Страх перемен

      Ночь казалась необыкновенно тихой. Точнее, словно самому не хотелось ничего слышать. Единственное, что сейчас ощущалось, лишь биение собственного сердца, и даже дыхание Кадзухи практически над ухом никак его не перекрывало. А билось оно тревожно, до невозможности больно. Беспокойно медленно, словно отчитывая каждую секунду, неспеша раня и замутняя мысли, не позволяя заснуть. И было страшно от одного осознания, что творится в голове мальчика сейчас.       Он словно унижал себя, когда понимал, что снова позволяет себе думать о нём. Грустить из-за этого, чувствовать себя ничтожеством от такой слабости. Мучча не привык её проявлять. Даже перед самим собой. Весь этот образ наглого, грубого, чуть ли не отрицающего весь мир даёт разбить в щепки ради одного человека. Того, кто смог свыкнуться и приручить такого непослушного котёнка. Того, кому Скар и правда неосознанно позволил бы растоптать себя, и сделал бы это с удовольствием. Ведь это его Альбедо, которому он так слепо доверился, и совершенно случайно. Ощущение, будто он уже позволил ему это сделать.       Страх оказаться использованым не отпускал. К тряске из-за Итэра и своего сравнения с ним добавилось авторство Альбедо. Давила мысль, что Странник и правда срисован с него, и как хорошо он успел с ним развлечься в своих главах. При этом умудряясь спокойно смотреть, как Скарамучча читает это при нём же, смущаясь и психуя. За такой обман он заслуживал как минимум хорошего леща, после которого тот бы смеялся и говорил, что Скар зря принимает всё на свой счёт.       Зачем Альбедо впринципе устроил такую игру? Так старательно не выдавал себя, делал вид, что видит всё в первый раз, при этом в голове смеясь над его реакцией, словно довольствуясь этим незнанием. И раскрываться не хочет. Игра продолжалась и в самих главах. Он ведь сам решил нарисовать его татуировку со всей точностью. Рассчитывал, что её заметят. И ждал эмоций. Так и хотелось подойти и сказать: «Заканчивай, я тебе не сраный детектив».       Куча игрушек в его шкафу и правда были нетронутыми. С собой он так не развлекался, да и на других не пробовал. По крайней мере, с его слов это так. Теперь же, зная о том, что Альбедо ему недоговаривает, вопрос о правдивости его слов встаёт ребром. После этого Скар более чем в праве обидеться на него, устроить полное игнорирование или прижать всеми аргументами и требовать причину недомолвок. Особенно первое казалась самым привлекательным. Раз Альбедо играет с его эмоциями, то он покажет ему полное их отсутствие. Запиханый глубоко характер пытался вылезти наружу и проявить себя, но Мучча искренне не хочет знакомить Альбедо с ним. Пытается запихнуть его обратно, думать о хорошем, возможно, даже как-то оправдывать эти секретики от большой любви. Он ведь сам позволил себе так поддаться, показав самую уязвимую сторону своей души.       Секс игрушки, что служили Альбедо лишь примером для красивой картинки. Куча купленного хлама, что он мог повертеть в руках, рассмотреть поближе, а потом забыть в шкафу на месяцы после очередной главы. Мучча не хотел становиться для него очередной натурой. Такой же игрушкой, что он использует ради зарисовок и забудет. Это постоянное желание его рисовать одновременно и льстило, и застевало в груди крупным комом, не дав и спокойно вздохнуть. Но на подкорке сознания матом орал здравый смысл. Ведь если бы он был для него всего лишь игрушкой, то Альбедо не относился бы настолько ласково. И если бы про этот глупый загон узнал тот же Кадзуха, Скаре бы досталось сильнее вечернего.       Хоть он и лежал в объятьях друга, сейчас и они еле позволяли сдерживать слёзы. И за них Скарамучча ругал себя. Не нравилось чувствовать себя уязвимым, позволять тоске завладеть собой и прогинаться под этими мыслями, дав им волю навалиться на себя тяжёлым грузом, из-под которого было невозможно выбраться. Но как бы сильно страх не ударял по нервам, чувствовалась любовь и защищённость. Как сейчас, в руках друга, как и дома у Альбедо. Под его ласковым взглядом словно весь туман в голове развеивался, и отрицать это было сложно. Скар уверен, что первое, о чём он подумает, увидя Альбедо, это как же с ним снова хорошо, а не о том, какая он собака сутулая.       Словно слыша все мысли Скарамуччи и чувствуя его состояние, даже во сне блондин обнимает мальчика крепче. А Мучча лишь тихо усмехается, умиляясь своему дурачку. Кадзуха был прав. Ночь и правда обещала быть непростой. С одной стороны хотелось разбудить друга, услышать его слова поддержки или даже получить очередного леща. Что угодно, лишь бы почувствовать себя лучше. Но с другой, прекрасно понимает, что этот самый друг, увидя его снова в этом состоянии, может включить режим мамочки и побежит самостоятельно разбираться в их проблемах, а этого Скар явно допустить не хотел.

***

      Как бы сильно Скарамучча не злился на Альбедо, он снова не сдержался от того, чтобы пригреться на паре у него под бочком. Возможно, он бы даже не вспомнил про его авторство, если бы не пришедшее уведомление о новой записи, на которую брюнет сразу отвлëкся, выпрямляясь и отлипая от парня. — И чего мы так вскочили? Любовники написывают? — сразу вкидывает Альбедо, на что Скарамучча смотрит на него даже как-то удручëнно. Неплохую идею начала диалога Альбедо ему подкинул, тут только и остаётся красиво показать, что он давно всё понял. — Хах…а ты угадал. — решает подшутить в ответ, строя максимально серьёзный вид, про себя надеясь, что это сработает. — Знаешь кто? Видя такую реакцию, даже напрягается. Не столько ревнует, сколько знает, что они проводят слишком много времени вместе для того, чтобы Мучча умудрялся водиться с кем-то ещё, от чего рядом никого быть и не должно. — Кто? — Ну ты конечно. — Всмысле? — хмурит тот брови в непонимании, чуть ли не в ступор впадая. — Я же рядом сижу, зачем мне тебе писать? — Вот именно, зачем пишешь? Мог бы и так уже показать, раз рядом сидишь. Напрягаться лишний раз заставляешь. — А конкретней? Я не особо понимаю… — усмехается Альбедо как-то нервно.       Только сейчас Скарамучча поворачивает к нему телефон, показывая пост с новым спойлером манхвы. Смотрит на блондина выжидающе, внимательно смотря за переменами на лице, словно почувствовав себя на его месте, когда читал главы при нём. Но как на зло, тот и не дрогнул, от чего Мучча снова засомневался, еле сохраняя образ. Правильно ли он сейчас всё делает, нужно ли было ему так нападать. Но поворачивать назад поздно. — Ну…и как это связано? — Так ты же у меня автор. Лично бы показал. Вдруг я обижусь, что ты с незнакомцами делишься новеньким быстрее, чем со мной. Вот так ты меня ценишь, значит, да? Пойду я обратно к Кадзухе, раз тут меня не ценят. — Смеёшься что-ли? Всего на одну ночь тебя домой отпустил, а ты уже такое придумал. А завтра с утра ты мне выдашь план по захвату мира? — в голосе снова проскакивает усмешка, и его наглая ладонь проскакивает между ляжек, немного сжимая. Скар лишь глаза закатывает, но от прикосновения не отстраняется. Это будет сложнее, чем он думал. — Да ладно тебе, Бед. Не ломайся. Что ты в самом деле. — всё ещё показательно пытается отвернуться и сделать обиженный вид. — Что я в самом деле отрицаю твою бредовую теорию? Без обид, малыш. Я же тебя вообще ревновал к этому автору. Даже сейчас от меня отодвинулся ради него. Не слишком ли много чести для того, кого ты даже не знаешь? — Начинаешь ревновать меня к себе же? Это уже шиза называется, мой дорогой. — всё же Скар не поддаётся на его попытку отвести от себя подозрения, прикрытую ревностью. — Скорее раздвоение личности. Или какой-нибудь мой брат близнец. — Брат близнец? Мм…познакомишь? Я бы не отказался от такого интересного тройничка. — слишком смелое решение для человека, который раньше возмущался и на обычный поцелуй. — Я смотрю тебя сильно после игрушек понесло. Разве мы вообще не думали, что автор девушка? Я на девушку слабо похож. — ещё одна не особо удачная попытка отвертеться, и это уже начинало порядком подбешивать Скара. — Это только ты думал, я при своём оставался. Меня как-то приняли за девушку, вдруг и с тобой прокатит? — Да ты вроде видел. Сам говорил, у меня большой… — Заткнись. — вздыхает Мучча, от лёгкого смущения теряя уверенное лицо, отводя взгляд. Но после, словно по щелчку появляется мысль, и он с осознанием и прищуром смотрит прямо в голубые глаза напротив. — Ты автор. То есть, ты меня хочешь трахнуть так же, как нарисовал, да? Я к тебе со всей душой, а ты меня так жëстко, да? — Если бы хотел, уже бы трахнул. Хотя ты сам возмущался, что я слишком нежный, котёнок. — он показательно делает задумчивый вид. Хочется снова его смутить, и Альбедо медленно пригинается к нему, чуть ли не прижимаясь губами к ушку со своим добивающим шёпотом. — Может, мне стоит именно так и делать? Кто знает, возможно, тебе это понравится больше, чем моя «ваниль». — Я потом сказал, что наебал. Ебëшь ты…нормально. — кончики ушей снова предательски горят, и тот прикрывает глаза. — Нормально? Это вся твоя оценка? Походу, мало я лампочками с тобой поигрался. — Я же сказал, заткнись.       Расстраивало то, что Альбедо оказался таким крепким. Он, конечно, и не рассчитывал, что это будет легко, но хоть какую-нибудь подсказку в его взгляде хотелось увидеть. Эта тактика на него не сработала, и её нужно менять. Он не подумал о том, что это игра, в которую могут играть двое. Подавленный, даже не смотря на пост, Скар укладывается обратно. Так и молчит, ровно до момента, пока мысли не прервал звонок, заставляя шевелиться. — Так и не признаешь, что автор? — снова начинает Мучча уже на выходе, смотря в его глаза с какой-то жалостью. — Зачем мне признавать неправду? — Потому что это правда! Ну я же сохраню твою анонимность, Бед. В конце концов, мог бы уже начать мне доверять. — Ты просто бред ненесёшь. Не выспался, может? Кофейку взять? — Не нужен мне твой кофе! Лучше правду скажи. — снова злится, смотря на Альбедо со всем своим недовольством, когда его правда утягивают в сторону кофейни. — Это ты меня так заткнуть пытаешься? Ну чего ты боишься, Бед? Что плохого в том, чтобы я знал? — Тебе капучино или латте? — Я тебя тут признаться заставляю, а ты про кофе спрашиваешь. Наглости границ нет. — С кем поведëшься… — усмехается блондин, хватая его ладошку чуть крепче. — Хотел бы я тебя заткнуть, делал бы это по-другому. Просто интересно, какую ещё шизу ты придумал. — Я не буду тебе сосать! — А кто сказал, что я про член? Я вот про пироженку думаю. Хотя, каждый думает в меру своей испорченности. — Да пошёл ты. Не признаëтся, ещё и обижает. — бубнит Скар себе под нос, смотря на такого подозрительно весёлого Альбедо. — Капучино…       Его ухмылка уже начинала раздражать, в то же время вводя в тоску ещё сильнее. Он ведь сам дал ему подсказку, а теперь так отнекивается, пытаясь увести разговор подальше от факта авторства. Если он сделал это по приколу из расчёта, что Мучча слишком тупой, чтобы это заметить и понять, или просто снова играется, выводя на эмоции, то Скар уже всерьёз готов был обидеться. В то же время внутри просыпался азарт, желание выбить признание. В лапки вручают очередной стаканчик с кофе, который слегка нервно сжимают пальцами. — И не в падлу тебе снова деньги тратить. — Ну да. Я ведь автор, у меня их много. С твоей же подписки и плачу, а ты что думал? — подшучивает уже сам Альбедо, но Мучча лишь опускает наигранный грустный взгляд, словно пытаясь этим надавить на жалость. Тактика меняется. — Хватит уже нам играться. Прости, правда, я уже всё понял. — тяжёлый вздох и медленный глоток, прежде чем продолжить. — Если бы это действительно был ты, то сам давно рассказал бы, правда? Мы близки, и у нас нет секретов друг от друга. Помнишь, ты брал с меня обещание, чтобы я тебе не врал? Ты, так-то, в этот момент и со своей стороны это пообещал. У нас договор, лгать нельзя. Да и…ты, вроде, не настолько ëбнутый на голову, как этот автор, я тебе доверяю.       Скарамучча выдает всё уже даже как-то не задумываясь. Долго злиться на Альбедо у него не получалось, и тепло от кофе, разливающаяся внутри, немного успокаивало. Всё же, ночью он и правда не особо выспался, поэтому отказываться от него было бы самой глупой идеей. Давить на жалость было тяжело, больше похоже на то, что Мучча просто сдался. Медленно шагает вперёд, пытаясь отбиться от собственных сомнений, что сейчас парень в него вселяет своими отказами, ведь сейчас даже верить не хотелось в то, что автор кто-то другой.       И он даже не замечает, как Альбедо отстаëт. Смотрит в спину так тяжело, чувствуя болючие удары сердца. Замирает на месте, пока эта маска веселья с лица медленно пропадала, оставляя за собой лишь пугающее осознание в глазах.