Young and Wild

Туманные Острова. Первое настоящее испытание, которое плывущая под черными парусами пиратская команда должна пройти, чтобы продолжить свой путь к главному сокровищу. Судя по карте, Туманные Острова — это три острова, расположенные в виде треугольника, причем один был значительно крупнее остальных. Сонхва подозревал, что на самом деле это всё был один остров, некоторые участки которого находились ниже уровня моря, что и создавало такую иллюзию. Территория вокруг них была окружена густым туманом, поэтому они и получили такое название. Они были необитаемыми, по крайней мере, людей здесь точно не было. Ни одна живая душа, помимо заблудших птиц, не стала бы жить в таком опасном месте. Как известно, Туманные Острова были родиной сирен, хоть некоторые и думали, что это всего лишь миф. Туманные Острова были не единственным местом, где можно было встретить сирен, но именно здесь они обитали. Им нравился покров тумана, песни соблазна, казалось, звучали громче во влажном воздухе, создавая настоящий хор. Также острова были тропическими — с непроходимыми джунглями, покрытые всевозможной растительностью, процветавшей в условиях постоянных дождей. Сонхва подумал, что, должно быть, это были какие-то особые растения, способные жить с тем малым количеством солнечного света, что с трудом проникал сквозь густой туман. Когда они добрались до Туманных Островов, этот вид напомнил Сонхва Черные Врата. Когда они прошли сквозь непроглядную, темную дымку, она оказалась теплой на ощупь. Но разница была в том, что она не обжигала кожу — жар был постоянным, как в солнечный и влажный летний день на море. Сонхва чувствовал сырость в воздухе, на лбу выступили капли пота, пока корабль подбирался всё ближе и ближе к цели. Он увидел рядом с капитаном, стоящим за штурвалом на квартердеке, Сана. Он что-то тихо говорил, время от времени показывая пальцем вдаль. Сонхва не мог расслышать его слов, но сообразил, что Сан помогал капитану сориентироваться и найти лучший маршрут. После короткого обсуждения, состоявшегося рано утром, когда они вошли в туман, Сонхва узнал, что Хонджун уже нашел место, где хотел бросить якорь. Капитан считал, что это было лучшим местом, откуда они могли заметить сирену, получить необходимую им чешуйку и скорее отправиться дальше. Это был первый раз, когда капитан, по всей видимости, начал переживать насчет всего их приключения. Будто наконец понял, насколько опасным оно может быть, и хотел закончить его как можно быстрее. Еще Сонхва убедился в том, что только Хонджун, Юнхо и Минги видели сирену или наблюдали ее появление. Все остальные, конечно, верили в существование мифических созданий, но никогда не сталкивались с ними, не слышали их зова, и Сонхва в том числе. Все произошло так быстро, даже слишком, чтобы Сонхва успел что-то осознать. Он понял, что когда дело касалось этих пиратов, не было места сомнениям — они не ждали, пока их охватит страх, грозясь сорвать планы. Это было одновременно и благословением, и проклятием. — Мы разобьем лагерь на берегу, — сказал Хонджун команде за несколько часов до этого. — Ни в коем случае нельзя уходить в глубь острова. Должно быть, Хонджун знал о чем-то, что находилось там, в центре, но не хотел им рассказывать — зато несколько раз повторил эту фразу во время совместного обсуждения плана. Еще он сказал, что лучше укрыться за зубчатыми скалами, мол, там будет безопаснее, потому что сирены вряд ли решатся подплыть слишком близко к скалистому берегу, опасаясь, что мощный океан прибьет их к камням. Как только они достигнут суши на шлюпках, они окажутся в совершенно уязвимом положении. У них нет ничего, чтобы защищаться, кроме оружия и, скорее всего, сильного разума, чтобы не поддаваться соблазнам сирен, если те начнут заманивать пиратскую команду в воду. Юнхо подготовил особые сети, более прочные и выдерживающие больший вес, чем рыболовные. Старпом сказал, что именно этими сетями они попытаются поймать сирену — так у них будет больше шансов удержать это мощное создание. Сонхва стоял в стороне и наблюдал за командой, которая подготавливала две небольшие шлюпки, собирала припасы, которые могут пригодиться им на берегу. Он уже уложил оружие под деревянные сидения лодок, чтобы они не мешались и при этом были доступны. Хонджун приказал Чонхо оставаться на корабле, заперев его там, где он находился. Даже если бы юноша захотел пойти с ними, вряд ли смог бы — ему, на удивление, стало намного лучше, чем пару дней назад, но он был явно не в том состоянии, чтобы охотиться за сиренами. Если повезет, то через пару дней он сможет попробовать встать на ноги. Сонхва не возражал против того, чтобы оставить Чонхо на корабле. В конечном итоге, и для него, и для команды будет безопаснее, если он останется там. Сонхва не разговаривал с Чонхо с тех пор, как был в камере вместе с Ёсаном два дня назад, но полагал, что юноша не был против этого решения, поскольку вопрос о том, что с ним делать, был довольно болезненным. Сонхва несколько часов переживал о том, что капитан решит использовать юношу в качестве приманки. Но, к счастью, этого не случилось. Более того, казалось, капитан стал лучше воспринимать идею того, что Чонхо все-таки не хотел никого убивать. Он все еще сомневался на его счет, но угрозы прикончить парнишку сошли на нет. Он даже сказал Сонхва, что если тот захочет навестить Чонхо, он не будет против, но настаивал на том, чтобы он был не один на тот случай, если что-то все-таки произойдет. Маленькая победа. После того, как «Судьба» нашла хорошее место, чтобы бросить якорь, а команда наконец расселась в спущенных на воду лодках, Сонхва позволил себе взглянуть на остров. Океан был спокойным, волны — небольшими, но все еще достаточно сильными, чтобы раскачивать из стороны в сторону их шлюпки. Остров, на который он смотрел, судя по всему, был основным — Сонхва никогда не был хорош в чтении карт, несмотря на все попытки Хонджуна научить его. Размеры острова казались зловещими, но настоящий страх вселяла серость, охватившая весь мир, в который они попали. Мрачный и загадочный туман, стелившийся над гладью воды, сильно напоминал дым, хотя был не таким плотным и не имел запаха. Сонхва не нравилось находиться так близко к воде: не было никаких гарантий того, что что-нибудь не всплывет на поверхность и не перевернет лодки, а сирены, несомненно, были достаточно сильными, особенно в стае. Было тихо, не слышно ни единого звука, кроме их дыхания и плеска воды под веслами, которые с каждым взмахом толкали команду к берегу. Чем ближе они подбирались к суше, тем гуще становился туман, словно огромное облако обнимало эту землю и не желало отпускать. Даже перегнувшись через край деревянной лодки и прищурившись, Сонхва не смог разглядеть линию берега. По большей части она представляла собой острые скалы и огромные валуны, которые могут повредить корабль, если он подплывет слишком близко. В некоторых местах, должно быть, все-таки можно было подобраться к берегу, но Сонхва полагал, что поиск достаточно безопасного пути занял бы у них слишком много времени. Никто из команды не проронил ни слова. Все снова молчали, как несколько дней назад, когда Чонхо только обнаружили, а Сонхва и Хонджун поругались — хотя в этот раз все было иначе. Сонхва боялся, что команда слышала его недавний разговор с Хонджуном. Он знал, что они слышали. На корабле не существовало понятия личного пространства; единственным верным способом спрятаться от шума было разве что забиться в угол, упасть на колени и закрыть уши руками, напевая себе под нос что-нибудь. Он прекрасно понимал, что был слишком громким, и абсолютно не удивился бы, если бы команда услышала каждое слово, которое он кричал капитану. И из-за этого чувство позора становилось еще сильнее. Но несмотря на это, тишина была совершенно другой. Сонхва еще не понимал, в чем заключалась разница, но странное ощущение в груди подсказывало: команда не сердилась на него за то, что он накричал на их капитана. Атмосфера, без сомнения, была напряженной, но в кои-то веки Сонхва почувствовал, что причиной этого стал не он. Когда дно лодки ударилось о камни, Сонхва вернулся из своих мыслей к реальности. Он даже не успел осознать, что они уже причалили к берегу, пока Юнхо и Сан не выпрыгнули из лодок и не обнаружили, что вода была им по колено. Сонхва тут же присоединился к ним и Ёсану и, схватившись за край лодки, помог вытащить ее на сушу. Дышать тяжелым густым воздухом было трудно, поэтому, приложив все свои силы, вытаскивая лодку из воды, чтобы ее не унесло, все они изрядно запыхались. До этого Сонхва видел только песчаные берега и пляжи. Иногда песка было много, а иногда — лишь тонкая полоса перед начинавшейся у берега растительностью. А в редких случаях пляжа не было вовсе — на его месте возвышались утесы. Но никогда в жизни Сонхва не видел берега, полностью состоящего из мелких камушков. Они хрустели под ногами с каждым неустойчивым шагом, каменистый берег казался бесконечным. Он тянулся не только в длину, но и вширь — Сонхва пришлось прищуриться, чтобы разглядеть вдалеке твердую землю и лес. Продвигаясь вперед, при этом помогая нести лодку трем другим членам команды, Сонхва смог рассмотреть огромные зазубренные камни и валуны, торчащие из земли, лежащие на берегу, словно они находились здесь испокон веков. Некоторые выглядывали из серых вод, скрывая свои истинные размеры, другие же неподвижно лежали на самой земле. Это было странно: такие огромные валуны и острые камни лежали на открытой местности без каких-либо намеков на то, как они здесь оказались. Издалека некоторые из них выглядели небольшими, но Сонхва подумал, что если подойдет ближе и коснется пальцами их грубой поверхности — рядом с ними он будет не более чем песчинкой. И хотя камни не были живыми, Сонхва знал, что у них есть своя история. У них было начало, был свой путь — в конце концов, им точно было, о чем рассказать. Камни, вероятно, видели больше всего из того, что могла предложить земля, и через многое прошли, поэтому, замерев, уставившись на их очертания, проглядывающиеся сквозь туман, Сонхва поймал себя за мысли, что хотел бы сидеть рядом с ними и слушать столько, сколько потребуется, пока они не расскажут все свои истории. — Сонхва. Услышав собственное имя, Сонхва глубоко вздохнул и перестал вглядываться в густой туман. Он не знал, как долго Ёсан стоял рядом и, скорее всего, наблюдал за тем, как он бессмысленно смотрел в абсолютную пустоту, разглядывая острые камни, будто в них таилась какая-то магия. Сонхва хмыкнул в ответ, но не повернулся к блондину лицом. Ёсан молча стоял рядом, глядя на серый, затянутый тучами пейзаж. — Ты тоже это чувствуешь? — спустя некоторое время спросил он тихо, осторожно, почти шепотом. — Чувствую что? — Пустоту, — последовал ответ, наконец заставивший Сонхва оглянуться на Ёсана через плечо. Тот задумчиво смотрел куда-то вдаль, словно тоже погрузился в свои мысли. — Тебе не кажется, что на острове все будто замерло? Сонхва задумался на мгновение; с моря дул легкий теплый ветерок, а остальная часть команды безмолвно шла позади. — Здесь что-то есть, — Сонхва услышал собственный тихий голос и снова перевел взгляд на бесцельно лежащие вдалеке камни. Неподвижные в таком месте, они вселяли в сердце Сонхва тревогу, которая постепенно завладевала его телом. — Это место — пустое, мрачное и непригодное для жизни. Но я не могу избавиться от чувства, что в тени что-то остается незамеченным. Ёсан подошел ближе. — Что именно? — Не уверен, но мне кажется, что здесь скрывается что-то очень опасное, — слова, слетевшие с губ Сонхва, прозвучали не громче шепота. Не моргая, он повернулся к Ёсану. — Настолько опасное, что манит к себе. И мне хочется это найти. Сонхва заметил, как Ёсан посмотрел на него, их взгляды встретились. Мимо пронесся очередной порыв ветра. Обе лодки были закреплены на каменистом берегу, оружие — выгружено вместе с толстыми сетями, которые подготовил старший помощник. Стоя в стороне от остальных членов команды, Хонджун о чем-то разговаривал с Юнхо. У обоих руки были скрещены на груди, внимательные потемневшие глаза настороженно следили за каждым малейшим движением. Однако, несмотря на их осторожность, Сонхва чувствовал их волнение и азарт, отражающийся блеском в глазах, устремленных на бесплодный туманный пейзаж. — Поговаривают, что остров живой, — сказал Ёсан. — Недавно в древних свитках с рассказами людей, выживших на Туманных островах, я прочитал, что, возможно, больше всего нам стоит бояться не сирен. Сонхва затаил дыхание. — Остров точно живой, — ответил он, наконец отводя от Ёсана взгляд и направляясь в сторону команды. — Я чувствую, как он дышит. Когда все собрались, капитан подошел к команде и приказал оставаться на дальней стороне пляжа — это было единственное место, где острые как лезвие камни не выныривали из воды и где они с большей вероятностью могли поймать сирену. Они разбили лагерь и теперь должны были оставаться там столько, сколько потребуется. И, скорее всего, именно из-за этого шума и беспорядка ничего не происходило. Сирены любили подкрадываться к добыче и нападать, когда весь остальной мир был спокоен — именно в этот момент жертва меньше всего ожидала удар. Из-за камней было невозможно расслабиться, любая попытка устроиться поудобнее заканчивалась провалом, хотя некоторые все же смогли найти достаточно большие булыжники, чтобы прислониться к ним спиной, или достаточно гладкие, чтобы на них сидеть. Сонхва был слишком напряжен, все его чувства бились в тревоге, поскольку были притуплены дымкой острова. Иногда у самой кромки воды туман рассеивался, Сонхва даже мог видеть океан — всматривался вдаль, чтобы убедиться, что за ними никто не следит; а в какие-то моменты подбирался так близко, что оставлял их наедине с их кричащими инстинктами. Сонхва, правда, задавался вопросом, были ли вообще последние у пиратов. Он сидел в стороне, почти в одиночестве, и наблюдал за членами экипажа, снующими вокруг с крепко сжатым в пальцах оружием. Их глаза с любопытством осматривали странный пейзаж вокруг. Казалось, чем дольше они бездействовали, вслушиваясь в шум разбивающихся о скалы волн, тем больше начинали беспокоиться. Когда Уён начал подбирать камушки, рассматривать их и кидать обратно на землю, все остальные тоже принялись заниматься каждый своим делом. Капитан не позволял никому отходить от лагеря — его грубый голос прорезал тишину клубящегося вокруг тумана каждый раз, когда кто-нибудь уходил от команды слишком далеко. Сонхва глубоко вдохнул. Остров двигался. Остров был живым. Он чувствовал это. Чувствовал по тому, как текло время — что-то было не так. И чем дольше Сонхва сидел на камне, сгорбившись и уперевшись локтями в бедра, пока на лбу от духоты выступали капли пота, тем отчетливее осознавал, что остров был отнюдь не таким, каким показался на первый взгляд. Жара хоть и была терпимой, но доставляла ощутимый дискомфорт; напряженная и таинственная атмосфера разжигала любопытство. Опасный необитаемый остров оставался желанным местом для многих и многих душ. Какое-то почти тошнотворное чувство заставляло Сонхва хотеть подобраться ближе к нему. Несколько раз его взгляд падал на скалистый берег, переходящий в странную зелень, уходящую в глубь острова — и каждый раз он ощущал, как действительно физически становится ближе. Остров манил и будто сам притягивал его к себе. Дождь был теплым — просто очередное неудобство, не дающее расслабиться. Волосы и одежда Сонхва промокли насквозь, а он все продолжал наблюдать за остальными членами команды, со скуки наматывающими круги. Сан принялся снова точить кинжалы, и только летящие от его резких движений искры выбивались из общей серости. Это было завораживающее зрелище: удар за ударом, размеренно, непрерывно даже под слабым дождем. Это должно было произойти — было лишь вопросом времени, когда кто-нибудь из них сломается, и Сонхва это понимал. Настоящий вопрос заключался в том, кто не выдержит первым. Неудивительно, но именно юный шпион наконец потерял остатки терпения, с громким вздохом проведя руками по мокрым волосам, чтобы откинуть их назад, и поднялся на ноги. — Нам стоит пройти в глубь острова и укрыться от дождя, — предложил он, подняв руку и указывая в сторону суши. — Нет. Хонджун отреагировал моментально и поднял на шпиона взгляд. Ответ прозвучал жестко, в нем не было места сомнению. — Почему? Оставаться мокнуть под дождем явно не лучшая идея. Нет ничего ужасного в том, чтобы найти временное укрытие, — Уён смотрел вниз на капитана. С этого ракурса Сонхва видел, как капли дождя то и дело срывались с носа и подбородка юноши, а промокшая насквозь одежда липла к телу. — Мы торчим здесь уже несколько часов, а сирен все нет и, судя по всему, в ближайшее время не будет. — Ты не можешь знать наверняка, — твердо произнес капитан. — Они появляются в тот момент, когда ты меньше всего этого ждешь. Кроме того, этот остров ты исследовать не захочешь, уж поверь, потому что заблудишься не моргнув и глазом. Мы останемся здесь. Юный шпион в замешательстве прищурился. Губы приоткрылись в немом вопросе, который Хонджун с легкостью понял. — В рассказах моряков, выживших на Туманных Островах, говорится об очень… странных явлениях, — неспешно начал капитан, привлекая внимание членов своей команды. — Мир хранит множество загадок, гораздо бóльших, чем существование людоедов и сирен, но ни одна из них не сравнится с тайной этого места. Сонхва наклонился вперед, и сердце в груди заколотилось быстрее. — Некоторые утверждали, что остров сам перемещал их, — начал Хонджун. Голос стал тише и звучал приглушенно. Капитан тоже промок до нитки: длинные волосы налипли на лоб, плечи и шею, а рубашка потяжелела от воды. — Они засыпали на одном берегу острова, а на следующее утро просыпались на другом. Они рассказывали, что сидели не шевелясь и спустя несколько часов неизвестно как оказывались в совершенно другом месте. Никаких свидетельств того, что они сами каким-либо образом перемещались по суше, но они и не чувствовали, чтобы что-то их двигало — в общем, лучше держаться как можно дальше от центра острова. Чем ближе к нему, тем больше странностей происходит. Никто не произнес ни слова, но глаза членов команды становились шире с каждым словом капитана. Хонджун опустил руку вниз, достал из ножен на бедре кинжал и, будто изучая, держал его в ладони. — Говорят, чем дольше здесь находишься, тем сильнее становятся галлюцинации. Можно начать видеть то, что кажется привлекательным, но чего на самом деле нет, — тихо произнес он, и с острого носа упала капля воды. — Остров играет с человеческим разумом. — А если начинаешь что-то слышать? — впервые заговорил старпом, прислонившийся к тому же камню, что и Минги, со скрещенными на груди руками. — Значит, сирены взывают к тебе, — Хонджун поднял прищуренный взгляд на Юнхо, словно пытался прочитать его. — Многие думают, что сирены просто поют, думают, что именно их сладкий приятный голос заманивает людей в ловушку из когтей и острых клыков. Но это не так. Обещания, которые они дают… Они поют об обещаниях и о твоих самых сокровенных тайнах. Как только ты ступишь на остров, каждое живое существо, обладающее сознанием, будет знать о тебе все. Они будут манить в свои объятия, предлагая то, чего ты жаждешь больше всего на свете. Будут взывать к тебе до тех пор, пока ты не начнешь блуждать по острову в бездумной погоне за тем, чего даже не существует. Стало еще тише. Настолько, что Сонхва почти мог слышать сердцебиение каждого, кто здесь присутствовал. — Сохраняйте рассудок и не отвлекайтесь от реальности, — капитан словно почувствовал охватившее команду смятение. — Этот остров станет всем, о чем вы когда-либо мечтали, если вы позволите ему, а потом, когда вы попадете в его ловушку, он поглотит вас целиком. Сонхва опустил взгляд, и мир перед глазами начал вращаться. Сердце начало колотиться где-то в горле, он ощущал его удары даже в кончиках пальцев ног. Капли дождя скользили по ботинкам, а звуки вокруг становились все тише и тише. Впервые с того момента, как они добрались до берега, он начал осознавать, насколько жутким местом были Туманные Острова, и, по всей видимости, остальные тоже это понимали. Некоторое время они вели себя предельно осторожно. Никто больше не сновал вокруг и не шумел. Все их внимание было приковано к звукам вокруг, реальным или нет; они настороженно следили за всем, что их окружало. Сонхва все время смотрел себе под ноги, время от времени закрывая глаза, чтобы просто прислушаться к обстановке. И чем дольше он слушал, тем сильнее ему казалось, что он начал что-то слышать. Не слова, не обещания и не сокровенные желания… только музыку. Он едва смог расслышать начало песни, тихой и мелодичной, совсем не похожей на сладкий голос сирены. Ничего, кроме нот и легкого напева. И каждый раз, когда Сонхва начинал слышать это мягкое мычание где-то глубоко внутри, он открывал глаза и яростно тряс головой, пытаясь выкинуть его из мыслей. Время от времени он поглядывал на воду — вдруг заметит какое-то шевеление — и думал о том, не выпрыгнет ли на них из ряби воды существо, не утащит ли в темные глубины океана, чтобы забрать их жизни. На секунду он задумался: что, если сирена покажется из воды, а на ее нежном лице будет играть милая улыбка, обещающая только сладкие подарки и приятную компанию? Маловероятно. Хонджун сказал, что они могут заманить сирену на скалистый берег одним лишь своим присутствием. По его словам, эти существа чувствуют человеческое сердцебиение с расстояния морской мили, поэтому могут наблюдать и выслеживать добычу издалека — скорее всего, сирены подплывут к самому берегу, чтобы попытаться соблазнить их и медленно увести на глубину, где вода, заполнив легкие, убьет их. Сонхва мог только представить себе, как это происходит — как человек встает и медленно, словно загипнотизированный и не способный сопротивляться, уходит в океан, пока голова не окажется полностью под водой, обреченная никогда больше не показаться над ее поверхностью. Минги вызвался быть «приманкой» — именно он будет заманивать сирену и поддерживать ее интерес, пока остальные будут пытаться ее поймать. Стрелок предложил разрезать себе ладонь, чтобы запах крови продолжал манить сирену даже в том случае, если они ее спугнут. Сонхва глянул на него, приоткрыв рот, но лишь слегка покачал головой и вернулся к рассматриванию собственных ботинок. Он не имел ни малейшего представления о том, сколько времени они здесь находились. Сколько часов они уже были на острове — или, может, прошло только несколько минут? В какой-то момент дождь прекратился, но казалось, будто это произошло целую вечность назад. Сонхва заметил, что чем дольше его взгляд был прикован к земле под ногами, тем сильнее течение времени казалось каким-то неправильным. Все было неправильным, нелинейным. Реальность словно крутилась, вертелась, ломая себя и воссоздавая заново — Сонхва не понимал, реальность ли это вообще? Слышал ли кто-нибудь, кроме него, эту жуткую песню, что звучала в ушах, или он стал первым, кто поддался обману острова? Эта мелодия кружила голову, казалась такой знакомой, будто он уже слышал ее раньше мельком. Но как бы долго и отчаянно он ни старался вспомнить, откуда мог знать эту песню, его лишь сильнее охватывала тошнота. — Капитан. От неожиданного звука Сонхва вскинул голову. Холодный пот покатился вниз по позвоночнику, когда он увидел поднявшегося на ноги Сана. Внимание капитана тут же переключилось, и он насторожился, готовый в мгновение ока вскочить с места. — Сирена? — спросил он, намереваясь встать и крепко сжимая в руке кинжал. Ассасин покачал головой, не отводя взгляда от чего-то, что находилось позади капитана. Сонхва осмелился посмотреть в ту сторону, и в тот же миг его глаза расширились, пальцы начало покалывать, а песня в голове зазвучала еще громче. Он сразу понял, почему ассасин так внезапно подскочил с земли. Сирены там действительно не было, но Сонхва поймал себя на мысли, что предпочел бы сейчас иметь дело с ней, чем с тем, что здесь произошло. Он тяжело сглотнул, когда Хонджун обернулся, проследовав за взглядом Сана вместе с остальными членами команды, напуганными резкими движениями и звуками и стоявшими в абсолютном неверии. Капитан тихо выругался, но Сонхва не слышал его — удары собственного сердца гулко отдавались в ушах. Он тоже поднялся на ноги и уставился на местную растительность, находившуюся в каких-то тридцати метрах от них — всего несколько минут назад ему приходилось щуриться, чтобы разглядеть ее в густом тумане. Проносившийся мимо холодный ветер шевелил тяжелые листья густого, могучего леса и лиан, обвивавших деревья. — Нет… этого не может быть, — пробормотал Сонхва, первым нарушив напряженную тишину. Уён вышел вперед — ткань его одежд все еще была влажной, а бандану, всегда повязанную на лбу, он, по всей видимости, снял и сунул в карман. Сонхва не был уверен, что случилось и почему, но стоило команде осознать внезапную смену местоположения, когда на самом деле никто из них не двинулся с места — в тот же миг все рухнуло. — Я слышу их, — громко произнес юный шпион. Что-то привлекло его внимание, и только он собрался двинуться с места, как Хонджун выступил вперед и, схватив Уёна за запястье, резко дернул его назад. Их..? — Не поддавайся. Предупреждение прозвучало четко и уверенно — слова капитана были пронизаны отчаянием. Сонхва отступил назад, он не мог услышать того, что слышал Уён. Не было ни голосов, ни пения, звучавшего в его голове — все затихло. По правде говоря, Сонхва не очень-то верил в рассказанные Хонджуном сказки. Чтобы кто-то перемещался без физического воздействия извне или без своего собственного желания — попросту невозможно. Мир устроен иначе, обязательно должна быть какая-то внешняя сила. Но ее не было. Сонхва находился в сознании все это время, он ни разу не задремал, его никто не трогал и уж точно не двигал. Он не мог вспомнить никакого перемещения. Всего мгновение назад он был рядом с океаном и слышал, как мягкие волны разбиваются о скалы. Остальные члены команды выглядели такими озадаченными тем, что неожиданно оказались так близко к острову и даже не заметили перемены. Даже Минги был растерян — брови сошлись на переносице, а взгляд устремился на странный, зловещий лес. — Этого не может быть, — снова попытался заговорить Сонхва, делая еще несколько шагов назад, туда, где еще пару минут назад несомненно наступил бы в воду. — Видите, океан прямо здесь… Это было не так. Под ногами были лишь камни, и, даже подняв голову и вглядевшись в быстро сгущающийся туман, Сонхва едва ли смог разглядеть вдали кромку воды. «Судьбы» видно не было — туман стал слишком сильным, а они были слишком далеко. От осознания свело желудок. — Нас заманили, — Хонджун окинул команду потемневшим взглядом, в который вернулась опасность. — Остров уже начал заманивать нас в свою ловушку, нужно уходить, пока мы не пали под его чарами и не сошли с ума. Вернемся на корабль и перегруппируемся… Уён! Сонхва резко обернулся и увидел шпиона, который рванул вперед, едва не споткнувшись о камень, и помчался в лес, продираясь через огромные и тяжелые листья деревьев и лианы, преграждавшие путь. Сердце в груди сжалось от вида Уёна, убегающего прочь, и Сана, в ту же секунду бросившегося за ним на полной скорости. Все остальные члены команды тут же пустились в погоню за Уёном, будто пытавшемуся поймать что-то, чего никак не мог упустить, и за Саном, без промедления погнавшегося за ним. Сонхва тоже не медлил, новое чувство страха заставило его действовать — он вслепую проталкивался сквозь растительность леса, чтобы успеть вернуть товарищей до того, как они встретят свою погибель. Отовсюду доносились голоса остальных, кричащие имя внезапно исчезнувшего юного шпиона. Сонхва не мог найти никаких следов на земле, даже тех, что должны были остаться от обуви экипажа. Казалось, будто лес становился только гуще, на деревьях появлялись шипы, цепляющиеся за одежду и разрывающие ее вместе с кожей, пока он продолжал пробираться сквозь них, ничуть не заботясь о собственной безопасности. Продвигаясь все дальше и дальше в глубь острова, Сонхва чувствовал, как что-то каждый шаг ударяло его по лицу, лишая зрения. Он все еще слышал крики остальных — единственный лучик света, за который он держался. Сонхва не знал, действительно ли там что-то было, но сердце подсказывало, что они находились в смертельной опасности и должны были немедленно покинуть остров. Все его инстинкты кричали на него, а в голове то и дело начинала звучать песня — всего на долю секунды — и умолкала вновь. Наконец он добрался до небольшой поляны, где, похоже, за долгие годы скопилась дождевая вода, образовав маленький водоем. Деревья окружали его наподобие барьера, а у самой кромки воды зеленела трава и росли яркие цветы. Водная гладь была неподвижной, спокойной. Даже слишком. Подойдя ближе, Сонхва увидел, что она была почти черной. В таком случае водоем должен быть ужасно глубоким. Только глубиной можно было объяснить его абсолютную темноту. — Уён, — чужое имя сорвалось с губ Сонхва прежде, чем он успел подумать. Юный шпион тоже оказался в этом месте, стоял у самой воды и смотрел в нее, сжав руки в кулаки. Сан укрывался за деревом позади него, наблюдая прищуренным взглядом за каждым движением Уёна. — Они звали меня, — прошептал юноша, не в силах оторвать глаз от поверхности воды, — сюда. Звали по имени. Но я не могу их найти. Печаль, с которой прозвучали эти слова, застала Сонхва врасплох. Он мог лишь неотрывно смотреть и пытаться понять, что случилось и о ком говорил Уён, но страх, почти парализовавший его, не позволял мыслить здраво. Казалось, будто юный шпион не может пошевелить и пальцем. Сонхва не понимал, в чем было дело, но ему не нравилось, как Уёна тянуло к этой воде. Не нравилось, как тот глядел в нее, будто она была спасением, даром, целью всей его жизни. Уён выглядел зачарованным. Как же Сонхва все это не нравилось. — Уён! Голос капитана. Он звучал близко, очень близко, но Хонджуну только предстояло наткнуться на странный пруд, уходивший глубоко в землю, и юного шпиона, не сводившего глаз с будто застывшей во времени воды. Еще он звучал испуганно, напряженно — капитан снова и снова выкрикивал имена Уёна и Сана. Последний опустился на корточки, и его прищуренные глаза засветились, как у кота, вышедшего на охоту. — Я их не вижу, — забормотал Уён одновременно с грустью и отчаянием. Он склонился над водой, и Сонхва вновь обратил на него внимание. Продолжал ли Уён слышать взывающие к нему голоса? Не пал ли он уже духом и телом от жажды того, что его звало? Губы Сонхва приоткрылись, когда в голове снова зазвучала тихая, едва слышимая песня. Вот он стоял на мягкой траве, наблюдая за тем, как его товарищ всем телом тянется к воде, словно намереваясь добровольно в нее упасть — и тут, опустив взгляд вниз, Сонхва неожиданно для самого себя заметил, как оказался в нескольких сантиметрах от темной пропасти. Он слышал шевеление в листьях вокруг: остальные, похоже, наконец нашли их и пытались как можно скорее добраться до этого места. Сонхва моргнул несколько раз, продолжая вглядываться в тьму и абсолютную гладь воды, сердце начало биться быстрее. Он тяжело сглотнул, стоило песне в ушах зазвучать громче, отчетливее, тихий напев будто изнемогал от страха перед чем-то неизведанным. Сонхва глядел вниз в безмолвный заколдованный пруд и сходил с ума от попыток понять, почему эта песня звучит так знакомо. Где он слышал ее раньше? Прошло совсем немного времени, и глаза Сонхва распахнулись, а поселившийся в груди страх усилился в десятки раз. Он не мог пошевелиться. Именно в тот момент, когда кто-то из команды, тяжело дыша, наконец пробрался через зелень леса, он смог вспомнить. Яркая вспышка молнии, раскаты грома — и сердце содрогнулось от осознания. Эту песню он слышал в тот день, когда море чуть не отняло у него, еще совсем маленького, жизнь; день, когда вместе с городскими мальчишками он по глупости решил поиграть с гневом океана. Его темные воды пощадили лишь Сонхва, утащив остальных детей на дно — но песня, гремящая в его ушах, была той самой, что послужила ему предупреждением в тот день. Сонхва моргнул. Чем дольше он смотрел на воду, тем сильнее жгло глаза. За спиной послышались шорохи и встревоженные крики — настолько громкие и неосторожные, что каждое живое существо на этом острове теперь знало об их местоположении. Но когда колени Сонхва подкосились и вода оказалась совсем близко, он заметил, что его собственное отражение в ней изменилось и стало совершенно ему незнакомым. Лицо, глядящее на Сонхва из-под воды, принадлежало не ему. Бледная кожа его отражения казалась мягкой наощупь, а прекрасные светлые волосы создавали вокруг маленького нежного личика сияющий ореол. Сердце Сонхва тянуло к нему, ему захотелось быть еще ближе, чтобы утолить ноющее любопытство. Глаза были закрыты, а темнота вод скрывала все, что находилось ниже лица, приблизившегося к нему. Сердце трепетало, дрожали пальцы. Песня почти набатом зазвучала в голове, когда Сонхва подошел к самому краю пруда. Он разглядел тонкие вены, проглядывающие из-под кожи под челюстью и возле ушей, темно-синие и фиолетовые, сочетающиеся с рыбьей чешуей по бокам лица. Он затаил дыхание, потому что в глубине души все знал. — Сонхва! Глаза открылись. Будто вышитые желтыми нитями щели окрасили черные глаза, распахнувшиеся прямо перед Сонхва, наконец выводя его из ступора, в который он впал. Услышав собственное имя, он испугался и, попятившись, чуть не упал, хватаясь за все, что попадалось под руку, чтобы оттащить себя от темных вод острова и прячущегося в них лица. Раздался еще один громкий крик — Сонхва поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть Уёна, наконец повернувшегося с мокрыми от слез глазами в сторону своего капитана, зовущего его с другой стороны пруда, размахивающего руками и приказывающего отойти от водоема. Краем глаза он заметил, как резко вскочил со своего места ассасин. Сан что-то почувствовал. Каждый раз, когда что-то происходило, он чувствовал это заранее — оба кинжала сверкнули в его руках, а взгляд стал таким диким, что казалось, будто он готов был выпрыгнуть из собственной кожи. К своему ужасу, Сонхва увидел, как зашевелилась поверхность воды: сперва покрылась рябью, задрожала, а затем из нее показалась человеческая рука. С бледной, почти что серой кожей и, как успел заметить Сонхва, когда она потянулась вверх, с крепкими, мощными мышцами. Зрелище поистине ужасающее. Сонхва попытался вскрикнуть, но прежде чем какой-либо звук успел сорваться с губ, все вокруг залили брызги воды, раздался вопль, слишком похожий на животный — крики добычи, пойманной хищником. Весь мир окрасился в белый, затем в голубой, а следом — в красный. Уён исчез. Сонхва даже подумать не успел, как рванул вперед. В одну секунду он вскочил на ноги, сердце заколотилось так быстро, что стало больно, — и спустя два больших шага прыгнул в бурлящую белизну пруда. Вода была ледяной, он чувствовал, как тело почти онемело, и, возможно, это бы и произошло, если бы не высокий уровень адреналина в крови и необходимость спасти жизнь члена своей команды, которого утащила на дно когтистая лапа. Что-то схватило его за ногу, да так крепко, что кожу обожгло, и Сонхва начал барахтаться, изо всех сил пытаясь освободиться. Легкие горели, кислород заканчивался быстрее, чем он рассчитывал. Раздался новый всплеск — кто-то еще прыгнул в воду. Державшая его лапа выпустила его лодыжку из своей хватки, видимо, напуганная громким звуком. Сонхва раскинул руки в стороны, пытаясь всплыть на поверхность и вдохнуть немного кислорода, в котором так отчаянно нуждался, и задел что-то твердое, но неподвижное. Он сам не знал, как понял, что это был Уён — что-то в голове подсказывало ему это. Он даже не стал пытаться плыть дальше, обхватил его поперек груди и, толкаясь ногами, устремился к поверхности. В груди жгло, инстинкты кричали Сонхва выпустить чужое тело из рук, пока он сам не потерял сознание. Но он упрямо продолжал тащить его вверх. Ужас, поразивший Сонхва, когда он услышал крики и выстрелы практически прямо над собой, гнал его вперед — он делал все возможное ради спасения Уёна, полностью обмякшего в его руках. Он не знал, как долго они пробыли под водой. Юный шпион потерял сознание, и Сонхва начал бояться, что опоздал. Как раз в тот момент, когда ноги Сонхва начали отказывать, чьи-то руки подхватили Уёна и вытащили его из воды, а затем, вцепившись в плечи Сонхва, выдернули его в темный и очень расплывчатый мир. Правда, скоро стало намного светлее, вода застилала глаза и отдавалась в ушах эхом хаоса, в котором он оказался, когда его ослабевшее тело вытянули на берег и оттащили подальше от пруда. Сонхва практически ничего не видел, но время от времени улавливал пятна глубокого, темно-красного цвета, стекающего по зелени вокруг. Юный шпион был тяжело ранен; его едва не растерзало на куски то существо в пруду. Сонхва не знал, насколько все серьезно, и не хотел об этом думать. И он не был уверен в том, что не покалечил его сам. — Нужно уходить! Раздался очередной выстрел, от которого поверхность воды разлетелась брызгами, а затем еще один. От этих звуков у Сонхва заложило уши, и песня в голове окончательно стихла. Он чувствовал, как чужие руки обхватили его, а затем подняли и перекинули через плечо; слышал голоса, но не мог определить, кому они принадлежали. Он не знал, кто его нес, понимал только, что это был кто-то настолько сильный, что даже мысли не проскальзывало о том, что его безвольное тело вдруг уронят, а еще что этот человек делал много резких поворотов. Сонхва изо всех сил боролся с собой, чтобы сохранять сознание, но в груди все горело, и лодыжку нещадно жгло. Ему казалось, что он начал захлебываться, боль с каждым движением отдавалась во всем теле, голова раскалывалась, пока его быстро несли через густой лес, пытавшийся поглотить их целиком. — На корабль, не останавливайтесь! Когда Сонхва пришел в сознание и открыл глаза, он обнаружил себя прислонившимся к бортику лодки в окружении нескольких членов команды, которые гребли веслами так быстро, как только могли. Сонхва невольно перевел взгляд на лодыжку, по ощущениям горящую огнем — и сразу же увидел лужу крови, скопившейся на дне лодки. Ее было не слишком много, ничего такого, чего он бы не видел раньше, но от этого вида голова пошла кругом. Он поднял глаза к серому небу и вьющемуся в воздухе туману, который, казалось, пытался предупредить их об опасности, что преследует их в водах. — Сирены, ахой! Этот крик раздался не из той лодки, в которой находился Сонхва, а из другой, той, что плыла неподалеку. Он затуманенным взглядом наблюдал за тем, как Юнхо тут же вскочил на ноги, достал пистолет и, держа его одной рукой, выстрелил куда-то вдаль. Сонхва не мог сказать, попал ли тот, куда хотел — последовавшая за выстрелом яркая вспышка света обжигала глаза. Воздух наполнился запахом пороха, Юнхо продолжал палить снова и снова, а Сонхва видел лишь его серьезное, напряженное лицо и взгляд, устремленный на свою цель. Кроме них в этой лодке был только Ёсан, который всем весом налегал на весла, чтобы грести как можно быстрее. Он был изможден, и если бы Сонхва мог пошевелить хотя бы пальцем, он бы сделал все возможное, чтобы помочь старшему помощнику отстреливаться от преследователей. Но он был слишком слаб и с трудом мог даже дышать. Сонхва понял, что его глаза снова закрылись, когда и Юнхо, и Ёсан одновременно повернулись куда-то в сторону, а затем услышал громкий крик — и почувствовал, как что-то влажное и холодное, похожее на мокрую ладонь, коснулось его щеки, лаская кожу. Лодка накренилась, и веки Сонхва распахнулись. Он чуть было не закричал, но голос отказывался покидать горло. На него смотрели те же глаза, что и тогда из-под воды пруда — узкие ярко-желтые щели зрачков, почти поглощенные чернотой вокруг них, а со спутанных золотистых волос то и дело срывались капли, падая на лицо Сонхва. С такого расстояния он смог лучше разглядеть чешуйки, облепившие шею и даже странной формы уши. Если бы не прорези на шее существа, похожие на рыбьи жабры, и не острые, как лезвие ножа, зубы, которыми с легкостью можно было сдирать мясо прямо с костей, то Сонхва в бреду, наверное, мог бы принять это создание за человека. Он чувствовал, как сирена проводит когтистыми пальцами по щеке, нежно надавливая на кожу. Она, по всей видимости, ухватилась за край лодки и подтянулась наверх, чтобы к нему прикоснуться. Сирена, несомненно, учуяла запах его крови — он легкая добыча, раненая, слабая и слишком измотанная, чтобы сопротивляться. Воздух покинул легкие, когда существо наклонилось ближе к нему, точно хищник. Длинный язык сирены проглядывался сквозь зубы, казалось, оно почти улыбалось ему — ужасающий последний образ перед смертью. Сонхва услышал шипение, и когти скользнули вниз по шее. Он пытался вывернуться, пытался закричать и позвать на помощь, но горло болело слишком сильно, чтобы издать хоть какой-нибудь звук. В глазах сверкнуло белым, когда сирена перегнулась через лодку, схватив его за рубашку, и грубо дернула на себя. Сонхва пнул по борту лодки, надеясь и моля, чтобы кто-нибудь из пиратов обратил на него внимание. Но он не успел увидеть плоды своих стараний, потому что существо всем своим весом навалилось на лодку, нависнув над его лицом. Он почувствовал холод морской воды, стекающей на лицо и шею, а от резкого запаха рыбы и соли желудок скрутило. Их носы почти соприкасались, и единственным, что видел Сонхва, оставались яркие глаза сирены, в которых отражалось всего одно желание. Но в тот момент, когда Сонхва зажмурился, сирену за голову дернули вверх и откинули назад. Из пасти существа вырвалось очередное шипение и звук, похожий на вопль. Юнхо стоял над Сонхва, сжимая в руках волосы создания. — Катись в ад, — выдавил он сквозь сжатые зубы, прежде чем приставил дуло пистолета ко лбу сирены и без колебаний спустил курок. Вспышка света, хруст ломающихся костей — Сонхва в тот же миг понял, что никогда не сможет это забыть. Он почувствовал, как что-то теплое брызнуло на лицо и тело, от знакомого запаха и осознания, что это было, к горлу подступила тошнота. Ужаснувшись тому, как старший помощник яростно швырнул мертвое тело сирены обратно в океан, Сонхва оглядел себя и увидел, что его покрывала темная, липкая кровь — не красная, она оказалась почти синего цвета. Он почувствовал, как снова начал терять сознание. — Тащите их! Звуки вокруг и эхо в ушах стали совсем тихими и далекими, глаза вновь сами собой закрылись. Живот болезненно скрутило, когда чужие руки обхватили его и потянули наверх, будто намереваясь передать кому-то еще. Тело Сонхва совсем онемело, а звуки — звуки хаоса, и кровавой резни, и страха, охватившего команду — стали не более чем белым шумом. Он понял, что они вернулись на «Судьбу», только когда почувствовал спиной деревянные доски и услышал знакомый стук ботинок снующего по палубе экипажа. Тяжелые шаги звучали яростно, и Сонхва знал, что сам тоже был бы в бешенстве, если бы имел возможность бояться. Они все шумно бегали, гремели, бросали предметы и выкрикивали приказы — раскатистый голос капитана звучал так громко и отчетливо, что Сонхва невольно расслабился. — Минги, сбей их! Стреляй! Сонхва из последних сил повернул голову в сторону и открыл глаза, только чтобы увидеть, как стрелок пересек корабль с длинной винтовкой в руках, запрыгнул на стоявшие на палубе пустые деревянные ящики и, уперевшись одной ногой в борт корабля, направил ствол оружия вниз, выпуская патрон за патроном. Сонхва видел, как от отдачи каждого выстрела вздрагивало тело Минги; оглушительное шипение и скрежет вибрацией проносились по всему кораблю. Он попытался сглотнуть, но в горле пересохло, от боли помутилось зрение. Вытеснив громкие крики вокруг, уши снова наполнил тихий, мягкий шум, отправивший Сонхва куда-то вдаль. Он был так странно похож на плеск волн, бьющихся о спокойный берег за тысячи миль отсюда.

—~—

Прошло не так уж много времени, прежде чем Сонхва пришел в себя. Когда он открыл глаза, небо все еще было серым и в воздухе витал легкий туман. Они до сих пор находились неподалеку от Туманных Островов, но вокруг воцарилась тишина, да и корабль продолжал путь, так что они, должно быть, уже были в безопасности. Сонхва лежал там же, где и раньше, когда душа едва не покинула его тело. Он чувствовал себя оцепеневшим и потерянным, с трудом держащимся на волоске. Легкие горели, голова раскалывалась на части, и он продолжал лежать не шевелясь, моля о хоть каком-нибудь спасении. В какой-то мере он был благодарен боли — она доказывала, что он все еще жив. Если бы он совсем ничего не чувствовал, то решил бы, что его душа уже отправилась в последний путь, в свой вечный дом. Лихорадочный сон. Он хотел потянуться к груди, чтобы убрать груз, давящий на нее, но руки, видимо, еще отказывались слушаться. —…разодрало спину, переломало несколько костей. С такими-то когтями шутки плохи, не могу поверить, что оно сделало это все одним ударом. Капитан не собирается отходить от него ни на секунду, пока он не очнется. Слух возвращался к Сонхва, и с каждым словом он все сильнее нуждался в глотке воды. — А он очнется? — Если не подхватит никакую инфекцию, то должен. Хонджун уже знает, нам нужно как можно скорее найти порт, мы слишком серьезно пострадали, пытаясь выбраться оттуда живыми. — Так давай просто вернемся в порт, из которого прибыли. — Не-а, остров развернул нас. Это место проклято. Сан сказал, что мы оказались с противоположной стороны, так что нам придется плыть… возможно, пару дней, прежде чем мы наткнемся на торговый порт. — Уён столько не протянет. Сонхва почувствовал, как желудок свернулся узлом, пальцы дернулись с невиданной силой. — Ему придется. — Он потерял слишком много крови. — Он выживет! Это был Ёсан — Сонхва наконец-то смог понять, кому принадлежал голос. По всей видимости, Ёсан разговаривал с Юнхо, и, медленно перевернувшись набок и приподняв голову, он увидел двух пиратов, стоящих в передней части корабля, а еще Минги и Сана, сидящих неподалеку. Гневный выкрик Ёсана быстро прервал предыдущее обсуждение. Старший помощник, похоже, решил не продолжать спорить с блондином, вздохнул тяжело и покачал головой. — И что нам теперь делать? После всего, что произошло, Хонджун ни за что не вернется на остров. Если мы потеряем Уёна, то все кончено. — С Уёном все будет в порядке, нам просто нужно как можно скорее добраться до порта, — прошипел Ёсан. — Капитан и слова не сказал о том, что цели путешествия мы не добились. — Это последнее, что должно нас волновать, — раздался напряженный и низкий голос Сана, когда он поднял взгляд от своих бездумно затачиваемых кинжалов. — Соль на рану, знаю, — Юнхо прислонился к фок-мачте и прикрыл глаза. — Мы прошли через все это и даже не получили то, что было нужно. — Мы знали, что шансы забрать ее малы, радуйся, что не попрощался с жизнью, — скрестив руки на груди, Ёсан бросил на старпома свирепый взгляд. Сонхва заметил, что его рубашка была порвана у плеча, а по рукаву расползлось темное пятно. — И что теперь? — Никто не знает. На короткое мгновение между пиратами воцарилось молчание. — И откуда нам взять чешую сирены? Они слишком опасны, мы кое-как смогли от них отбиться, пока они пытались заползти на корабль по борту. — Подождем приказа капитана. Он собирается сидеть с Уёном, пока тот не придет в себя, а потом, вероятно, до конца своей жизни будет нянчиться с Сонхва, — пробормотал Ёсан, покачав головой. От осознания, что им так и не удалось сорвать с сирены хотя бы одну чешуйку, дышать стало еще тяжелее. Он понимал, что Ёсан прав — им невероятно повезло покинуть остров живыми, — но он все равно чувствовал разочарование. Сонхва не имел ни малейшего представления, что они будут делать дальше. Хонджун временами и правда казался полным безумцем, но даже он не решится вернуться на остров, где едва не потерял члена команды. Может, есть другое, более безопасное место? Сонхва вновь перевел глаза на пиратов, внимательно осматривая их на предмет смертельных ран. К счастью, не нашел ни одной. Но тут его взгляд упал на Минги, сидевшего в стороне. На его лице было странное выражение, совсем не похожее на безэмоциональное, нечитаемое, как у Сана. Он сидел молча, пока остальные обсуждали план дальнейших действий, и Сонхва не сразу понял, что тот неотрывно смотрел на Ёсана. Еще больше времени ему потребовалось, чтобы понять: Минги смотрел вовсе не на рану на чужом плече. Он видел, как оружейник бесцеремонно встал и подошел к светловолосому пирату, не обращавшему на него никакого внимания, пока Минги не достал откуда-то нож. Он стоял не двигаясь, уставившись на Ёсана так, что Сонхва вздрогнул. — Ты чего? — Ёсан задрал голову и, приподняв бровь, посмотрел на Минги. Он сделал шаг назад, а Минги — шаг вперед. — Минги. Тот не отвечал. Сердце Сонхва снова бешено заколотилось, когда глаза Минги сузились и в них появился опасный блеск. —Да что с тобой не так? — спросил Ёсан еще раз, занервничав, а Минги продолжал надвигаться на него, заставив упереться спиной о фок-мачту. Остальные лишь ошеломленно наблюдали за происходящим. Даже Сан выглядел растерянным и не знал, как поступить. Сонхва почувствовал, как его сердце остановилось: Минги поднял руку с ножом и прижал лезвие к не защищенной ничем шее Ёсана. — Минги! Светловолосый пират вздрогнул и зажмурился, Юнхо рванул вперед, наконец найдя в себе силы пошевелиться. Губы Сонхва приоткрылись. Но Минги не ранил Ёсана. Он лишь просунул нож под веревку на чужой шее и дернул вверх, порвав украшение. Оно упало в его открытую ладонь, так и ждущую момента, чтобы его поймать. Юнхо и Ёсан удивленно замерли, глядя на украшение в чужой раскрытой ладони. Минги отбросил нож на палубу. — Что ты сделал? — спросил Ёсан. Его руки тут же потянулись к обнаженной шее, пытаясь нащупать уже привычный кулон, который больше не украшал смуглую кожу. Минги помолчал еще минуту, прежде чем его пальцы сомкнулись вокруг украшения, которым Сонхва всегда так восхищался. Оружейник поднял голову, слегка склонив ее набок, и провел языком по нижней губе, прежде чем заговорить. — Сорвал чешую сирены.