kerosene.

Против всех исчадий из глубин преисподней, против всех нечистивцев рода людского… против легионов мы выставим… тебя одного. Рви и кромсай, пока не иссякнут. Doom Eternal, 2020. Если бы меня спросили каких учеников нет на факультете Ярила* школы ведовства Колдовстворец, я бы ответила - одинаковых. «Здесь нет негодяев в кабинетах из кожи, здесь первые на последних похожи», и каждый ярилович хранит в себе свой огромный мир. Некоторые миры похожи на колыбельные песни матери - нежные и мягкие, они пахнут выпечкой и домом, другие напоминают поездки в Орленок - шумные, суетливые, глядя на таких вспоминаешь огромные чемоданы, нагретые солнцем автобусы и полные счастья беззубые улыбки, третьи миры охраняются похлеще сокровищ Пирамиды Хеопса, и кого попало в себя не пускают. И это великое разнообразие миров, их разный цвет, стихию и масть, можно объединить и объяснить одним словом - ярилович. На факультете Ярила главная ценность - свобода, и прежде всего - свобода быть самим собой. Взять хотя бы меня - Барская Елизавета Богдановна, среди дозорных и магов СССР имя весьма известное. Еще бы, папенька - шеф Ночного Дозора Краснодара, Волшебник Вне Категорий и просто мужик, наводящий ужас на нечисть страны второй век кряду; маменька - Великая Волшебница, женщина, выведшая советскую медицину на совершенно новый уровень, и самая замечательная целительница из всех, кого я знаю. И вот у двух великих людей появилась я. Сплошное разочарование, если быть честной. Увы и ах, но на плечи юной меня свалилась участь старшего ребенка. Это уже не хухры-мухры, а участь быть старшим ребенком Волшебника вне Категорий - пиздец на пиздеце и пиздецом погоняет. Папенька хотел, чтобы я была дозорной, и служила опером под его началом, а я вместо этого крала маменькины книжки по травологии и врачеванию. В три года папенька подарил мне метлу, а на следующий день выяснилось, что я до полусмерти боюсь высоты. Папенька хотел чтобы я с рождения добивалась высот, а я вместо этого создавала миры. Орали на меня знатно, и поколачивали тоже - но усилиями матушки все синяки и переломы без следа проходили на следующее утро. А вот обиды не проходили. Короче говоря - папины надежды я не оправдала, поэтому когда мне исполнилось шесть лет и родился младший брат, он тут же переключился на него. Когда в одиннадцать лет я оказалась на факультете Ярила никто особо не удивился. Удивились, когда выяснилось, что Испытание Поиском* я прошла в одиночку. Папенька скрипел зубами - его мечты о Свароге*, пошли прахом, но все равно был рад. Маменька смеялась, гладила его по голове и целовала маленького брата в лоб. Но больше всех счастлива была я - это же Ярила! Страстное, весеннее солнце, воля подданных которого всегда отличалась свободой и независимостью. Для меня факультета лучше и не найти. Сначала может показаться, что Алатырь-камень решил собрать вместе всех самых упрямых детей, поступающих наперекор всему и всем. Но если приглядеться, нас, студентов Ярила, объединяет не оппозиционерство по мелочам или подростковое бунтарство, а глубокое - со временем - понимание, чего мы хотим и что нам нужно. И обнаруживается, что непрекращающаяся борьба — это упрямство в достижении желаемого. Как никто другой мы знаем: каждый выбирает лучшее из возможного. Каждый должен беречь свои нервы — и поступать так, как диктует порыв. Или не беречь — если так диктует порыв. Вопреки школьным байкам, распространенному мнению и учебникам истории, где великие подвиги зачастую совершались яриловичами, Алатырь отбирает сюда не бойцов - прости, пап, - не мятежников и не революционеров. Это — всего лишь следствие того, что дети Ярила всегда тянутся к лучшему для себя (или других) и не приемлют препятствий и ограничений. Это не всегда борьба: некоторые из нас находят лучшее в удовольствии, некоторые — в духовной свободе, некоторые в свободе от давления общества. Или семьи, в моем случае. Да, это не всегда борьба. Но это — своенравность, увлеченность, страстность, открытость новому опыту, умение получать желаемое и желать побольше. Больше всего мы ценим свободу, а где ее нет — там ее создаем. В Гнезде* я была направлена в Янтарную комнату - и обзавелась самыми лучшими соседями на свете. В Янтарной стены от пола до потолка были расписаны и забиты полками и шкафчиками, ломящимися от книг, амулетов и артефактов, увешаны картинами и плакатами с квиддичем и великими магами, свечами, связками чеснока, перца, сушеных трав и ягод, нужных для травологии и зельеварения. Со стороны это было похоже на огромную свалку, карабкающуюся к потолку. Кое-какие ее фрагменты туда уже добрались и закрепились, и теперь раскачиваются на сквозняке, шелестя и позвякивая. Из всех отделений мы единственные, у кого кровати двухместные, они стоят вдоль стен. Та, что на втором ярусе и ближе всех к окну, была моей - в нише в стене, среди пачек красного мальборо и учебников по прорицанию, разноцветных свечей и ваз ручной работы с сухоцветами, спал Васька - мое желтоглазое чудо, одержимое огнестрельным оружием и сигаретами. Янтарной вообще повезло - тут у всех были только коты и кошки, ребятам из Мраморной повезло куда меньше - им приходилось ревностно охранять своих ящериц от чужих котов*. Радио и три канделябра из двенадцати не выключались и не гасли никогда, так что в любое время ночи кто-нибудь читает, принимает душ или просто шастает по комнате, пьет чай или кофе, курит. Курили, конечно, в основном я и близнецы Тутаевы. Двое из ларца, одинаковых с лица - ребята были удивительно похожи, и поэтому, чтобы не мудрствовать лукаво, Янтарная нарекла их - Тут и Там. Братья с удовольствием отзывались на данные прозвища, но тем не менее, все равно однозначно определить, кто перед тобой маячит - Тут или Там, было практически невозможно. Природа, а также родители братьев Тутаевых постарались на славу. Даже родинки на лицах братьев располагались идентично с точностью до миллиметра. Размер комнат делал общежитие Ярила самым привлекательным для тайных сборищ и запретных увеселительных мероприятий. Здесь мы устраивали пьянки, которые все элегантно называли «совместной подготовкой к контрольной по истории магии», здесь колядовали в Рождественскую ночь, здесь варились самые страшные зелья Колдовстворца - обязательно с добавлением медицинского спирта! Как жаль, что теперь я должна это замечательное место покинуть. Оставить Янтарную, свою кровать, нишу в стене, медвежью шкуру на полу. Стихи на стенах и рисунки снежинок на окнах. Царапины от котелков на столах и коробки с картами на каминах. Чучело головы северного оленя, рога которого мы использовали как вешалку - именно на них крепились связки чеснока и перца, и бюст Ленина на подоконнике. Оставить братьев Тутаевых, с которыми курили в комнате и специально для этого придумали вентиляционное заклинание, оставить лунатика Федю Гамзатова, с которым часами могли спорить о толковании снов - он предпочитал толковать по Фрейду, а я по соннику Миллера, оставить космо-девочку Аню Демьянову, восхищавшуюся Тихо Браге, и даже написавшая ему огромное стихотворение, оставить скорпиона Шуру Кирсанова - свое прозвище он получил благодаря невероятной любви к ядам и необъяснимой сопротивляемости любому из них, оставить подрывника Женю Попова - моего земляка и лучшего друга, получившего свое прозвище за увлечение огненной магией и взрывоопасными зельями, а так же за свой вспыльчивый характер, оставить гадалку Лизу Морозову, мою тезку, которая научила меня работать с картами таро, гадать на чаинках и костях, оставить Мишу Молотова, мальчика с говорящей фамилией, со второго курса в меня влюбленного, оставить Леню Соловьева, который был душой Янтарной. Оставить все и всех. Оставить Колдовстворец и Ярила, оставить Янтарную и Янтарных, оставить страну и дом, родителей и брата, сердце и душу. В незнакомую, чужую Англию со мной может поехать лишь Васька, перстни на руках, воля и Свобода - моя свобода, свобода яриловича, свобода, которую никому не отнять и не подчинить. А еще желание. Заветное, жгучее и нежно мной лелеемое желание - выполнить задание и вернуться домой. Что за задание, спросите вы? Долгая и охуенно-страшная история, отвечу я. Началось всё с войны. Не знаю, всегда ли все начинается с нее, но в этой истории все началось с войны. Двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года, в четыре часа утра без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города. В июне многие студенты Колдовстворца еще не покинули Гору - сдавали переводные экзамены, ВКР* и долги. Те, кто уже отстрелялся, собирали чемоданы, по всей школе разыскивали своих кошек и ящериц - бедняги Мраморные, их ящерицы вечно оказываются в самых странных местах - и ждали своего поезда, а некоторых забирали родители. Но из-за войны все планы были разрушены - как тех, кто собирался летом к семье, так и тех, кто на территории Колдовстворца оставался круглый год. В целях безопасности, Гора не впускала и не выпускала никого. Исключением стал только мой папа. Барский Богдан Александрович - шеф Ночного Дозора Краснодара, Волшебник Вне Категорий и хороший друг нашего Директора. О том, что он приехал я не знала до одного прекрасного вечера, двадцать четвертого июня. В Янтарной было на удивление тихо и холодно - камин потушили, чтобы не трещал, а в Уральских горах тепло не бывает даже летом. На медвежьей шкуре стоит радио, а мы сидим вокруг него и внимательно вслушиваемся в дикторскую речь - после нападения не было никаких вестей. По радио вещают о том, что американский президент Рузвельт заявил о поддержке советского народа в войне с фашизмом и о проведенном на Красной Площади Параде Победы. Скорпион Шура рядом со мной тяжко вздыхает, одной рукой опирается на пол, а другой ослабляет красный пионерский галстук на шее*. Аня смотрит в пол, разглаживает невидимые складки на юбке и крепче кутается в синий форменный пиджак. Я, Миша и близнецы Тутаевы сидим плечом к плечу, так что нам не так холодно как остальным и выкуриваем по третьей сигарете подряд. У всех на лицах одно и то же сосредоточенное и мрачное выражение, все думают об одном. Никто нам в этой войне не поможет, придется зубами и когтями вырывать себе свободу. Делаю жадную затяжку, запиваю дерущий горло дым вкусным кофе и спрашиваю, обращаясь ко всем и ни к кому одновременно: - Как думаете, нас отправят? - куда отправят все прекрасно понимают без слов. - Дозорные уже сражаются вовсю, а среди них полно выходцев из Колдовстворца, - я хмурюсь, представляя, как папе сейчас тяжело, а ответивший мне Женя выключает переставшее вещать радио и тянется к нашему квартету, - Сигарету дайте, что ли. Темя Тутаев по прозвищу Тут удивленно приподнимает густые брови и начинает то, что они с братом умеют лучше всего - разряжать обстановку. - Ого, курящий Подрывник! Подрывник-самоубийца! - а сам подвигает к Женьке пачку красного мальборо. Его более мудрая версия, близняшка Матвей по прозвищу Там, одобрительно лохматит черные кудри брата и с удовольствием подхватывает игру. - Никакой это не Подрывник. Это оборотень! - белозубо улыбается и прикуривает Попову изящным движением мизинца. Титановый перстень на его пальце красиво блестит зеленым цветом, и отвлекает мое внимание. Как чертовски хорошо братьям подходят их перстни*!Из титана, с абсолютно идентичным расположением камней зеленого турмалина. Титан - потому что подстраивается только под одного хозяина - наверняка, чтобы братья утром в спешке не перепутали свои кольца. Турмалин - потому что они самые подходящие для него владельцы! Близнецы способны предоставить ему простор для волеизъявления, экспериментов и, самое главное, чудачества. Как известно, камни турмалина иссохнут и будут плохо работать в руках рациональных, стремящихся всё контролировать или попросту скучных: нет, идеальные владельцы для них — те, кто соглашается быть для них партнёрами, а не хозяевами. В этом случае турмалиновые камни становятся надёжными товарищами, особенно ценными за их склонность к продвинутой магии высокого класса. Забавный теория: чёрный турмалин обычно тянется к светловолосым людям, а зелёный — наоборот. Тутаевы, со своими кудряшками цвета вороньего крыла, эту теорию подтверждают. - Причем больной. А то не стал бы перекидываться в Подрывника, - продолжает валять дурака Тут. К слову, именно близнецы начали раздавать прозвища, а потом уже мы дали прозвища им. Мне, кстати, досталась весьма безобидная «Принцесса» - за какие заслуги, правда, неизвестно. Я про то, что тут есть из чего выбирать, хе-хе: может из-за того, что в первую же минуту как мы вошли в Янтарную я заявила свои права на самую козырную кровать, может потому что по выходным я обычно шла гулять в красивых черных платьях, а может, просто потому что я из богатой семьи чистокровных волшебников. От размышлений и издевательств над начинающимся кипятиться Женей нас всех отвлекает стук в дверь. Не сговариваясь, одновременно смотрим на часы, висящие над камином - полночь, комендантский час уже наступил. Не то чтобы он когда-то останавливал свободолюбивых яриловичей, но яриловичи и стучаться бы не стали. Они бы или просто вошли, или обратились бы в воздух и пролетели сквозь щель в двери. Значит, или кто-то из дисциплинарного комитета, или учителя. Скорость и слаженность наших с близнецами действий достойна восхищения и демонстрации на экзамене боевого чаровства. Смыкаю большой и указательный пальцы правой руки, оттопыривая остальные и дую сквозь получившуюся букву «О», шепотом читая заклинание на вентиляцию: «Ни веса, ни цвета, через нос проходит в грудь и обратный держит путь!» Тут взмахивает левой рукой и все наши бычки и недокуренные сигареты собираются вместе, превращаясь в маленькое семечко. Там правой рукой складывает печать тигра* и семечко превращается в горшочек с цветком табака. В эту же секунду внимательно следящий за нашими действиями Миша кричит «Входите!» и тяжелая дубовая дверь Янтарной распахивается. На пороге стоит Мария Соболева - наш преподаватель по Чаровству и в конкретный момент времени - худший ночной кошмар. Потому что она по-любому почувствовала наши магические попытки привести комнату в приличный вид. - Доброго времени суток, молодые люди, - цепкие золотые глаза проходятся по каждому сантиметру комнаты и останавливаются на нашем квартете. Естественно все мы, как добропорядочные курильщики, да к тому же с огромным стажем, были великолепными актерами, так что ничего, кроме вежливых улыбок и дружного: «Доброй ночи, Мария Павловна!», учительница не увидела. Но страшно все равно было. И не зря: - Товарищ Барская, прекрасное чтение заклятья. Я о таком раньше не слышала, сами изобрели? - Когда она смотрит на меня я издаю странный звук, нечто среднее между моим стандартным «хе-хе» и «извините», так что кажется, что я изобрела еще и новое слово. - Товарищи Тутаевы, великолепная реакция. - Она прикрывает глаза, словно устав, - Как всегда, впрочем. Всем троим я бы поставила 90 баллов. За потрясающую командную работу. - Мы с близнецами переглядываемся, обмениваемся улыбками и гордо выпрямляем спины. Но Мария Павловна открывает глаза и смотрит прямо на меня, так что улыбка поспешно исчезает, - Товарищ Барская, вас ожидает Директор. «Попадос, - подумал Штирлиц.» Пизда мне, - подумала я. С Хозяином Медной Горы* никто из учеников лично не разговаривал, так что все немного его побаивались. Под ожидающим взглядом Чародейки и взволнованными - моих янтарных хватаю со стула пиджак и находу его натягиваю. Ребята молчат, так что я молчу тоже - негласное правило - если уж попался, так не тяни за собой остальных. Когда за нами закрывается дверь с самым невинным видом поворачиваюсь к учительнице и невзначай интересуюсь: - Фаддей Олегович вызывает меня? Вы случайно не знаете зачем? - Случайно, знаю, - кивает Мария Павловна и из ее высокой прически выбивается пара черных локонов, - Ваш отец здесь, Товарищ Барская. - Не знаю какая из тысячи эмоций сейчас у меня на лице, но Чародейка сочла нужным добавить, - Сейчас он в кабинете Директора. Они оба ждут вас. Папа здесь! Папа приехал, значит с ним всё в порядке! А раз все в порядке с ним, значит и мама и брат в безопасности. Мысль приносит за собой облегчение, но вместе с ним приходит и волнение от скорой встречи. Курить хочу, аж зубы чешутся, но надо терпеть, так что я отвлекаюсь мозговым штурмом. Гора не должна никого впускать, как не должна никого выпускать. Как же она впустила папу? Он - Волшебник Вне Категорий, но даже он не смеет разговаривать с Горой. Значит… Его пригласил сам Хозяин? А если он пригласил, то зачем? Мы проходим мимо большого зеркала в золотой оправе и я быстро поправляю форму. Вообще наша форма мне безумно нравилась и очень шла. Темно-синий пиджак до талии, плечи и воротник расшиты серебряными нитями, складывающимися в узор факультета Ярила. Белая рубашка заправлена в темно-синюю, под стать пиджаку, юбку, а на воротнике повязан пионерский галстук. Кажется, их начали носить и в обычных школах, но мы почему-то начали раньше всех. Юбка длинная, доходит почти до икр, а на подоле такой же серебряный узор и кружева, оставшиеся в форме со времен царя. На ногах капроновые колготки и армейские ботинки матери, отвоеванные мной еще прошлым летом. Мама хотела их выкинуть, а они были почти новые и ужасно мне нравились. Я действительно люблю Колдовстворец. Мысль приходит настолько неожиданно, что я почти останавливаюсь на месте. Почему я вдруг об этом подумала? Интуиция? Что случится? Меня не покидает ощущение чего-то необратимого, стремительным домкратом несущееся прямо ко мне. Может, из-за войны разволновалась? Да в конце концов, не выгонят же меня из школы за простое курение в комнате. Да, нельзя, да, за это наказывает дисциплинарный комитет, но ведь все как-то курят, и все об этом знают! Ладно, разберемся, в крайнем случае я попрактикую свое актерское мастерство, это тоже полезно. Мария Павловна останавливается рядом с дверью в кабинет Директора, и стучит несколько раз делая паузы. Азбука морзе? Или пароль, как у нас в общежитии? Мерлин и все Великие, сколько вопросов. Дверь открывается и Чародейка делает мне ручкой. Усилием воли заставляю себя успокоиться и захожу в кабинет. Комната была просторной, не такой огромной как наш зал, а именно просторной. Огромные витражи на окнах самых разных оттенков синего и голубого, белые шкуры на мраморном полу, два бархатных черных дивана с кучей разноцветных персидских подушек, а между ними небольшой круглый столик. Папа обнаруживается рядом с темным деревянным столом. Высокий, широкоплечий блондин с голубыми глазами - он совсем не изменился, и надеюсь, не скоро изменится - способности позволяли ему сохранять молодой облик уже второе столетие, но кто знает что может произойти на войне? У нас не самые лучшие отношения, но… Он мой папа. Я беспокоюсь за него. На нем стандартная форма дозорного - длинный темно-коричневый кожаный плащ - всегда удивлялась как он его носит, наверное использует левитационные чары, - такого же цвета штаны и рубашка на пуговицах, армейские сапоги на шнуровке, а в руке он держит фуражку. Пальцы оттягивает множество перстней, и одно-единственное не украшенное камнями обручальное кольцо. Обычное золотое кольцо, хотя я уверена, что родители и в них вложили какое-то предназначение. Глаза наполняются слезами и когда папа раскрывает руки для объятий я рывком кидаюсь ему на шею: - Папа, папочка, что теперь с нами будет? - невысказанный вопрос, знаю, что он все равно прочтет мысли легилименцией. Ко всему прочему где то тут находится Хозяин Горы. Утыкаюсь носом в теплую грудь и уже вслух, хриплым от сдерживаемых слез голосом шепчу, - Как мама? Как Гера? - В безопасности. - кратко, как всегда, но я знаю, что ему тоже тяжело - большие руки вжимают в себя с такой силой, будто пытаются поглотить целиком. Еще немного, и я начну задыхаться, но отстраняться не хочу. Когда еще я его увижу? - Лиза, у нас к тебе важный разговор. Лизавета. Расцепляю руки и смотрю папе в глаза. Такие же, как у меня, голубые и чистые, почти прозрачные, как море после шторма. С темно-синим ободком вокруг радужки. Красивые глаза, глаза доставшиеся мне по наследству - они почему-то пугают людей, а я этим горжусь. Хотя, может людей пугают не глаза, а взгляд. Папин взгляд кого угодно перепугает - он и на меня сейчас смотрит грозно, отпусти мол, хватит, перед важным человеком позоришь. Вздыхаю и делаю два шага назад. И едва держусь чтоб не заорать, потому что за пустым до того момента столом сидит Хозяин Медной Горы. Фаддей Олегович на мое перекошенное от ужаса лицо реагирует достойно - подмигивает и делает вид, что ничего не случилось. Хороший мужик. Воспитанный. Не то что некоторые. Руки, как у папы, увешанные множеством перстней сцеплены в замок у лица, но я все равно вижу, что он улыбается - карие глаза озорно прищурены, а морщинки в их уголках отчетливо видны. До этого дня я никогда не видела Директора вблизи, а сейчас пользуюсь возможностью. Сколько ему лет никто точно не знает, но он, как и папа, использует чары, чтобы сохранить прежний облик, так что моему невооруженному глазу представляется как мужчина лет пятидесяти. Как сказала бы моя мама: «В самом расцвете сил». Осознаю, что неприлично долго пялюсь на директора только когда папа деликатно покашливает в кулак, и вытягиваюсь по струнке: - Доброй ночи, Фаддей Олегович! Вызывали? - расцеловать себя готова за то что голос получился не истеричным, а просто слегка взволнованным. Да хранит меня Бог и все Волшебники мира. Хозяин Медной Горы откидывается на спинку кресла, складывает руки на груди и расслабленно улыбается. - Вызывал, Елизавета Богдановна, вызывал, - он прикрывает глаза, но улыбка с лица не пропадает. Мне страшно, но держусь я достойно - спина прямая, руки по швам - прямо партизан на допросе. - Скажите, как у вас обстоят дела с английским языком? Не нравится мне этот разговор и то, куда он нас всех приведет, ой не нравится. Червячок интуиции тревожно поднимает голову. Но когда ты в чем-то сомневаешься, то будь честен и надейся, что Бог бережет честных идиотов: - С трех лет учу. - бросаю быстрый взгляд в сторону папы и добавляю, - Спросить, где дорога на Берлин, смогу. У директора округляются глаза и когда я уже в красках себе представляю собственную смерть, он смеется. Смех у Хозяина Медной Горы красивый: раскатистый и бархатистый, будто лев рычит. Интересно, он анимаг? Как Алена Малахитница*? - Ценю вашу верность Родине, Елизавета Богдановна, - улыбка на его лице едва заметно тускнеет, и я понимаю, что дело серьезное. Еще бы оно не было серьезным. Для каких еще дел Хозяин Медной Горы станет к себе вызывать? Кофе пить? - Она вам еще пригодится. Но для начала, предлагаю выпить. И, словно прочитав мои мысли - гребанная легилименция, черт бы ее побрал - на столе появляются чашки с дымящимся кофе. Беру чашку и грею озябшие то ли от волнения, то ли от температуры в комнате руки. Вкусный кофе. И, что странно, успокаивающий нервы. Наверняка там еще и водка. - Богдан Александрович приехал сегодня днем и сделал мне интересное предложение, - вопросительно смотрю на отца, но он только слушает Директора. Тот держит в руках чашку и разглядывает свою отражение, а потом поднимает глаза на меня, - Я это предложение принял. И сейчас все будет зависеть от вашего решения. Я, блять, так и знала. Я знала. Интуиция не подвела. Как всегда. - Дело государственной важности, Елизавета Богдановна, - я изо всех сил стараюсь не трястись, так что делаю еще глоток кофе. Фаддей Олегович смотрит прямо в глаза и слегка склоняет голову к плечу. Жест, призванный понять всю серьезность положения. Да поняла я все. Поняла и приняла. Только мне все равно страшно. - Вашим заданием будет перевод к нашим английским коллегам, - Директор делает пас рукой, складывает печать Тигра и слева от него появляется пушистое белое облако. В облаке изображен древний готический замок, с огромными окнами и шпилями башен, - в Хогвартс, школу магии и волшебства в Шотландии. Перевод предполагает внедрение и шпионаж, Елизавета Богдановна. - Он выразительно смотрит на меня, а я могу думать только о том, что шутка про практику актерского мастерства больше не шутка, - Если согласитесь, то попадете на Слизерин - у нас с вашим отцом есть хорошие друзья среди родителей тамошних студентов. Это факультет, более всего похожий на наш Хорс. Вы с ним дружны, так что проблем возникнуть не должно. Всю необходимую информацию про факультеты и сам замок мы предоставим, вам нужно лишь согласиться. - Хозяин Медной Горы делает паузу и пьет кофе. Там точно водка, стопроцентено. - Целей несколько. Первая и основная ваша задача - выяснить, намерены ли маги Англии и Хогвартса вмешиваться в войну и, если намерены, выяснить чью сторону они займут. Вторая… - со стороны Директора слышится тяжкий вздох, - Увы, гораздо сложнее. - Он поднимает голову и смотрит на меня с нечитаемым выражением лица. Еще бы, ты отправляешь шпионить шестнадцатилетнего ребенка. Одного, в другую страну, и без подготовки. Конечно тебе будет тяжело. - Нам нужны заклинания. Сильнейшие атакующие и защитные проклятия, обереги и амулеты, рецепты зелий - все, что сможете найти. В своих недостатка нет, но мы почти уверены, что с тем, что у нас есть, мы не выиграем эту войну. Скорее всего, то, что нам нужно, будет храниться в запретном разделе библиотеки, но все незнакомые заклинания, которые сочтете достойными, тоже надо будет переписать и отправить нам. Проблему с входом в запретный раздел можно решить, если подружиться с правильным человеком, а у вас с этим проблем возникнуть не должно. - Что-что? Мне послышалось, или это намек на то, что мне понадобиться соблазнение? Ладно, стерпим. Не терпила, а проработал принятие, как говорит Леня. Директор вздыхает еще раз и отставляет чашку подальше. Снова сцепляет руки в замок, и его лицо теряет все краски. Бледная мраморная маска. - Третья ваша задача - в случае, если Хогвартс активно начнет готовиться к участию в войне против нас… Он подлежит уничтожению. - Господи, мужик, да ты не шпионить, а умирать меня отправляешь. И это тебе предложил мой папа? Кошусь в его сторону, но папино лицо - копия мраморной маски напротив. Поверить не могу. - Не вступайте в бой, но сделайте все, чтобы задержать их до прихода помощи. Это все. От наступившей в кабинете тишины у меня звенит в ушах. И папа, и Хозяин Медной Горы смотрят на меня и терпеливо ждут ответа. Не торопят, и на том спасибо. Чтобы не видеть их лиц, рассматриваю свое отражение в чашке. Какие у меня сильные стороны? Помимо естественной харизмы есть красота, доставшаяся от родителей и возможная быть усиленной правильным поведением и одеждой. Я хорошая актриса, это еще один плюс в копилку. Я действительно хорошо знаю английский язык, и ко всему прочему, раз выбор пал именно на меня, я знаю его лучше всех остальных. Действительно - даже среди ребят моего курса я единственная, кто учил английский. Все остальные предпочитали французский и немецкий, потому что те звучат более красиво. А еще близнецы любили ругаться на немецком языке, потому что немецкий сам по себе - одна сплошная пощечина, а ругательства на нем так вообще до седых волос могли довести. Что до магии… Я далеко не самая лучшая ученица. Ни на курсе, ни на факультете. Ну не сложилось, звезды не совпали, планеты в ряд не встали. Да, я далеко не самая лучшая, но я и не худшая. Моя мать прекрасная целительница, а я пошла по ее стопам. И с атакой, и с защитой я не прогадаю - спасибо папенькиной подготовке, у меня прекрасные авторские заклинания и физическая подготовка - все же, он готовил из меня оперативника. Так, сильные стороны обозначены. Теперь слабые. Главная слабость, о которой мне сегодня уже дважды напомнили - легилименция. Окклюменцию я не изучала. Просто не успела - ее преподают в десятом классе, а я только-только девятый окончила. С этим надо бы что-то сделать, но среди учеников Колдовстворца я лично не знаю никого, кто умел бы пользоваться легилименцией. У яриловичей, яростно отстаивающих и свою и чужую свободу это слово вообще используется исключительно в качестве ругательства, об этом и подумать страшно. Ни один из нас никогда бы не посмел влезть в чужую голову, это преступление против личности. Но я совсем ничего не знаю про учеников Хогвартса, а ведь это совсем другая страна, другие люди и соответственно другой менталитет, у них неприкосновенность разума может не стоять на вершине приоритетов. Еще одна слабость - страх высоты. Я практически не пользуюсь метлой, что правда, то правда. Не думаю, что в Хогвартсе метла будет нужна для чего-либо помимо Квиддича, так что это не такая большая проблема. А со всем остальным… Я могу справиться. Сама себе удивляюсь. Нет, правда. При самом худшем раскладе я окажусь на грани жизни и смерти. Тогда придется использовать бархатку на шее. Бархатки могут быть разными, но они должны быть. Это не только сильнейший магический артефакт, копящий в себе магию для использования таких энергозатратных заклинаний как: «Священный Призыв Семерых», «Восьмерка» или «Десять Негритят», но и средство для уничтожения собственного тела, при получении слишком серьезных ранений, чтобы знания и авторские заклинания - все вышеперечисленные например - и заклинания Колдовстворца, которыми я обладаю, не попали в руки врага. Поднимаю глаза на Хозяина Медной Горы и спрашиваю единственное, что приходит в голову: - Я могу взять с собой кота? Я согласна, но Вася поедет со мной. - Понял? Знай наших. Нечего тут командовать, я тоже не пальцем деланная, у меня папа шеф Ночного Дозора. Мраморная маска напротив трещит по швам и Фаддей Олегович облегченно выдыхает. Откидывается на спинку кресла и снова улыбается. Это, скорее всего, игра, но мне кажется, что в этой улыбке и вижу настоящую гордость. - Конечно, Елизавета Богдановна. Конечно. Вася поедет с вами. - он смотрит на меня пару мгновений и добавляет: - Страна вас не забудет. - Пф, ясное дело. - Обо всем, что сочтете нужным, сообщайте в письмах, их лично будет доставлять моя помощница Ольга, - чучело полярной совы в застекленном шифоньере дернуло головой. Это стоило мне примерно две тысячи нервных клеток, пару тройку седых волос и грозный взгляд отца. Незарегистрированный анимаг? - Она будет прилетать в Хогвартс каждые две недели. Потом мы пожали друг другу руки, мне выдали обещанную информацию про факультеты и сам Хогвартс и отправили восвояси, так что я даже поскандалить с отцом не успела. Неудобно как-то, при Хозяине Медной Горы. Да и он, наверное, благодаря легилименции свою дозу проклятий получил. С него станется почувствовать даже малейшее из них. Вот такая история. Пиздец, скажете вы? Полный, соглашусь я. И зевну. Вторые сутки не могу нормально поспать из-за акклиматизации и разных часовых поясов. Зато Ваське все ни по чем - дрыхнет как всегда. Это правильно, ему тоже понадобятся силы. Силы набить морды этим английским котам. Знай наших, как говорится. Сейчас тридцать первое августа, и мы с моим пушистым другом едем в Хогвартс-экспрессе. В купе кроме нас никого и это даже радует - вопросов мне и впереди хватит с головой. Ну что, англичане, встречайте!