***
— Слабаки! Бессильные, бестолковые трусы и жалкие слабаки! Не Минцзюэ второй час общался с близкими родственниками, объясняя, кто они по его мнению. В небольшом зале, где помимо традиционного стола и нескольких разбросанных по полу тростниковых сидений ничего не было, глава клана дал выход гневу. — Позор мне и всем моим предкам! Гусуланцы утерли нам нос! Слышал бы это отец, он бы порубил здесь всё! — Может, поэтому тут так и пусто, — тихонько хихикнул Хуайсан, прикрыв лицо веером. Сидевшая сбоку старшая сестра страдальчески закатила глаза, выражая свое отношение к разгорающемуся скандалу. Рядом натужно пыхтел багровый Не Уно, двоюродный брат, полный мужик с мясистыми ушами и лицом отъявленного негодяя, попавшегося в руки правосудия. Плаксивые губы кривились, вздрагивая при особо удачных пассажах ругани старшего брата, словно еще немного – и он разразится горькими слезами, правда, глаза удивительным образом так и оставались сухими. Не Мэй старалась не смотреть в его сторону, ее взгляд бродил по залу, не задерживаясь ни на чем конкретно. — Один веера́ расписывает, вторая на лошади скачет, про третьего дегенерата я вообще молчу! — Не Уно всхлипнул и потер распухший нос. — Почему, спрашивается, я должен поздравлять Ханьгуан-цзюня с победой, восхищаться его боевыми навыками? Почему никто из вас не принес мне голову Лю? Я же вам приказывал! — Брат, — попытался особо жалобно проскулить Не Уно, — ты же понимаешь… — Не понимаю! Как не понимаю, почему из славного рода Не не вышло ни одного дельного заклинателя! Хуайсан, прекрати трещать веером! Клянусь, сегодня же вся твоя коллекция полетит в печь! — Брат, не будь таким жестоким! — А что вы сделали, чтобы я был доволен? — Мы трижды пытались! — А-Мэй единственная, кто не утратил самообладания с самого начала разноса, и потому ее голос звучал твердо. — Потеряли до пятидесяти адептов. Моему брату доподлинно известно, что злодей, совершивший темный обряд над телом, наделил ожившего мертвеца нечеловеческой силой. Убить его невозможно! — Невозможно?! — Не Минцзюэ так треснул кулаком по столу, что по всей поверхности пошла широкая трещина. — Тогда кто такие эти гусуланцы? Небожители?! Почему то, что невозможно людям моего клана, вполне приемлемо для Облачных Глубин?! — А может, они пользовались запрещенными техниками. — И какими же? Смелостью? Отвагой? Искусством меча? Что на это скажешь, моя достойная сестра, или ты просто собирала грязные слухи? Тебе так противен верховный заклинатель Гусу? А ведь в свое время наши кланы думали породниться, сейчас же я не достоин предложить Ханьгуан-цзюню свадебное письмо! Не Мэй вспыхнула, залилась краской и стала подобна своему соседу и родственнику. — Я не выйду за него замуж! Даже если он убьет всех монстров в мире! — Дура! — рявкнул глава клана Не, не слыша тихий смешок за спиной, – это, закрывшись рукавом, Хуайсан тихонько посмеивался, наблюдая, как два члена его семьи пытаются выяснить, кто больше виноват в несуществующей вине. — Молодому господину письмо из Юнмэна. Срочное, — тихо прошептал на ухо слуга. Не Хуайсан протянул руку и быстро спрятал бумажный конверт в рукав. Скорчив скорбное лицо, сочувственно вздохнул, наблюдая со стороны разгорающуюся перепалку брата и сестры, затем перевел взгляд на трясущегося родственника. Тот вращал глазами, дулся и был готов взорваться как праздничная петарда. — Расслабься, сейчас они выпустят пар и успокоятся. Лучше прикрой меня, надо отойти. — Мне тоже, причем срочно! — трагически зашептал в ответ Не Уно. — А то прямо здесь… опозорюсь! — А? Ну… тебе, конечно, нужнее. Вздохнув, Не Хуайсан снова сел на место, подперев голову кулаками, прикрыл глаза. Задумался. «С чего бы Цзян Чэну писать мне? Тем более срочно! — Пока он меланхолично перебирал варианты, Не Минцзюэ и Не Мэй продолжали изгаляться в словесной дуэли, яростно жестикулируя, едва ли не сходясь в рукопашной. — Послали же мне боги родственничков, день без драки – день потерян. Ага, и этот туда же! Ну-ну, тебя только и не хватало!» Заметив Не Уно, спешащего из «комнаты отдохновения» и сходу ввязавшегося в самую гущу событий, не торопясь распечатал конверт. Пробежал глазами ровные столбики иероглифов. Текст не то чтобы его удивил, скорее, озадачил. То, что Цзян Чэн общается с умершим братом, Хуайсан предполагал, но чтобы так близко… «Погоди-погоди, они поженились?! Вот это новость! И кто теперь Лань Ванцзи – супруг или вдовец? И почему об этом никому нельзя говорить? Всё равно же всплывет. Ловко они провернули… впрочем, к делу. Поцелуй! Надо организовать поцелуй!» Поднявшись, младший брат направил стопы к дому, где остановились гусуланцы. После прохладного приема главы клана, когда в присутствии более ста адептов была предъявлена голова непобедимого мертвяка и озвучена сумма – тридцать золотых слитков, от напускного радушия не осталось и следа. Не Минцзюэ, приказав немедленно выплатить гостям вознаграждение, скрипя зубами, пообещал устроить торжественный обед во славу героев и в честь избавления от страшной напасти. Верховный заклинатель Гусу Лань словно и не замечал звенящего напряжения в отношениях, весь прием сдержанно улыбался, был предельно вежлив. Поблагодарил хозяина клана за выполнение клятв, согласившись задержаться на пару дней для утряски всех формальностей. Его соотечественники отчаянно скучали в выделенном им для ночлега доме. Кто-то чистил оружие или негромко беседовал, кто-то занялся медитацией, лишь Ханьгуан-цзюнь не мог найти себе места. Выйдя из цзинши, сел на ступени, разглядывая начинающийся закат. Он хотел в одиночестве обдумать сложившееся положение и никак не ожидал, что сзади, мягко ступая по темным доскам, появится Ян Лин, сядет рядом и тоже внимательно станет смотреть на закат. — Чем вы встревожены, молодой господин? Голос был тих и приятен. Может, поэтому или потому, что Ванцзи устал носить в себе мрачные мысли, а может, просто так Второй Нефрит вдруг доверился недавнему другу. — Я ударил Сычжуя. Трижды. Не понимаю, что на меня нашло?.. — Вы испугались за сына, господин. — Нет, дело не в этом. Временами мне кажется, что я его не понимаю, или, еще того хуже, не люблю. Он чужой… не такой, каким я его себе представлял. Я пытаюсь найти в себе хоть какое-то чувство… Глядя на других отцов, я изучал, как они играют с детьми, разговаривают, и мне вдруг стало противно. Неуклюжие, глупые, бездарные существа! Скажи, Ян Лин, все дети такие? Друг покачал головой. Слова верховного заклинателя немного пугали – таких речей он не слышал еще ни разу. — Вы придаете слишком много значения невинным шалостям, — начал было и осекся… Глаза Ханьгуан-цзюня сверкнули холодной сталью. — Непослушание карается ударами дисциплинарных палок! Почему многие отцы так безответственны и снисходительны? В речах господина не было даже намека на теплые чувства. Ян Лин со страхом подумал: «Теперь ясно, почему у Сычжуя временами такой затравленный взгляд: он всё время словно ждет окрика строгого родителя или, что хуже, удара». Стараясь быть как можно тактичнее, предложил: — Вы могли бы поговорить… — Он не хочет со мной разговаривать! Я заказал ему самый дорогой гуцинь у прославленного мастера Фена – и где благодарность? Он пытался обворовать меня! — Успокойтесь. — Нежно положив руку поверх руки Ванцзи, Лин сжал ему пальцы в дружеском жесте. — Всё не так, как вам кажется. Это мои озорники подбили его. — Надеюсь, они получили по заслугам? — Я здорово их отругал и оставил без ужина. — Вы слишком мягкотелы, мой друг. В будущем это может привести к печальным итогам. — Отнюдь. Да, я знаю недостатки своего Мао: он заносчив и порой туповат, но… когда я вечером целую его в лоб перед сном, сын кажется мне верхом совершенства. — Что за бесстыдство? Как можно такое допустить? — Это называется отцовской любовью. Может, и вы попробуете? — Сычжую нужны знания и дисциплина! — И немного тепла! От папы и мамы! — Мать умерла! Незачем напоминать мне об этом! — Извините, я был бестактен. С вашего позволения я вас покину. Мудрый Ян Лин, поняв, что верховный заклинатель не желал совета, а просто хотел выговориться, немедленно покинул крыльцо. И вовремя, потому что сразу же перед вторым господином Гусу нарисовался Не Хуайсан собственной персоной. — Скучаем? — Мгм. — Прогуляемся? Тут недалеко. — В бордель? — Обижаете, Ханьгуан-цзюнь! В нашем клане подобных развлечений не найти! А всё братец – видишь ли, он печется о нашем нравственном облике! М-да… Вот раньше… — младший господин клана Не страдальчески вздохнул и добавил совсем иным тоном – бодрым, словно только что придумал потрясающую шутку: — Так что? Идем? Но только мы вдвоем, как в старые добрые времена! — А они были? — Вспомните нашу учебу в Гусу! — Ваши дебоши и попойки? — Но вы же участвовали в них! Хитрый взгляд Хуайсана стал еще более многозначительным. — Я учел свои ошибки, а вы, как видно, нет! — Ошибки? Разве небольшая пирушка может быть ошибкой? Особенно после утомительных занятий! Вы слишком строги, дорогой гость. — А вы слишком развязны и совершенно лишены всяких понятий о приличиях. Не Хуайсан поджал губы, его задел холодный назидательный тон собеседника. Остановившись, он вдруг развернулся к нему лицом и заговорщицким тоном прошептал: — Это ведь не вы победили ожившего разбойника Лю… Я прав?.. Ванцзи вздрогнул, в груди похолодело. — У вас есть доказательства? — Косвенные. Но сегодня я намерен разобраться с этим делом до конца. Что вы так побледнели? — Невозможно вернуться в прошлое. — Ага, невозможно, однако кое-что увидеть – да. На проклятые земли клана наложено заклятие. Всё, что происходит в любом его конце, отражается в Зеркале Времени – вот в него-то я и намерен сегодня заглянуть. Вы со мной или… — С вами. «Отлично, рыбка сама плывёт в сеть. Извините, уважаемый Ханьгуан-цзюнь, но иного способа у меня нет. Не могу же я сказать, что веду вас целоваться с другом Вэем». Украдкой вздохнув, Не Хуайсан вернул лицу таинственное выражение и стал показывать путь. Храм Единения Душ стоял на отшибе, вдалеке от живых построек. Приземистый, из чёрного камня, с венчающим макушку широким куполом, в вечерней мгле он выглядел зловеще. Ворота заперты на старый ржавый замок. Доски, ещё крепкие, покрыты тёмной плесенью, излучающей энергию искажённой Ци. Помедлив немного, Хуайсан вставил принесённый с собой ключ в замочную скважину и два раза повернул. Раздался лязг ржавого металла. Лань Ванцзи страдальчески повел бровями, показывая своё презрительное отношение к такой нерадивости. — Здесь никто не живёт, — попытался оправдаться хозяин, — слишком много мёртвой энергии. Но она не повредит, если находиться в храме менее часа, не беспокойтесь, проходите. Перешагнув высокий порог, гусуланец увидел тесный зал с абсолютно голыми стенами без скамеек возле них. Ни один солнечный луч не проникал сквозь замурованные валунами окна, поэтому не было видно ни амулетов, ни фигур богов. — Здесь темно. — Временно! Сейчас всё устрою! Вытащив из рукава связки тонких полупрозрачных свечек, Не Хуайсан, торопясь, зажег их и принялся рассовывать в щели между камней. Вскоре зал наполнился чадящей тревожной полутьмой. В неверном свете подрагивающих огоньков второй господин Гусу наконец сумел рассмотреть стоящий посреди алтарь. Адские звери, высеченные из того же черного камня, что и храм, поддерживали медную неглубокую чашу. Леопард, тигр, медведь – фигуры были до жути реалистичны, неизвестный автор даже вставил им в глазницы полудрагоценные камни, усиливая эффект присутствия жизни. Чудовища переплетались между собой телами, образуя своеобразную подставку для магического артефакта. — Сюда, друг мой, — сверху прозвучал голос Не Хуайсана, — поднимайтесь по ступенькам, их всего десять. Оказывается, пока Ванцзи разглядывал произведение неизвестного, но несомненно талантливого мастера, его спутник времени не терял. Забравшись на самый верх алтаря, залихватски подвернул широкие долгие рукава, соорудил некое подобие фартука из длинного подола одежды, хитро улыбнулся и с шумом сложил веер. — А теперь будьте предельно внимательны, Ханьгуан-цзюнь, мы вот-вот отправимся в прошлое. — Бред! «Ну не совсем, хотя что-то от безумия здесь несомненно есть…» Погрузив веер в темную стоялую воду чаши, хозяин принялся помешивать находящуюся там тягучую жидкость словно заправский повар на кухне. Стоящий за его спиной Ванцзи внимательно следил за плавными движениями заклинателя, тем более что от чаши начал подниматься черный туман. Клубясь, он тек вниз, огибая ступени, спускаясь густыми потоками на пол. «Энергия преисподней, — подсказал аналитический ум, а сердце затрепетало. — Вдруг и вправду Хуайсан увидит, что мне помогал Вэй Ин? Тогда меня могут обвинить в нечестной победе. Подождем… посмотрим, что будет дальше». — Терпение, мой друг, терпение. Зеркало сейчас откроется, — приговаривал приятель, размешивая магическое варево. Руки двигались всё быстрее и быстрее, рождая маленький вихрь. — Смотрите в середину, сейчас должно показаться! Ванцзи заметил, что выплеснувшаяся из Зеркала энергия вдруг стала собираться на полу в сгустки, формируя человеческие тела. К его ужасу, у тел напрочь отсутствовали головы. Странно, но это обстоятельство совсем не мешало призракам находить друг друга и соединять руки в крепких пожатиях. Вот они, следуя движениям веера, образовали дьявольский хоровод и задвигались, сливаясь в один непроходимый смертельный круг. От топота множества ног храм ожил, затрясся, стены заходили ходуном, с потолка посыпалась каменная крошка, тучи пыли поднялись к куполу. — Остановись! Уйдем! — Поздно, Второй Нефрит Гусу Лань, проход почти открыт. — Какой проход? Разве это не Зеркало Времени? — Вообще-то… нет! Дальше произошло вообще возмутительное действие: Не Хуайсан схватил Ванцзи за длинные волосы и рывком бросил на край чаши. Не успел гость опомниться, как его голова оказалась засунута в самую середину нарождающегося вихря, да так глубоко, что снаружи оставались лишь напряженно вздрагивающие плечи и согнутая спина. — Открой глаза! — закричал заклинатель, припечатывая собственным лбом поднимающийся затылок. — Целуй своего мужа! Паника захлестнула гусуланца! Он обреченно бился в жёстком профессиональном захвате, беззвучно кричал, выгибался, а снизу, из черной глубины, к нему поднималось знакомое лицо некогда любимого, но сейчас мертвого человека… Когда вбежавшая в храм испуганная Не Мэй увидела непристойную картину: распростертого на алтаре Второго Нефрита с головой, засунутой в пространственную калитку, младшего брата, лежащего на нем, растрепанного, с задранным спереди ханьфу и голыми по локоть руками, – когда она увидела, как этими самыми руками Хуайсан беззастенчиво лапает испуганного гостя за грудь и шею, то, издав воинственный крик, ринулась спасать будущего мужа!..Часть 11
19 апреля 2023 г. в 20:26
В Юньмэне весенние сумерки длинные, упоительно синие, ленивые. Свежестью веет с водной глади огромного, похожего на море, озера. Устало переговариваются рыбаки, радуясь дневному улову, охают прачки, бредущие с увесистыми корзинами мокрого белья, закрывает лавочку сапожник, кузнец откладывает еще теплый инструмент и гасит алые угли. Затихает говорливый Юньмэн, затворяется в жилищах, и только где-то очень далеко сонно лают дворовые псы.
На цыпочках, придерживая длинные полы кланового фиолетового одеяния, Вэнь Цин идет по только ей известной дорожке, что едва виднеется под густой травой. Она направляется к хижине, окруженной скрывающими заклинаниями, наспех построенной в глубине двора. Открывает замок, зажигает тонкую сухую щепку и склоняется к лежащему на низком ложе человеку. Его лицо бледно, глаза закрыты, на шее – черные разводы, оставленные магией мертвых. Она целует его в лоб. Холодный… какой же он холодный, Вэнь Нин, её брат… Вэнь Цин переплетает с ним пальцы, словно тепло, хранящееся в сердце, сможет перетечь из её ладоней в безжизненное тело.
Она зовет:
— А-Нин, А-Нин… ты слышишь меня?..
В уголке глаза рождается непрошеная слеза. Бывшая Вэнь смаргивает её, и капелька падает на дорогую бездыханную грудь.
— А-Нин, передай молодому господину Вэю, что его последняя воля исполнена: брак заключен; как и желал, его посмертным супругом стал Лань Ванцзи. Мы даже отослали свадебные подарки в клан Гусу. Теперь душа молодого господина может успокоиться.
У Вэнь Цин горячие ладони, даже в самый лютый холод не теряющие своей природной теплоты. Вот и сейчас, плотно прижатые к безжизненным рукам брата, они оставались жаркими. Вглядываясь в родные черты, она искала хотя бы малейший отклик на мольбы, но тщетно. Никто не разбудит спящего мертвым сном младшего братишку, не напишет нужные талисманы, не вдохнет жизнь в его искалеченное тело – нет больше господина Вэя. Потому она не ждет чудес, лишь время от времени приходит сюда, чтобы омыть своими слезами лицо дорогого человека. Это не нравится ее мужу, но разве он может запретить? Разве не ее с братом он выкупил у клана, соблазнив главу драгоценными камнями, годами собираемыми предками? Он укрыл её, дал силы жить, одел в лучшие ткани и подал изысканную еду. Тогда почему она не чувствует себя счастливой?..
Опустив голову, Вэнь Цин слушала тишину секретной хижины, подсвечиваемую тлеющей лучиной, смотрела в сторону, где стены терялись в подступающей темноте, и ей казалось, что она идет по черной каменистой пустыне, – туда, где небо сливается с землей, а сизые тяжелые облака становятся камнями. Ноги утопают в черном песке, от раскаленного воздуха тяжело дышать, но с каждым шагом она словно приближается к невидимой цели.
— Молодой господин Вэй!
И стон, глухой, пронзительный стон боли зазвенел в ушах. Привязанный к черному столбу веревками, свитыми из прядей собственных волос, изможденный, почти поглощенный тьмой, человек возник перед ней. Его сухие губы, едва шевелились. «Поцелуй… — отдалось эхом в голове, хотя с губ призрака не слетело ни единого звука, — обряд не завершен…» В то же мгновение видение исчезло, все вещи вернулись на свои места.
Расцепив мертвое рукопожатие, женщина в задумчивости посмотрела на тлеющую щепку.
— Но как? Как заставить Второго Нефрита Гусу поцеловать господина Вэя?
— Поцеловать? — раздалось у дверей хижины. Склоняясь под низкой притолокой, вошел Цзян Чэн. — Кто и кого должен поцеловать?
— Не было соединения губ в брачном обряде, и потому он считается несвершившимся. Все наши усилия напрасны!
Супруг сел рядом, обнимая А-Цин за плечи.
— Вот оно как? Что же нам теперь делать? Вытащить А-Сяня из преисподней или заманить в преисподнюю верховного заклинателя? — неудачно попытался пошутить, чем еще более расстроил любимую.
Уткнувшись ему плечо, она заплакала, сминая полы ханьфу в судорожно сжатых кулачках.
— Невозможно, невозможно! Его душа не успокоилась, он терпит страшные муки, он страдает!
Цзян Чэн долго думал, поглаживая жену по плечу, затем со вздохом промолвил:
— В клане Не с древних времен есть место, где два мира сближаются настолько сильно, что живой человек может заглянуть в царство мертвых. Я напишу Хуайсану, а тот придумает, как заманить Ванцзы на встречу с Вэй Усянем.