамс, я как раз вас искала. Внеучебное время мы в Неверморе стараемся проводить с пользой, а не занимаемся поиском мифических существ, — Лариса растянула ярко накрашенные губы в улыбке, протягивая девушке бумагу. — Это обходной лист с нашими клубами, вам предстоит зайти во все и выбрать для себя как минимум один для регулярного посещения. — В тюрьме строгого режима больше вариантов общественно-полезной работы, чем здесь, — равнодушно ответила Уэнсдей, бегло проглядывая написанное, в душе надеясь, что от острого взгляда он самовоспламенится, освобождая её от иллюзии выбора. — Удачи, Уэнсдей! — не обратив никого внимания на выпад ученицы, пожелала Уимс, направившись по своим делам. Эхо от её каблуков ещё какое-то время стояло в мрачном коридоре, но вскоре стихло. Уэнсдей вновь обратилась к списку, раз она приняла решение остаться в академии, придётся какое-то время играть по местным правилам. А потом она их перепишет для собственного удобства.       Театральный кружок с запретом использовать в постановках настоящую кровь и оружие не привлёк никакого интереса Аддамс, точно также как и клуб чтецов с их примитивными литературными вкусами, которые девушка явно не разделяла. Особой поклонницей физических нагрузок она не была, так что фехтование, стрельба из лука и лёгкая атлетика тоже были плохими вариантами. Не привлек её внимание и художественный кружок, который занимался не то живописью, не то скульптурой, не то и тем, и другим. Дополнительные часы ботаники грозили новыми неприятными встречами с Барклай, а оранжереи всё ещё были заманчивыми местом для убийства, притом с ядовитыми растениями под рукой. Оркестровый хор отметался примерно по тем же причинам, потому что Уэнсдей не сомневалась, что если поставит себе целью, то и тромбоном прошибёт сирене черепную коробку. Единственным клубом, который не вызывал своим названием и деятельностью рвотный позыв, оказались «Жужжащие Невермора», очевидно занимающиеся пчеловодством, как значилось на обходном листе, под предводительством Юджина Оттингера. Кажется, каждый руководитель клуба, куда Аддамс не вступила, с облегчением выдыхал, как только странная девушка выходила за порог их комнат. Только заносчивая и высокомерная Бьянка позволила себе остроту про тембр голоса Уэнсдей, получив в ответ ноту, отзывающуюся в головах неясным полусвистом и раскрашивающую тонкие стекла узорами нерациональных трещин. Аддамс, конечно, надеялась, что от подобных звуков у Барклай разорвётся селезёнка и она проведёт остаток дней в ужасных муках, но испуганного взгляда ей вполне хватило.       На пчелиной ферме, расположенной на самом краю территории академии, дышалось легко то ли из-за отсутствия других людей, то ли из-за близости к лесу. Уэнсдей осмотрелась вокруг, то и дело натыкаясь взглядом на дощатые белые улья, и, решительно поправив воротник формы, направилась в сторону низенькой хижинки. Дверь открылась ещё до того, как девушка только взялась с ручку, от которой можно было получить сотню деревянных заноз в один момент. Аддамс оценивающе рассматривала мальчика в белом пчеловодном костюме с чёрной сеткой, закрывающей его лицо. В ответ на неё из-под шлема уставились два изучающих глаза, пока наконец их обладатель не стянул с себя головной убор. — Юджин Оттингер, основатель и глава клуба «Жужжащие Невермора»! — мальчишка с гордостью протянул руку для пожатия. — Уэнсдей Аддамс, — отозвалась девушка, пожимая руку пчеловоду. — Я опоздала? — Вообще-то я здесь один, — с досадой в голосе Юджин грустно покачал головой, насупившись, хотя судя по порядку вокруг он и сам неплохо управлялся. — Жизнь улья не для всех… — Я желаю вступить в твой клуб, — на полном серьёзе заявила Аддамс, явно удивив парня своим желанием. Его сообщество не пользовалось популярностью даже в начале учебного года, что говорить о разгаре семестра. — Ты не боишься ядовитых пчёл? — серьёзно осведомился Юджин и, получив отрицательный кивок, добавил уже с улыбкой, поблескивающей металлом зубных пластинок. — Хочешь почувствовать дикую боль от укуса? В отличие от подавляющего большинства изгоев, которых ей приходилось видеть в Неверморе, Оттингер не вызывал негативных чувств у Уэнсдей, что для чужого человека само по себе уже было достижением. Возможно дело было в их первой встрече, Аддамс не показалась Юджину чудачкой или излишне странной, как для остальных изгоев и жителей Джерико, поэтому в ответ на его уважение проявила своё, заслушав полный курс техники безопасности при обращении с пчёлами. Парень шаг за шагом рассказывал ей, чем занимается каждый день, поддерживая жизнь внутри многочисленных ульев, а Уэнсдей терпеливо слушала, стараясь отогнать мысль, что увлечённые рассказы Оттингера напоминают воодушевлённую болтовню Пагсли.       Расположение пасеки имело свои плюсы, при необходимости можно было относительно незаметно проскочить в лес, чем Аддамс и воспользовалась, как только освободилась от новых жгуче кусающихся знакомых. Она брела без особой цели, ориентируясь на собственные чувства и внимательно осматривая всё вокруг на предмет следов огромного монстра, но подсознание привело девушку к месту расправы над Роуэном. Уэнсдей начала оглядываться ещё более пристально в поисках хоть какого-нибудь доказательства, что увиденное было не проекцией воспаленного новыми впечатлениями мозга. Может вокруг ей никто и не верил, все поголовно винили в исчезновении самого Роуэна, а в растерзанных телах медведя, но Аддамс точно знала правду. По крайней мере, какую-то её часть. Уэнсдей описывала круги, центром которых было то самое дерево, к которому ещё вчера её прижимал телепат, собираясь свернуть ей шею даже без прикосновений. Место преступления было в открытом доступе для любого желающего, шериф даже не удосужился натянуть оградительную ленту. Надеясь, что лишь ей может показаться интересным это место, Аддамс совсем потеряла бдительность и обязательно бы попалась на глаза старшему Галпину, который снова вернулся в лес с поисковой собакой, если бы чьи-то руки не притянули её миниатюрное тело за ствол дерева. Уэнсдей уже собралась вцепиться зубами в мягкую ладонь незнакомца, как тот тихо шикнул на неё: — Тш-ш-ш… Знакомый запах кофейных зёрен ударил в нос и в купе с приятным голосом раскрыл ей личность человека, чувствующего себя бессмертным настолько, чтобы без спросу обнимать Уэнсдей Аддамс. Хотя объятьями в полном смысле этого слова их позу назвать было нельзя — левой рукой Тайлер зажал рот девушке, всё ещё опасаясь её гневной тирады, а правой за талию привлёк к своему телу, чтобы вдвоём скрыться за стволом дерева. Видимо, предназначение Уэнсдей в Джерико — быть придавленной к деревьям в сомнительной компании. Если это действительно так, то прямо сейчас девушка пожалела, что монстр не растерзал и её тоже. Не желая издать ни звука, Уэнсдей лишь посильнее вжалась в Тайлера, заставляя его неудобно ерзать. Каждым сантиметром своих ладоней он чувствовал её нежные губы, наслаждаясь временем, проведённым вжатым в дерево симпатичной девочкой из немого чёрно-белого кино. Аддамс перевела дух и даже отказалась от мысли закопать парня под этим же деревом, за которое он затащил её. Сердце юноши вырывалось из грудной клетки, отдаваясь быстрым ритмом в спину Уэнсдей. Услышав, что собака увела шерифа достаточно далеко, девушка рывком рванулась из рук Тайлера, оборачиваясь на него и упёрлась острым взглядом. — Прости. Я не хотел, чтобы отец нас заметил или Элвис унюхал, — оправдание Галпина звучало нервно, будто она только что застукала его за чем-то неприличным. — Я его не заметила, — призналась Уэнсдей и тут же поняла, что зря она недооценивала шерифа, как впрочем и его сына. — С чего ты взял, что нас двоих пёс не учует? — У бариста на полставки свои секреты, — Тайлер улыбнулся, доставая из кармана куртки пакет с молотой кофейной гущей. — Старый охотничий приём. — Спасибо, — Аддамс ограничилась краткой благодарностью. — Я почти уверена, что они пришли сюда не фрисби покидать… — Не знаю, отец не посвящает меня в свои дела. Мы с ним несколько… чужие, — парень неловко развёл руками и тут же виновато спросил. — Сильно странно, что я за ним слежу? — Ты мои будни странными называешь? — Уэнсдей бросила риторический вопрос и направилась дальше по лесу. — Подожди, — Тайлер ожидаемо увязался следом за девушкой, бросив идею слежки. — Ты ведь тут тоже не на пикнике. Это как-то связано с тем, что случилось вчера? Она методично осматривала каждый сантиметр земли, поросший невысокой травой, боясь упустить нечто важное, пока Галпин донимал её вопросами, отвлекая от поиска и сбивая градус внимательности. Как назло ни под ногами, ни над головой не было ничего, чтобы хоть как-то приблизило Аддамс к разгадке. Казалось, что во всём лесу о произошедшем на ярмарке Уэнсдей напоминало лишь присутствие больно любопытного сына шерифа, следующего за ней по пятам как привязанный щенок. Когда же Тайлер задал вероятно десятый отвлекающий вопрос, девушка резко повернулась, внимательно изучая его лицо. Странное совпадение, что они вдвоём оказались здесь, объяснялось простой отговоркой, что Галпин решил проследить за отцом, но на деле… Аддамс присмотрелась к нему ещё пристальнее, заставляя парня чувствовать себя неудобно под давлением мрачного взгляда. — Я думала, что Роуэн в опасности, как потом оказалось, это была ловушка и он попытался придушить меня, используя свой дар телекинеза, — мертвенно спокойным тоном рассказала Уэнсдей, потому что сейчас эти события уже не так сильно удивляли, а вот на Тайлера они подействовали. — Нифига себе! — в испуге отозвался Галпин, даже остановившись, чтобы переварить эту информацию. — А зачем? — Понятия не имею, — Аддамс вновь повернулась к нему спиной и продолжила смотреть по сторонам. — И тогда выскочил этот монстр и выпотрошил его на моих глазах. — Ты правда его видела? — в голосе парня испуг быстро перерос в ужас, и Тайлер сделал несколько широких шагов, догоняя её. Поразительно, как он хотел знать ответ, а его отец не желал в этот ответ верить. — И он не попытался убить тебя следом? — Я пока не понимаю его мотивов, если они вообще у него были, — Уэнсдей прекрасно понимала, что звучит сейчас, как умалишенная. — Но он спас меня. По моим предположениям, я сойду с ума через пять лет, так что сейчас я ищу доказательства, что Роуэн действительно мёртв, а у меня не началось преждевременное помешательство. — Возможно, если бы ты принесла в офис шерифа доказательства, мой отец бы тебе поверил, — справедливо заметил Галпин. — Мне не нужна помощь, я прекрасно справлюсь сама, — серьёзно отрезала Аддамс, не желая пользоваться услугами шерифа, который ей даже не верит. — Ага, особенно с огромным монстром, который на твоих глазах растерзал человека. Тебя жизнь ничему не учит? — губы Тайлера растянулись в улыбке, а брови чуть приподнялись. — Почему же, — Уэнсдей сделала шаг ему навстречу. — Я признаю только один жизненный урок: убей или убьют тебя. — Воу-воу, полегче, я за тебя, — Галпин поднял руки над головой, как бы сдаваясь настигнувшей его девушке. — В любом случае, если тут и были какие-то улики, то отец с Ричи их уже забрали. — Похоже на то, — без особой радости за шерифа согласилась Аддамс. — Только зря потратила время. — Тебя прово… — Тайлер не успел договорить, будучи перебит девушкой. — До свидания, Тайлер, — через плечо бросила Уэнсдей, разворачиваясь в направлении академии.       Уэнсдей считала, что ей очень сильно повезло не встретить директрису по дороге до комнаты. Уимс, словно пытаясь скрыть правду от девушки, то и дело учиняла препятствия в расследованиях Аддамс, придумывая всё новые и новые запреты. Уэнсдей решительно зашла в комнату и направилась к своему письменному столу, когда услышала приглушённые всхлипы из части комнаты, принадлежащей Энид. Синклер лежала лицом вниз, зарывшись носом в мягкую подушку, и судя по звукам плакала. — Почему ты превращаешь нашу комнату в Тихий океан? — спросила Аддамс, останавливаясь в нескольких шагах от своего рабочего места. Заплаканная соседка вскочила с кровати, тут же подбежав к ленте скотча, которая разделяла их комнату ровно пополам. Уэнсдей тут же рефлекторно отступила на шаг назад от надвигающейся на неё эмоциональной бури и бросила недовольный взгляд. Личико Энид слегка покраснело от слёз, а из глаз бежали солёные дорожки, так что даже Аддамс догадалась, что девушка расстроена. — Йоко! Чесночный хлеб! — Синклер подняла сначала одну руку, потом вторую, а затем столкнула их, изображая атомный взрыв. — Кто-то умрёт? — полюбопытствовала Уэнсдей, не сводя взгляда с отвратительных розовых полос на кофте соседки и мысленно прикидывая, как скоро испустит дух, если наденет нечто подобное. — Я сейчас умру! — продолжала драматизировать Энид, в глазах которой ситуация была по меньшей мере нерешаемой. — Кубок По — это мой смысл жизни сейчас, а из моей лодки выбыл второй штурман! Я не могу проиграть Бьянке, не в этот год! — Бьянке? — внимание Аддамс вернулось к теме разговора, и девушка вновь слушала щебетание соседки по комнате. — Она выигрывает каждый год! — недовольно фыркнула Синклер, от возмущения непроизвольно выпуская цветные когти. — Ну, ещё бы! Вода её стихия! Этот кубок был потрясающим шансом взять реванш у самопровозглашённой королевы академии за проигрыш на фехтовании, ещё один способ поставить на место Бьянку Барклай. Заманчивая идея переиграть сирену на её собственном поле оживленно заклокотала в голове, а Уэнсдей начала прикидывать маневры, которые позволят ей обойти правила и потопить лодку сирены. — Я тебе помогу, — наконец подала голос Аддамс, складывая руки на груди. — Правда? Ради нашей дружбы? — в глазах Энид загорелись огонечки надежды, и она провела руками по щекам, стирая слезы. — Я хочу унизить Бьянку так сильно, чтобы горечь поражения выжгла её жалкую душонку, — спокойно заявила Уэнсдей, заставляя соседку скривиться. — Но в основном ради дружбы, да? — уточнила Синклер, но, тут же передумав, опередила девушку с ответом. — Лучше не отвечай. Уэнсдей многозначительно промолчала, пожав плечами, ведь в сущности её не волновало мнение Энид, когда открывались такие возможности. Она никогда не была охотницей до справедливости, её это мало заботило, но отказываться от унижений, сбивающих с самоназванных королей и королев их бумажные короны, определённо было не в правилах Аддамс. Уэнсдей призадумалась и решила, что вполне может потратить один день на невинные студенческие развлечения, а после целиком и полностью посвятить себя расследованию. — И какие правила? — без особого интереса осведомилась Аддамс. — Тебе понравится, — заговорщически улыбнулась Энид, подмигнув девушке. — Никаких! Это будет так весело! Добро пожаловать в команду «Чёрный кот»! Синклер протянула Уэнсдей ладонь, чтобы та отбила ей «пять», ознаменовав своё участие в гонке на каноэ, но Аддамс лишь выразительно выгнула бровь. Энид с грустью слегка оттопырила нижнюю губу, словно сейчас продолжит рыдать, однако, видя, что соседка не собирается отвечать на её дружеский жест, Синклер пришлось хлопнуть в ладоши.       День перед кубком По, который ещё до выстрела сигнального пистолета стал самым обсуждаемым событием недели, был выходным от занятий. Уэнсдей с нескрываемым пренебрежением ковырялась в еде, которая на её взгляд была слишком нормальной для этого места, не хватало какой-то фирменной «перчинки» из блюд Ларча. Насколько бы сильно Аддамс ни любила болезненные страдания, она следила за своим рационом, находя смерть в результате какого-нибудь сильного отравления с последовательным отторжением всех органов пищеварения не такой интересной как, например, казнь путём подвешивания за колени. Вокруг неё царила болтовня, даже за столиком их лодочной команды, за которым она оказалась вопреки своей потребности одиночества, шли весёлые обсуждения предстоящего соревнования. Уэнсдей молчала и, по правде говоря, не особо следила за ходом разговора, потому что в победе своей команды была уверена на сто процентов, не зря же они с Вещью столько времени потратили на модернизацию их лодки. Раздумья девушки прервал тихий шелест перьев. Чёрный ворон спустился на свободное место их стола, впившись обсидиановыми глазами в Аддамс, которая оторвала взгляд от содержимого тарелки и смотрела на птицу в ответ. Девочки умолкли, наблюдая за происходящим. — Эти вороны — негласный символ академии, с ними связан завет Натаниэля Фолкнера, — Энид сделала драматическую паузу и, понизив голос до шёпота, продолжила. — Если в ночь луны, что плачет кровью, умрёт последний чёрный ворон, Невермор падёт… — Ты путаешь Невермор с лондонским Тауэром, — недовольно ответила Уэнсдей на столь глупую попытку её напугать. Но всё же Аддамс не могла отвести глаза от ворона, который словно магнитом притягивал на себя её внимание. Мрачные угольные перья переливались на дневном свету, а в поразительно умном для животного взгляде Уэнсдей видела своё озадаченное бледное лицо, как в зеркале. Заворожённая готической красотой ворона, а возможно почувствовав что-то знакомое по ощущениям, девушка потянулась рукой к птице. — Ты что, он же клюётся! — с испугом взвизгнула Синклер, привлекая к их столику всеобщее внимание. Уэнсдей даже не дрогнула и всё также настойчиво протягивала ладонь птице, хотя сама точно не понимала зачем. Чёрные глаза тут же впились в руку девушки и, чуть погодя, ворон сделал ещё пару шагов навстречу. Наконец, убедившись в своей безопасности, птица вложила свою миниатюрную голову в раскрытую ладонь Аддамс. В голове девушки лопнула сотня лампочек, врезаясь горячими осколками во всё на своём пути — это было слишком знакомое ощущение для Уэнсдей, которая тут же поняла. Перед широко распахнутыми глазами замелькали смазанные картинки. Светло-синий вихрь утянул Аддамс из реальности в другую её форму, неподвластную обычным законам физики. Уэнсдей стала сторонним наблюдателем, смотрящим откуда сверху, но из-за скорости сменяющих друг друга репродукций было сложно точно определить позицию. Видение открыло ей комнату общежития. Вот Роуэн вытаскивает спрятанную под форменной кофтой тёмно-синюю книгу и быстро пролистывает её до нужных страниц. Рисунок разглядеть нельзя, но Ласлоу вырывает лист, и Уэнсдей не сомневается что именно этот в последствии попадёт к ней в руки. Яркой вспышкой картинка сменяется, и девушка оказывается свидетелем ссоры между Роуэном и Ксавье. Парни выясняют отношения и чем дальше они заходят, тем более очевидным становится, что причина спора это Уэнсдей Аддамс. Наконец, не выдерживая обвинений Торпа, Роуэн взмахивает рукой, откидывая того в стену. Потом картинка вновь меняется на падающую сверху горгулью, но это девушку уже не удивляет, в этом покушении телепат признался сам. Всё меркнет. Отшатнувшись от птичьей головы, Аддамс слишком сильно отклонилась назад и рухнула со скамейки в примятую траву. Кажется, свидетелями этого падения стали все студенты академии, и это было не так важно, как увиденное ею. Видение ничего не проясняло, а наоборот только добавляло вопросов, с которыми придётся разобрать чуть позже. — К вашей горькой печали я не умерла, — недовольно и громко отчеканила Аддамс, заставляя всех вернуться к своим делам. — Божечки, Уэнсдей, ты в порядке? — личико Энид нависло над упавшей девушкой, загораживая светлое небо. Игнорируя и вопрос, и протянутую руку с разноцветными маленькими коготками, Уэнсдей вернулась в сидячее положение, приводя сбитое дыхание в порядок. Ворон звонко каркнул и с места рванул в небо, скрываясь в облаках. Аддамс сглотнула, пытаясь избавиться от неприятной сухости в горле и намертво застывшего там комка, осознанный или нет поступок птицы вводил в ступор. — Вороны никогда не подлетали так близко к ученикам академии… — удивилась Синклер, поглядывая на свою соседку. — От кого-то просто пахнет мертвечиной, — усмехнулась Бьянка, краем уха зацепившая фразу Энид.       Уэнсдей, которой едва удалось отделаться от настойчивых требований Энид сходить в медпункт, а потом и от её просьб помочь им с раскраской лодки в командные цвета, выскользнула из кампуса академии никем не замеченная. У Аддамс было единственное желание — выпить приличный чёрный кофе и уравновесить собственные мысли, и возможно стереть Джерико со всеми его тайнами с лица земли, поэтому девушка направилась во Флюгер. Там ей впервые за всё время пребывания в городе повезло и удалось провести спокойный день в компании горького напитка и своих мыслей, всё же это было в разы лучше, чем пачкаться в краске и есть холестериновую пиццу, заказанную Торнхилл. Мысли Уэнсдей снова и снова возвращались к видению с книгой, из который Роуэн вырвал лист с её изображением. Что такого скрывала в себе вторая часть рисунка, чтобы за это убивать Аддамс? Девушка напряглась, ведь если о пророческой картинке знает Ласлоу, то скорее всего в курсе и его сосед по комнате, Ксавье. Вынашивал ли Торп сейчас более сложный план её убийства, параллельно втираясь в её доверие и спасая от падающих горгулий? Маловероятно, Ксавье читается как открытая книга, где даже на полях нет авторских заметок, переворачивающих отношение читателя к тексту. Книга… Книга из комнаты Роуэна пролила бы свет на тайну пророческой картинки, но скорее всего не будучи полным дураком, он забрал её вместе с остальными своими вещами, да и проверить это возможно не представлялось. Днём корпус общежития Торпа слишком людный и слиться с толпой у Аддамс точно бы не вышло, а идея забраться в нужную комнату ночью грозит встречей с Ксавье лицом к лицу.       Возвращаясь в Офелия холл, Аддамс невольно заметила кого-то тренирующимся на площадке для стрельбы из лука. Уэнсдей вдруг вспомнила, что давно не стреляла даже из арбалета, не говоря уже о луке. Тем более, что в стрелке она опознала Ксавье, такая тренировка в свете открывшихся ей фактов была бы и приятна, и полезна. Аддамс тихо подошла к нему сзади, когда парень уже натягивал тетиву лука. — Тебе приходилось когда-нибудь стрелять из лука? — кажется, шорох её юбки и глухой звук подошвы ботинок выдали Уэнсдей, так что Ксавье не пришлось даже оборачиваться. — Только по живым целям, — равнодушно ответила Аддамс, отчего рука парня дрогнула и стрела полетела по кривой траектории. Девушка посмотрела на мишень, в которой уже было несколько стрел, стрелял Торп приемлемо, но недостаточно хорошо. — Слышал, ты подменяешь Йоко в лодке Офелии холл, — парень проигнорировал её ответ, сочтя за глупую шутку. — Зачем тебе это? — Я помогаю Энид, — дежурно ответила Уэнсдей, настолько неэмоционально, что сама уловила сквозящую в собственных словах ложь. — А если честно? — лукаво улыбнувшись, поинтересовался Торп. — Хочу втоптать Бьянку в грязь, — ответила Аддамс, не отводя взгляда от лука, который в своих руках сжимал парень. — Вот это ответ в стиле Уэнсдей Аддамс! — заметил Ксавье и, проследив за направлением её взгляда, начал своё объяснение. — Ноги на ширине плеч, тремя пальцами кладёшь стрелу узкими лопастями к себе. Оттягиваешь, целишься, отпускаешь. Вопросы? — Почему нормисы ненавидят Невермор? — Уэнсдей внезапно сменила тему разговора, удивив своим вопросом Торпа. — Они считают нас психами, — неопредёленно пожал плечами парень, передавая ей свой лук. — Или злятся от своей никчёмности, в конечном итоге на спонсировании от академии держится весь Джерико. — Забавно слышать это от «золотого» мальчика, — хмыкнула Аддамс, рассматривая рукоять и плечи оружия, которое было более безопасной версией средневекового деревянного лука. — В стеклянном доме… — возмущённо начал было Ксавье, но тут же был перебит. — Бросайся камнями побольше, — Уэнсдей невозмутимо потянулась к яблоку, которое кто-то оставил рядом с лежащими стрелами, и подбросила его вперёд и вверх. — В отличие от некоторых, я не элитарный сноб. Торп уже собирался было разозлиться на абсолютно беспочвенные обвинения девушки, но воздух между ними разрезал свист, выпущенной из лука стрелы. Подцепив возвращающееся к земле яблоко, стрела угодила в самую сердцевину мишени. Ксавье поражённо охнул от такого результата, который явно не попадал под оправдание, что новичкам везёт. Уэнсдей Аддамс вновь его удивила очередным своим неочевидным талантом, который был скрыт за её равнодушным лицом и колкими ответами, и снова оставила один на один с чем-то едва уловимым, что заставляло воздух вокруг него звенеть ещё долго после ухода чёрно-белой воительницы.       В холле общежития Аддамс уже ждала лодка, скучающий Вещь и небольшая груда металлолома, которой предстояло стать оружием в борьбе с лодкой сирен. Глаза Уэнсдей вспыхнули от представившихся ей возможностей: раз правил в глупом соревнований нет — значит и любые модификации их каноэ будут очень кстати. Сделать новый технический механизм — это настоящее искусство с вполне конкретно определёнными правилами в виде законов механики и термодинамики. Аддамс разбиралась и в первом, и во втором на уровне сумасшедшего учёного, чего ей вполне хватало для простых изобретений вроде паровой гильотины или модернизации слива в ванной так, чтобы втягивающей силой в трубы засасывало Пагсли. Но сейчас ей нужно было действовать изощрённее и хитрее, потому что противник был подходящий. Уэнсдей точно знала, что Барклай будет использовать свои силы сирены, но пока затруднялась предположить как именно. Вот только на любое действие найдётся противодействие, как говорил старик Ньютон. И если Бьянка скорее всего прибегнет к неосязаемым способам отсеять противников из гонки, то Аддамс обратится к более физическим и протыкающим насквозь. Металлических штыков, которые невесть где раздобыл Вещь, вполне хватит, если вмонтировать в хрупкую деревянную лодку надлежащим образом. Спустя пару часов кропотливой работы в три руки Уэнсдей критично осмотрела новый облик их каноэ, со стороны ничего не выдавало скрытые механизмы, но, если понадобится, то с обоих бортов лодки могли выдвигаться остро заточенные железные стержни. — Так и не скажешь, что ты вдохновлялась пыточным устройством, — заметил Вещь, сидя на носу каноэ. — Я отдаю дань уважения создателю «железной девы» и бесконечно благодарю его за этот шедевр, — губы Аддамс слегка дрогнули в улыбке, когда она представила, как металл плавно входит в чью-нибудь податливую кожу. — Не расслабляйся, завтра ты мне понадобишься.       Впервые в жизни Уэнсдей знала, что этой ночью не сможет уснуть, обычно мучительные бессонные ночи были приятным сюрпризом, но сейчас она этого ждала. Ей нужно было многое обдумать, из головы всё никак не выходило чудесное оживление Роуэна, а отвратительно ноющее чувство смятения одолело грудную клетку, сковывая дыхание. Незаметно для соседки, которая легла спать пораньше, Аддамс вышла на балкон, камни которого приятно холодили голые ступни, а её пальцы тут же окунулись в в вечерний озноб. Оперевшись на перила, Уэнсдей вглядывалась в качающиеся верхушки тёмного леса, где до сих пор бродил пучеглазый монстр. Лёгкое дуновение холодного ветерка колыхало подол чёрной ночнушки. В открытую щель в окне пролез Вещь, явно обеспокоенный состоянием девушки, и тут же забрался на перила. — Волнуешься? — уточнила рука. — Я Аддамс, я никогда не волнуюсь, — возразила Уэнсдей, отрицательно качнув головой. — Но меня несколько беспокоит, что я начинаю превращаться в свою мать. — Это неплохо, — высказался Вещь. — Верно, — кивнула Аддамс, смотря вниз на мощёные дорожки. — Это просто отвратительно. Краем глаза девушка заметила движение на улице и, заинтересовавшись, повернулась. Сначала Аддамс даже не поверила в такое везение, поскольку в стремительно удаляющемся длинном силуэте однозначно можно было узнать Ксавье, а значит сейчас его комната, которую он некогда делил с Роуэном Ласлоу, пустовала. Такой шанс мог быть один на миллион и потом быть уже неактуальным, поэтому Уэнсдей тут же приняла решение пробраться к Торпу. — Собирайся, пойдём в гости, — повелительным тоном бросила девушка, выходя с балкона.       Уэнсдей быстро сменила ночнушку на удобную уличную одежду и в сопровождении Вещи покинула своё общежитие. Залезть через балкон в комнату Торпа оказалось проще простого, так что Аддамс даже не напряглась, лишь слегка запачкала ладони. Левая сторона комнаты была в творческом беспорядке — где угодно валялись листы бумаги, мятая одежда и куча чёрных грифельных карандашей на каждом шагу — вторая же половина была идеально чистой и пустовала, так что Уэнсдей сразу поняла, какая ей нужна. Дав Вещи распоряжение проверить оставшийся на полках ряд учебников, Аддамс принялась методично просматривать ящики стола и прикроватной тумбочки. Она точно не знала, сколько по времени бегает Торп, поэтому старалась осмотреть как можно больше потенциальных тайников, прежде чем жилец вернётся в комнату. Беглый осмотр ничего не дал, и Уэнсдей перешла к следующему шагу, выдающего в ней взломщика со стажем, и вытащила из кармана фонарик, дающий ультрафиолетовый луч. Любой человек, прячущий свой секрет, сам того не подозревая, даёт самое чёткое описание тайника своими отпечатками пальцев. Вся мебель, принадлежавшая ранее Роуэну, была буквально стерильной, но Аддамс всё же заметила смазанные отпечатки под кроватью. Внутри неплотно прибитых паркетных досок оказалось углубление, одновременно обрадовавшее девушку своим наличием и расстроившее тем, что в нём почти ничего не было. Лишь глупая карнавальная маска, будто Роуэн был поклонником глупых балов из «Гэтсби». На задней её стороне значились две буквы «БД», которые явно не были инициалами Ласлоу и совсем не проясняли, зачем было прятать карнавальную атрибутику в единственном на всю комнату тайнике. Уэнсдей уже вложила находку обратно на её место, когда за дверью послышались чёткие шаги, и она не придумала ничего лучше, как нырнуть под кровать. В комнату ожидаемо вошёл Ксавье, насквозь пропахший вечерней прохладой и солоноватым запахом пота. Торп бросил футболку на кровать, на минуту застыв, пока набирал что-то в телефоне. Уэнсдей неотрывно наблюдала за ним из-под кровати только для того, чтобы улучить подходящий момент и сбежать тем же путём, которым она и пришла. Только и всего. Торс Ксавье был бледен, а сам он сложен вполне атлетично, как оказалось, академическая форма скрывала крепкие плечи и подтянутый живот. Девушка чуть подвинулась, чтобы увидеть лицо Торпа, но тут же замерла, не желая издавать шорохов. Теперь морозному взгляду Аддамс открылась его шея, по которой с лица сбегали дорожки пота. Минуты, пока Ксавье переписывался с кем-то, для Уэнсдей тянулись расплавленным воском, играя на её нервах. Наконец парень бросил телефон на кровать к футболке и, подхватив полотенце, направился в ванную. Аддамс тут же выползла из своего укрытия, начиная верить в то, что удача ей всё же благоволит, но суровая реальность любила доказывать ей обратное. В дверь отрывисто постучали, а Уэнсдей с немым стоном вновь метнулась под кровать, не желая быть замеченной, и тут же дверь ванной комнаты открылась. Торп, натягивая первую попавшуюся футболку подошёл к двери, открывая её. — Ты не должна быть здесь! — недовольно шикнул Ксавье, за локоть затаскивая посетительницу в комнату. — Использовала песнь сирены на коменданте? — Ты хоть раз можешь не думать обо мне плохо? — в голосе Барклай сквозила обида, и Уэнсдей захотелось распасться до атомов лишь бы не слышать и не видеть начинающуюся сцену. — Я вообще-то переживаю за тебя! Мне жаль, что Роуэна исключили. — Ты с ним даже не общалась, не считая моментов, когда вас ставили в пару на фехтовании, — Торп подловил девушку на неправде, а Аддамс меж тем мысленно присудила ему очко, будто за верный ответ. — Зато ты с ним общался. И я вижу, что его отъезд тебя подкосил… — Бьянка разжёвывала словно маленькому ребёнку. — Если это, конечно, не из-за девочки-гота. — А если из-за неё? — Ксавье звучал устало, будто боролся из последних сил. Уэнсдей подумала и присудила очко за смелый выпад, решив, что пусть будет 2:0. — Я просто не понимаю, что ты в ней нашёл! — Барклай развела руками. — Она же тебя ни во что не ставит! — Может она просто не пытается мною манипулировать? — парень явно на что-то намекал, скорее всего на причину их расставания, которая интересовала каждого второго студента академии. Вот только как не посчитай, Аддамс всегда будет первой и крайне равнодушной к слухам. — Я совершила одну ошибку, она же пинает тебя как бездомного котёнка! — парировала сирена, уверенная в своей правоте. — Или тебе это нравится? — Бьянка, зачем ты пришла? — прямо спросил Торп, отходя к своей кровати. — Пожелать тебе удачи на завтрашнем кубке. — целиком и полностью уверенная в своей неоспоримой победе Бьянка явно сейчас улыбалась. — Все знают, что ты победишь, — равнодушно усмехнулся Ксавье, не находя в этом факте ничего удивительного. — Поэтому и желаю удачи, она вам пригодится… — словно найдя это забавным, рассмеялась сирена. — Особенно Офелии холл, потому что я собираюсь разгромить Уэнсдей Аддамс, чтобы она перестала считать себя лучше других. — Ну, она думает также, — обеспокоенно покачал головой Торп, точно зная, что ни к чему хорошему это противостояние завтра не приведёт. — Не слишком ли это жестоко, Бьянка? — Раньше ты любил мою волю к победе… Брось, Ксавье, мы же были хорошей парой. Что произошло? — Барклай сделала несколько шагов к нему навстречу и взяла его за руку. Уэнсдей, лежавшая среди пыльных комков, брезгливо нахмурилась, исключив Бьянку из игры и присудив техническую победу Ксавье. — Надо же… — задумчиво протянул Торп. — Или ты хотела мне это внушить? — Поверь мне, — Бьянка зазвучала обиженно, словно слова парня её задели. — Уэнсдей Аддамс не девушка твоей мечты, скорее твой самый худший кошмар, от которого ты никак не можешь проснуться. Аддамс под кроватью полностью устроило такое определение, если они с сиреной были бы в лучших отношениях, она бы даже сочла это за комплимент. К огромному облегчению Уэнсдей после этих слов Барклай ушла из комнаты, а Ксавье наконец пошёл в ванну, так что она сама могла незамечено исчезнуть через балкон с непреодолимым желанием размозжить свою голову камнем, чтобы забыть увиденное только что.

***

      Уэнсдей с нескрываемым скептицизмом смотрела на громкое сборище болельщиков, собравшихся у пристани, наверняка средневековые пытки на главных площадях городов собирали примерно столько же зевак. Студенты оживлённо спорили, как скоро затонет каждая лодка, и только в одном ни у кого не было сомнений, в победе команды «Золотых жуков», капитаном которой была Бьянка Барклай. К Аддамс подошла Энид, которая в отличие от соседки, пребывала в восторге от количества людей, пришедших за них поболеть. — Вещь готов, — безмятежно кивнула Уэнсдей. — Чем вы с ним вчера занимались? — нетерпеливо поинтересовалась Синклер. — Я ещё могла понять, когда Вещь вернулся за оселком, но когда он потащил к тебе какую-то книгу про пыточные штуки, я засомневалась, что мы выживем в собственной лодке… — Расскажу сейчас — испорчу сюрприз, — ответила Аддамс. — Кстати о сюрпризах… — Энид растянула губы в довольной улыбке. — Твой костюм в палатке! — Ко-стюм? — такого подвоха Уэнсдей не ожидала. Остальные девочки переоделись и вышли из командной палатки настолько быстро, что Аддамс даже не успела заметить, что из себя представляют их костюмы. Удовлетворяло хотя бы, что они были лаконичного и траурного чёрного цвета, хотя это удовлетворение у Уэнсдей надолго не задержалось и исчезло, как только девушка оделась. Стоило предположить, что название «Чёрный кот» предполагает тематические костюмы, но для Аддамс это было полной неожиданностью, которая почти привела её в удивление. Спортивный комбинезон был декорирован под кота, и Уэнсдей напряжённо вздохнула, надеясь, что её органы начнут отказывать от непривычной одежды, и, нацепив ободок с чёрными ушами, вышла из палатки. — Ты выглядишь заму-ур-р-рчательно! — протянула Энид с восторгом, рассматривая соседку в костюме. — Давай я нарисую тебе усы? — Только дотронься до меня, и я сокращу количество твоих кошачьих жизней до восьми, — ядовито пригрозила Аддамс.       Все взгляды были сосредоточены на четырех лодках, в которых уже сидели тематически разодетые гребцы. До старта оставалась ещё пара минут, пока директриса Уимс приветствовала собравшихся и обещала толпе зрелища. — Что это у нас тут? — самоуверенная Бьянка не могла отказать себе в удовольствии напомнить команде Энид и Уэнсдей, что они заведомо в числе проигравших. — Слепые котята? — К твоему сведению, я не считаю себя лучше других, — Аддамс растягивала фразу, чтобы насладиться вытягивающимся от удивления лицом сирены. — Только лучше тебя. Неизвестно, сколько бы продолжались эти пассивно-агрессивные нападки, но директриса дала старт гонке, выстрелив из сигнального пистолета прямо в безоблачное небо. Весла тут разрезали воду, и каждая лодка начала своё движение к острову Ворона. «Чёрный кот» уверенно шёл на втором месте, хотя ритм, с которым девочки гребли, постоянно сбивался. Когда же команда «Яма и маятник» попыталась вырезать всю команду Аддамс с помощью неактуальных секир, которые даже не коснулись их макушек, Уэнсдей вдруг осознала с какими дилетантами соревнуется, ведь единственную опасность на воде представляла только команда сирен. Правда она же и сделала кошкам и шутам одолжение, когда подговоренный ими тритон Кент помог четвертой лодке налететь на буй. Такой же участи для своего каноэ Аддамс не хотела, так что незаметно дернула рычажок в днище, который выпускал прочную сеть, которая очень быстро нашла свою цель.       Оставив остальных кошечек следить за целостностью лодки, Уэнсдей побежала вглубь острова Ворона, дорогу она знала плохо, но ориентировалась на голоса, принадлежавшие по всей видимости Аяксу и Ксавье, лодка которых уже была у берега, когда они причалили. Аддамс подбежала к стойке с флагами, чуть-чуть разминувшись с парнями, но стоило ей дотронуться до стены склепа, с её уст непроизвольно сорвался стон. Электрические заряды, острыми иглами пронзившие всё её тело, на мгновение отключили все чувства, возможно нечто подобное ощущали перед своей смертью приговорённые к казни на электрическом стуле. Полетевшие серо-голубые искры затмили склеп Крэкстоуна, и Аддамс не сразу поняла, что видение перенесло её в другое место. Обернувшись на шорох одежды, Уэнсдей даже отпрянула назад от увиденного, перед ней совершенно точно была она сама только угольные косы сменились светло-пепельными, а дурацкий костюм кошки на странное длинное платье. — Ты причина своей погибели, — «светлая» Уэнсдей обладала её же голосом, но говорила абстрактными загадками. Эта таинственная часть реальности начала рассыпаться, прежде чем Аддамс успела задать своей копии хотя бы один из тысячи интересующих её вопросов. Взор вновь заволокло серым туманом, плавно возвращая девушку назад. Уэнсдей резко вскинула голову, чуть не ударившись о землю, и с опозданием отметила, что от падения её отделяют лишь мужские руки, так крепко сжимающие её тонкую талию. Короткого мгновения хватило вспомнить о кубке По и о том, как ей важна победа в нём. — Тише, — спокойный голос Ксавье прорезал реальность, окончательно возвращая её сознание на остров Ворона. — Открой рот. Аддамс рвано выдохнула и подчинилась просьбе, даже до конца не понимая её смысл. Просто в ореховых глазах Торпа теплилось какое-то едва заметное мерцание, которое заставляло доверять парню безоговорочно. Уэнсдей приоткрыла пухлые губы, помада с которых смазалась ещё во время гребли, а Ксавье лишь сдавленно сглотнул, увидев ровный ряд зубов и едва розоватый язык. Несмотря на взбунтовавшиеся внутри чувства и желания, поджигающие в нём каждый нерв до мучительно приятных искр, юноша всё же довольно кивнул, он увидел, что нужно. — Хорошо, ты не откусила себе язык во время видения, — удовлетворённо отметил Торп, выпуская из своей цепкой хватки девушку, которая тут же принялась отряхивать свой симпатичный костюмчик. — Как понял? — серьёзность тона Уэнсдей никак не вязалась с её очаровательным образом кошки. — Мой отец — пророк, так что такая отключка за обедом в нашей семье в порядке вещей, — Торп смущённо улыбнулся, словно тронут воспоминаниями, к которым она вынудила его обратиться, и поспешно сменил тему. — Что ты видела? — Ксавье! — издалека послышался крик Аякса, заставляя обоих встрепенуться. Уэнсдей рванула к чёрному флагу, и Торп, понимая, что на ответ надеяться бессмысленно, подхватил свой с земли и устремился сквозь лес обратно к пристани, оборудованной на время соревнований. Аддамс мысленно ругалась на саму себя, именно этих минут, потраченных на бесполезный разговор с Ксавье, могло не хватить им, чтобы победить команду Барклай. Когда Уэнсдей вернулась к своей команде, лодки арлекинов уже не было, и девушка сжала кулаки, впиваясь чёрными ногтями в мягкие ладони. — Наконец! — взвинченно воскликнула Синклер, помогая закрепить флаг на каноэ. — Я чуть не умерла со страху, когда Аякс сказал, что ты упала в обморок, а Ксавье остался с тобой! Ничего не ответив на слова девушки, Уэнсдей прыгнула в лодку и схватилась за весло. Грести в обратную сторону оказалось проще, девочки сработались и притерлись к ритму друг друга, заставляя каноэ с брызгами лететь над водой. Аддамс была приятно удивлена, видя, как лодка Ксавье медленно погружается в мутную воду, и ещё приятнее стало после того, как Энид сообщила, что это её рук когтей дело. Как и ожидалось, лодка сирен собиралась дать отчаянный бой ради кубка По, но модернизация лодки, сделанная Аддамс, позволила сбросить их с хвоста, разбив боковину их каноэ в щепы. Кончики губ Уэнсдей слегка приподнялись, когда она мельком увидела покрасневшую от злости Барклай. Из четырёх команд целым и на плаву остался только «Чёрный кот», который с достоинством причалил к пристани. Энид подхватила одной рукой флаг, а в другую взяла за руку Аддамс, и пробежала вместе с ней к финишной черте, где их уже ждала кричащая толпа. Победа была за ними — именно это и объявила директриса Уимс, не скрывая своей улыбки. Бьянка впервые за все свои разы участия потерпела поражение на кубке по гребле, а в глубине Уэнсдей затеплилось приятно чувство собственного превосходства.       Для Уэнсдей в такой шумной радости за чью-то победу было что-то слишком иррациональное, как и в бурном выражении любых чувств, так что среди кричащих студентов ей слишком быстро стало некомфортно. Энид гордо сжимала ручки кубка По, радуясь своей победе, и вовсю делила позитивные эмоции с остальными. Неприятное ощущение появилось у Аддамс ещё до того, как она осознала его в полной мере, и девушка плотнее сжала челюсти, настороженно присматриваясь к толпе вокруг. А спустя буквально мгновение Уэнсдей ощутила приятный стальный привкус во рту — прикусила язык — и, вспомнив Ксавье, попыталась найти его в ликующей толпе, поздравляющей команду «Чёрных котов». Яркие костюмы Фортунато с его последней карнавальной ночи, в которые была облачена команда «Бочонок Амонтильядо», выделялись среди сине-полосатых студентов. Аякс и ещё двое товарищей по лодке подбадривали насупившегося Торпа, который явно не ожидал подставы от кошачьих, после которой его шанс составить конкуренцию Барклай пошёл на дно. Как и их лодка с пропоротым когтями Энид днищем. Ксавье, словно почувствовав на себе взгляд, обернулся на Аддамс и улыбнулся, сделав вид, что проигрыш его совсем не заботит. Художник поднял большой палец вверх и покачал головой в остроконечном колпаке, а до Уэнсдей донесся тихий перелив бубенцов.