***
Ксавье был бледен, будто накануне наелся ядовитых грибов и теперь страдал от интоксикации — именно так Аддамс и решила, когда в первый раз за утро увидела его в школьном автобусе. Рядом с Уэнсдей вдохновлено болтала Энид, рассказывая о важности сегодняшнего дня для отношений нормисов и изгоев, а Аддамс не могла оторвать свой взгляд от профиля Торпа, который этого даже не замечал. Неужели такой жизнеутверждающий, по мнению Синклер, праздник вызывает у Ксавье бесцветное отвращение, как и у Уэнсдей? Возможно Аддамс была поспешна в своём выводе, что их характеры разделяет огромная впадина, всё же общие черты отстранённости от общества у них были. — Ты меня совсем не слушаешь, — разочарованно пробормотала Энид, нахмурив светлые брови. — Как ты догадалась? — риторически спросила Уэнсдей. — Так, — Синклер проследила за взглядом соседки и упёрлась в макушку Торпа. — Диагностирую тебе увлечение нашим страдальцем. — Пожалуй, сейчас я соглашусь с тобой, — кивнула Аддамс, но, увидев, как загорелись глаза девушки, поспешила уточнить. — Сегодня он больший страдалец, чем я видела когда-либо. У безголовых на плахе более жизнеутверждающие лица. — Давно я его таким не видела, — с сожалением поделилась Энид, но тут же изменилась в лице. — Хотя нас всех удивил этот новый слух! Ты не представляешь… — Энид, нет! — грубо прервала её Уэнсдей, не давая даже договорить. — Но тебе понравится… — Синклер предприняла ещё одну попытку поделиться. Аддамс считала, что от бесполезной информации в виде студенческих сплетен её спасло только то, что школьный автобус остановился. Девушка одной из первых выбралась из салона, незаметно для всех оторвалась от толпы в синюю полоску и направилась в сторону Флюгера. Уэнсдей намеревалась быстро забрать обещанные Тайлером бумаги по расследованию, которое ведёт шериф Галпин, и вернуться обратно на главную площадь так, чтобы её исчезновения никто не заметил. Бариста уже стоял у кафе, нервно сжимая какие-то листочки, и оглядывался по сторонам в поисках знакомого силуэта. — Привет, — Тайлер протянул девушке несколько листов бумаги и её фирменный заказ во Флюгере. — Я же не заказывала, — Уэнсдей взяла бумаги и недовольно покосилась на стакан с кофе. — Я подумал, что тебе будет приятно, скрасить этот «воодушевляющий» день хорошим эспрессо, — неловко пояснил Галпин, наверное, впервые за время работы оправдываясь за бесплатный кофе. — Обычно люди говорят «спасибо, Тайлер». — Спасибо, Тайлер, — холодно и с натягом повторила Аддамс и, развернувшись на 180 градусов, направилась в направлении «Мира пилигримов». — И за кофе. — Слушай, я не уверен, что ты хочешь видеть то, что там внутри, — голос бариста остался за углом. Девушка специально свернула на малолюдную улочку города, чтобы в полной мере насладиться профессиональным врачебным вскрытием. Лист посмертного эпикриза был вложен в другие, которые были пустыми, видимо Галпин не хотел светить документами шерифа перед каждым прохожим. Взглядом Уэнсдей запнулась о первую же строку, где значились имя и фамилия покойника. Пальцы непроизвольно разжались, и стакан со свежим кофе выскользнул из её руки и упал на асфальт, опаляя покрытие кипятком. Аддамс раздражённо отошла от лужи, которая только чудом не испачкала её форму и ботинки. Ей понадобилось некоторое время, чтобы сопоставить все факты в единую цепочку, а потом Уэнсдей снова вернулась к словам, которые не изменились за время её пребывания в лёгком удивлении. Предположительно Роуэн Ласлоу.Часть 3. И флюгер сносит ветром
16 января 2023 г. в 17:49
Уэнсдей теряла терпение, мысленно проклиная сначала Энид за мимолетное предложение, а потом себя за излишнюю увлечённость видением и брошенное, как казалось тогда, в никуда согласие. И вот она здесь. А напротив Тайлер, в открытую рассматривающий её фигуру в самом дурацком на свете костюме, прикусил нижнюю губу до крови, и теперь маленькая багряная капля наливалась на месте укуса. Аддамс и не хотела бы знать, о чём он сейчас думает, вот только все его желания вощёным огнём пылали в глазах, заставляя черноту зрачков расширяться. Уэнсдей раздражённо дважды щёлкнула пальцами прямо перед носом парня, на что тот тут же отпрянул от прилавка.
— Воду со льдом, — Аддамс, кажется, повторяла это уже в третий раз, успокаивая себя лишь тем, что убийство сына шерифа, только помешает её поиску монстра.
— Да-да, — кивнул Галпин, едва найдя в себе силы оторваться от девчачьей фигуры.
Это была форменная капитуляция на лицо, однако в их войне Уэнсдей явно играла не по правилам, сегодня она заявилась во Флюгер в прекрасном обтягивающем костюмчике кошки, чем снесла ему голову. Может быть Аддамс и не подозревала, но в голове Тайлера мучительно и тягостно взрывались искристые фейерверки, опаляя каждое нервное окончание, а кровь приливала в область паха. С трудом собравшись с мыслями и отыскав на задворках памяти едва заметно отпечатавшийся заказ Уэнсдей, Тайлер налил ей прохладной воды и бросил несколько кубиков льда, задержав взгляд на том, как прозрачная жидкость поглощает твердые грани. Девушка выхватила стакан и, как обычно, не благодаря, направилась к диванчику, который на какое-то время стал кошачьей лежанкой. Стоило лишь Аддамс сесть к остальным девочкам, тут же началось бурное обсуждение ступора, в который она привела бариста одним своим появлением.
— Уэнсдей, он определённо на тебя запал! — взбудоражено прошептала Синклер, склонившись вперёд к лицу соседки, которое выражало абсолютное непонимание молодёжного сленга. — Ну, влюбился и всё такое!
— Ему поможет только укус ядовитой гадюки, — хмыкнула Уэнсдей, стягивая с макушки ободок с глупыми ушками.
Энид испуганно вжалась назад, как будто бы совсем не сомневаясь, что кроме смышленой руки, обладающей своим умом и хрупкой самооценкой, у её соседки может быть и гадюка. Аддамс и сама сродни ядовитой змее — со скользкими представлениями о морали, острыми словечками на ядовитом язычке и холодным сердцем. Синклер, довольно улыбаясь, обвела взглядом каждую из сокомандниц и деловито откашлялась, собираясь произнести речь.
— На правах капитана команды «Чёрный кот» поздравляю нас всех с победой! Ура! — Синклер и остальные девочки подняли свои стаканы. — Уэнсдей?
— Я не привыкла чокаться, — равнодушно заметила Аддамс, всё же протягивая свой стакан, чтобы стукнуться с остальными и услышать перестук кубиков льда внутри. — Обычно я пью на годовщинах смерти и нечто покрепче.
— Вино? — уточнила Энид, отпивая свой молочный коктейль и слегка вздрагивая от кристаллика льда, проскочившего прямо в горло.
— Яд, — совершенно серьёзным голосом поправила Уэнсдей.
Дверь в кафе открылась, пропуская уже знакомых соперников. Аддамс раздраженно посмотрела на вошедших арлекинов, подсознательно ощущая, что это тягостное празднование сейчас станет ещё более невыносимым. И, конечно, Синклер помахала ребятам и жестом позвала за их столик, который был явно не рассчитан на столько народу. Энид с готовностью подвинулась, чтобы Аяксу нашлось место рядом с ней, и Уэнсдей была вынуждена сделать тоже самое для Ксавье, но с явным недовольством, читавшемся в глазах.
— Ты круто порезала днище нашей лодки! — Петрополус был явно в восторге от хода Энид.
— Волчица с читами, — чуть слышно хмыкнул Ксавье, морщась. Похоже чьё-то самолюбие попало под удар.
— Ну, я спросила себя в стиле, что бы сделала Уэнсдей Аддамс, — Синклер, явно не ожидавшая, что парень, который ей нравится, оценит её способ утопить его, покрылась розовым румянцем.
— Я бы предпочла накормить их каменной крошкой и бросить в воду с высокой точки, — Аддамс сделала выразительную паузу, а потом перевела взгляд сначала на Аякса, а потом на Ксавье. — Вы бы не всплыли.
Торп и Петрополус переглянулись между собой, пытаясь соотнести серьёзный тон, с которым весомая угроза была произнесена, с непроницаемым лицом девушки. Уэнсдей Аддамс чертовски пугала своей страстью нагонять ужас на остальных людей и этим немигающим, пронзающим хуже ядовитых стрел взглядом.
— Она пошутила! — Энид решила взять всё в свои руки. — Я права?
Аддамс вопросительно приподняла тёмную бровь и едва заметно пожала плечами, давая понять, что вряд ли шутила по этому поводу, но тем не менее промолчала, чтобы парни наконец расслабились. И если Аякс улыбнулся Синклер и развалился на диване рядом с ней, заставляя её ещё глупее улыбаться в ответ, то Ксавье помрачнел ещё больше, и Уэнсдей не сразу поняла причину, поэтому посмотрела в ту же сторону, что и он. Лавируя между пустыми столиками и держа в руках до отвращения милый пирог, к ним шёл бариста.
— От имени Флюгера поздравляю с победой, — Тайлер улыбался так, словно сам выиграл какой-нибудь кубок, но, бросив взгляд на Торпа, сжавшего кулаки, добавил огоньку. — Не думаю, что у вас были достойные соперники.
— Думать это вообще не твоё, Галпин, — ядовито процедил Ксавье, ещё больше хмурясь. Ситуация его доводила, проклятый нормис его доводил.
— Как оно, Торп? — учтиво поинтересовался Тайлер, хотя за намасленным показным дружелюбием тоном скрывалось что-то более едкое.
— Что? — Ксавье тут же ухватился за вопрос, не собираясь оставлять претензию без ответа.
— Проигрывать, — улыбка Галпина переросла в настоящую усмешку.
Одно слово стало катализатором взрыва, и прежде державшийся Торп вскочил с дивана, оказываясь вплотную к ехидному бариста. Одно неверное слово, неправильный жест или движение — всё это со стороны было таким незначительным, но могло привести к взрыву. Медленнее друга, но Аякс тоже встал из-за стола, на случай, если Тайлеру хватит глупости начать драку первому.
— Я как будто вернулась в Средневековье только без весёлых пыток, — недовольно бросила Уэнсдей, которую эта ситуация выводила из себя. Очевидно, оба парня не поделили её как предмет типичной объективизации женского тела. — Если не прекратите, я вас вздерну, вы портите Энид праздник.
Уэнсдей, как и любому Аддамсу её возраста, до приятных судорог хотелось стать причиной вооружённого конфликта желательно такого масштаба, чтобы первое же военное столкновение сократило население планеты хотя бы в четверть. И эта прекрасная юная мечта никак не сочеталась с тем, чтобы быть костью, из-за которой бездомные собаки собирались погрызть блохастые хвосты друг другу. Ситуация, в которой очутилась Уэнсдей, вызывала у неё лишь презрительную ненависть, потому что роль Елены Прекрасной никогда не будет подходить ей.
Злобное замечание, брошенное обычным угрожающим тоном Аддамс, возымело действие, и Тайлер вернулся за стойку, а Ксавье и Аякс на диванчики. Обстановка разрядилась, по крайней мере, гроза откладывалась на неопределённый срок. Незаметно обсуждение с результатов гребли перетекло на другие темы, и Уэнсдей даже как будто бы расслабилась в окружении этой группы изгоев. Ощущение умиротворённости было довольно приятным, насколько может быть комфортно чувство безопасности. Сидящие рядом с ней ребята были неплохими — со своими плюсами и минусами, страхами и мечтами, как любые подростки их возраста — за столиком во Флюгере их объединяла общая принадлежность к непонятым изгоям, возможно будь Аддамс более чувствительной, они когда-нибудь бы даже подружились.
Поздним вечером Аддамс обратила внимание, что соседка уже уснула в обнимку с кубком По, но сама она села за свой письменный стол, потому что книга сама себя не напишет. Однако роман словно не хотел быть дописанным, слова выходили притянутыми за уши и слишком пафосными, а детективный узел никак не желал расплетаться, разве что его можно было только разрубить. Уэнсдей аккуратно вытащила полотно листа из печатной машинки и разочарованно скомкала, отбрасывая на поверхность стола. Вещь тут же пнул свёрток в мусорное ведро, стоявшее внизу и неумолимое наполнявшееся неудачными попытками.
— Трёхочковый! — довольно отсалютовала рука.
— Нечем заняться? — недовольно спросила Аддамс, не замечавшая до этого, что все её красноречивые неудачи наблюдала конечность.
Чуть отодвинув от себя печатную машинку, Уэнсдей вновь взяла в руки пророческую картинку, на которой была завязана тайна Роуэна. Секрет его беспочвенной ненависти к ней, которая выросла в вполне осязаемые попытки её убить, смерти и последовавшего за ней оживления. Всё кроме последнего можно было логически объяснить, но Аддамс уже поняла, что Невермор был последним местом, где стоило искать нормальную логику. На подсвеченном лампой уголке старой бумаги что-то мелькнуло, и Уэнсдей с жадностью стала рассматривать плоское тиснение, выполненное в виде какого-то герба. Рука подбежала ближе, вглядываясь в то, что так заинтересовало хозяйку.
— Сделай оттиск, — Уэнсдей подвинула картинку поближе к Вещи. — Завтра поищем другие книги с подобным знаком в местной библиотеке.
Мысли Уэнсдей занимал лишь планируемый ею поход в академическую библиотеку, поэтому на занятиях она слушала, в лучшем случае вполуха, сейчас же ей оставалась последняя лекция по плотоядным растениям в оранжереях Торнхилл. Аддамс застыла на входе, рассматривая столы, расставленные полукругом, и в голове прикидывала, какая из них в середине семестра может быть свободной.
— За моей партой свободно, — намёк прозвучал над самым ухом девушки, а сам Ксавье прошёл мимо неё. — Если, конечно, выдержишь целое занятие с «золотым» мальчиком и элитарным снобом.
Уэнсдей сочла его слова вызовом, поэтому проследовала за ним и заняла свободную часть стола, каждой клеточкой затылка ощущая пристальный взгляд Бьянки. Это могло стать весёлым немым поединком, но вошедшая преподавательница обратила на себя внимание. Ксавье определённо не был заинтересован в ботанике вместо того, чтобы слушать объяснения Торнхилл, он штриховал очередной набросок, а Аддамс раздражалась от каждого монотонного скребка карандаша о бумагу. Наконец Торп подвинул на её часть стола свою тетрадь, на странице которой красовался тёмно-графитовый паук с толстым брюшком, что не могло не укрыться от внимательного взгляда Мэрилин.
— Мистер Торп, не думаю, что Уэнсдей впечатлена вашими рисунками, — скрывая улыбку за серьёзным тоном, заметила Торнхилл.
— Признайся, хоть чуть-чуть впечатлена, — Ксавье широко улыбался, демонстрируя скетч. — Он ядовитый.
Уэнсдей склонилась над реалистичным чёрно-белым пауком и провела указательным пальцем по рисунку, смазывая графитовые лапки, вызывая удивление у парня. Следующий жест девушки вызвал у Ксавье откровенное недоумение, потому что Аддамс осторожно попробовала языком подушечку пальца, перемазанного грифельной пылью. Жест получился в высшей степени странным, но ещё больше сексуальным, и Торп нервно заерзал на стуле, пытаясь выгнать туманно-сладкое наваждение из головы.
— Он не ядовит, Ксавье, — разочарованно сделала вывод Аддамс, резко захлопнув его тетрадь, вызвав смешки остальных студентов.
Художник сжал губы, отодвигая тетрадь на свой край стола, а на его скулах задвигались желваки — верный признак раздражения — Уэнсдей мысленно закатила глаза от того, как легко было задеть его самолюбие. После небольшого представления двух актёров весь класс вернулся к теме занятия.
— Кто знает, как называется эта красавица? — Торнхилл в любовном жесте погладила купол с орхидеей внутри.
Краем глаза Аддамс заметила, как Бьянка подняла руку, чтобы ответить на поставленный учительницей вопрос. У Уэнсдей сам собой поднялся краешек рта в самодовольной ухмылке, если она сделала сирену в её стихии, то здесь раздавит её и подавно. А этот момент, как и поражение на кубке По, общественность будет обсуждать ещё долго, подливая масла в огонь конфликта.
— Дендрофайлакс линдениай, — ответила Аддамс, едва только сирена раскрыла рот.
— Также известная как орхидея-призрак, — перебила Барклай, точно не ожидавшая достойной конкуренции в области ботаники. — Была обнаружена на острове Уайт в 1854 году.
— Что в корне не верно, Бьянка, — Уэнсдей по истине смаковала момент собственного триумфа. — Этот вид орхидеи был обнаружен на Кубе за десять лет до обнаружения эпипогиума афиллума, который действительно был открыт на острове Уайт.
— Очень хорошо, Уэнсдей. Похоже, что твоё первенство теперь есть кому оспорить, Бьянка, — Торнхилл, кажется, была приятно удивлена таким ответом новенькой. — Уэнсдей, ты сможешь назвать её родовые особенности?
— Стойкость и быстрая адаптация к окружающей среде, — Аддамс даже не брала время на обдумывание ответов, все её знания в голове были идеально рассортированы. — Даже к самой агрессивной.
— Но её присутствие может изменить экосистему, — добавила сирена, подразумевая не столько орхидею, сколько саму Уэнсдей. — Тогда местные растения её отторгнут.
— Только потому что окружающая среда бесконтрольна, — охотно принимая игру в метафоры, скучающим тоном отметила Уэнсдей. — Это можно исправить острой косой.
— Попробуй, — надменно фыркнула Бьянка, бросив девушке вызов.
— Мы точно ещё об орхидее? — Ксавье было дискомфортно сидеть меж двух огней, настроенных спалить всё вокруг, и он поспешил перевести спор в шутку.
— Согласна, мистер Торп, давайте не будем отвлекаться от темы урока, — нарочито серьёзно согласилась Торнхилл, но не удержалась от весёлого замечания. — Теперь мы поняли, что орхидея не единственный хищник на нашем занятии.
Сразу по окончании лекции Аддамс зашла в библиотеку и, достав из рюкзака копию водяного знака, над которой Вещь трудился всю ночь, начала искать, сама рука тоже вылезла и присоединилась к отбору. Они терпеливо пересматривали одну тёмно-синий корешок за другой, лелея надежду, что похожие на книгу Роуэна ещё остались в академии. Попытки были тщетны, по итогу варианты отметались из-за неподходящей ширины, слишком большого или наоборот маленького формата, посторонних символов на корешке.
— Нет, Вещь, ещё темнее, — забраковала Аддамс, продолжая перебирать нижние ряды.
За своим увлечением девушка не услышала приближающихся шагов, поиск книги из видения захватил всё её внимание, ведь она бы пролила свет на многие вопросы. Скрип половицы выдал ещё одного посетителя библиотеки, и Уэнсдей тут же обернулась на источник звука. Столь громкие шаги издавали красные резиновые сапоги учительницы ботаники.
— Давно я не видела, чтобы студент с таким рвением искал бумажную книгу. Сейчас у них всё здесь, — Мэрилин пренебрежительно помахала телефоном, убирая его в карман брюк. — Обычно сюда ходят целоваться.
— Я бы приравняла это к оскорблению святыни, и сожгла бы их на костре за изуверство, — серьёзно ответила Уэнсдей, глубоко внутри прекрасно понимая, что имеет в виду Торнхилл. — По дороге сюда, в коридоре я видела вампиров, кусающих друг друга… Думаю залить свои глазницы горячим парафином, чтобы развидеть это зрелище.
— Надеюсь, ты сюда не химическую формулу парафина искать пришла, — женщина прошлась вдоль стены с книгами, почти в любовном жесте проводя рукой по корешкам.
— На самом деле, нет, — Аддамс умолкла, размышляя посвящать ли учительницу в цель своего поиска.
Торнхилл на протяжении всей пары дней их знакомства относилась к ней с пониманием и даже выражала ей поддержку, в которой, впрочем, Уэнсдей не нуждалась. И если, Мэрилин светилась и улыбалась, как солнечный свет, пробивающийся из-за туч, то Аддамс определённо была дьявольским плющом, который рос в самой тени и медленно отравлял воздух. О, Уэнсдей могла бы поспорить, что такую метафору преподавательница по ботанике бы оценила.
В последнее время Аддамс пришлось пересмотреть много своих принципов, а некоторые даже поменять под влиянием происходящих обстоятельств. Приветливая, такая нормальная улыбка Мэрилин располагала нарушить ещё одно непреложное до этого момента правило: не проси помощи, тогда не будешь в долгу. Вряд ли преподавательница ботаники попросит за свою помощь, что-то из ряда вон выходящее, но Уэнсдей всё равно старалась показывать свою независимость всеми доступными способами. Вот только Неверморская библиотека была настолько огромной, что им с Вещью понадобилось бы пару дней, чтобы просмотреть все книги с синими обложками.
— Это водяной знак из книги, которая мне нужна, — Аддамс протянула бумажку с отпечатком знака. — Видели такое?
— Похоже на символ студенческого общества. Как же оно называлось… — Торнхилл нахмурилась, вспоминая, но потом её лицо прояснилось. — Белладонна.
— Как ядовитый цветок, — задумчиво протянула Уэнсдей, ещё раз вглядываясь в бумажку. — Что же я заинтригована.
— Боюсь, у тебя не будет возможности туда вступить, — Мэрилин развела руками и как-то сочувствующе улыбнулась. — Они распались тридцать лет назад.
— Известно почему? — Аддамс не могла просто сдаться, тем более пока с ней так охотно делились информацией.
— А вот тут ничем помочь не могу, — женщина отрицательно покачала головой.
Мгновенно потеряв интерес к разговору, Уэнсдей вернулась к столу, на котором оставила свой рюкзак, и вложила внутрь бумажку с гербом. Если книга из её видения принадлежала тайному обществу, то как она попала к Роуэну? Аддамс задумалась, но тут же вспомнила о маске, которую нашла под кроватью Ласлоу, на которой тоже было тиснений «БД». Выходит, у Торнхилл были устаревшие сведения, а тайное общество Белладонна до сих пор существует и, более того, принимает в свой круг психованных телепатов. Уэнсдей твёрдо решила, что сразу же займётся поиском таинственного студенческого объединения, хотя бы с целью выяснить побольше о Роуэне.
— Я знаю, переходить в новую школу особенно в середине учебного семестра нелегко, — вновь подала голос Мэрилин, решив, что прошлая тема для разговора себя изжила. — Я здесь уже полтора года, но до сих пор чувствую себя чужой.
— Потому что вы единственная нормис среди преподавателей? — Аддамс обернулась, считывая с лица женщины смущение и смятение. — От некоторых слухов не спрятаться.
— Да. Честно говоря, я никогда нигде не вписываюсь, — поправляя очки, Мэрилин вымученно улыбнулась. — Слишком странная для нормиса, но недостаточно странная для изгоя… Думала, здесь будет иначе.
Уэнсдей поймала себя на мысли, что с переходом в академию, ощущает что-то похожее, как отторгаемая природой орхидея. Само по себе это не было проблемой для девушки, который было комфортно и хорошо только в одиночестве или в обществе семьи. Аддамс даже удивляло, насколько некоторые люди личностно неполноценны, если нуждаются в постоянном всеобщем внимании и признании. Торнхилл явно была не такой, тогда для чего она изводит себя пустым желанием стать своей всем?
— Но всё равно есть учителя, которые меня практически игнорируют, — закончила Торнхилл и тяжело вздохнула, смотря на студентку из-за круглых стекол очков.
— Внешне мне всё равно, что я не нравлюсь людям. Но в глубине души… — Уэнсдей задумалась над верной формулировкой, чтобы женщина поняла её. — Мне это даже приятно.
— Никогда не теряй этого в себе, Уэнсдей, — преподавательница ободряюще улыбнулась. — Умение не позволять другим определять тебя — это дар.
— Так кажется не всегда, — откровенно поделилась Аддамс, раз уж они заговорили на чистоту. Эти слова так и повисли в воздухе, словно став итогом разговора.
— Ты же знаешь, самые интересные растения растут в тени, — Торнхилл сделала несколько шагов к выходу из библиотеки, но в дверном проёме обернулась. — Если тебе нужно будет поговорить по душам, дверь в оранжерею всегда открыта.
Разговор оставил неприятное послевкусие, словно в голову девушки залезли и наследили грязными ботинками, обычно так заканчивались её сеансы с психологом. Уэнсдей посмотрела на часы, осознавая, что вот-вот придёт время следующего, а она ещё в академии. Несмотря на заранее растущее недовольство от общения с Кинботт, Аддамс всё же поспешила в город.
Минус одного психотерапевта на весь городок был в том, что все новости доходили до него ещё до твоего визита, поэтому Уэнсдей уже знала тему их разговора — её блестящий дебют на кубке По. Отменное чутье никогда не подводило девушку, так что и сейчас она оказалась права, и стоило ей пересечь порог кабинета, Кинботт рассыпалась поздравлениями.
— Как тебе ощущение победы? — как обычно улыбаясь, спросила Валери.
— Не сравнить с ощущением, что я втоптала в грязь высокомерную королеву воды, — предельно честно ответила Аддамс.
Судя по лицу доктора Кинботт такой ответ её расстроил, и женщина предприняла ещё несколько вялых попыток разговорить студентку на тему позитивного влияния от студенческих мероприятий, но Уэнсдей отвечала не слишком-то развернуто. Все мысли девушки были заняты таинственным обществом Белладонны, одновременно давно распущенном и до сих пор существующем, но просить помощи у матери она не собиралась, хотя ни капельки не сомневалась, что в своё время Мортиша Фрамп, если не была главой сообщества, то членом точно.
Тем не менее девушка с достоинством досидела до самого конца сеанса. Решительно выходя из здания и намереваясь заняться чем-то полезнее, чем пустыми разговорами, Уэнсдей чуть не врезалась в Тайлера, который видимо шёл на ту же пытку, с которой ей удалось на сегодня закончить.
— Тоже ходишь к доктору Кинботт? — Галпин возник буквально из ниоткуда, резко выдергивая Уэнсдей из её мыслей.
— Глупое предписание суда, — недовольно прояснила Аддамс, всем своим видом показывая, что если бы не оно, её и на расстоянии пушечного выстрела здесь не было бы.
— И у меня, — кивнул парень, заставляя светлые кудри качнуться в такт голове.
— Посмотри на нас, двое трудных подростков, — не скрывая насмешки в голосе, отозвалась Уэнсдей. Просто Бонни и Клайд 21 века.
— У нас больше общего, чем ты думаешь, — Тайлер вновь сверкнул славной улыбочкой. — Кстати касательно того маньяка, если тебе любопытно… В лесу обнаружили ещё одно тело, если хочешь, я достану тебе копию вскрытия из отцовского офиса.
— Это было бы кстати, — кивнула Аддамс, вспоминая, что в общем-то после поисков монстра собиралась заняться и этим тоже.
— Что же, мне пора будить своего внутреннего зверя, — отшутился Галпин, отключая пиликнувшее в телефоне напоминание о сеансе.
— Смотри, чтобы твоя внутренняя коала не растерзала Кинботт, — Уэнсдей подавила в себе желание закатить глаза, от слов, которыми Тайлер очевидно пытался её впечатлить. Она сомневалась, что у ослепительно солнечного школьника-бариста в захудалом городке, есть хоть один стоящий грязный секрет.