Sui sentimenti e le loro conseguenze...

      — Что пишут?       — Что-то случилось у Уэнсдей и Дивины. Однако не отвлекайся. Итак, повторюсь, есть «размерности» музыкального произведения. Например, ½ или ¾.       — Нет-нет, подождите, сэр Фолкнер. Что значит «у них что-то случилось»? Что именно?       — Похоже, эти двое полезли к двери в… в библиотеке. И сирену ударило токовой защитой.       — Это та дверь, у которой в предупреждении стоит про смерть?..       — Именно так.       — О боже…       Подорвавшись с места, Энид бросила на кровать разноцветную тетрадку, в которую записывала урок по «сольфеджио». Крепко сжав в руке телефон, где продолжал находиться призрак, девушка перечитала последние сообщения в беседе, направившись в сторону медкрыла. Пара минут — и она на месте, впереди — белая дверь, как и стены вокруг неё. За дверью чуткий волчий слух улавливает какую-то возню, а после разговор между Уэнсдей и Йоко. При том последняя, судя по всхлипам, плачет, обвиняя как младшую Аддамс, так и саму Дивину в глупости и упёртости. Оборотень тянет дверь на себя и… и встречается своими голубыми глазами с напряжённым взглядом чёрных глаз. Уэнсдей стоит возле окна, Йоко сидит на стуле около кровати. Атмосфера гнетущая.       — К-как она?       — Без сознания. Ожог сильный, но терпимый, примерно второй степени.       — Эй, половинчатые… Может, пойдёте до комнаты? Я тут и сама посижу.       — Что значит «половинчатые»?       Несколько успокоившаяся вампир подняла глаза на двух соседок из самой верхней комнаты общежития. И в её вечно шутящей голове возник единственный вопрос…       — Ткнуть им или не ткнуть, вот в чём вопрос…       — Я думаю, что даже если ты им «ткнёшь», они всё равно не догадаются. Потому что они обе знают, но…       — Боже, вы двое, в чём, блин, ваша проблема?       — Чего? О чём ты? Нет у нас никаких проблем!       Посмотрев сначала на Энид, а после на Уэнсдей, Танака закатила глаза и вытолкала обеих за дверь, оставшись один на один с пострадавшей.

***

      — В комнату?       — А есть ещё какие-то варианты?..       — Не особо. Итак… Что насчёт двери?       — Она не поддаётся расшифровке. Вероятно, там действительно одно слово из тех букв, что доступны, так как второй раз буквы не нажимаются. Но какое это слово — неизвестно. По факту это может быть любое слово или фраза из не менее любого языка, берущего за свою основу латинский алфавит.       — Мда-м… Может, у кого-то ещё спросишь, что и как? Как тогда насчёт основателя «Белладонн»?       Единственным верным решением было действительно спросить родителей, но звонить им совершенно не хотелось. Настроение было преотвратное, так ещё и все вокруг тыкали в их чувства. Да, она знает, что Синклер ей нравится. Уэнсдей даже знает, что это вполне обоюдно. Но признать это — признать поражение. Предать собственные идеалы и мировоззрение, нарушить обещание не поддаваться чувствам.       — Уэнсдей?       — Что?       — А, эм… Ты не ответила, что насчёт звонка?       — Ладно, я позвоню родителям. Может, они смогут дать дельный совет.       Комната встретила их непривычной темнотой. Вещь спал наверху, у себя в «скворечнике», из-за чего пара пальцев торчала сбоку одной из опорных балок. Кто бы ни был тот, кто обустраивал их комнату, но этот «некто» и правда постарался. Стоящий поодаль хрустальный шар попался взгляду антрацитовых глаз. Пара мгновений — и он уже стоит посреди стола, а с той стороны начинает появляться картинка, показывающая, как всегда вместе, отвечающих Мортишу и Гомеза.       — Отвратного дня.       — О, cara mia, моя грозовая тучка, ты так давно нам не звонила! Что-то случилось? Как твои дела в школе? Новый семестр так же ужасен, как и предыдущий?       — Ты даже не представляешь насколько. Только за последнее время у нас появились потайная дверь, ведущая неизвестно куда, призрак основателя академии и один почти труп, которого поджарило током.       — О, дорогая, звучит очень вдохновляюще. Я рада, что ты весело проводишь время.       — Отложим это… У меня к вам есть важный вопрос.       Сидящие по ту сторону шара родители переглянулись.       — Что вы знаете или в целом можете сказать про формулировку «ритуал взросления»?       — Ритуал… Хм, Уэнсдей, скажи мне, в каком ключе должны идти мысли?       — Если бы я знала, то не спрашивала бы. Но суть в том, что на той самой двери есть загадка, которая имеет определённый набор букв. И единственное указание — это фраза «ритуал взросления», куда добавлены эти буквы.       — Пробовали ввести известные?       — Там букв на одно слово. И то никак не сходится.       — Ох, Тиша, наша грозовая тучка снова в круговороте загадок!       — Отец, не перебивай. Так вот. Мы попробовали ввести слово «сумах» как «arzumac», но в итоге кое-кто пострадал.       — Я так понимаю, из этих же букв и должно быть слово-отгадка, верно?       — Ах-ха-ха, я лишь мог бы пошутить про мазурку, cara mia.       — Отец…       — Мазурка? Хм-м, а ведь подходит! Уэнс, а что такое мазурка?       — Танец родом из Польши, если правильно помню. У Аддамсов он…       Верно. У Аддамсов он носит характер некоего ритуала. Ритуала, когда член семьи показывает, что уже взрослый и достоин называться Аддамсом. Если в этой академии так ко многому «приложила руку» Гуди, почему бы и такой традиции не быть ответом? Мазурка. Наиболее подходящий, а главное, вполне логичный вариант.       — Я уже ничего не понимаю… Почему эти два фактора так связаны?..       — Уэнс, ты про что?       — Всё ещё про временной парадокс. Каждый раз меня всё возвращает к Гуди Аддамс. Но она жила больше, чем за сто лет до открытия академии. Так как тогда смогла привнести такое большое влияние?       На удивление, призрак не показывал даже носа из мобильного светловолосой. Не присылал сообщений. А Энид лишь нервно посматривала на телефон, думая о том, какого уровня тайну она хранит.