Отец-одиночка Лань Чжань

      Громкий надсадный звук раздался в именно в тот момент, когда его меньше всего ждали. Оба заклинателя застыли. Рука отца уверенно легла на рукоять Бичэня.       — Замри!       — Это Вэй Усянь?       — Нет. Голос его флейты я хорошо знаю.       — Тогда кто?       Словно отвечая на вопрос, в освещенный огненный круг ворвались два человека. Судя по бессмысленному выражению лиц, марионетки – люди, не владеющие разумом, насильно поднятые из могил черной магией.       Хватило всего двух неуловимых глазу движений мечом – и пара голов слетела с плеч, укатившись куда-то в полную тьму. Обезглавленные тела, тяжело осев, повалились назад, едва не задев мальчика.       — Уходим.       Сычжую не надо было повторять дважды. Он бросился вон из бездны, ухватив отца за одежду. Но не успели они сделать и десятка шагов, как уже толпа мертвецов преградила им путь.       — За спину! — крикнул Ванцзи, бросаясь на врага, ударами меча обезглавливая каждого попадавшегося на пути, словно прорубая широкую просеку в человеческом лесу.       Поначалу Сычжую казалось, что они пробьются: странные марионетки не оказывали сильного сопротивления, десятками падали как подкошенные. А когда в раздавшемся проходе обнаружились силуэты вдвое больше и мощнее, в сердце холодным ручейком просочился страх.       — Папа?!       — Не высовывайся!       Отец отступил, примериваясь, как лучше начать атаку, а затем без раздумий бросился в гущу врагов. Опытный воин, он понимал: первые ряды слабых марионеток нужны для выматывания его как противника, потому старался сохранить силы на решающую битву. Какова численность врага, мог только догадываться, поэтому его выпады были крайне скупы, хотя и результативны.       Великаны, числом трое, вызвали лишь жёсткую усмешку. И всё же, чувствуя спиной панику сына, ждать он не мог. Завязался страшный бой – один против троих лютых мертвецов, вооруженных тяжелыми мечами и нечеловеческой яростью! Поднятые из могил, раздраженные до крайности, ожившие покойники готовы были разорвать храброго заклинателя на куски уже в первые минуты сражения, однако удивительным образом Ванцзи раз за разом оставался в живых, при этом успевая нанести врагам глубокие раны.       Мальчик дрожал, прижавшись к скале, едва ли не сливаясь с ней воедино, старясь казаться как можно незаметнее. Страх так сковал члены, что он мог только громко стучать зубами…       Отец справился, уложил всех, и сейчас, опустившись на одно колено, отдыхал, едва переводя дыхание, вырывающееся из груди с мокрыми от крови хрипами.       — Сычжуй, иди сюда. Встань на меч. Моих духовных сил хватит, чтобы поднять его в воздух и вытащить тебя из бездны. Спускайся с горы, найди ближайшую деревню и пошли весть дяде Сичэню.       — Какую весть? — едва дыша прошептал мальчик.       — О том, что я дурак!       — Разве мы не можем взлететь вместе?       — Сил хватит только на одного. Меньше слов.       Бичэнь слегка расширил лезвие, чтобы юный заклинатель мог удержаться, и выжидательно замер невысоко над землей.       — Папа, не оставляй меня!       — Я всегда с тобой. Торопись!       Видя нерешительность сына, Ванцзи рывком забросил его на меч. Сосредоточившись, приказал клинку подняться и лететь прочь. Верховный заклинатель знал: из тумана подтягиваются новые силы марионеток, а сын не должен их видеть. Он должен жить!       Глотая слезы, Сычжуй вцепился в рукоять Бичэня. Когда тот взмыл над чернотой бездны, она вмиг поглотила отца.       — Папа! Папочка! Не умирай! — кричал в отчаянии, захлебываясь от ветра, срывая голос, но лишь молчание было ему в ответ да злобный пугающий визг флейты.       У самой кромки пропасти меч замедлил движение. Мальчик сумел спрыгнуть на твердую землю и в мареве поднимающегося из бездны тумана различил стоящего к нему спиной человека. «Кто это? — пронеслось в голове, но тут же вдруг отчетливо осозналось: — Это он призывает мертвецов убить отца!» В горячке Сычжуй схватился за меч, желая со спины поразить врага, однако тяжесть оружия остановила безумный порыв. Только сейчас неопытный маленький заклинатель сообразил, что нахождение в адской бездне отнимает силы, поэтому, увы, теперь он не мощнее недельного котенка. Тогда, утерев мокрый нос рукавом, крикнул что было сил:       — Вэй Ин! Прекрати!       Жуткий вой флейты стих, а мужчина медленно оглянулся. Дрожащий ребенок полз к нему на трясущихся от слабости коленях, волоча за собой массивный отцовский клинок.       — Вэй Ин, хватит!       — Хватит что?! — насмешливо переспросил незнакомец.       Его лицо закрывала маска, изображающая демона преисподней, огромные искусственные клыки хищно скалились в полуоткрытой пасти.       — Хватит убивать нас! Мы ничего плохого не замышляли, только хотели похоронить тебя и провести положенные ритуалы!       И тут Сычжуй заметил: как только флейта замолчала, туман стал редеть, растворяясь в воздухе без остатка.       — С чего ты взял, что я Вэй Ин?       — А кто же еще может управлять марионетками?       — Любой, у кого есть осколок печати тьмы. Но сравнение мне льстит.       Ответив, человек отвернулся и поднес флейту к губам.       — Даже если и не Вэй Ин – всё равно! Что плохого мы тебе сделали?!       — Ты еще молод, а когда вырастешь, станешь таким же снобом, как и твой отец, потому и не заслуживаешь спасения.       — Ты был обижен отцом? Тебя несправедливо обвинили?       Юный заклинатель понимал: надо было как можно дольше вести диалог. Сейчас он готов был унижаться, болтать глупости, прикидываться последним остолопом, лишь бы флейта не издавала ни звука.       — За незначительный проступок я был изгнан людьми твоего клана, долго скитался в одиночестве, пока меня, ослабевшего от лишений, не приютил один хорошей человек.       — Этот человек приказал тебе убить нас с отцом? Неужели и у него есть счеты с Облачными Глубинами?       — Нет, этот человек желает владеть всем миром заклинателей, и потому клан Гусу Лань должен лишиться своих глав.       — Отречение?! Дай мне шанс! Я уговорю отца, он будет согласен передать власть тебе или твоему хозяину!       — Хм, я не настолько глуп, чтобы верить словам мальчишки.       — Обещаю! Я сын Лань Ванцзи, ради меня он пойдёт на всё!       — Лань Ванцзи? Этот человек не способен любить никого, кроме темного заклинателя Вэй Ина.       Несомненно, враг отчаянно лгал, но Сычжую было от этого не легче. Теряя последние силы, он продолжал забалтывать незнакомца.       — Невозможно! Отец никогда бы не решился помогать тому, кто практикует черную магию!       — А он и не помогал, только смотрел на него не отрывая глаз и вздыхал. Ха-ха-ха! — противный смешок сорвался с губ флейтиста. — Ты еще мал, чтобы понимать, насколько порочной была связь твоего папочки и Вэй Ина, зато весь мир заклинателей до сих пор смакует, какими страстными любовниками они были!       — Неправда! Это грязная ложь!       — Ну как знаешь.       Враг извлёк из флейты несколько противных скрежещущих звуков, заставляя черный туман подняться из бездны, но никак не ожидал, что вместе с ним оттуда вылезет, хватаясь содранными в кровь ладонями за острые камни, и страшно злой Ванцзи. Его ханьфу было изодрано в клочья.       — А ну повтори, что ты сказал моему сыну! — гневно прохрипел гусуланец.       Флейтист на мгновение опешил… Он не мог предположить, даже в голове не укладывалась, как человек собственными силами сумел спастись из адской бездны? Видимо, Лань Ванцзи давно перестал быть человеком…       Сычжуй немедля бросился к отцу, таща по земле меч. Этого хватило, чтобы враг активировал талисман перемещения и, закутавшись в клубы черного дыма, исчез, словно и не был.       — Папа!       — Сычжуй!       Упав на колени, Ванцзи прижал к себе сына, целуя в мокрую от пота макушку.       — Папа… ты… мой хороший! Ты… мой самый лучший! — в запале шептал мальчик и тоже пытался ласкать отца, обводя грязными пальцами его лицо, щеки, скулы. Под подбородком заметил три глубокие царапины, сочащиеся черной ци. — Тебя ранили? Стоит перевязать!       — Сначала надо очистить рану. Возьми меч, протри его и поставь так, чтобы я мог видеть свое отображение.       Не переспрашивая, Сычжуй выполнил всё, что сказал Ванцзи, но когда тот поднес к ране кинжал, не осознавая, что делает, перехватил руку.       — Отец?!       — Успокойся! Я должен спустить зараженную кровь! Если страшно, отвернись.       — Отец… — Кусая истерзанные губы, мальчик собрал волю в кулак. — Позволь мне.       Рука верховного заклинателя замерла. Подумав, он коротко кивнул, вкладывая остро заточенный клинок в ладошку сына.       — Ты должен сделать три неглубоких надреза чуть ниже, льющаяся кровь очистит раны. Поторопись.       Юный заклинатель как зачарованный сжал рукоять кинжала. Отец полностью доверял ему, и он не мог подвести. Каким же беззащитным выглядел сейчас грозный гусуланец.       — Я люблю тебя, папа, — прошептал и аккуратно провел лезвием по шее.       В его движениях уже не было страха, и руки не тряслись, он делал то, что должен, а об остальных обстоятельствах подумает позже…

***

      Сичэнь не находил себе места, всё валилось из рук. Если младший брат решился на подобную авантюру, то что он хочет там найти? И главное – зачем?! Пребывая в полном смущении мыслей, глава клана кое-как выслушивал отчеты старейшин, согласно кивая на все их просьбы и замечания, а душою был с Ванцзи, бредущим где-то на дне пропасти в полной уверенности, что найдет останки Вэй Ина. Взгляд Цзэу-цзюня бездумно скользил по трепещущим на сквозняке полотнищам с узорами клана. Задумавшись, он пропустил момент, когда советники тихо вышли из зала, оставляя главу в одиночестве.       Удивленно обнаружив это обстоятельство, Сичэнь встал, желая немного размяться, вышел на крыльцо. Прошел туда-сюда и узрел странное шествие: сорок человек, в праздничных алых одеждах, с высокими сооружениями на головах в виде огромных бантов, направлялись прямо к нему. На плечах странники несли тяжелые сундуки, перевязанные красными лентами и украшенные цветами.       — Приветствуем главу клана Гусу Лань.       Сичэнь улыбнулся, сходя с высокого крыльца к усталым путникам. Судя по круглым лицам и приземистому росту, эти носильщики могли быть либо из земель Не, либо из Лотосовой Гавани. Расступаясь перед величественным гусуланцем, носильщики неуклюже принялись кланяться, выталкивая в центр вожака торжественной процессии.       — Люди клана Юньмэн Цзян? Я не ошибаюсь?       — Нисколько, господин. Мы преодолели сотни ли по бездорожью, но не беспокойтесь: брачные дары в сохранности, мы очень бережно их несли.       — Брачные дары? Позвольте узнать, для кого они предназначены?       — Для вашего братца, господин, для Лань Ванцзи.       — Мой брат заключил брачный союз?       — Так и есть! Ух, и проницательный вы господин!       Мужчины простодушно радовались окончанию трудного пути, но еще более обходительности Первого Нефрита и его улыбке. Сгрузив с плеч неудобные и крайне тяжелые сундуки, широко улыбались в ответ.       — Что же, — Сичэнь постарался сохранить невозмутимое лицо до конца странного диалога, — тогда прошу за мной. Я покажу, куда поставить роскошные дары.       Сейчас надо было увести этих людей как можно дальше и уже потом расспрашивать. Хотя многие адепты клана заметили разряженных людей и ему будет сложно объяснить цель их появления, следовало бы поговорить за закрытыми дверями. Как только створки из толстых бамбуковых жердей отрезали путников от любопытствующих сограждан, глава клана облегченно выдохнул.       — Не могли бы вы для начала снять свадебные украшения?       — О, конечно!       Вмиг уничтожив всю праздничную экипировку, мужчины совсем расслабились, отдыхая, расселись на сундуках. Наступило время главного разговора.       — Я, очевидно, неправильно понял, — начал Сичэнь, внутренне молясь, чтобы это было на самом деле так, — вы сказали, что это дары для Лань Ванцзи?       — В самую точку, — нисколько не смутившись, заверил его предводитель. — Только это великая тайна!       «Не такая уж и великая, раз в нее поверено столько народу», — вздохнул про себя Сичэнь и широко улыбнулся.       — Тогда где дорогая супруга моего брата? Разве не её вы должны доставить в свадебном паланкине?       Вожак, немного смутившись, почесал пятерней затылок и цыкнул на было зашумевших приятелей.       — Дело в том… ну… как бы сказать… — Сердце старшего брата упало! Он понял всё без слов, потому, сделав знак говорящему замолчать, без сил опустился на скамью, схватившись за грудь. — Вот тут письмо от главы нашего клана, он там всё объясняет. А наше дело только дары доставить.       — Да-да, — слабо махнул рукой Сичэнь, — благодарю. Оставьте всё здесь. Идите, вас накормят, и вы сможете отдохнуть в доме для гостей.       Толкаясь и задевая друг друга локтями, мужчины, пыхтя, двинулись к выходу, не обращая внимания на застывшего на сундуке бледного как смерть Сичэня, всё еще сжимающего в пальцах скомканное письмо и не имеющего сил его открыть…       Ванцзи с сыном не было уже пятый день. Сильно беспокоясь, старший брат только распорядился послать к проклятой горе спасательный отряд, как вдруг у ворот Облачных Глубин остановилась старая повозка. Потная лошадь едва переставляла ноги, и, если бы не зареванный юный заклинатель, она вообще не двинулась бы с места. Мальчик, несмотря на усталость, тащил за собой измученное животное. Стражники, узнав племянника главы клана, бросились помогать, едва ли не на руках втаскивая повозку на территорию поселения.       Наверное, с детства Сичэнь так не спешил, а его сердце не билось так часто. Когда, откинув ткань, закрывающую повозку, он склонился над находящимся там человеком, то только и смог, что громко застонать от горя: на шее неподвижно лежавшего брата был намотан кусок ткани, оторванный от одежды, пропитанный насквозь кровью и черной ци. Бледное лицо без признаков жизни, холодные ладони и грязный клинок сказали всё без слов.       — Гони к лекарям!       — Но внутри учебного корпуса запрещено использовать повозки… — начал было один из стражников и замолк, увидев безумный взгляд главы. — Проезжайте.       Главный целитель долго мыл руки после осмотра, и это наполняло душу Первого Нефрита нехорошим предчувствием. Сычжуй ушел отдыхать, обещав всё рассказать после того, как поест и поспит, потому старший брат мучился отчаяньем и неопределенностью, а в голове роились только плохие мысли.       — Что? Что вы скажете! Он выживет?! — умоляюще обратился к лекарю.       Бо Сун, будучи главным целителем клана уже многие годы, отрицательно покачал головой.       — Верховного заклинателя порвали марионетки, отравив тело могильным ядом. Прогноз, увы, неутешительный.       — Разве его мощное золотое ядро не очистит кровь?       — Возможно… Будем надеяться на лучшее.       Лекарь говорил уклончиво, боясь выдать истинные мысли: «Он умирает, ему осталось немного, от силы день». Глава клана и без слов понимал, о чем умалчивал Бо Сун, и от этого становилось еще больнее.       — Но ведь есть способы?! Говорите, я пойду на всё!       — Единственный, кто мог бы избавить Ханьгуан-цзюня от проклятой ци, это Вэй Ин. К сожалению, темный заклинатель давно мертв.       — Мертв… — обреченно повторил за лекарем Сичэнь и вдруг заплакал, крича в голос, закрывая лицо ладонями.       Бо Сун понимал, что надо оставить несчастного брата один на один с его горем, потому тихо вышел из комнаты, прикрыв дверь.       — Вэй Ин! Где ты, подлец?! Тебе хватило наглости взять брата в мужья, так почему тебе не хватило сил его защитить? Или это твой коварный план – убить Чжаня?! Ты послал марионеток? Если так, то клянусь, я найду способ отомстить!       Утирая слезы, Сичэнь вынул флейту с громким именем Лебин и, всхлипывая, поднес к губам.       К ночи ослабевшего главу клана сменил дядя. Не утешая, потому как не мог связать и пары нужных слов, тяжело опустился на краешек кровати, серьезно вглядываясь в неподвижные черты. «Как же он похож на моего брата, такой же отрешенный». Поправив легкое покрывало на неподвижном теле, Лань Цижэнь затеплил множество свечей, вознамериваясь сидеть с умирающим всю ночь.       Спустя примерно час дверь вдруг резко открылась и в затихшее цинши ворвался Сичэнь, с безумно горящими глазами, в нижних одеждах, потрясая как защитным талисманом сырыми нотами.       — В чем дело?       Испугавшись, что старший племянник сошел с ума, Лань Цижэнь попытался урезонить безумца.       — Вот! Это надо сыграть! Скорее, дядя, умоляю, садитесь рядом со мной!       — Объяснись, Лань Сичэнь, что за прихоть взбрела тебе в голову? Бегать в непотребном виде у всех на виду и требовать музыку!       — Я и сам не могу понять, но уверен: эта исцеляющая мелодия поможет! Я не в силах был заснуть, всё думал, как спасти брата, и вдруг она зазвучала в моей голове! Раз за разом повторялась, пока я не записал ее на бумаге! Это Вэй Ин! Он подает нам знак, как спасти Ванцзи.       Не веря в удачу, Лань Цижэнь вырвал написанные мокрой тушью мятые листки из судорожно сжатых пальцев племянника и быстро пробежал по ним глазами.       — Да, это мелодия усмирения адской ци! Она была навсегда утрачена, когда в огне войны погибли тайные книги. Сичэнь, ты берешь основную партию на флейте, я подстроюсь на гуцине! Не медли! Мы спасем Ванцзи.       Засучив длинные рукава, Лань Цижэнь уселся прямо посреди затоптанного пола и важно кивнул старшему племяннику, подносящему флейту к истерзанным губам…