***
Сычжую не давалось заклинание усмирения водного призрака. Раз за разом ребенок прилежно переписывал заданный на дом талисман, но тот упорно не желал работать. Испортив с десяток листов бумаги, обречённо отбросил кисть и, закрыв усталые глаза, облокотился о стол, чтобы немного отдохнуть. Отец будет недоволен, если он не сможет выполнить такое простое задание. В глазах мелькнёт плохо скрываемое осуждение, а губы презрительно скривятся. «Недостойный сын», — скажет он про себя и отвернется. Сычжуй попытался вспомнить, улыбался ли когда отец? Вряд ли… Может, очень давно, когда мальчик еще не осознавал себя? Завтра «День сыновей», потому уроки в школе отменили и одноклассники с семьями пойдут на празднество. Неужели отец не приедет и Сычжую придется провести одинокий день в библиотеке? Хотя, возможно, это и к лучшему: там никто не будет фыркать на него, следить за идеально прямой спиной, повторять из раза в раз правила поведения в клане. Интересно, а папа помнит о празднике? Наверное, нет… Потерев заломившие от напряжения виски, Сычжуй хотел начать портить следующий лист, как внезапный гость прервал его планы. В дом верховного заклинателя вошел Лань Сичэнь и, заметив в пустом зале одинокую фигурку мальчика, направился прямо к нему. — Здравствуй, Сычжуй! Ты один? — Приветствую главу клана! — привычно выкрикнул ребенок, исполняя вежливый поклон. — Ну-ну, ни к чему это! Перестань! — мягко придержав разведенные в церемониальном жесте локти, ласково улыбнулся дядя. — Я думал, А-Чжань уже дома, ведь завтра такой замечательный праздник. Кстати, ты готов есть сладкие османтусовые пирожные? А фиалковый торт с засахаренными цветами? И вы, конечно, уже склеили с отцом бумажный фонарик, который унесет ваши мечты к подножию трона небесного императора? Решили доверить судьбу хрупкому кораблику из бумаги? Если так, я бы посоветовал отпустить его ниже по ручью Юньли, где течение стихает и с водяной глади открывается вид на полную луну. — Простите, Цзэу-цзюнь, — опустив голову, чтобы не показывать блеснувших слез, прошептал мальчик, — ни о чем подобном мы не загадывали с отцом. Мы даже не простились, когда он уехал в клан Не. Сичэнь слегка нахмурился. — Как неудобно получилось, — в голосе зазвучали печальные нотки. — Извини, Сычжуй, я был бестактен. — Нет-нет, напротив, — стараясь не показать, как подступившие рыдания душат горло, забормотал ребенок, — я уверен, что отец помнит о празднике и обязательно вернется сегодня вечером или завтра утром. Мы скупим все лакомства в лавках. И кораблик… я прямо сейчас его сделаю… Сичэнь смотрел на отчаянно лгущего племянника, а сердце щемило от несправедливости. Почему он не подумал об этом малыше, когда протянул Ванцзи чешуйку лунного дракона? Как он был слеп! Пытаясь защитить брата, подставил под удар его сына. — Вот что. Успеет твой отец или нет, но ты отправишься на праздник! Это так же верно, как и то, что ты сейчас идешь ко мне. Не стоит столь юному созданию ночевать в пустом доме. Захватив немного одежды, с парой книг под мышкой, Сычжуй резво бежал за бодро шагающим главой клана и со спины любовался им. Вот кто самый замечательный, добрый и справедливый человек! А еще он пообещал, что у Сычжуя будет отдельная, только его, кровать и письменный стол. И шкафчик, чтобы положить вещи. Улыбаясь, мальчик нащупал в рукаве нефритового дракончика. Это был самый дорой подарок за всю его короткую жизнь, но стоило ему вспомнить отца, как улыбка вмиг пропала. Отстранённый, вечно хмурящийся, даже пары добрых слов не может сказать. Только приказы, нотации да бесконечный контроль. Как же ему не повезло с родителем! Словно угадав мысли племянника, Сичэнь обернулся, ободряюще прищурился. — Вот мы и пришли. Это твоя спальня. Она рядом с моей, так что печка у нас одна на двоих. Чур, я топлю ее первым! Засмеявшись, Сычжуй запрыгнул на роскошный футон, покрытый толстым шелковым покрывалом с искусной цветочной вышивкой. Комнатка была небольшая, но очень уютная, с легкими сиреневыми занавесями, расписными ширмами и сундучками по стенам. Как же здесь хорошо и совсем не страшно! Сычжуй сразу вспомнил гулкий пустой зал, в котором отец велел ему постелить спальные принадлежности, зал, где каждый шорох, стук дождя по крыше или мышиная возня казались происками чудищ. Раскладывая по полочкам одежду, в которой он завтра пойдёт на праздник, юный заклинатель вдруг поймал себя на мысли, что не хочет возвращения отца. А потом они ели вкусные пельмени, посыпанные мелко накрошенным зеленым луком, обмакивая горячие кусочки в густой молочный соус, жареные овощи со свининой, рассыпчатый рис, пили сладкий компот с кусочками мандарина для аромата. Сытый Сычжуй так отяжелел, что заснул, опустив голову на колени дяди, и сквозь сон ему казалось: он слышит звуки флейты, поющие ему колыбельную. Увы, даже в полудреме единственная мысль не давала ему покоя: «Не повезло мне с отцом…» Утром мальчика разбудили громкие голоса. Легкая бамбуковая дверь отлетела в сторону, а в проеме стоял Лань Ванцзи, как всегда бледный, со злобно сжатыми губами и взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. — Кто разрешил тебе уходить из дома? Отвечай! — Никто, — тихо прошептал Сычжуй, удивляясь тому, что заснул он в одежде и в комнате главы клана, сейчас же лежал в ночном одеянии под тёплым ватным одеялом. — Прошу почтенного отца о наказании. — И ты его получишь. Собирайся! Счастье кончилось так же быстро, как и началось. Сжавшись как после удара, мальчик начал натягивать на себя верхнюю одежду, не смея даже глаз поднять на отца. Пельмешки, флейта, сладкий компот – всё это он оставляет здесь и уходит в привычный холод. Как предсказуемо… — Ванцзи, не будь жестоким. Я забрал Сычжуя, и если ты считаешь это виной, накажи меня. — Дядя Сичэнь загородил племянника собой, кутая в широкие рукава голубого с облаками ханьфу. Отец смутился, голос зазвучал извиняюще. — Как я могу винить тебя? Всей моей жизни не хватит, чтобы расплатиться за твои благодеяния. Сычжуй слишком своенравен и поступает, не думая о последствиях. Я испугался, когда не нашел его дома. — Подойдя к старшему брату, он остановился на расстоянии вытянутой руки и степенно поклонился. — Благодарю главу клана за то, что составил компанию моему недостойному сыну. — Вот и хорошо. Ты позавтракаешь с нами? Сидя за низким столиком, Сычжуй и куска не мог проглотить, тревожно следя за неторопливыми жестами отца, поедающего вчерашний рис. Насытившись и вымыв руки, Лань Хуань спросил: — Каков результат поездки? — Вполне приемлемый, думаю выплатить всем адептам той ночной охоты премию. — Это будет справедливо. Сичэнь хотел справиться о здоровье названого брата Не Минцзюэ, но видя, как сильно устал младший брат, потратив всю ночь на возвращение домой, только понимающе улыбнулся. — Отдохни, Ванцзи, здесь места хватит всем. — Сыну надо собраться в школу, мы пойдем. — Дорогой брат, — Лань Хуань попытался прикоснуться к руке, — ты совсем заработался. Сегодня праздник, День сыновей, поэтому в школе выходной, а после – двухнедельные каникулы. — Выходной? — нахмурив лоб, верховный заклинатель на миг задумался. — Отлично. Сычжуй, мы уходим. — Мы идем на праздник? — Нет, лучше. Мы летим на гору Луаньцзан искать в адской бездне кости Вэй Ина! Поражённый услышанным, Сычэнь так и остался сидеть за столом, сжимая в руке сломанные прямо посередине палочки. Путь не занял много времени, но показался Сычжую бесконечным. Он первый раз встал на меч и очень боялся упасть, а ещё на высоте его страшно мутило, потому обильный завтрак настойчиво просился наружу. Вовремя заметив позеленевшее лицо сына, Ванцзы сбросил скорость и опустился ближе к земле. — Плохо? — Всё в порядке. — Не лги. Я же вижу, как ты трусишь. — Это пройдёт. Отец понимающе хмыкнул и вдруг обнял Сычжуя, закрывая его от ветра своим телом. — Держись за меня. Вниз не смотри. Ничего. Словно молния прошила мальчика. Он вдруг вспомнил, как, обнимая отца за шею, он уже проделывал этот путь. Вспомнил, как цеплялся из всех сил за его одежду и как по пальцам текла родная горячая кровь… Неужели всё это было? Осторожно подняв голову, принялся смотреть на острый подбородок отца, пытаясь понять, правдивы ли воспоминания… Был уже вечер, когда вдали показалась заросшая уродливым лесом вершина горы Луаньцзан. Ванцзи пришлось немного подняться вверх, чтобы невзначай не зацепить верхушки кривых сосен. Прижавшийся к нему Сычжуй немного сковывал движения, но верховный заклинатель даже не подумал его отодвинуть. — Мы на месте. — Ага, — оглядевшись, прошептал бывший А-Юань, оправляя мятое ханьфу. — Пока совсем не стемнело, надо развести костер и найти укрытие на ночь. Подбирая по дороге валяющиеся на земле ветки, заклинатели вскоре набрели на небольшую пещеру с сухим земляным полом. В потолке пещеры имелось отверстие для выхода дыма от костра, будто кто-то специально готовил укрытие путникам. — Здесь и заночуем. Спускаться в адскую бездну ночью – то еще безумие. — Согласен, — неожиданно для себя звонко ответил Сычжуй и с улыбкой посмотрел на отца, а тот вдруг улыбнулся в ответ. В мешочке цянькунь оказался вполне приемлемый ужин, состоящий из паровых булочек и сухого сыра из тофу, с зеленью. Воду для чая вскипятили на огне, завершив трапезу несколькими чашками ароматного травяного напитка. — Ложись спать. Постелив теплое ватное одеяло на сухие листья и мох, отец вернулся к костру и подбросил туда немного валежника. Однако сыну совсем не хотелось спать. Разглядывая бесстрастное лицо сидящего у огня Ханьгуан-цзюня, нерешительно спросил: — А Вэй Ин действительно умер? — Мгм. — А зачем мы хотим найти его останки? — Мгм. — Убедиться? — Сычжуй, хотя и не всегда, но уже понимал, что хотел сказать отец многозначительным фырканьем. — Но… зачем? Разве Вэй Ин чем-то отличается от разбойника Лю? Он тоже погубил много заклинателей и простых людей! Создал темный артефакт и вовсю использовал его, чтобы оживлять мертвецов! Здесь, на этой самой горе, было его логово, и здесь он творил свои самые гнусные злодеяния! Отец, тебе не кажется, что лучше не тревожить его дух? — Мне кажется, что кому-то пора спать! На древесно-лиственном ложе было мягко, и потому, немного поворочавшись, мальчик устроил себе маленькое гнездышко, свернувшись в нем словно бельчонок. Сверху отец накрыл его свои теплым ханьфу, и, вдыхая запах родного тела, Сычжуй забылся тревожным сновидением. Верховному заклинателю было не до сна. Его, так же как и сына, поразила странная тишина на горе Луаньцзан. Ни ветерка, ни шорохов… казалось, весь мир остановился в своем движении и наблюдает за пришлыми. Стараясь не поддаваться пугающим предчувствиям, гусуланец встал, желая немного пройтись, чтобы размять затекшие ноги. У входа, там, куда не доходил тусклый отсвет костра, властвовала полная тьма, почти такая же, как в мире мертвых. Мысленно обдумывая раз за разом свое невольное приключение в клане Не, заклинатель зябко поёжился. Воспоминание, когда из мрака прямо перед ним вырвалось лицо Вэй Ина, неподвижные, наполненные чернотой глаза покойника, темные губы, приоткрытые, желающие поцелуя… Почему Ванцзи не отверг его? Только ли дело в Не Хуайсане или же… он сам хотел? Не могло ли всё это быть только иллюзией его давних чувств? Признание в любви – как такое возможно? Между ними только дружба – при чем здесь иные отношения? Неосознанно Ванцзи прижал ладонь к груди – туда, где за блестящей броней спало его сердце, несколько раз глубоко вздохнул. Завтра он обязательно найдет то, что успокоит его как товарища и как супруга. Оглянувшись, заклинатель посмотрел на сладко посапывающего сына, что крепко спал, закопавшись в листья и ветки. «Всё кончится завтра…» Утренний холодок еще не успел пробраться сквозь плотные слои одежды, а Сычжуй уже был на ногах. Найдя протекающий неподалеку ручеек, натаскал холодной воды для умывания, разжег погасшие угли, подогрел вчерашний чай и только после завершения всех дел сел рядом отцом. Тот чутко спал, прислонившись к камню, торчащему из земли, откинув назад красивую голову с идеальной прической, смешно раздувая тонкие ноздри. Губы отца едва заметно вздрагивали, словно он силился сказать нечто важное, но не мог вырваться из сладкой полудремы. Так не хотелось его будить, но… — Пять часов, — прошептал Сычжуй, и Ванцзи резко открыл глаза. Туман на проклятой горе не разошелся, напротив, укутав плотным облаком, даже последовал за заклинателями, когда те стали спускаться вниз. Почти не различая очертаний скал, отец и сын всё ниже погружались в глубокую расщелину, ориентируясь больше на свет огненного талисмана и собственную интуицию. Становилось холоднее, но это был не внешний холод, он не примораживал кожу, а заползал в душу, словно выедая ее изнутри. — Папа, мне страшно. — Потерпи. — Вдруг там ничего нет? Или, того хуже, оживший покойник? — Скоро увидим. Меч медленно парил в густом облаке ядовитых испарений. Становилось трудно дышать. В какое-то мгновение, закашлявшись, Сычжуй крепко вцепился в рукава одежды отца. — Скоро? — Не знаю. Меч остановился и ткнулся в нечто рыхлое. Ванцзи разглядел тяжелый черный песок, с поверхности которого также поднимались клубы темного тумана. — Не двигайся, я первый. — Затаив дыхание, спрыгнул с меча, погрузившись в рыхлую почву почти по щиколотку. Сын шмыгал мокрым носом и кривился от страха. — Нормально. Иди ко мне. Пришлось зажечь еще с десяток талисманов и расположить их по кругу, чтобы хоть как-то осветить место. — Ищи всё, что может напоминать кости, обрывки одежды или черную флейту. — Ты не уйдешь? — Я рядом. Зубы Сычжуя выбивали громкую дробь, он даже умудрился несколько раз прикусить себе язык и внутреннюю сторону щеки. Ноги подгибались и отказывались повиноваться. Отец словно не замечал его мучений. Вглядываясь в освещенный круг, медленно двигался вперед. — Папа! Ухватив Ханьгуан-цзюня за длинную полу верхней одежды, мальчик поспешил за отцом, упорно стараясь не смотреть по сторонам. Сколько они прошли, оставалось загадкой. Время было будто не властно над адской бездной. Густой туман понемногу рассеялся, стек грязными ручьями обратно в черный песок, но от этого не стало светлее. Многочисленные торчащие пики черных скал казались ребенку когтями гигантского дракона, готовыми сомкнуться над двумя заклинателями, зашедшими сюда в плохой час. Сычжуй уже не всхлипывал, хотя его по-прежнему колотила дрожь, держался позади отца, не выпуская из сжатых кулаков белый гусуланский шелк. — Странно, мы ходим здесь уже довольно долго, но нет и намека на останки. Ты тоже ничего не заметил? Мальчик отчаянно замотал головой, боясь попроситься назад. Отец озадаченно почесал затылок – смешной жест сейчас вызывал не улыбку, а скорее грустное сожаление. — Ну должно же что-то быть! — в голосе послышалось отчаянье. Оглядываясь, словно ощупывая глазами каждый уступ, Ванцзи едва ли не застонал: — Вэй Ин, где ты?! — Папа, — ему в ответ запричитал Сычжуй — умоляю, не призывай темного заклинателя! Вдруг он действительно явится или придут его марионетки! Давай уйдем отсюда! — Нет, мы должны найти его! Вэй Ин! Вэй Ин! Внезапно в мертвой тишине бездны раздался отвратительный визг флейты…Часть 12
14 мая 2023 г. в 05:54
Час от часу не легче!
Не Минцзюэ для успокоения нервов, взвинченных общением с родственниками, неспешно прогуливался, размышляя о высоком (в частности, как бы спихнуть замуж Мэй), и вдруг в небо ударил сноп черной энергии преисподней, раздались глухие удары о землю.
— Неужели кто-то осмелился открыть калитку?
Все благостные мысли вылетели из головы, и в следующее мгновение глава клана несся точно мальчишка к эпицентру пугающих звуков. На его памяти «адскую калитку» приоткрывали не более пяти раз, и каждый раз случались какие-то несчастья, потому храм Единения Душ окончательно закрыли, запретив не только приближаться к опасному месту, но даже и говорить о нем.
А сегодня? Да еще при гусуланцах! И кто посмел? Немного запыхавшись, глава клана резво преодолел последнюю сотню шагов и врезался в собравшуюся возле храма толпу соотечественников. Обеспокоенные люди разглядывали небывалое зрелище – танцующий храм, строили разные догадки, но подойти не решались.
— Все вон! Нечего здесь глазеть! — прикрикнул Не Минцзюэ, толкаясь в густой массе заклинателей.
Надо было срочно открыть дверь, но пока внутри шел процесс, её намертво заклинило. Тщетно Чифэн-цзюнь пинал ногами дубовые доски, стучал в них кулаком – только после того, как всё более или менее успокоилось, створка сама собой приоткрылась, словно приглашая взглянуть на действие, развернувшееся внутри.
Лань Ванцзи полулежал на каменном парапете, уткнувшись лицом в ритуальную чашу, и не шевелился. На нем пристроился Не Хуайсан, обеими руками обнимая за грудь, спрятав лицо в густых волосах на затылке гостя. На младшем брате поместилась Мэй, остервенело колошматя его по спине и пиная ногами по заду. Не замечая вошедшего старшего представителя семьи, оба истошно голосили.
— Что здесь происходит?! — удалось вставить фразу в оглушающий крик главе клана.
Они застыли, со страхом медленно поворачивая лица к вбежавшему родственнику. Мэй опомнилась первой.
— Он хотел изнасиловать Ханьгуан-цзюня!
— Неправда! — не остался в стороне Не Хуайсан. — Брат, не верь, она врет! Я ничего плохого не сделал! Ну скажи, Лань Ванцзи!
— Тогда, может быть, ты встанешь с него? — едва переводя дыхание от бешеного гнева, медленно произнес Чифэн-цзюнь, потянувшись к сабле, угрожающей своими размерами, способной крушить даже камень.
Краем глаза заметив его движение, младший брат резво отбросил висящую на нем Мэй, рывком разогнул гостя и, продолжая невинно улыбаться, принялся трясти его за плечи, приводя в чувство.
— Мы так… баловались, шутили, так сказать.
— Какие, к гулям, шутки?! — не выдержала Мэй. — Ты вон даже ханьфу задрал!
— Это в целях предосторожности! Энергия могла выплеснуться на дорогую парчу и испортить ее окончательно!
— Что ты окончательно испортил, так это наши отношения с Облачными Глубинами! — зарычал Не Минцзюэ, наблюдая, как бледное лицо важного гостя начинает заливать багровый румянец. Вероятно, последние мгновения он был без сознания и только сейчас приходил в себя.
Беспокоясь, Хуайсан нежно поддерживал обмирающего друга под локти, шепча:
— Ну, в общем…как? Удалось?
— Убери от меня руки, — первое, что смог пробормотать Лань Ванцзи, едва ворочая непослушными губами, помнящими прикосновение иных губ – твердых, горьких…
А еще было ощущение смертельного холода, пробравшее до костей, чувство безнадежного сожаления и голос, запечатлённый в голове: «Лань Чжань, я всегда любил только тебя!» Почему это запоздалое признание сейчас вызывало лишь раздражение?..
Немного очухавшись, Ванцзи резко оттолкнул от себя Не Хуайсана и, не заметив Мэй, бросился прочь, на ходу поправляя распахнувшийся ворот верхней одежды.
Несчастного главу клана едва ли не снесло волной плотного воздуха, когда гусуланец пронесся мимо, исчезая в ночном мраке. Ударив саблей в пол, Не Минцзюэ закрыл за собой дверь храма, чтобы ни один из находящихся там не убежал, и, насупившись, продолжил допрос.