Я посажу тебя на цепь и обучу командам

      Это была весьма напряжённая неделя, несмотря на то, что Ксавье начинал оправляться от всего, что на него навалилось. Тучи разрежались, но до солнца было ещё далеко. Но вместе с этим начали появляться силы, чтобы, наконец, вздохнуть спокойной и решать нарастающие в снежный ком проблемы. К концу этой недели Торп выглядел лучше и спокойней, чем до того, был готов к ежедневной рутине, и даже, как будто бы, смирился с мучительным игнорированием Аддамс. В конечном итоге, вокруг неё мир не крутился. Правда, от одной из худших мыслей он не смог себя отучить — это была мысль о том, что Уэнсдей до сих пор считает его серийным убийцей. Почему-то предложение Синклер поучаствовать в вечеринке-сюрпризе для Уэнсдей показалось Ксавье отличным способом помириться с Аддамс. Несмотря на то, что она обвиняла Торпа во всех смертных грехах, дальше обидных речей дело не шло, а потому парень начинал немного остывать. Неприятно, но не смертельно.       Вечером, накануне дня рождения Уэнсдей, они с Энид тайком выскользнули из академии, чтобы завершить последние приготовления, и направились во Флюгер. Как оказалось, Синклер уже договорилась с Тайлером, что тот поможет приготовить торт. Не то чтобы Ксавье был этому рад, но всё-таки Галпин был куда опытнее в приготовлении десертов, и никто не был готов жертвовать тортом ради принципов. Вообще-то, кроме конфликта с Торпом, у Тайлера больше не было стычек с изгоями, и он всегда одинаково радушно принимал их во Флюгере. Просто старая вражда, зародившаяся ещё там, под руинами испорченной фрески, не давала им отпустить негатив, выливавшийся в постоянные склоки. Казалось, кухня Флюгера была слишком мала для них троих даже с учётом того, что Энид сидела на стуле и никому особенно не мешала. Галпин и Торп то и дело запинались друг об друга, тут же раздражённо высказывая своё недовольство, чем порядком надоели девушке. Разойтись парням в проходе или не задевать друг друга дверцами шкафчиков — было возможно, но ни Тайлер, ни Ксавье не утруждались прибегнуть к этой возможности. Когда они в очередной раз начали пререкаться из-за какой-то мелочи, Синклер не выдержала: — Хватит! Если из-за вашей тупой вражды что-то пойдёт не так, я лично попрошу Уэнсдей убить вас долго и мучительно! — воскликнула Энид, машинально выпуская когти в в полную мощь. — Ваши перепалки что-то с чем-то! Что-то тупое с чем-то детским! Гневная угроза и бурная тирада возымела действие и на кухне Флюгера воцарилась тишина, словно Синклер исполнила это обещание. Парни растерянно переглянулись, словно оборотень только что открыла им глаза на этот мир. — Во-о-от! — оборотень довольно улыбнулась. — Уже почти праздничный настрой! Энид довольно устроилась на свободном стуле, принявшись довязывать снуд из чёрной шерсти, её подарок для любимой соседки. Со всеми своими кружками девушка совершенно забыла об этом, хотя Вещь предусмотрительно предупредил её за неделю. После долгого мозгового штурма Синклер всё же придумала идеальный вариант подарка: парные снуды из шерсти, её будет розово-мерцающим, а у Уэнсдей — траурно чёрный. Энид хотела сделать первый день рождения Аддамс в стенах Невермора самым лучшим, а потому не скупилась на выдумки. Закончив со снудом и бережно отправив его в свой рюкзак, Синклер принялась за следующую творческую задачу — приглашение для подруги в склеп, идею для которого любезно предложил Пинтерест. Ещё днём она купила в Джерико несколько свежих газетных выпусков и сейчас кропотливо вырезала каждую букву. Вроде бы всё уже было идеально, но чего-то не хватало… — Вот блин! Я забыла свечи в своей комнате… — с досадой простонала оборотень. — Я быстро. С уходом Энид на кухне наступила вязкая тишина, которая напоминала их общее молчание в камере офиса шерифа. С единственным отличием, что тогда оба парня не желали разговаривать друг с другом, с сейчас просто не знали, что говорить. Ксавье в нерешительности изредка поглядывал на то, как Тайлер управлялся с коржами будущего торта, но вслух ничего не говорил. Галпин, словно всю жизнь пёк эти глюкозные бомбы, прекрасно орудовал всеми столовыми приборами. Торп, в свою очередь, тоже не отвлекался, ведь Энид возложила на него почётную задачу задекорировать торт фигуркой из кондитерской мастики. Вместе с они выбрали дизайн ещё с утра — мрачная смерть с косой уж точно понравится Уэнсдей. — Слушай, — Тайлер выдохнул, барабаня пальцами по столу в ожидании коржей. — Хорошенько подумай, что ты хочешь сказать, — тут же перебил Ксавье, кидая на юношу мимолётный взгляд. Настроения ссориться не было. — В том-то и дело, что я хорошо подумал… — очевидно волнуясь, Галпин запустил руку в волосы, привычным жестом ероша кудри. — Я понимаю, мы не особо ладим и всё такое, но что случилось — то случилось. Мне правда жаль, что тогда я был таким засранцем. Ксавье оторвал взгляд от мастики, с которой возился, пытаясь определить шутит ли бариста. Взгляд у Тайлера действительно был сожалеющий, и ведь было за что: от истории с фреской до постоянных саркастичных издевок, как на прошлой неделе. Галпин старался себя контролировать, но как только в поле его зрения попадался один конкретный худощавый изгой, то он раздражался, сам не понимая почему. — Слабые извинения, — хмыкнул Торп, растянув губы в кривой улыбке. — Какие есть, — Тайлер неопределённо дёрнул плечами, явно не собираясь разыгрывать комедию с падением на колени и в мольбой о прощении. — Но я их принимаю, — кивнул Ксавье, возвращаясь к лепке силуэта смерти. — Не только ради тебя, чтоб ты понимал. Не прозвучавшее имя повисло в воздухе чем-то взрывоопасным, словно могло спалить едва зарождавшиеся приятельские отношения. — Кстати об этом… — Галпин слегка стушевался и его щёки слегка подрумянились. — Я не знаю, кого выберет Уэнсдей, но хочу сказать… Если это вдруг будешь ты, я не буду вам мешать. Ксавье кивнул, неловко провёл ладонью по своим растрепавшимся волосам и вдруг ощутил сильное желание заверить их примирение. Оба они понимали, что от одних лишь извинений ничего не изменится, но это был лишь первый шаг к нормальному общению. — Мир? — Торп протянул руку. — Мир… — Тайлер пожал её. Рукопожатие скрепило сказанные слова, показывая серьёзность намерений. По крайней мере, это был первый шаг, и можно было возвращаться к готовке. Галпин уже начал складывать коржи вместе, не забывая промазывать их кремом в то время, как Ксавье уже закончил с фигурками из мастики. — Мне нужны какие-нибудь красители, — оповестил Торп, глядя на результат своей работы. Тайлер завис на пару секунд, очевидно вспоминая, где они могут лежать, но быстро вернулся в реальность. В первом же шкафчике, что он открыл, оказались разноцветные баночки с яркими призывными картинками. В нерешительности обернувшись на Ксавье, Галпин попытался предположить, какие цвета могут понадобится, однако в итоге взял все. — Тут какие-то пищевые краски, — Тайлер вывалил баночки из своих рук на стол. Торп взял пару тёмных оттенков и, к удивлению бариста, ярко-розовую баночку, словно готовил украшения для торта в честь фильма о Барби. Недоумение читалось в глазах Галпина настолько явно, что художнику пришлось объяснять свой специфичный выбор. — Самый лучший серый будет с добавлением розового, — тут же уточнил Ксавье. — Как ты понимаешь, Уэнсдей лучше этого не знать. — Это уж точно, — охотно кивнул Тайлер. Дело оставалось за малым — собрать весь торт воедино и дожидаться Энид с праздничными свечами. Как ни странно, девушка успела как раз вовремя, уже к готовому десерту и тут же просияла, увидев готовый результат. Итог точно стоил того, чтобы выслушивать все их пререкания. Правда, кое-что Синклер всё же смутило… — М-м-м, как-то совсем мрачно для дня рождения… Это, конечно, в стиле Уэнсдей, но не хватает какого-нибудь яркого акцента, — оборотень начала осматривать стол, и её взгляд уткнулся в розовую пищевую краску. — О-о-о! — Энид, нет!!! — Энид, да-а-а! — протянула она и хитро улыбнулась. Энид потянулась к остаткам мастики, скрученными в небольшой шарик, и к розовой баночке. В итоге Синклер скрутила небольшое подобие воздушного шарика, который было решено закрепить на проволоке в другой руке у фигурки смерти. Из всего мрачного стиля торта этот элемент явно выбивался, но от этого было только забавнее. Оставался финальный штрих — «с днём рождения» на самом торте, чем занялся Тайлер, который всю неделю тренировался писать на поверхности кофе. В общих чертах процесс был одинаков, а потому ровная надпись была готова очень быстро. — Можно оставить торт в холодильнике? — Энид сложила ладони в жесте мольбы. — Меня завтра здесь не будет, так что его сохранность гарантировать не могу, — Галпин виновато пожал плечами. — Лучше передержать его у вас. — И Уэнс ты поздравить не придёшь? — надулась Синклер, явно рассчитывавшая на его участие. — Нет, — сухо ответил бариста и, отводя взгляд от девушки, добавил менее охотно. — У меня дела. — Есть мысли? — поинтересовалась Энид у Ксавье, имея в виду, где им оставить торт. — Может… — Торп сделал паузу, обдумывая свою идею прежде, чем вынести её на обсуждение. — Поздравим прям в полночь? Уверен, такая записка выдернет Уэнсдей в любое время. — Ксавье, тебе когда-нибудь говорили, что ты гений? — Синклер радостно подпрыгнула на месте.

***

      Рассказ матери о том, что экстрасенсов учат не живые, а мёртвые, в общем и целом подтвердил догадку Уэнсдей о том, что Гуди является её учителем. Обычно наставник должен сам явиться к медиуму, наставляя его на путь истинный, но Аддамс чувствовала, что предельно запуталась, и пыталась воззвать к предку через спиритический сеанс. За это время у неё случилось несколько видений, каждое из которых было бесполезнее предыдущего, а самым интересным в реальной жизни стало покушение на мэра города, которое Уэнсдей наблюдала, выходя от Кинботт. Конечно, её желание оценить масштаб повреждений тела, сбитого кадиллаком без номеров, который нёсся на бешеной скорости, пересилило всё. Жаль только её порыв не оценил шериф Галпин, который оказался около лежащего Уокера чуть позже Аддамс. Когда Уэнсдей давала показания как свидетель, Донован всё ещё глядел на неё так, словно она была за рулём той машины, демонстративно проехалась по мэру туда-сюда, а потом зашла во Флюгер за лимонным пирогом. Без сомнения, покушение на главное должностное лицо в городе — это очень интересное дельце, за которые Аддамс обязательно бы взялась, не будь занята своим расследованием.       Улучив вечернее время, когда Энид в радостном предвкушении убежала на свидание со своим змееголовым бойфрендом, Уэнсдей разложила всё необходимое на полу их комнаты. Ей не помешало даже возвращение соседки, которая с премилым видом сообщила, что кое-что забыла, но уже идёт обратно. Запахло дымом и топленым воском от зажжённых свечей, и Аддамс, вытянув перед собой свою подвеску, начала читать на латыни. По началу ничего не происходило, спустя время и подавно ничего не удавалось, будто бы у Гуди были более важные дела, чем разговор с потомком. Внезапно все свечи в последовательном порядке погасли и послышались приближающиеся со спины шаги, но Уэнсдей даже не пошевелилась — она знала правила общения в такими визитёрами. Кто-то медленно и методично шёл, вдавливая деревянные половицы и заставляя их стонать. Шаг за шагом. Аддамс чуть улыбнулась тому, что у неё, наконец, получилось. Тут же дверь открылась, пропуская в тёмную комнату луч света. Уэнсдей ожидала чего угодно только не удивлённо-растерянного «ой» голосом Энид. Аддамс вздохнула, поднялась с места, машинально надевая кулон на шею, и подошла к подозрительно рано вернувшейся подруге. — Прости, что прервала твоё… — Синклер запнулась на полуслове. — Эм, не уверена что хочу знать что. — У меня накопились вопросы, вот, пытаюсь вызвать Гуди, — Уэнсдей сложила руки на груди. — Выходит скверно. — Да уж… И всё пропахло дымом… — оборотень поморщила нос с чутким обонянием и помахала ладонью перед ним. — Ооо! Одолжить тебе моих свечей? Может ей понравится запах бифштекса по-татарски? У меня от него кружит голову! — К твоему сведению, Гуди была ведьмой, а не оборотнем, — устало парировала Аддамс. Оптимизм Синклер мог восставшего из мёртвых загнать обратно в гроб, да и момент одиночества был упущен, так что Уэнсдей отказалась от предложенной помощи. Неудачная попытка разожгла в ней ещё больше мрачности, чем было до того. Те самые мрачные краски, которая сгустились над Аддамс и сводили с ума, теперь казались какими-то бестолковыми и слишком расплывчатыми, чтобы быть захватывающимися.       Уэнсдей бы так и осталась стоять рядом с Энид, в молчании смотря на круг из свечей, если бы не краткий стук в дверь и едва слышный шелест. Девушки обернулись синхронно, увидев под дверной щелью свёрнутую записку. Аддамс, ни минуты не сомневалась, что послание адресовано ей, подхватила лист с пола и тут же раскрыла. Хочешь получить ответы на вопросы? Приходи в полночь в склеп Крэкстоуна. Слова были составлены из букв, а сама идея как будто бы отсылала к записке-предупреждению из «Собаки Баскервилей». Только если в произведении Конан Дойля отправитель просил держаться главного героя подальше, то здесь, очевидно, увлекал в самую гущу проблем. Почему-то письмо, собранное из газетных вырезок казалось смешным, но, возможно, тот, кто его написал, знал, что говорит. Буквы были наклеены неровно, значит креативщик, пытающийся её запугать, или делал всё слишком быстро, или чересчур кропотливо. Судя по шрифтам и расцветками это было несколько газет. Ничего более точного Уэнсдей сказать не могла. — Ой! — заглянув из-за плеча, отреагировала Синклер. — Жутковато… Пойдёшь? — Не думаю, что у меня есть выбор, — пожала плечами Аддамс. — Но это может быть опасно! — Энид театрально положила ладони на собственные щёки. — Должно быть опасно, — подтвердила Уэнсдей, коротко кивнув. — Чем темнее будет тайна, тем рискованнее искать ответы.       Аддамс точно не понимала, ответы на какие её вопросы будут у анонима, ведь их накопилось предостаточно. Синклер всё же напросилась с подругой на ночную вылазку, мотивируя, что если что просто постоит на стрёме. Всё-таки ходить одной по лесу ночью и наткнуться на кровожадного монстра было не самой хорошей идеей, а поэтому темноту разрезало два фонарика: мощный, походный Уэнсдей и тусклый на телефоне Энид. Всю дорогу до склепа оборотень жаловалась на ужас, который в неё вселял осенний лес, укутанный в непроглядную темноту. Куда Синклер делась после входа в склеп, Аддамс точно не видела, поскольку была занята высматриванием таинственного отправителя записки. Наконец, он сам себя выдал шорохом за гробом Крэкстоуна. — Я тебя вижу, выходи немедленно! — предостерегающе крикнула Уэнсдей. — С днём рождения!!! От вскрика Аддамс даже не вздрогнула, ведь ждала чего угодно от нападения до стихийного бедствия. Но всё же удивилась, наблюдая, как все те ребята, с которыми она хоть как-то общалась в академии, принялись напевать поздравительную песенку. Градус её недовольства стремительно рос в геометрической прогрессии, и Уэнсдей раздражалась с каждой секундой всё больше и больше. Её друзья допели, но девушку это не волновало, Аддамс уже нашла глазами верную конечность, которая посмела её ослушаться. — Что в моих словах «никакого празднования даже под страхом смерти» тебе было не ясно? Или тебе нужно напомнить, что такое страх смерти? — довольно резко поинтересовалась Уэнсдей. — Не праздновать дни рождения — это просто преступление! — Аякс попытался весьма своеобразно защитить Вещь. — Если бы ты читал первую часть 18 раздела кодекса Соединенных штатов, то знал бы, что нет, — ядовито парировала именинница. — Как только научишься читать, советую ознакомиться. — Уэнсдей! — обиженно подала голос Энид. Синклер водрузила мрачный торт прямо на гроб отца-основателя Джерико и пропела что-то вроде «та-дам!». Аддамс смерила всех присутствующих равнодушным взглядом, у себя в голове придумывая для каждого долгую и мучительную казнь, но подошла ближе. — Воздушный шарик был моей идеей! — немедленно поделилась Синклер, пытаясь сбавить градус напряжения. — Задуй свечи и загадай желание! — Серьёзно? — девушка хмыкнула в ответ и оперлась на гроб. — Вот же глуп… Договорить Уэнсдей не успела, потому что всё её тело как будто нафаршировали маленькими иголочками. Голова резко запрокинулась, и девушка почувствовала, что она падает прямо на каменный пол, только вот ничего поделать не могла — сознание было уже в другом месте. Стояла полная Луна, вдобавок к этому ещё и кровавая. Она сидела на полу в склепе Крэкстоуна, спиною прижавшись к его гробу, крышка которого сейчас была сдвинута в бок. Ладонь была окрашена в багрово-красный из-за широкой царапины, растянувшейся по центральной линии. Она попыталась подняться, и в её расфокусированном поле зрения возник высокий и до безобразия некрасивый пилигрим. Сердце сделало кульбит по потяжелевшей грудной клетке, но ей всё же удалось встать на ноги. Пилигрим перед ней кривил неприятную улыбку, от которой леденела кровь. В её руках не было никакого оружия, только в голову била дикая решимость и почему-то сильное желание уничтожить противника. Однако всё сгорело в один момент. В момент, когда в свете факелов на стенах блеснула сталь. Нож плавно вонзился в плоть, не встречая сопротивления, словно входил в нагретое сливочное масло. Боль резко пронзила её бок, и Аддамс рвано выдохнула, распахнув глаза. Оказалось, что она лежит примерно в той же позе, в которой её раненое тело упало в видении, с одним единственным отличием, перед ней было испуганное лицо Синклер, а не злобная гримаса пилигрима. Всё хорошо, она среди своих… Нет, ничего хорошего. Уэнсдей резко поднялась на ноги и, не удосужившись даже отряхнуться от пыли, приставшей с пола, выскочила из склепа настолько быстро, словно в нём было нечем дышать. Выглядела при этом она так, как если бы окунулась в раскалённую лаву — именно такое у всех присутствующих сложилось впечатление. — Уэнсдей, постой! Аддамс точно не поняла, что конкретно заставляло её бежать, скорее всего девушка просто слишком испугалась, чтобы мыслить рационально. Увиденное шокировало и сбивало с толку, хотелось поскорее оставить склеп далеко позади. От чересчур реального видения к горлу подкатывала тошнота, а в месте, которому предстояло подвергнуться лезвию, начинало свербеть. Смерть бесспорно манила её, но умереть сейчас от рук рассыпающегося пылью пилигрима в планы Уэнсдей никак не входило. Этот страх пронизывал каждую клеточку её тела, внезапно делая Аддамс слабой и уязвимой. Девушка бежала бы, пока не закончится воздух в лёгких или ноги не сведёт мучительный паралич, но внезапно на уровне предплечья её схватила чья-то рука, принуждая остановиться. Уэнсдей уже собиралась применить фирменный приём своего дяди, но вовремя признала Ксавье. Юноша притянул её к дереву, вынуждая Аддамс опереться спиной к стволу. — Ты… — дыхания Уэнсдей хватило только на это. — Я, — кивнул Торп, отпуская её руку. Аддамс шумно сглотнула, приводя дыхание в порядок, и смотрела, казалось, куда-то сквозь Ксавье. В тёмных глазах играл бледный оттенок тревоги, губы были сжаты в тонкую лиловую полоску, а все мышцы девушки были напряжены и готовы к обороне в любой момент. Тонкие пальцы Уэнсдей дрожали, словно готовы были сломаться при малейшем прикосновении. Аддамс казалась маленькой и совершенно беззащитной. — Уэнс, — Торп пальцем подцепил её подбородок, вынуждая посмотреть в ему глаза. — Спокойно. Уэнсдей ошарашенно моргала, пока окончательно не пришла в себя и не сфокусировала взгляд на Ксавье. Обеспокоенный юноша закусил губу и смотрел на неё. Склеп уже скрылся из виду, а деревья стали ещё гуще, но тем не менее лесная тишина успокаивала Аддамс. Она почувствовала, что не в состоянии больше сдерживать тревогу и собственный испуг, и готова сорваться в любой момент и просто рассказать всё, хотя бы Торп. — Что ты видела? — Ксавье даже не нужно подтверждение, реакция у Уэнсдей была вполне исчерпывающая, чтобы сделать верное предположение. — Я… Смерть… — Аддамс глубоко вдохнула и выдохнула морозный воздух. — Свою смерть. Меня убил пилигрим... Торп понимающе кивнул, стараясь своим удивлением не пугать девушку ещё сильнее. Её состояние и так вызывало опасение, чего стоило только резкое бегство. Ксавье положил свою руку на плечо девушки, мягко держа Уэнсдей и искренне желая защитить и успокоить. В его глазах отчетливо было видно беспокойство и озабоченность, которые отражались в каждом жесте Торпа. Под своими пальцами парень ощущал, как её тело заходилось дрожью, почти неощутимой, но всё же пугающей его. В сердце Ксавье не угасало неутолимое желание разделить и уменьшить страх Аддамс. Он сильнее сжал ладони на её плечах, пытаясь передать свою силу и уверенность. — Всё хорошо, это всего лишь потенциальное предначертание, а не неизбежное будущее… — Торп попытался утешить её. — Мы просто этого не допустим, слышишь? И его голос звучал нежно и успокаивающе, так что Уэнсдей пришла в себя, хотя её до сих пор немного била дрожь. А то, что руки Ксавье были на её плечах, уже не помогало: Аддамс казалось самой лучшей идеей как можно скорее вывернуться из этой страшной близости. Правда, для этого требовались силы, которые у неё были на исходе. — Ты прав, я этого не допущу, — упрямо заявила Уэнсдей, задирая подбородок выше. — Почему ты не хочешь, чтобы кто-то тебе помогал? — вдруг задал вопрос Торп, изучая её реакцию. — Когда в дело вступают эмоции, они могут исказить результаты расследования… — монотонно начала своё пафосное «выступление» Аддамс. — Не-а, — неожиданно перебил Ксавье, в добавок усмехнувшись. — Что? — возмущённая Уэнсдей поперхнулась воздухом. — Не поэтому. Я ведь прав? — Торп сощурился, не отрывая внимательного взгляда от её глаз. — Не прав, конечно! — отрицательно помотала головой Аддамс. — Ты сама себе хотя бы веришь? — не теряя в голосе откровенной насмешки, грубо поинтересовался юноша. — Хочешь правды? Пожалуйста! — вдруг вспыхнула Уэнсдей. — Я не умею доверять людям! Если к кому-то привязываюсь, то это до самого гроба, как камень на шее у утопленника. А вода в лёгких — не та смерть, которую я хочу для себя! Мне всё равно, когда убивают каких-то туристов, которые по собственной дурости идут в лес по одиночке, но когда дело касается моих друзей… Если кто-то из тех, кому я доверяю окажется убийцей, напавшим на Юджина, я себе не прощу. И поэтому всё, что я делаю, есть ни что иное, как попытка не дать офису шерифа списать всё это на нападения медведя! Каждое её слово, произнесённое в пылу гнева, пробивало прямо в сердце. Ксавье знал, что за всей этой яростью скрывается неумолимое стремление к правде. Несмотря на то, что уже стемнело, парень заметил, как щёки Аддамс розовели, резко выделяясь на бледном лице, а взгляд был наполнен непреклонностью и решимостью. Возмущённая Уэнсдей была произведением искусства, двигающим людей на подвиги. Возможно из-за этого Торп почувствовал прилив смелости, которая захлестнула его с головой и позволила дать волю долгожданному желанию. Аддамс могла уклониться, когда Ксавье потянулся поцеловать её, но лишь оторопело замерла, будто всё тело было восковым. За талию Торп аккуратно привлёк Уэнсдей поближе к себе. Глаза девушки, которые, казалось бы, и так достигли цвета непроглядной темноты, потемнели ещё больше, а зрачок расширился настолько, что ещё чуть-чуть и займёт всю поверхность радужки. Поцелуем смазалась лиловая помада — Ксавье заметил этот оттенок в тусклом отсвете её фонаря, как только она вошла в склеп — даже так Уэнсдей всё ещё выглядела красивой и до невозможности недосягаемой. Торп ожидал любой реакции: что она накинется на него с кулаками, что будет ругаться, не стесняясь выражений, что убьёт его прям здесь. Однако Аддамс лишь сделала несколько шагов назад, запрещая себе всё, что так манило её. Неожиданно всё поняв, Ксавье тоже сделал вид, словно ничего не было, и достал телефон, торопливо набирая сообщение. — Кому пишешь? — тихо спросила девушка. — Энид, — не поднимая взгляда, тут же ответил Торп. — Чтобы она не ждала твоего возвращения. — Погоди, — остановила его Уэнсдей, беря его за руку. Отреагировав ни то на прикосновение, ни то на просьбу, Ксавье перевёл взгляд на Аддамс, которая тут же одёрнула свою ладонь, ругая себя за несдержанность. Уэнсдей задумалась, прикидывая дальнейший план действий, пока кровь пульсом глушила все остальные звуки. — Можешь написать, чтобы она оставалась в склепе? — попросила девушка. Торп задумчиво сверлил её взглядом, не понимая, чем обусловлено такое желание Аддамс, но кивнул. С Уэнсдей явно творилось что-то странное и непонятное, и для Ксавье сейчас самым оптимальным было потакать всем её просьбам, лишь бы не подпускать Аддамс одну к опасности. — Готово, — убирая телефон в карман куртки, отчитался он. — Написал, что мы вернёмся, как только я тебя успокою. На какое-то время это её там задержит. — Хорошо… Спасибо, — Аддамс промолчала ещё минуту, смотря на юношу снизу вверх, и неожиданно спросила. — Проводишь меня до общежития? На согласие Уэнсдей особенно не надеялась, учитывая, как она вела себя с ним в последнее время, у Торпа было полное право ей вообще не помогать. Аддамс нужно было как можно скорее проверить свою догадку, пришедшую сразу после видения, а идти по ночному лесу в одиночестве после увиденного не хотелось. Во всех толстых стволах деревьев мерещилась тёмная фигура пилигрима. Ксавье тяжело вздохнул. — Конечно, — он устало улыбнулся краешком рта, стараясь подбодрить её.       До Офелии-холл дошли быстро и в полной тишине: Уэнсдей была погружена в себя, а Ксавье старался просто не мешать девушке раздумывать и шёл рядом с видом приговорённого к смертной казни. В своей комнате Аддамс тут же бросилась к ящику стола, где лежала книга, взятая из библиотеки Белладонны. Уэнсдей пролистывала её и раньше, когда предположила, что изображённая девочка на картинке Гуди, но сейчас… После видения Аддамс вдруг осенило, что всё это время она ошибалась, и на рисунке совсем не далёкий предок, а она сама. А значит это действительно пророчество о будущем, а не история из прошлого. И с лёгкой руки этого прорицания ей суждено умереть. Уэнсдей вздрогнула. — Найди, когда произойдёт ближайшее явление Красной луны, — попросила девушка, внимательно скользя по строкам взглядом. Хотя она и не смотрела на него, Торп кивнул в ответ и достал телефон из кармана. До них, занятых каждый своим делом, не сразу дошёл острый запах и серые клубы за пределами окна. Первым дёрнулся Ксавье, замечая, что балкон заволокло едким дымом. — Вот чёрт… — лицо Торпа исказилось от удивления. — Уэнс, взгляни. Ксавье подошёл на несколько шагов ближе, пытаясь разобрать хоть что-то сквозь стекло. Аддамс, отталкивая Торпа с дороги, подбежала к окну и вылезла на балкон. Общежитие не горело, чего не скажешь о газоне, на который из комнаты Уэнсдей открывался исчерпывающий вид. Словно для неё писалось. Огонь прольётся дождём. — Это же фраза из склепа Крэкстоуна… — медленно проговорила Аддамс. — Веришь в совпадения? — Ксавье оглянулся на девушку, наблюдая как в её глазах прыгали огоньки пламени. Уэнсдей отрицательно покачала головой в ответ. — Вот и я нет. Похоже, это весьма явная угроза. — Я уже ничего не понимаю, — честно признала она, любуюсь полыханием букв. — Ты же понимаешь, что тебе опасно оставаться в своей комнате? — повернувшись лицом к девушке, подытожил Торп. — А с утра нужно зайти к Уимс, и всё ей рассказать. — Чтобы она опять все замяла? Как уже много раз скрывала ото всех правду? Чтобы снова шпионила за мной как заправский частный детектив? — неожиданно вспыхнула Аддамс. — Но ты прав… Уэнсдей задумалась. Её нахождение в комнате было очевидно всем, наверное, ещё с первого дня, ведь Синклер рассказала о новой соседке в собственном блоге. Таким образом, список подозреваемых в этом запугивании разрастался до неприличных размеров. Алиби было разве что у Ксавье, что находился вместе с ней в комнате. Был велик шанс того, что с этого всё только началось, и Аддамс нахмурилась этой мысли. Не хотелось подвергать Энид, которая не способна даже обратиться в волка, чтобы защитить себя, излишней опасности. — Моя половина комнаты всё ещё свободна, — подметил Торп с явным намёком. — Ты правда думаешь, что я соглашусь спать на кровати сошедшего с ума телепата? — уточнила Уэнсдей с самым скептичным видом, на который только была способна. — Но ты же согласишься… — явно не собираясь её уговаривать, Ксавье пожал плечами. Черты лица Аддамс смягчились и даже приобрели оттенки спокойствия, что можно было расценивать как согласие. Девушка кивнула, соглашаясь, и принялась складывать какие-то вещи, что могли ей понадобится. — Пойдём быстрее, не хочу объяснять всё Энид, — Уэнсдей точным движением поправила чёлку. — Нужно всё обдумать. Торп обиженно прыснул, находя забавным тот факт, что Уэнсдей даже не собирается посвящать его в свои дела. Хотя справедливости ради, он и так уже о многом догадался.