***
"Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?" - Пораженный до глубины души, Лев смотрит на призвавшего его заклинателя и разве что за сердце не хватается. Серьезно, разве это должно его так сильно удивлять? "Да ладно тебе, Комаэда, ты же тоже член гильдии, разумеется многие ждут, что ты придёшь на фестиваль," - Хината складывает руки на груди и щурит немного глаза. Падающий в окно свет делает их цвета весенней сочной травы, и Нагито не может не сдаться этому взгляду. В конце концов, разве мог он когда-нибудь отказаться от такого предложения. Хината на самом деле очень взволнован своим первым любованием радужной сакурой. Он все прошлые дни старательно помогал Соние с оформлением праздника и иногда заглядывал на кухню к Терутеру, правда его оттуда быстро выставляли, потому что не гоже сомневаться в способностях главного повара гильдии. Особенно когда он своей магией способен телепортировать тебя в любую точку пространства в радиусе нескольких километров. Хината всегда думал, что это очень интересное сочетание хобби и типа магии. Даже сейчас, в первый день празднества, Хаджиме выдает свое волнение непривычной для себя свободной черной рубашкой с золотыми узорами облаков, звёзд и полумесяцев, и невысокими сапогами с каблуком. Комаэда невольно усмехается тому, что теперь разница между ними в один сантиметр исчезла, и он не может не думать, было ли это нарочно или Хината просто любит импозантно стучать каблуками по каменной мостовой, направляясь прямо к зданию гильдии. Когда они прибывают на место, поляна уже заполнена их друзьями, рассевшимися группами на покрывалах и весело болтающими между собой. Розовые лепестки слетали с деревьев, и вся поляна уже была усыпана ими. Прекрасный лёгкий дождь из ароматных цветов. Что может быть лучше? Хината не сдержал улыбки, а потом понял, что сдерживать-то её и не нужно. Здесь все свои, все близкие. Его дорогая семья. Казуичи, заприметив пару раньше всех, активно машет им и приглашает присесть рядом. Он делит покрывало с Чиаки, заснувшей на краю, а по другую руку отдельно сидят Кузурю с Пеко, несмотря на ранний день чинно попивающие саке из белоснежных чашечек отёко. Парни с радостью присаживаются рядом, и Хаджиме, неловко помолчав пару секунд, всё же спрашивает, кивая на сопящую девушку: "А это ничего, что она... Ну, проспит всё веселье?" Сода, не переставая собирать какого-то паукообразного маленького робота, отвечает с широкой улыбкой, обнажающей его острые зубы: "Мы пытались в первые разы. Но поверь, лучше дать ей поспать, чем постоянно трясти и не давать отдохнуть. Она говорит, что когда мы собираемся вот так все вместе, ей сняться самые лучшие сны. Она же телепат, так что так она лучше чувствует наши чувства и сближается с нами." - Сода на секунду останавливается, замечая тавтологию только после произношения, но в итоге лишь пожимает плечами и договаривает беззаботно: - "Да и к радужной сакуре она всегда просыпается." Механик улыбается шире и покрывает своё изобретение магическими рунами. Паучок быстро начинает перебирать тоненькими лапками и, как только маг опускает его в траву, резво бежит к сидящему неподалеку в позе лотоса Гандаму, что с закрытыми глазами кутается в свой шарф и, кажется, усердно пытается медитировать. Услышав странные звуки, он открывает гетерохромные глаза и опускает голову чуть вниз. Стоит Танаке увидеть уже почти взобравшегося к нему на колено паучка, как крупный парень, именующий себя "повелителем ада", отпрыгивает метра на два и с ужасом трясёт ногой, хотя на ней уже никого и нет. Казуичи громко смеётся и бьёт себя по бедру ладонью. Хината знает, что Гандам, способный приручить самых разных магических существ и призывающий сильнейших животноподобных фамильяров, до дрожи недолюбливает насекомых и терпит их только когда скармливает своим питомцам. Узнал он об этом, собственно, точно так же - через очередную шутку Соды, который безумно любит выводить Танаку из себя, подкидывая ему разную многоногую живность. В любом случае, в эту игру они всегда играю вдвоем, поэтому уже через пару секунд не пойми откуда взявшийся сурок запрыгивает Казуичи в распахнутый на груди комбенизон, и смех сменяется криками, когда парень начинает шарить по телу руками в безумных попытках поймать животное. Гандам гордо и очень довольно хохочет, пока Сония вежливо не говорит ему, что на его плече сидит тот самый механический паук. Комаэда передает Хинате кружку сока, тот благодарит с улыбкой, и они, под вопли двух голосов и смех некоторых других, наблюдавших эту картину, обращают своё внимание на небольшую деревянную сцену, на которую как раз поднимается Невермайнд в своем нежном кружевом платье и длинной блондинистой косой. "Я приветствую всех вас, мои дорогие друзья!" - звучит её задорный голос, когда Некомару удается успокоить механика с животноводом. Они оба сидят теперь очень всклокоченные и надутые, только Гандам бледный от страха, а Казуичи красный от смеха и щекотки, которую ему устроил верткий сурок. Фуюхико рядом с ним хмыкает и тихо говорит Соде что-то на ухо. И Хаджиме распирает любопытство, когда механик вспыхивает ещё ярче и пытается натянуть шапку на глаза и пылающие щеки. "Сейчас, когда все собрались, я хотела бы объявить начало нашей ежегодной весенней лотереи!" - продолжает тем временем Сония, и все зрители встречают её громкими радостными аплодисментами. На сцене рядом с девушкой появляется крутящийся барабан с пронумерованными шариками внутри, а Хэппи, пролетая по всей поляне, раздает каждому лотерейный билет. Нидай с Акане воодушевленно обмениваются крепким рукопожатием, Хиеко фыркает и отдает свой билет сидящей рядом Коидзуми, а Миода от радости играет пару аккордов на гитаре. От её магии всем вокруг становится ещё радостнее. "В этом году у нас прекрасный призовой фонд!" - громко объявляет Сония. - "За третье место - месячный запас фирменного мясного ассорти от нашего любимого Ханамуры!" Акане с Ибуки где-то позади ликующе закричали. "За второе место - особые ростки травы Наку, повышающие магическую силу на несколько часов!" Теперь встрепенулись Фуюхико с Пекоямой и Гандамом. Втроём они переглянулись и крепче вцепились в свои билеты. "И наконец-то, первое место - денежный приз в размере 500 000 золотых!" "Пятьсот тысяч?!" - пораженно воскликнул Хината, вздрагивая и затаивая дыхание. Это же цена за задание высокого уровня! За такие деньги просят город спасти или целое логово бандитов вычистить. Казуичи рядом хмыкнул, и когда заклинатель вопрошающе посмотрел на него, механик сказал: "Даже и не думай, никто и никогда не рассчитывает забрать первое место." "Почему же?" - нахмурился Хаджиме, сжимая билет между пальцев. Столько денег... Они бы ему точно пригодились. "Да потому что Комаэда всегда выигрывает главный приз! Каждый! Год!" - взорвался Сода. Хината пораженно на него смотрит, потом оборачивается к Нагито и получает от него неловкую улыбку с пожиманием плечами. Казуичи хватает Хинату под локоть и склоняется к нему, начиная шептать очень взбудоражено: "Как-то раз его даже заподозрили в какой-то магии, но когда Сония проверила его, всё оказалось чисто!" "Он просто удачливый мудак, которого никто не может обыграть," - отозвался беззлобно Кузурю, отпивая ещё немного саке. "Да ладно вам..." - хмыкает Хината. Уж он, как заклинатель звездных духов, прекрасно знает о всех их способностях, и может с уверенностью сказать, что ничего такого у Нагито точно нет.***
"Да быть не может..." - выдыхает пораженно Хаджиме, через плечо Комаэды смотря на его выигрышный билет. "Говорили же," - хором отвечают мрачные Кузурю с Фуюхико. Им не досталось призов, так как траву получила Пеко, а запас еды - Некомару, благодушно разделивший его с Акане и всеми желающими. Комаэда, очевидно, получил деньги. "И так каждый год?" - недовольно спрашивает заклинатель у друзей. Те, поджимая губы, кивают. "Вообще," - подаёт голос Комаэда, и троица оборачивается к нему, - "я же звездный дух и мне не нужны человеческие деньги, так что они по праву принадлежат моему хозяину." Нагито светло улыбается. Хината смотрит на него удивленно. Потом собирается что-то сказать, но замолкает, не издав и звука. Дух вкладывает в его руки свой счастливый билет и парень совсем теряется. А потом, похлопывая Льва по плечу, обращается к механику со стрелком: "Ему просто везёт, в этом же нет ничего противозаконного." "Ясно всё с тобой, лицемер," - дуется Сода. "Иди ты, мне через неделю квартиру оплачивать." Хаджиме прижимает выигрышный билет к груди, пряча чего от горящих взглядом двух магов, а Нагито рядом посмеивается и тихо радуется, что его удача наконец-то принесла пользу.***
"Хината-кун, помнишь, я ещё ничего не просил в этом месяце." Комаэда смотрит на него с явной надеждой. Гуляния продолжаются: некоторые ребята решили выйти в город и устроить красивые выступления, как во время Фантазии, другие остались на территории гильдии и либо мерились силой, либо выпивали. Было шумно и очень весело, Хината даже успел пойти против привычек и поучаствовать в одной схватке. И даже если его мастерство ближнего боя всё ещё оставляло желать лучшего, держался он хорошо, и это всё равно подняло ему настроение. "Конечно," - ответил он с улыбкой. На душе сейчас было невероятно легко и тепло, так что заклинатель выглядел поразительно мягким и довольным. - "Ты хочешь чего-нибудь сейчас?" "Да, у меня есть небольшая просьба." - Нагито перебирал свои пальцы, взволнованно подрагивала его улыбка, Хаджиме даже начал несколько беспокоиться. - "Эм... Могу ли я... Полежать на твоих коленях?" Ох. Ладно, он не ожидал этого совершенно. В смысле... Вокруг же столько людей! Хотя проблема не в них, наверно. Да, проблема наверняка в том, что это не совсем сходится с тем уровнем отношений, которые, Хината искренне верил, были между ними. В смысле, разве друзья так делают? Кажется он видел в похожем положении Махиру и Хиеко... Они были довольно близки. Может ли быть, что Нагито ждёт такой же близости, как и у них? Может это что-то, что поможет ему и духу работать слаженнее? Наподобие тестов на доверие, только без падений и чуть более приятное. А Хината не на долго ли завис? "Что?" - выдавил из себя заклинатель только чтобы сказать хоть что-то. Это как тест на доверие, точно! Ладно, Хината и сам на такое не поведется, он же не идиот. Но всё же, что нашло на Комаэду? Это действительно не то, что они друг между другом делают обычно. Хината уже немного в панике, потому что чувствует, как нагрелось его лицо. "Ничего такого, правда!" - неловко машет руками перед собой Лев, с каким-то странно неуместным извиняющимся лицом. - "Просто мы, коты, такое любим, вот я и подумал, что мог бы..." - Он опустил голову и отвёл взгляд. Хаджиме, кажется, совсем запутался. "Но если это для тебя недопустимо, то я нисколько не обижусь!" - вновь резво отозвался Комаэда, по ощущениям ведя очень увлекательный монолог. Из шокированного и смущенного Хинаты собеседник так себе, он признает, но не настолько же. "Коты..?" - всё же не может не уточнить Хаджиме. - "К-комаэда, ты же не настоящий лев..." Он говорит неуверенно и где-то на середине фразы сам перестает верить в то, что говорит. Нет, Нагито, разумеется, вылитый человек, но... Но не человек же. Разумеется нет, он звездный дух, при чем дух именно животного, и то, как сильно он очеловечен не должно сбивать Хинату с этих мыслей. Точно. Иногда Хаджиме всё же забывается. Нагито непонимающе склоняет голову вбок и издает похожий на мурлыканье звук. Хината чувствует себя беспомощным в такой ситуации. "Ладно," - вздыхает он, и теперь пылают не только щеки, но и уши. - "Можешь делать, что хочешь." Заклинатель отводит постыдно взгляд и теперь не знает куда деть руки. Их держать на весу, или..? Дух же, словно благословленный, быстро ложится на бок и кладет пушистую голову на чужие колени. Человек над ним смущённо вздыхает и даже немного ёрзает, когда Комаэда кладет одну руку на его бедро. Вот уж у кого точно нет проблем с применением рук, злобно думает заклинатель, в итоге убирая свои назад и опираясь ими о землю. Поджатые тонкие губы, красные щеки и запутавшиеся розовые лепестки в темных волосах. Нагито не хочет, что бы это когда-либо кончалось. Ему так хорошо, и это на самом деле странно. Прошло уже почти четыре месяца с тех пор, как его спасли. Это не много для звёздного духа, но для людей за это время жизнь успевает измениться. Для Нагито она изменилась сильнее, чем за некоторые десятилетия. Воистину, после прожитых в нескончаемых муках четырех лет, обрести свободу и покой, и даже такой теплый дом, где ему рады - это что-то совершенно непостижимое. Хината самый невероятный человек на его памяти, а это много. Исключительным его делает хотя бы то, как филигранно он выкрал львиное сердце и приручил своенравное животное. В конце концов, Нагито и сам знает - его дух всегда неспокоен, часто жесток, он жаждет действа, жаждет крови, как хищник, ищущий насыщения. Ему претит обычная скучная жизнь. Его ужасает одна мысль об обыденности и порой его разрывают безумные идеи изнутри. Рядом с Хинатой всё становиться чуточку светлее и мирнее. Даже Лев становится покладистым и верным. Это и поражает. Такого раньше не бывало. Комаэда такого раньше никогда не чувствовал. Всё же, он был убежден, что сам он выше многих людей. Комаэда звездный дух, в конце концов, он априори выше. И преклоняться перед человеком, даже своим хозяином, он не привык. Но он снова сейчас смотрит на Хинату снизу вверх и млеет от тихих поглаживаний. Руки заклинателя легко проходятся по плечам и волосам. Нагито всё же не соврал, они - коты - всё это ужасно любят. Они в целом чертовски тактильные существа, любят ластиться ближе к теплу и пробовать на вкус всё дорогое и важное. И Нагито с радостью показал бы свою привязанность, но он видит границы. Почти физически иногда. Он знает, что ему позволено, а что нет, и как самый послушный лев он остаётся на привязи и довольствуется чужими касаниями. Всё же, он хороший мальчик, когда речь идёт о Хаджиме.***
Хината забывается немного, и понимает это, когда его окликает Ханамура. Заклинатель словно просыпается ото сна, переводит взгляд с деревьев на повара, а потом осознает - подталкиваемый пошлой улыбочкой Терутеру, - что всё ещё наглаживает почти мурчащего у него на коленях парня. Комаэда, к слову, выглядит как никогда разморенным, и для боевого духа это поразительно непривычное зрелище. Хината не может не вспыхивать от смущения ещё сильнее. А ещё он с трудом сдерживает какое-нибудь грубое высказывание, потому что он себя знает, и при подобных волнениях может легко уйти в оборону. Но Хаджиме напоминает себе, что вокруг только друзья и защищаться ему не от кого. "Ты что-то хотел, Ханамура?" - И всё же небольшие шипящие нотки в голосе проскальзывают. Хината хмурится и пытается вернуть себе дружелюбие. "Ничего такого, просто хотел угостить тебя пуншем," - с усмешкой кидая взгляды на духа, повар протягивает заклинателю стаканчик. - "Я подсмотрел один новый рецепт, и хотел, чтобы мои друзья оценили." Хаджиме успокаивается довольно быстро и принимает угощение с небольшой улыбкой. Но стоит ему поднести стеклянный стакан ко рту, как резко севший Комаэда выхватывает его и выпивает содержимое в пару глотков. Пока Хината ошарашенно и очень возмущённо молчит, Лев поворачивается к повору и возвращает пустой стакан. Терутеру выглядит не менее удивлённым, и еле удерживает предмет в руках. "Хината-кун ещё несовершеннолетний, ему нельзя пить," - серьезно говорит дух, смотря хищно и опасно. Ханамура с трудом сглатывает. "Это был алкоголь?" - удивляется заклинатель. Повар нервно смеётся, прожигаемый недовольным и явно предупреждающим взглядом серых глаз. "Ну, т-тебе же только год остался, я-я подумал, что уже можно..." Заклинатель спокойно покачал головой. "Нет, спасибо, Ханамура, но Комаэда прав, мне не стоит пить." Терутеру судорожно кивает и спешит удалиться, но его ненадолго задерживает дух, обращающийся к нему: "Ханамура, вкус странный. Не используй этот рецепт больше."***
Комаэда чувствовал задумчивый взгляд у себя на лице, но игнорировал его, продолжая лежать с закрытыми глазами и притворяться, что ничего не случилось. Чертов поварёнок, что он себе вообще позволяет? У Нагито всё ещё покалывает в носу от количества спиртного, а ведь это был лишь один стакан. Наверняка Ханамура собирался напоить половину гильдии, при этом начав с самого младшего и недавно поступившего - Хинаты. Каков смельчак, однако. Неужели он всерьез считал, что со свои нюхом Лев не заметит угрозы? Ничего, главное, что Терутеру испугался его настолько, что явно отказался от своего плана. Ему же лучше. В конце концов, это первый фестиваль цветения сакуры для Хинаты, и портить такой момент Нагито бы не позволил ни за что. "Извини, Комаэда, но я сейчас подумал, и стало интересно," - заговорил неожиданно заклинатель. Дух открыл глаза, безмолвно соглашаясь на разговор. - "Сколько конкретно тебе лет?" Нагито вопросительно приподнял бровь, но ответил: "Даже и не знаю, мы не отсчитываем свой возраст как люди. В конце концов, в нашем мире время течет иначе." "Правда?" - поразился Хината, не осознавая, похоже, что его рука спокойно лежит у Льва на груди. Собственно, не то что бы Нагито собирался ему об этом говорить. Заклинатель хмыкает задумчиво, и треплет пальцами второй руки сочные травинки. Комаэда начинает думать, что это такая привычка - постоянно что-то делать, вертеть и перебирать. Он думает, что это довольно мило. "Просто ты ведь, наверное, прожил уже очень долго, верно?" - продолжает разговор Хината. "Можно и так сказать," - аккуратно пожимает плечами Нагито. Лёжа это немного неудобно, если честно. Хаджиме неожиданно усмехается. Со странной смесью неловкости и словно извинений. "Тогда люди для тебя уже совсем скучные, не так ли? Ты ведь стольких повидал." Дух смотрит на него пару лишних секунд, стараясь разглядеть как можно больше в зелёных глазах. Это странно. Нагито совсем не нравится, как это звучит. "Это не так," - говорит он спокойно, - "Да, за время нашего сотрудничества с людьми мы многое переняли у них, но духи всё ещё не до конца вас понимают - мы слишком разные, и это сложно." Заклинатель с пониманием кивает. "Да и люди, если честно, из всех живых существ самые непредсказуемые," - вновь улыбается Комаэда, а когда видит, что Хаджиме не сильно реагирует, только хмурясь задумчиво, то добавляет игриво: - "Не беспокойся, Хината-кун, ты в этом плане особенный." "И что это должно значить?" - почти рассерженно спрашивает заклинатель. "Разумеется это комплимент," - смеётся дух. Человек лишь бурчит "Ну да, конечно", и снова смотрит на опадающую сакуру, так и не убрав руку с чужой груди.***
"З-заболел?" - Комаэда выглядит так, словно Хината умирает, и это раздражает. "Ничего особенного, обычная простуда," - мрачно говорит заклинатель, кутаясь в одеяло. Температура стояла высокая с самого утра, и находиться на ногах было тяжело. Поэтому, не дожидаясь, пока дух переварит полученную информацию и выдаст хоть какую-то реакцию, Хината босыми ногами прошлепал к кровати и рухнул на неё без сил. "Но как же радужная сакура?" - тихо спрашивает Лев, стоя рядом. "Да сам знаю..." - расстроенно тянет Хаджиме в подушку. - "В следующем году посмотрю." Устанавливается гнетущая тишина. Свет падает из незашторенного окна, и Комаэда следит за маленькими пылинками, которые он подсвечивает. "Это моя вина," - шепчет он. На бледноватом лице ни тени улыбки, и это так непривычно. Заклинатель слегка поворачивает голову, и его красные щеки от трения о подушку словно становятся ещё ярче. "О чем ты?" - его голос глухой и расстроенный, как бы сильно он ни старался сдерживать разочарование. "Это моя удача," - жмурится Нагито и сжимает с силой кулаки. Он выглядит так, словно проклинает сам себя как только может. - "Каждый раз, когда со мной происходит что-то хорошее в этом мире, после происходит что-то не менее плохое. Это как своеобразный цикл, но я..." - Он открывает глаза и смотрит безумно раскаиваясь. - "Я надеялся, что тебя это не коснется. Мне очень жаль." Лев склоняет голову и не смеет больше смотреть на своего хозяина. Хината же, напротив, не сводит с него задумчивого взгляда. Немного погодя, он садится на кровати и зовёт его: "Комаэда." Дух сильнее поджимает губы, но не двигается. "Комаэ-эда," - продолжает заклинатель, так и не получив желаемой реакции. Хината смотрит на неподвижного духа и вздыхает. Голова и так раскалывается, а тут ещё и этот упрямец. Не лев, а целый козерог. "Нагито." Дух вздрагивает так сильно, словно его только что ударили, и резко поднимает голову. У него ошарашенное лицо и болезненная привязанность в глазах, переливающихся серебром. Хината тратит невероятно много сил, чтобы сохранять спокойствие и не краснеть уж слишком сильно. Это, в каком-то плане иронично, что первым человеком, котого он назвал по имени, оказался...ну, во-первых даже не человек, а во-вторых сам Комаэда. Всё же, это смущало. "Люди болеют, в этом нет ничего необычного," - Хината заглядывает духу прямо в глаза и неосознанно кутается в одеяло сильнее. То ли от холода, то ли от стыда. - "Иногда это случается очень некстати, но с этим ничего не поделать. Так что не бери на себя вину за то, над чем ты не властен, хорошо?" Хината видит как лицо Льва искажается несогласием, которое он никак не может высказать. Ладно, думает он. Комаэда прожил достаточно долго, чтобы иметь свое непоколебимое мнение. Переубедить его в чем-то, во что он верил многие сотни лет, будет очень тяжело. Хаджиме не говорит, что он сдается, но прямо сейчас сил на споры у него нет. "Всё хорошо, Комаэда, просто иди на фестиваль и повеселись с остальными." Говоря это, Хаджиме никак не ожидал столь бурной реакции, но едва он договорил, дух взволнованно и даже немного напуганно подскачил к нему, вновь падая на колени перед кроватью. "Я не могу! Как же я оставлю тебя здесь в такой день!" "Не говори так, словно я помру в одиночестве. Это просто простуда," - кривится недовольно заклинатель. Ему не нравится эта странная привычка Нагито всегда вот так вставать на колени перед ним. Это... Как минимум неловко, как максимум - унизительно. От этого тоже, похоже, придется отучать. "Но ведь..." - Комаэда смотрит на него теперь с долей сожаления и беспокойства. Хината даже расслабляется немного. - "Это же твоя первая радужная сакура..." Лев звучит тихо и подавленно. Хаджиме не может не отвести взгляд в сторону, потому что это так, и он действительно очень расстроен этим. Он кусает губу изнутри и заставляет себя проглотить горечь. Хината долго ждал этого дня, и ему обидно до жути. Но он не собирается портить праздник остальным. Он не такой человек, в конце концов. "Поэтому," - Хаджиме говорит слегка задушенно, но быстро исправляется. Он поворачивается к другу и кладет аккуратно ладонь ему на плечо. - "Сходи на фестиваль." Он улыбается слабо, но обнадеживающе. "А потом всё мне расскажешь." Нагито молчит. Он думает, и Хината знает - это почти никогда ни к чему хорошему не приводило. Но дух, в итоге, всё же кивает, и заклинатель решает довериться ему. Каким бы безумным ни был этот лев, он не станет причинять проблемы свои близким. Хаджиме не может не улыбаться этим мыслям, оставаясь один в пустой комнате.***
День тянулся, казалось, бесконечно. Аппетита не было и близко, поэтому Хината только и делал, что лежал на кровати и проваливался в короткие зыбки сновидения. Он вспоминал многое, что случилось за год. Некоторые его путешествия, когда он ещё странствовал один. Тогда было страшно, потому что не было рядом никого, кто подсказал бы и поддержал. Его вела лишь блеклая надежда стать кем-то более значимым, кем-то необычным и, хах, особенным. Тогда был лишь он, мир, готовый раздавить его неглядя, и далёкие звёзды на ночном небосклоне. Эти воспоминания всегда сквозили тишиной и одиночеством. Но он каждый раз улыбался им, потому что именно они сделали его тем, кто он есть сейчас, и они же привели его туда, где он стал таким счастливым. Это был длинный путь, ведущий его домой, и он любил каждое мгновение. Воспоминания о днях, проведенных в гильдии были светлыми и ясными. Они согревали и смешили. Пьяные дебоши в главном зале, громкие шутливые ссоры и вылазки в леса, чтобы выполнить несложное заданьеце и поймать летучую рыбу или проучить шайку воров. Он помнит, как плевались они с Казуичи от вкуса той мерзкой рыбы. Как ни готовь её, она оставалась ужасна на вкус, и они не могли представить, зачем кому-то потребаволось платить за её добычу. Он помнит и то, как бесчестные маги выкрали Хэппи и хотели поджарить его на костре из-за голода. Гандам их тогда по поляне размазал столь сильно, что и мать родная не узнала бы. Да, тогда было поразительно весело. Разумеется, бывали тяжёлые моменты и битвы, когда казалось, что смерть дышит прямо в затылок. Бывало так, что сердце разрывалось от страха за близких, а руки никак не слушались. Обессиленный и беспомощный, бывало, он мог лишь смотреть и молиться, чтобы всё кончилось хорошо. И ведь кончалось. Проклятые колыбельные и темные гильдии падали и рассыпались в прах. В конечном счёте они всегда справлялись с проблемами и это казалось чем-то действительно волшебным. Словно чудо неустанно следовало за Пиком надежды по пятам. И Хината улыбался. Снова и снова, потому что его жизнь впервые искрила красками, а не пролетала одним невзрачным мгновением мимо него. Потому что смотря в зеркало, он наконец-то видел себя, а не безликую чью-то копию. И потому что вокруг него были прекрасные, удивительные люди, подобные звёздам - они сияли ярко и завораживающе. ... Ему их сейчас так не хватает. Небольшие часы на рабочем столе тихо тикали, показывая наступление вечера. Шторы, закрывающие окно, шуршали и колыхались от потоков прохладного влажного уличного воздуха. Хината пытался сглотнуть вставший поперек горла ком, но никак не получалось. В глазах щипало, но он жмурил их так сильно, что видел яркий колейдоскоп под веками. Он не будет плакать в подушку от грусти и жалости к себе. Это низко и очень незрело. Наверное. Ну, мальчики же не плачут, верно? Ему так говорили родители однажды. О нет, он не должен о них думать. Не сейчас. Только не сейчас. Кажется, на его одеяло что-то ложится со столь неуловимым шорохом, что не старайся Хината отгородиться от мыслей сосредотачиваясь на реальности, он, наверное, и не заметил бы. Заклинатель открывает глаза и приподнимается немного. На одеяле он видит маленький лепесток, переливающийся всеми цветами радуги. Сердце замирает. Он тяжело втягивает холодный воздух ртом и переводит взгляд на всё так же колышущиеся шторы. Словно завороженный, он садится на кровати и подползает к окну. Рука немного дрожит, когда он отодвигает плотную ткань. И застывает совершенно. По водному каналу, у которого стоит его дом, плывет небольшая железная лодочка, на которой, в большом горшочке, стоит зветущая сакура, переливающаяся цветами и оставляющая за собой шлейф из маленьких нежных лепестков, оседающих на воде, на мостовой, витающих в воздухе, словно разноцветный снег. Люди пораженно выглядывают из своих окон, выходят на улицу, ловят лепестки и радостно смеются. В какой-то момент ночное небо освящает пара белых фейерверков, больше похожих на магические выстрелы. Могучая сакура медленно следует вперёд, пронося по всей улице свое чудо, а Хината, сложив руки на оконной раме и положив на них голову, провожает её с мягкой улыбкой и блестящими глазами. "Вот же безумец," - шепчет он, вдыхая запах цветов и чувствуя, как в груди сердце заходится искренней благодарностью.***
На следующий день Хината чувствует себя достаточно хорошо, чтобы прийти в гильдию. Первое, что он замечает - сакура, с голыми ветвями, что вернулась на свое место и стоит теперь в распаханной темной земле. Он улыбается и входит в здание. "Кто это, мать вашу, сделал?!" Улыбка быстро слетает с лица, и Хаджиме старается как можно незаметней проскользнуть к столу, где сидят его близкие друзья. Глава их 77-ого отделения гильдии - маленький старичок Макаров кричал не свои голосом, стоя на барной стойке и осматривая всех собравшихся гневным взглядом. Комаэда спокойно улыбался, а когда к нему подсел заклинатель буднично поинтересовался: "Как ты себя чувствуешь?" "Всё хорошо," - ответил Хаджиме, стараясь говорить потише. - "Говорил же, просто простуда." Дух кивнул с улыбкой, и вернулся к наблюдению за выступлением мастера. Напротив них сидели Фуюхико с Содой, и если первый сохранял каменно спокойное лицо и старался ни на кого не смотреть, то второй выдавал себя с головой: Казуичи дёргался нервно, озирался, бросал опасливые взгляды на мастера и очень сильно потел. Хинате на пару секунд стало его по-человечески жаль. Того, гляди, инфаркт схватит. Сам Хаджиме был почти так же спокоен, как и дух рядом с ним, потому что если он смог узнать в залпах фейерверков и металлической лодочке магию своих друзей, то мастер и подавно смог. И если сейчас он спрашивает вопросы, ответы на которые столь очевидны, то никого серьезно наказывать он не собирается. В конце концов, Макаров был прекрасным человеком и для каждого здесь стал если не отцом, то дорогим дедушкой. Он любил буйный нрав своих детишек и стыдил их лишь за серьезные разрушения, за которые сам получал по голове от высшего Магического совета. Да что греха таить, во многом он и сам был буйным, и даже участвовал в некоторых проделках вместе с молодыми магами. Но сейчас, похоже, ему нужно было сделать видимость наказания, чтобы не расслаблялись слишком сильно, а потому Хината лишь усмехнулся и начал слушать длинную лекцию, насчёт того, как плохо портить сад гильдии и тем более выкапывать один из её важнейших символов. Сам Хаджиме тоже очень любил и уважал мастера Макарова. Именно он однажды принял его в Пик надежды с распростертыми объятиями и вселил веру в себя. Именно он однажды сказал, что гильдия - это дом для каждого из них, а друзья - это их семья. Именно он, пылая взглядом, назвал его своим ребенком и повел всю гильдию в бой, чтобы вернуть взятого в заложники заклинателя. Хаджиме, на самом деле, был готов насмерть стоять за каждого собрвшегося здесь и в первую очередь - за их мастера. Он, оперевшись локтями о стол, с мягкой улыбкой сказал: "Спасибо вам, ребята." Кузурю отвернулся смущённо, Казуичи натянул шапку на глаза и судорожно запричитал, что их не за что благодарить и они ничегошеньки не сделали. Комаэда же пожал плечами и мирно сказал: "О чем ты?" "Да так," - усмехнулся тепло Хината. - "Я в целом."