Быть человеком

Игорь жмурит глаза от яркого света. — Проснулся, наконец-то, — неприятный, а самое главное незнакомый голос заставляет его распахнуть глаза, несмотря на боль. Пара хлопков по щеке, не сильных, но всё равно неприятных, сопровождаются едким смешком. Игорь дёргает руками и хмурится, когда не может оторвать их от ножек стула. Так вот почему лопатки так затекли. Игорь поднимает голову и сильнее сжимает губы. Юрий Хазин, собственной персоной. Игорь и не надеялся когда-нибудь встретиться с ним в живую. Да и не хотелось, как-то. Игорь поворачивает голову, чтобы посмотреть на помещение, в котором находиться. Оно очень похоже на то, где они с Петей впервые встретились. Может быть, Игорь не уверен, но может быть, это та же самая комната. И ведь не проверить же никак. Где-то за спиной Хазина стоит кресло, в котором мог сидеть Петя, весь поломанный после операции. А около той стены Игорь мог перевязывать свои раны. Где-то здесь мог спать Мухтар, пока Игорь сидел за работой. — Говорить не хочешь, мальчик? — мужчина усмехается и складывает руки на груди. Игорь фыркает и показательно закрывает глаза. «Мальчик»? Ему скоро сорокет стукнет, а тут «мальчик». Он не думал, что всё так скоро превратится в цирк. — Или мне лучше называть тебя «Механик»? Кажется, тебе так будет привычнее. Ничего страшного, Механик, я буду говорить вместо тебя. Пока что. Игорь расслабляется на стуле, позволяя своим рукам повиснуть. Его спине становится немного легче, а лопатки перестают ныть так сильно. Он опирается на спинку стула и старается расслабить и шею. Как же хочется сигарету. Он бы сейчас не отказался от пластика Игната, правда. Что-нибудь со вкусом винограда, он помнит, что у Бустера был такой. Но лучше закурить настоящую сигарету, может быть, те сигары, которые хранит Олег на чёрный день. Что-нибудь, любой никотин. — Я собираюсь рассказать тебе, что с тобой произойдёт в ближайшие двенадцать часов. У тебя очень насыщенная программа, Механик, — Игорь слышит, как ножки второго стула скрипят по полу, двигаясь ближе к нему. Выражение лица Грома никак не меняется, но он начинает внимательно слушать то, что говорит этот старик. Ему нужно составить план побега, шанс успеха которого будет равен не меньше тридцати процентов. Всё, что меньше, просто не имеет смысла. — Тебя выведут на главную площадь, покажут народу. А потом убьют, перед этим устроив настоящее представление. Из тебя сделают бифштекс, прежде чем посадить на электрический стул, — Игорь может слышать чужую улыбку. Игорь открывает глаза и улыбается в ответ. — Я надеюсь, я буду медиум рэйр. Обожаю стейки с кровью, — даже если нет, то Игорь не может сдержаться от этих слов. Если у него останется хоть капля крови, значит он сможет выжить. Говорить тяжело из-за долгого молчания, горло сухое, как пустыня, а слюна как будто перестала вырабатываться. — Я поговорю с ними на этот счёт, — Хазин не уточняет, кто такие «они», да и Игорь не видит смысла спрашивать. В любом случае, это не так уж и важно. Игорь кивает и снова закрывает глаза. Кажется, они поняли друг другу. — Если это всё, то я хотел бы поспать. Если есть такая возможность, конечно, — Игорь пытается сглотнуть, когда чувствует каплю влаги во рту. Помогает слабо. — Да, пока да. Спи, пока можешь, — Хазин встаёт со стула и без звуков выходит за дверь. Его шаги эхом отдаются по коридору. — Иди нахуй, — бормочет Игорь, проваливаясь в тревожный сон. __ — Что значит «забрали»? — Олег кидает на Серёжу какой-то халат, чтобы прикрыть его раскрытые внутренности. — То и значит. Ворвались в башню, забрали Игоря, даже залатать меня не дали. А этот даже двигаться запретил, — Разумовский дует губы и складывает руки на груди. Точнее на том, что от неё осталось. Петя молча стоит чуть позади рядом с Вадом, который хмуро жуёт нижнюю губу и слишком сильно сжимает кулаки. — Всё нормально? — Петя наклонятся ближе к нему и спрашивает шёпотом, чтобы никто, кроме них, не слышал вопроса. — Да, просто… — Вад вздыхает и старается расслабить своё тело. — Просто у нас с Разумовским натянутые отношения. Общаемся только из-за общей любви к Поварёшкину. — Понятно, — Петя возвращается на своё место и зарывается пальцами в шерсть Мухтара, который сидит рядом с его ногами. Он вообще стал намного чаще прижиматься к нему после того, как рассказал ту историю. Петя не жалуется, наоборот, ему приятно, что Муха видит в нём человека, на которого можно опереться, морально и физически, пока Игоря нет. Но что-то всё равно не даёт ему покоя. — А как они вообще узнали, что меня пересадили в другое тело? Нигде этого не было зафиксировано, — Петя снова наклоняется к Ваду, закусывая внутреннюю сторону щеки. — Что? — Ну, это же не моё тело. Игорь пересадил моё сознание в это тело, а старое отдали моей матери, чтобы сфальсифицировать смерть. Тогда почему мой отец знает, что меня пересадили в это тело, что я жив? — Петя размахивает руками, пытаясь объяснить и не выглядеть сумасшедшим. Вадим замирает. Петя почти видит, как крутятся шестерёнки в его голове. — Пчёлкина, — Мухтар рычит, ощетиниваясь. — Только она, помимо нас, знает, что тебя пересадили в другое тело. «Я знал, что эта сука продаст нас властям». — Значит, надо вам к ней наведаться, — Игнат затягивает одноразкой и подносит её ко рту Разумовского. — Яблочная. — Боже, спасибо, — Серёжа затягивается и блаженно прикрывает глаза. — Хоть один святой человек. — Я к ней не пойду, — Мухтар садится на задние лапы и отворачивает морду в сторону. Он уверен, что прокусит Пчёлкиной горло, как только увидит её. — Только ты знаешь, как к ней пройти, поэтому это не обсуждается, — Олег подходит к нему ближе и садится перед ним на корточки. Наклоняется ближе и шепчет на ухо. — Я пойду с тобой. Если окажется, что это она виновата, то я помогу спрятать труп. Мухтар поворачивает голову обратно настолько быстро, что Олег боится, а не повредил ли он себе чего. Игорь его не простит. — Поможешь спрятать? — Муха неверяще переспрашивает, глядя Волкову в глаза. Олег лишь улыбается и кивает. Он не говорит о том, что сам поучаствует, если Юля действительно продала Игоря. Хотя, он в это не верит, но проверить это всё равно надо. Юля больше за деньги, чем за людей. Поэтому от неё можно ожидать чего-угодно. — Итак, вот наш план. Я и Муха идём к Пчёлкиной, все остальные остаются здесь и пытаются своять нормальный план по спасению, — Олег поднимается на ноги и стряхивает пыль с коленей. — Все согласны? — Да, просто есть одна проблема, — Игнат встаёт со своего стула и прячет одноразку в запястье. — Наше шоу перенесли. У нас осталось около одиннадцати часов. — Что? — Петя чувствует, как у него подкашиваются колени. Это… одиннадцать часов, а потом Игорь может умереть. И из-за чего? Из-за него. Из-за его глупых желаний, которые он даже не смог исполнить. Грудь сдавливает от страха, он ощущает, как его охладительная система перестаёт проветривать внутренности. Он задыхается, и это почти больно. — Пойдём, подышим, — Вад хлопает его по плечу и ведёт на выход. — Олеж, вы идите. Мы тут сами. Олег кивает, глядя им в спины, и заламывает пальцы. Звонок Серёжи заставил их сорваться с места, а Ваду не дали достаточно времени, чтобы спланировать их действия. Это нервирует. Олег знает, что Вадим и так работает на пределе, но каждая такая неудача стреляет прямо по коленям. Ещё пару раз, и Дракон просто не выдержит и упадёт. Олег боится, что его не будет рядом, чтобы подхватить его. — Мух, пойдём, — они выходят через запасной выход, каждый из них лелеет надежду, что Игорь сможет выбраться из этой передряги, как он делал это раньше. Вад плотно закрывает дверь и достаёт сигареты. — Слушай мой голос и делай всё, что я тебе говорю, — Вадим щёлкает зажигалкой, следя глазами за колебаниями маленького огонька. Петя опирает плечом о стену и закрывает глаза. Очень зря, ведь сразу появляется образ мёртвого Игоря с пустыми глазами и такой знакомой улыбкой, что Петю начинает тошнить. А это невозможно из-за конструкции его тела. — Я слушаю, — он с силой открывает глаза и переводит взгляд от своих ног на Вадима с зажигалкой. — Слушай меня и дыши вместе со мной. Медленно, делай паузы и старайся ни о чём не думать, — танцующий огонёк завораживает. Вадим делает глубокий вдох. — Глубокий вдох. Петя делает судорожный вдох, настолько глубокий, насколько это вообще возможно в его состоянии. — Раз, — Вадим начинает медленно считать, не отрывая взгляда от огня. — Два, три, четыре, пять. Петя дышит. Старается дышать, по крайней мере. Он закрывает глаза и слушает счёт, и дышит под него. Раз, два, три, четыре, пять. — Выдыхай. Медленно, — голос Вадима тягучий, льётся как мёд, заставляя Петю почувствовать, что он успокаивается. — Давай повторим. Вдох. Они повторяют. Один раз, два, три, — столько, сколько нужно Пете, чтобы по-настоящему успокоиться. Он перестаёт ощущать ком в горле, а его системы приходят в норму. — Это нормально — бояться, чувствовать вину. Но сейчас ты не виноват. Я не знаю, что именно произошло, но я уверен, что Игорь не обвиняет тебя ни в чём. Себя, может быть, даже, я бы сказал, что скорее всего, но тебя — никогда. Вадим захлопывает зажигалку и отталкивается от стены. Он подходит ближе и заставляет Петю посмотреть на него. Петин взгляд останавливается на ужасных шрамах-соединениях металла и кожи, которые виднеются из-под футболки. — Расскажу тебе по секрету, но ты не должен никому об этом рассказывать, — Вадим ждёт, пока Петя кивнёт, а затем продолжает. — Мне страшно. Пиздец как страшно. Игорь и раньше во всякие передряги попадал, но эта — хуже всех. Я просто не могу составить план, потому что мои мысли постоянно возвращаются к возможной казни Игоря, и мне сразу хочется блевать. Я никому об этом не говорил, потому что не хочу видеть сожаление в глазах Олега, а ещё, потому что стыдно за свою слабость. Вад ещё раз щёлкает зажигалкой и наконец-то закуривает сигарету, выпуская дымное облако изо рта. — Осталось одиннадцать часов, за которые мы ничего не сможем сделать. Если Игорь не выберется сам, то мы ему ничем не поможем. У нас просто не будет времени. Чтобы узнать, где сейчас держат Механика, нужно, как минимум, часов шесть. А остальные пять мы потратим на попытку придумать вразумительный план, но ничего не получится. Игнат не умеет думать наперёд, предпочитает жить одним днём, Серый — точно такой же. Я сейчас даже хуже них, нормально думать не могу из-за паники. Да и ты такой же. Вадим прислоняется плечом к панорамному окну и смотрит вниз. Под ними несколько десятков метров, которые навевают философские мысли. Не самые позитивные, в их ситуации. — Тогда нам просто нужно прийти на казнь и наблюдать, — говорит Петя, обнимая себя руками. Почему-то становится холодно, хотя он не восприимчив к температуре извне. Странно. — Да, — Вад кивает и делает глубокую затяжку. — Если, нет, когда Игорь начнёт что-то делать, ему понадобится поддержка. Мы будем рядом, чтобы хоть как-то помочь. Это всё, что мы можем в данной ситуации. Петя кивает и поворачивается к окну. Больше говорить не о чем. Его страх никуда не делся, просто стало чуть-чуть полегче из-за осознания, что он не один. Вад курит рядом и выглядит абсолютно спокойным, но теперь Петя может видеть те детали, которые не видел раньше. Бегающие глаза, пальцы, которые отстукивают ритм на плече, дрожащая нога. Петя боится, но теперь его не так сильно душит чувство вины. ____ — Я сожру Пчёлкину, — Мухтар рычит, поворачивая налево на очередном перекрёстке. — Теперь Игоря нет, чтобы меня сдержать. — Я вместо него, — Олег тащит Муху за ошейник, заставляя остановиться. — Сначала говорю я, потом, если понадобится, действуешь ты, понял? Никакой самодеятельности. Мухтар фыркает, но кивает, вырываясь из его рук. Ещё один поворот и перед ними появляется вывеска бара. «Reinheit» больше не горит, а выглядит даже каким-то пыльным и унылым. Но Мухтара, если честно, это не волнует. Его больше интересует тишина. Никакой классической музыки, никакого звука разговоров или стука стаканов. Гробовая тишина. — Странно, — бормочет Муха, толкая лапой дверь, и замирает. Бар изнутри выглядит так, будто там прошёлся ураган. Стулья разбросаны в разных углах, у некоторых отломаны ножки. Столики перевёрнуты или разломаны на части. Алкоголь исчез из стеллажа в баре, а сама стойка потеряла несколько кусков. Со стен сбиты картины, а на полу валяются осколки стекла. Где-то побольше, где-то поменьше. — Что здесь произошло? — в шоке произносит Олег, заходя внутрь. Мухтар идёт за ним и закрывает дверь, толкая е ё задней лапой. — Вот так оборачивается помощь Механику. Голос Пчёлкиной появляется как будто из ниоткуда, сразу привлекая к себе внимание. Юля выходит из подсобки и складывает руки на груди. Сама хозяйка бара выглядит довольно обычно, если не считать глубоких мешков под глазами и усталости, которая так легко читается по глазам. — Что ты имеешь в виду? — Олег поднимает один из стульев и ставит его ровно. Он не понимает, что тут произошло, но человек, который устроил этот погром, явно знает своё дело. Восстанавливать бар придётся долго, и влить в этот ремонт придётся так же много денег. — Пару дней назад пришли люди, потребовали информацию о Механике. Знаете, всё, что я знаю, что он делает, где живёт, когда дрочит, — Юля достаёт полупустую бутылку виски и поцарапанный стакан. — А я, так уж вышло, вообще ничего о нём не знаю. А если бы знала, то не сказала бы всё равно. Мухтар, ты же знаешь, мы с Игорем партнёры. Он помогает мне, а я — ему. Было бы глупостью терять такого друга просто, чтобы помочь непонятно кому. — Видимо, этот ответ им не понравился, — отвечает Мухтар, собирая кусочки стекла в кучку. — Они начали спрашивать о том, что же Механик делал у меня, когда в последний раз приходил ко мне, — Юля наливает виски на два пальца и убирает бутылку. — И знаете, кажется, их работа очень нервная, потому что после того, как я сказала «ничего такого он не делал» в ответ на их второй вопрос, они начали громить бар. Вы уж простите, но продержалась я только пятнадцать минут. Мухтар, слушая её речь, набрал довольно большую кучу стекла, очистив некоторое пространство рядом с барной стойкой. Он, конечно, не поменял своего мнения на счёт Пчёлкиной, но хотя бы понял, что она не виновата. Ну, на прямую. — А что случилось? Где Механик? — Юля кивает на Мухтара за стойкой. — Он бы никогда ко мне не пришёл без него. — В тюрьме. Готовится к казни, — отвечает Муха вместо Олега и садится на задние лапы на освобождённое от стекла место. — Хочешь сказать, что его казнят из-за того, что он взял у меня тело андроида? — Юля делает глоток из своего стакана, но не выпускает его из рук. — Да. — Ну, не прям из-за этого, но почти, — Олег закатывает глаза и поправляет Мухтара. — На самом деле это всё, что мы хотели узнать, поэтому наверно пойдём. У нас там дела есть ещё. Мухтар усмехается и поднимается на ноги, готовясь уйти. «Дела» — это мягко сказано. Но Пчёлкиной об этом знать не обязательно. — Удачи с ремонтом, — Олег машет рукой и выходит из бара, аккуратно прикрывая за собой дверь. Муха идёт рядом с ним и тихо вздыхает. — Сколько времени у нас осталось? — Чуть меньше девяти часов. __ Эти девять часов утекают сквозь пальцы, оставляя после себя лишь жалящий страх и осадок из паники. Петя мерит комнату шагами, делая, наверно, девяностый круг. Его мельтешения уже всех раздражают, но никто его не останавливают. Будь такая возможность, они бы все тут круги вышагивали. — Надо идти, время, — выдыхает Бустер, затягиваясь в последний раз. Петя краем глаза видит, как дрожат его руки. Пете кажется, что эти слова заставляют его задохнуться. Вадим закуривает предпоследнюю сигарету из пачки. Он долго смотрит на оставшуюся, монотонно жуя нижнюю губу. Лишь лёгкое прикосновение Олега до его плеча выводит Вадима из транса. — Я оставлю её для Механика. Уверен, он жутко хочет курить, — бормочет Вадим, пряча пачку в задний карман. Мухтар чувствует напряжение, которое повисло в их компании, когда они выходят из башни Разумовского. Серёжа даже не сказал ничего на прощание, только кивнул Олегу. Ну, может они и умеют переговариваться без слов, но Мухтар ничего из этих переглядок не понял. Он старается держаться поближе к Хазину. Петя сейчас самый нервный, от него так и несёт страхом и паникой, хотя он и старается дышать так, как советовал ему Вадим, и успокаивать себя. Мало помогает. Но говорить, что они просидели девять часов, просто варясь в своей беспомощности, было бы глупо и странно. Потому что каждый нашёл себе дело, чтобы отвлечься и принести хоть какую-то пользу, если, нет, когда Игорь начнёт действовать. Никто, это надо подчеркнуть дважды, никто не сомневался в том, что Игорь что-то сделает. Петя всё-таки взялся за изучение карты Нижних этажей, предпочитая строить планы на то, что они с Игорем смогут сбежать туда. Мухтар начал обновлять все карты Петербурга, а то за последние пять лет, что он этим не занимался, в городе многое поменялось. Вадим и Олег ушли в подвалы, чтобы пострелять по мишеням. И расслабляет, и бодрит. Игнат же стал на пару часов свалкой всех новостей, он знал всё, что происходит ежесекундно буквально в каждом уголке города. В общем-то, ничем не отличается от его обычного времяпрепровождения. — Петь, — Муха толкает его в ногу, почти заставляя потерять равновесие. — Не спи, мы пришли. Петя поправляет капюшон толстовки, которую ему любезно позаимствовал Серёжа, чтобы его не узнали в толпе. На самом деле, вся его одежда ему не удобна. Ему не комфортно в чужой толстовке, от которой воняет машинным маслом и каким-то парфюмом. Ему хочется сорвать с лица медицинскую маску, которую на него надели, совершенно не подумав про удобство. Но ради живого Игоря, Петя готов потерпеть. Петя оглядывается по сторонам и старается сдержать удивлённый возглас при себе. Место, где решили поиздеваться над Громом, выбрали не маленькое. Главная площадь города, но Петя не видит конца толпы. Она как будто бесконечна, простилается на всю площадь и даже больше. — Почему их здесь так много? — Петя наклоняется и тихо спрашивает Бустера, который пытается не наступить какой-то даме на ноги. — Потому что людям скучно, мальчик, — Игнат наконец отвоёвывает себе место и встаёт ровно. — Если ты заметил, то здесь собрались, по большей части, богачи. Им скучно, они хотят какого-то шоу. Не каждый день устраивают публичные пытки, надо брать, пока горячо. Не сказать, что Петя когда-то был праведником, но даже его мутит от этой идеологии. Как животные. Мухтар прижимается к его ногам сильнее, когда толпа начинает двигаться. Из-за своих размеров, Муха больше остальных имеет шансы быть затоптанным. Петя не может этого слышать, но ему кажется, что он чувствует скулёж Мухтара. Спрашивать он об этом не будет, но сам факт не помогает всей ситуации. Олег толкает его в бок и пальцем показывает куда-то в середину. — Вы с Мухой поменьше нас, поэтому попробуйте протиснуться поближе. Если что-то случиться, то не думай о нас, мы сами вас найдём, — Олег хлопает его по спине и улыбается. Петя чувствует, как ему становится легче просто от этой улыбки. Он уже готов идти, как его перехватывает Вадим. — Не забывай дышать, что бы ни происходило там в середине, понял? И не теряй веры в Механика, — Вадим пихает Пете пачку сигарет. — Передай это Игорю. Петя кивает и сжимает пачку в руках, цепляясь за неё, как за спасательный круг. Он переводит взгляд на Мухтара, который еле заметно кивает и начинает продвигаться вглубь толпы. Петю напрягает скопление людей, эта толпа. Он чувствует, как на него давят со всех сторон, слышит мерзкий шёпот и мешанину из запахов, может быть, приятных по отдельности, но вместе они лишь вызывают тошноту. — Уверен, что они скоро начнут, — Мухтар протискивается в первые ряды и садится на задние лапы. Петя встаёт рядом с ним, случайно наступив какому-то мужчине на ногу. Он быстро извиняется, не поднимая взгляда. Петя засовывает руки в карманы толстовки и начинает рассматривать оборудование, которое вынесли на площадь. Происходящее всё больше и больше начинает напоминать ему Средневековье. Галдящая толпа, которая задирает голову, чтобы хоть краем глаза увидеть происходящее на платформе. Петя рад, что платформа, на которой будет всё происходить, висит немного выше, чем уровень глаз наблюдателей. Хотя бы дети это не увидят. И Мухтар. На самой платформе стоит лишь стул и стол, содержимое которого невозможно увидеть с их позиции. Петя вообще не уверен, хочет ли он это видеть. Гул прекращается, и только поэтому Петя понимает, что представление начинается. Громкоговорители скрипят, но уже через секунду начинают передавать чистый звук слишком знакомого голоса. «Дамы и господа! Я благодарен вам всем, что вы пришли понаблюдать за восстановлением справедливости. Мне очень больно это делать, но я не могу сидеть сложа руки, когда дело касается моей семьи. Мой дорогой сын всё ещё не найден, зато нам удалось найти человека, который виновен в том, что его тело было покалечено до неузнаваемости. Я хочу показать всем, что случается с людьми, которые рискуют подорвать здоровье кого-то из моей семьи. Раз уж наши законы так не совершенны, я готов взять всю ответственность в свои руки. Ради справедливости». Петю тошнит из-за этих грязных, лживых слов о семье и справедливости. Его отец никогда не был хорошим примером семьянина, никогда не ставил семью превыше всего. И этот человек хочет судить Игоря? Человека, который буквально построил себе новую семью, который готов убивать ради неё?