Mind The Gap

Сегодня должен был быть хороший день. А даже если это не так, что ж… Хани самолично убьет любого, кто попытается все испортить. Сегодня 16-е Додекамона. 16 – это несчастливое число. Но тем больше причин, назло судьбе, провести этот день хорошо. Сегодня пекаря закрыта – как и большинство магазинов 16-ого числа – поэтому они с семьей используют освободившееся время, чтобы приготовить вкусный обед. Это прекрасный обед. Сырный миндальный хлеб с хрустящими кусочками мяса и зеленым луком. Он выглядит так, как будто был придуман и создан богами. Хани достает несколько хороших банок с чаем и, может быть, одну бутылку качественного ликера. Потому что сегодня будет хороший день. И у Филзы тоже будет хороший день, в независимости от того, хочет он этого или нет. Потому что Хани не оставит ему выбора. Хороший денек! Хороший, облачный, зимний день. Упрямые цветы, которые еще не успел побить мороз, благоухают с подоконников и клумб. Люди могут проводить свой неудачный день, запершись дома, но нет ни одной причины, по которой они должны быть одиноки. Хани встретится с Филзой, заставит Фанди пообедать с ними (прошло много времени с тех пор, как она разговаривала с этим ребенком), и они смогут запугивать друг друга, пока не сядет солнце. Кроме того, Лемон практически выгоняет ее из дома сегодня, и все из-за чертовой переклейки обоев. (Благослови господь эту женщину, которая не знает что такое компромисс в любых вопросах касающихся домашнего декора.) Поэтому Хани упаковывает свой обед в корзинку, посыпает вход в пекарню солью, чтобы предотвратить гололедицу, и совершает короткий перелет в сторону рыночной площади. Всегда приятно немного расправить крылья. Площадь почти смехотворно пуста, всего несколько человек расчищают свои пороги от снега, после чего торопливо возвращаются по домам. Из-за этого мертвого уныния приспособление, стоящее посреди городской площади, кажется еще более заметным. Изящная деревянная конструкция, тяжелое металлическое лезвие закреплено на ее вершине. Филза назвал это гильотиной. Сказал, что она нервирует его и напоминает о временах, когда людей просто вешали на улицах. Хреново, наверное, видеть эту штуку из своего окна. Хани может понять, она бы тоже нервничала из-за такого соседства. Элитрийка возвращает свое внимание к дому Филзы. Дому Филзы. … Заколоченному дому Филзы. Поперек двери грубо и наспех прибиты длинные доски. Почтовый ящик буквально вывернут наизнанку, а дверной звонок помят. – Что за хрень? – Хани поудобнее перехватывает корзинку и торопливо взбирается по лестнице. – Фил? Ты там? Она заглядывает в окна. Тонированное стекло разбито, осколки разбросаны возле перевернутых цветочных горшков. На маленьком клочке пола, что она может увидеть с этого ракурса, разбросаны черные перья. – Я вхожу! – Громко говорит Хани, убирая корзину в инвентарь. – Пусть только кто-нибудь попробует выстрелить в меня! Она просовывает свою трость в щель между дверью и прибитыми досками и наваливается на нее всем своим весом, чтобы выбить наспех забитые гвозди. Освобожденная дверь открывается с относительно небольшим сопротивлением. По деревянному полу разбросаны камни, влетевшие через окно. Стол перевернут, камин потух, каждый чертов шкаф раскрыт, а его содержимое перевернуто. Сушеные травы и лекарства, теперь безнадежно испорченные, рассыпаны по полу. В самом дальнем углу виднеется сам Фил, свернувшийся вокруг маленькой пустой шкатулки, его крылья беспорядочно бьются о стены. Хани подбегает, опускается на колени, чтобы осмотреть тело. Он дышит, но дрожит, и на правой стороне его лица темнеет неприятного вида синяк. Кровавый отпечаток лап виднеется на обнаженных запястьях, и… – О, боги. – Хани в ужасе смотрит на тонкие железные цепи, обхватывающие его лодыжки. Она отчаянно постукивает по неповрежденной его стороне лица. – Фил. Фил, ты еще со мной? Мутные глаза растеряно дрейфуют в ее сторону. – Привет, – нервно улыбается Хани. – Ты можешь сказать мне, почему ты больше чем обычно похож на труп? – Они забрали его, – тихо выдыхает Филза. – Они… Т… Он резко щебечет, когда рядом раздается резкий грохот, слепо отползая к стене, хвост обвивается вокруг его скованных ног. Что-то громко гремит за одним из передвинутых шкафов. – ЭЙ! – Кричит мужской голос. – Фил? Ты в порядке? Хани прислоняется к шкафу. – Кто это, черт возьми? – Э-э… – Голос замолкает. – Джефф? Я тоже здесь живу. Эти придурки заперли меня. С ним все в порядке? Что бы они не делали, это звучало не слишком хорошо. Хани с опаской смотрит на трясущиеся крылья Филзы. – Ну, он не умер, если ты об этом. Как мне тебя вытащить? – Судя по всему, они подперли дверь чем-то, я не могу ее открыть. Хани моргает и заглядывает в скудное пространство между шкафом и стеной, обнаруживая там дверь. Какой большой дом. – Да уж, кто бы это не сделал, они решили не мелочиться. Давай вместе попробуем. Она цепляется когтями за внутреннюю стенку шкафа и тащит его на себя, хлопая крыльями от упорства, совместно с усилиями Джеффа с другой стороны, им удается управиться где-то за клик. Джеффом оказывается свидетель в прямоугольных очках, на его голых плечах видны синяки от его неоднократных попыток протаранить дверь. – Не сочти за грубость, но почему ты едва одет? – Хани нерешительно поднимает голову, отрывая взгляд от его оголенных меток жизни. Джефф прочесывает рукой растрепанные чернее волосы. – Они, блять, пришли едва начало светать. Мы даже позавтракать не успели. Сердце Хани замирает. – Черт, с самого утра? Но это означает… Что Фил был здесь все время. Закованный в цепи и заколоченный в собственном доме. Все утро. Хани прикрывает рот рукой и делает глубокий медленный вдох, прежде чем снова повернуться к Филу. – Эй, сучара, ты в порядке? Ты можешь встать? Филза хмыкает, но все же приподнимается на дрожащих ногах, опираясь на стенку, Хани услужливо поставляет свое плечо, позволяя старику буквально навалиться на себя. – Я принесла обед, – говорит она. – Там как раз на троих… – Она мрачно смеется. – Хотя, я немного не на это рассчитывала, честно сказать… Филза резко шикает и хлопает ее по макушке. Хани дергает головой. – Сделаешь так еще раз, и я откушу тебе каждый палец по очереди. – Нет, нет, не ты, – отстраненно отмахивается Фил, слепые глаза оглядывают комнату. Хани (нежно) бьет это недоразумение по груди. – Прекрати это и приходи в себя. Джефф скидывает руки. – Милостивые боги, не бей его! – Он ударил меня первым. – Хани трясет ладонью перед озадаченным лицом Фила, а затем толкает его на стул. – А теперь сядь и поешь, пока ты не упал в обморок, как скорбящая вдова. Одно дело заставить Фила растеряно поесть и выпить чаю с добавлением фиолетового и желтого порошка. А вот заставить кого-то из них рассказать о том, что, черт возьми, произошло, уже гораздо сложнее. Фил едва начинает что-то говорить и тут же замолкает, его мысли сейчас как будто в совершенно другом месте. – Куда, черт возьми, делся Фанди? – Хани всплескивает руками. – Он не отвечает на мои звонки. Нам нужно найти его и разобраться, кто сделал это с Филом… Джефф шипит сквозь зубы. – Кстати, об этом… – Фанди и Т-Туббо были здесь, – запинаясь, говорит Филза. – Вместе с… со с-с-своим… – Его слова тонут в коротком шипении. - … друзьями из кабинета министров. – Его глаз дергается. – Они хотели знать, где Техно. Разгромили весь дом, чтобы найти… – Он неуверенно улыбается. – … они нашли его. В тот единственный день, когда я достал его из своего энд-пространства, они нашли этот компас. – Они начали кричать и обвинять его в измене, – вмешивается свидетель. – Потом заперли Джеффа. И Туббо… – Филза грустно улыбается. – Мистер Андерскор сказал, что измена должна быть наказана. Он попросил Ранбу удержать меня и… Он съеживается, так и не заканчивая мысль. Звон железных цепей у его ног – достаточное объяснение. – Они заставили Ранбу удерживать тебя, - медленно говорит Хани. – Эндермена. – Это был самый эффективный метод заставить меня молчать. – Улыбка Филзы становится жестокой. – Ты знаешь, я становлюсь по-настоящему тихим, когда эндермен смотрит мне в глаза. – И… – Взгляд Хани скользит по его запястьям. – … и это. – О, – Филза тихо гудит, поднимая руку, чтобы рассмотреть кровавые отметины. – Это был… - Его ладонь начинает дрожать, рога постепенно краснеют. – Это был… Когда красный цвет доходит до кончиков рогов, его рука резко дергается, когти впиваются в стол. Он устало опускает голову, со свистом выдыхая, рога возвращаются к своему обычному цвету. Маленькая гравировка с изображением лисьей морды горит, как клеймо, под кровавым отпечатком на запястье Фила. – Это был прощальный подарок от Фанди, – неуверенно сообщает Филза, отдышавшись. – Чтобы я не мог навредить себе, пока они ушли за Техно.

-<>♥<>-

Отстраненно Филза понимает, что Хани выглядит испуганной. Наверное, он мог бы найти это очаровательным – тот факт, что она заботится о нем. Но, к сожалению, сейчас его мысли заняты далеко не этим. Потому что он убил Техно. Он, блять, убил его. Он достал компас всего на один день. Всего на один день, просто чтобы переложить его в коробку получше, потому что это был подарок Техно, и он заслуживал лучшего, и теперь… … теперь его забрали. Вырвали требовательные руки Туббо, те же руки, которые указывали на него, когда он отдал приказ Ранбу, те же руки, которые надевали на него железные цепи. Его собственный внук, его собственная плоть и кровь, превратил эту кровь в клетку, которую он теперь не может покинуть. В его ушах все еще стоит звон дверного звонка. ОТКРОЙ ДВЕРЬ, СТАРИК! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ УЙТИ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ УЙТИ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ УЙТИ… – Ты все еще со мной, хун? – Мягко спрашивает Хани. (За океаном маленькая ворона садится на плечо Чехова, и наблюдает за тем, как армия мясников движется к маленькому занесенному снегом коттеджу.) – Да, – неуверенно отзывается Филза. – Я в порядке. Все в порядке. Все будет… хорошо. Скоро все закончится. Все, что остается делать Ангелу, это сидеть в своей клетке и ждать, пока мир вокруг него вновь разваливается на части. (Он к этому привык.)