Sui sentimenti e le loro conseguenze...

      За окном всё ещё утро, а настроение уже опустилось до отметки «отвратительно». Сначала её ни за что обидели, оставив за главного Вещь; конечно, в какой-то степени Энид была рада за друга, но всё же потом оставили одну в комнате со своими мыслями, а потом и вовсе из-за шума, а позже и крика на лестнице девушка выбежала из комнаты, дабы посмотреть, что случилось. У Уэнсдей снова было видение. Неудивительно, что и без того довольно бледная, как подобает вампиру, Йоко была белая, как мел. А ещё бледнее была сидевшая рядом Аддамс. Боже, на долю секунды оборотню даже показалось, что она заметила полное непонимание и страх в глазах соседки, хотя та и мастерски его замаскировала. Нужно что-то с этим делать.       После непродолжительного спораразговора, вампирша постаралась, при том успешно, покинуть их общество, сославшись на «плохую атмосферу». В итоге светловолосая сумела более-менее уговорить соседку на диалог, касающийся всего, что происходит. Пусть и был шанс, что «местный Шерлок Холмс», как пошутил Кент в чате, может спросить что-то такое, отчего оборотень сама себя будет корить за то, что вообще всю эту «беседу» начала.       Невидимая линия делила комнату пополам, впрочем, как и всегда. С одной стороны, цветной, сидела в очередном ярком свитере Синклер, напряжённо посматривая на монохромную девушку. Аддамс же, стараясь даже близко не касаться границы, смотрела немного расфокусированным взглядом, всё ещё отходя от увиденного и не понимая, к чему было такое видение.       — Итак… С чего начнём?       — Если ты хочешь начать свою очередь вопросов именно с этого, то я пропущу его и задам свой.       — Уэ… Так, ладно. Хорошо, давай начнём с того, что произошло на лестнице?       — Очередное видение. Ты это и так знаешь.       — А о чём оно было?       — Ты исчерпала попытку. Уже моя очередь задавать вопрос.       — Ладно, но на следующий раз я спрошу то же самое.       — Я как-то уже упоминала об этом, но хотелось бы прояснить некоторые моменты… Скажи мне, ты знаешь, в чём причина твоего обращения?       Вдох-выдох. Где там та мысль, что она начнёт себя корить, что сама же это начала? Аддамс, какого чёрта ты всегда начинаешь с таких «тузов»?!       — Эмоции. Из-за того, что я ужасно переживала за ваши жизни, при этом понимая, что ничего толкового не могу сделать, я просто… просто перенервничала.       — Допустим.       — Итак. О чём было твоё видение?       — Гуди. Снова она. Только теперь всё было по-другому, не знаю, к чему это.       — А что было необычного?       — Энид.       — Р-р-р…       — Макияж, снуд, новая причёска. Почему ты скрываешь шрамы?       — Да ты издеваешься…       — Я лишь спрашиваю то, что меня интересует. Не более. Ты сама этого захотела.       — Хорошо. Ну, давай поиграем по твоим правилам. Закрываю по разным причинам. Есть основные две, есть более мелкие.       — Каковы основные причины?       Светловолосый оборотень слегка усмехается, взглядом бросая вызов.       — Сейчас моя очередь, Аддамс.       — …       — Основное отличие твоего видения от остальных?       — Никакого траура, разборок или подобного. Просто мирный разговор между Гуди и каким-то неизвестным. На удивление, касается небезызвестной «Офелии», чьё имя носит наш факультет.       — Необычное совпадение.       — Какие причины твоего скрытия шрамов?       — Во-первых, непривычно. К тому же шрамы девушку не украшают. Во-вторых, когда я вижу эти полосы в отражении чего-либо, то на мгновение ко мне возвращаются все воспоминания и чувства. Неприятно переживать это снова.       — Chi ha persino detto una tale eresia sulle cicatrici…       — Кстати, об этом… На каких ещё языках ты разговариваешь?       — С чего ты…       — Я видела надписи в записной, когда мы сидели в библиотеке. Это был не испанский. К тому же я помню, как спокойно ты читала надписи на латыни.       — Английский, испанский, немецкий. Также вполне свободно на итальянском и латыни.       — Весело…       — Откуда ты знаешь, что в моей записной был испанский?       — Уэнс, я из Сан-Франциско… Этот город буквально основан испанцами.       — Вот как… Anche se lo sapevo, è per questo che inizialmente ho cercato di non parlare spagnolo, scegliendo l'italiano.       Уголок губ предательски поднимается, создавая еле заметную кривую ухмылку. Конечно, она знала. В конце концов именно Святой Франциск, в честь которого был назван город, оставался для Уэнсдей одним из самых странных священников-католиков. При учёте того, что в принципе сама идея веры в бога была весьма сумасбродной и временами абсурдной. Однако даже Аддамсы иногда начинают верить в бога, а ещё больше в его противников…       — E se non servisse?       — Che diavolo, Sinclair?