Green light

Еда в Южном секторе имела абсолютно другой вкус: яркий, пряный, ароматный. Ёсан ел осторожно, потому что такое количество мяса, специй и солений было непривычно для его организма. А что самое главное, ели они на кухне в доме Хонджуна и то, что приготовил Сонхва. — Вот, малыш, попробуй — это настоящая настойка, а не та муть, что вы пьете. Ёсан посмотрел на маленький стакан, который ему протянул профессор, и хотел уже было взять в руки, как тот сразу же исчез из виду — оказывается, стакан перехватил Хонджун и, недовольно зыркнув, поставил обратно на стол. — Не спаивай гостя, придурок! Он, небось, никогда такого и не пробовал. — Ну я и пытаюсь угостить! — возмутился Сан. — Вечно ты все мои сюрпризы портишь! Сонхва обеспокоенно посмотрел сначала на одного, потом на другого брата. «И как он ещё не устал от них двоих?» — подумал Ёсан. — Ребята, пожалуйста, перестаньте ругаться, — голос самого старшего был как всегда спокоен, и Ёсан снова впал в фанатский транс, глядя на этого мужчину. — Ёсан-щи, это крепкий алкогольный напиток. В Южном секторе именно его называют настойкой. Если хотите попробовать, советую для начала хотя бы разбавить соком. Ёсан восторженно кивнул, рассматривая выразительные глаза хёна. Сонхва удовлетворенно улыбнулся и кивнул в ответ. Он перелил немного содержимого маленького стакана в стакан побольше, добавил туда ещё какую-то жидкость жёлтого цвета, потом размешал длинной ложкой и протянул новоиспеченный коктейль Ёсану. Тот же сначала принюхался: запах был приятный, апельсиновый, потом сделал первый глоток. — Вкусно. — Я рад, что тебе понравилось. Сонхва смотрел такими невероятно добрыми глазами, что Ёсану жуть как захотелось стать его сыном. Мужчине, как выходило из болтавни Сана, было тридцать пять лет, а его сыну уже семнадцать: родился он, когда Сонхва было почти столько же. И причиной зачатия была большая концентрация как раз этой самой настойки. Хён на откровения профессора реагировал спокойно. Не было в его поведении никакого намека на обиду или сожаление за прошлые ошибки, только еле заметная улыбка и попытки откормить гостя вкусненьким. Его жена скончалась от лейкемии через три года после рождения сына, к чему вся семья была готова, так как от лечения она наотрез отказывалась по религиозным убеждениям. Ёсан понятия не имел, что это значило, так как в Северном секторе тема веры была под запретом. Ведь вера в Божество — ещё одна причина разделения населения. В Южном секторе к такому относились намного спокойней. О подробностях Ёсан не стал даже спрашивать. Всё равно ничего бы не понял. После вкуснейшего обеда местные решили показать Ёсану пару знаменательных мест их Сектора. Первым делом они отправились в систему номер один, где находился музей искусства всего Южного сектора. Ёсан осматривал каждый экспонат — будь то картина или скульптура — с широко раскрытым ртом от нескрываемого шока, ведь большая половина из них изображала нагие тела женщин и мужчин, выражающие свою страстную любовь к партнеру. Сан на реакцию пациента лишь посмеивался и продолжил мимоходом осматривать на экспонаты, в то время как Хонджун и Сонхва погрузились в глубокие размышления по поводу работ одного из художников итальянского происхождения. В следующем зале были представлены предметы быта: ковры, расписная кухонная посуда и национальные наряды, украшенные поражающими своей красотой узорчатыми монетами или аксессуарами. — О, Саид! Привет! Сонхва радостно помахал рукой какому-то высокому смуглому мужчине, который поразил Ёсана своими выразительными чёрными глазами. Кажется, от такого количества красивых и необычных людей вокруг у него аж голова начинала кружиться. — Привет, Сонхва, — улыбнулся мужчина и, приблизившись, поцеловал хёна в обе щеки, видимо, в знак приветствия, — О, Хонджун, давно тебя не видел, как ты, брат? Сан? Это ты, что ли? Названный Саидом мужчина также поцеловал в обе щёки Хонджуна и Сана и хотел уже было повторить ритуал с Ёсаном, но профессор сразу же его остановил. — Притормози, брат. Этого лучше не трогать. Саид недоумевал, а Ёсан, кажется, снова вспомнил, как дышать. Он не до конца понимал, что происходит и зачем они все друг друга перецеловали. Но мужчина вскоре дружелюбно улыбнулся и протянул ладонь для рукопожатия. Почему-то на этот раз Сан промолчал. Как и все остальные. Ёсан смотрел на большую руку Саида и не знал, что ему делать. Обижать такого любвеобильного человека совсем не хотелось, да и показаться невоспитанным тоже. Шли секунды, лимит вежливости грозился быть исчерпанным, а Ёсан всё не мог собраться и сделать наконец-то то, что от него требовалось. Он медленно поднял ладонь, которая подрагивала от волнения, и, не отрывая взгляда от чужой руки, осторожно вложил в неё свою. Рука Саида оказалась такой горячей, кожа была чуть грубоватой, но приятной на ощупь. Ёсан тяжело выдохнул, будто глыбу поднял, а не собственную руку, и счастливо улыбнулся. Неужели у него получилось?! — Ты молодец, Ёсан, — услышал он довольный голос своего лечащего врача. «Вы молодец, Ёсан-щи. Вы такой молодец.» Ёсан закрыл глаза из-за переизбытка чувств. Этот голос, эти слова, это обращение… эти теплые объятья в тот момент, когда он это сказал. Его рука, она была такой же большой. И сам он такой же высокий. Образ специалиста рябью замелькал перед глазами, ускоряя биение сердца и заставляя кровь вскипать в жилах. А может быть, это всё было влияние Южного сектора, где так жарко, открыто и свободно. И несло пряностями, пахло страстью и жгучими прикосновениями, которых так боялся Ёсан. Они вернулись домой к Хонджуну уже под вечер, жутко голодные и уставшие после посещения огромного музея. Саид очень интересно рассказывал о каждом экспонате, и, кажется, больше для Ёсана, который слушал с горящими от любопытства глазами и по-детски изумлённым выражением лица. На кухне их ждал какой-то парень с красными волосами. Ёсан вперился глазами в необычно яркие волосы, будто это было нечто невероятное. — Уён-и, ты уже вернулся с тренировки? — спросил Сонхва-хён и нежно провел рукой по волосам мальчишки. — Прости, тебе долго пришлось нас ждать? Названный Уёном парень устало, но с любовью улыбнулся хёну и перевёл заинтересованный взгляд на Ёсана. Потом весело кивнул головой в знак приветствия только что вошедшему Хонджуну, встал со своего места для крепких объятий с Саном, которого давно, видимо, не видел, и снова посмотрел на гостя. — А это кто, пап?