Deep Down

расцарапать до красных полос, вцепиться в волосы мертвой хваткой, запихать пальцы в рот, доставая до глотки, чтобы давился, хрипел и смаргивал слезы. ниточка слюны тянется с края губ к пальцам, когда убираешь их. он лежит и хнычет, пытается прервать все это. дышит уже более размеренно. поднимаешь взгляд и утыкаешься в глаза, желая найти там мольбу о нисхождении. но видишь лишь...насмешку? почему он...? если бы он не знал, то подумал бы, что на него из-под мокрых длинных ресниц, смотрят очень жалостливо. но он знает... и замирает... потому что знает ЧТО дальше будет. все тот же печальный взгляд и чуть приоткрытые губы. он лежит на спине, тянет к нему руку, кончиками пальцев касаясь пресса живота и украдкой движется вверх, второй рукой проделывая тоже самое на себе. в глаза не смотрит и следит за рукой на чужом теле. он даже дышит уже так, словно желает...большего. как ОН может быть таким? как ОН может хотеть подобного? как ОН... – минхо... – срывается с губ обоих, и оба дышат в унисон. хо как будто впервые обращает внимание на то, что происходит и что под ним лежит он сам. тело под ним изгибается кошкой, томно озаряясь по сторонам, кончиками пальцев лаская себя. проходит по царапинам, ранкам и синякам, ведя чужой взгляд за своими пальцами. а минхо смотрит. смотрит. смотрит. так смотрит только человек, что оказался на краю пропасти. так смотрит человек, что стоит перед обрывом. так смотрит человек, что готов сделать шаг в бездну. – так сделай, – сладкий шепот, будто мед окутывает сознание, – давай же, хо, вкуси свой грех чеширская ухмылка расползается на чужом- (своем) лице, когда ладонью касается своих губ, погружая пальцы в сладостную мякоть рта, а мягкий язычок скользит между и вокруг них. глаза в глаза. дыхание стоп. и минхо делает шаг.