- Лев и его львята -

      Джеймс проснулся рано утром. За окном, с занавесками в розовый цветочек, ещё не рассвело, а из-за того, что уличное освещение возле дома вновь судя по всему пришло в негодность, и вовсе казалось будто ночь ещё даже не заканчивалась. Однако нет — мужчина повернул голову чуть правее, где рядом с кроватью сына на небольшом столике стоял маленький светло-голубой будильничек, щедро разрисованный во всякие цветочки, солнышки и улыбающиеся рожицы. Благо ободок был широким, а Леночка, затейница любимая, решила его украсить, не жалея при этом краски, которые честно одолжила у брата. Получилось действительно очень красиво, весёленько и оригинально. Пришлось признать, что в самом деле, ночь-кудесница отступила, судя по отображающемуся на циферблате времени — шесть утра. Джеймс вновь повернул голову к потолку, крепко зажмурился, потянулся аккуратно, чтобы не потревожить спящую в его объятиях дочку. Потёр свободной рукой переносицу, затем повернулся на правый бок, так и продолжая обнимать крошку Лену. Одеяло видимо, за ночь сползло, и она даже внимание не обратила, прижимаясь к папе всем тельцем — с папой ей всегда тепло и безопасно. Малышка почувствовала движение и во сне, наощупь протянула маленькую ладошку водя ею по скуле и волосам папы, затем устроила её у него на шее. — Папочка, не уходи, давай ещё немножечко поспим… — лепетала она, от чего у Джеймса на губах появилась нежная улыбка. Он аккуратно, тепло поцеловал ее в лобик, тихонечко, чтобы не разбудить, уложил на кровати, одновременно с этим вставая и давая ей больше места на постели. Он бы с удовольствием её не покидал, нежился бы рядышком с нею, однако к сожалению уже через час, ему надлежало быть на работе, но он уже заведомо сильно скучал. — Шшш, спи спокойно, ангелочек мой. Время ещё есть. — Баки заботливо укрыл её одеялом, вставая на ноги и окончательно просыпаясь. Рядом с доченькой он всегда спал крепко и сладко, ощущая себя полностью отдохнувшим, полным сил на грядущий день. Он правда не понимал некоторых своих друзей, которые жаловались, как неудобно им высыпаться с маленькими детьми, и вообще отдыхать, потому что они требуют слишком много времени и внимания. Вот искренне не понимал. Это же такое невыразимое счастье, проводить со своими малышами время, играть в игры, делать вместе уроки, учить буковки, объяснять технику счёта на палочках, как он делает с Леночкой, что-то рассказывать, отвечать на интересующий вопросы. Он с ужасом содрогался, не зная, что будет с ним без его родных кровиночек, просто с ума сходил без таких любимых объятий Лены, без её запаха, улыбки, без её тепла рядом. Не мог физически без таких пытливых глазок Барыша, его искреннего щебетания обо всём, что волнует и тревожит, без его любознательности и открытости. Он даже дышать не мог, если они не виделись долго из-за его занятости на работе, а уж жаловаться, тем более считал за самый страшный грех. Ещё раз взглянув на спящую дочь, Баки подошёл к кровати сына, тихонечко поцеловал в висок, затем так же бесшумно покинул комнату, надеясь так же застать ещё спящей жену в их спальне, однако нашёл её на кухне. Она, ещё в сорочке, и забранными в пучок волосами, готовила на сковороде омлет. — Доброе утро, жизнь моя. — она обернулась к нему через плечо, пытаясь улыбнуться, но во взгляде ясно читалась обеспокоенность, что не укрылось от Джеймса. Он подошёл к ней, обнял за талию, устраивая подбородок на её плече, с наслаждением вдыхая аппетитный аромат, который разносился по кухне. — Доброе утро, сладость моя. — выдохнул Баки, поводил носом у её шеи, затем поцеловал за ушком. — Как ты, любимая? Хорошо спала? Выглядишь расстроенной. — заметил ей Джеймс, уже перемещаясь губами на её щёку, пока супруга следила за омлетом, но охотно принимала все его ласки. Баки очень хорошо знал свою жену, чутко ощущал любое изменение в её настроении и сейчас тоже, он почувствовал, что она сегодня какая-то другая, и ее состояние передалось ему тоже. Зехра в мгновение выключила на плите конфорку, тут же развернулась в руках мужа и крепко, горячо прижалась к его губам своими, столь же отчаянно обнимая за шею и прижимаясь к нему всем своим телом. Джеймс тоже охотно отозвался, сомкнул руки на её боках прижал к себе так крепко, как только мог, губами сцеловывая весь её жар, вместе с каким-то отчаянным остервенением. Успокаивал, нежил, лелеял, поглаживал, целовал, не в силах понять причину её такого настроения, о чём и сообщил: — Ох, дорогая моя любовь, что случилось? Ты сама не своя. Девушка ещё раз прижалась к его приоткрытым губам, приглаживая слегка растрёпанные после сна волосы, с наслаждением и любовью принимая поцелуй в лоб от мужа. — У меня предчувствие дурное, родной. Джеймс на это слегка качнул головой, в знак готовности выслушать, ласково поглаживая любимую по щекам. — Вчера вечером, на улице громко прогремел гром — ни с того, ни с сего. Я очень сильно испугалась. — прошептала ему Зехра, вновь обнимая его, но теперь нежнее, в попытке успокоить сердце и отогреться. — Дорогой мой, прошу тебя, будь сегодня осторожен. — всхлипнула она, едва касаясь губами впадинки у него за ушком. — Не волнуйся, милая моя, и ничего не бойся, всё будет хорошо. Я рядом, я с вами…я с тобой. Со мной ничего не случится, обещаю тебе. — приговаривал Джеймс, успокаивающе гладя её по спине, нежно целуя в шею, при этом болезненно зажмурившись. Ведь он чувствует, глубоко в душе понимает, что она имеет ввиду. ***