“no time for goodbye”, he said as he faded away “don't put your life in someone's hands their bound to steal it away don't hide your mistakes 'cause they'll find you, burn you” then he said: “if you want to get out alive run for your life” “Get Out Alive”, Three Days Grace
С момента обнаружения тела Нашидзен Харуки прошло две недели. Девушку успели похоронить и даже провести по ней поминальную службу, но ее лицо все еще не сходило с первых полос таблоидов, экранов ТВ и новостных страниц в сети. СМИ один за другим выдвигали смелые — а порой и просто безумные — предположения относительно того, что могло с ней произойти. И как полиция ни старалась сберечь свои данные, связь этого убийства с Душителем все равно выплыла наружу. Теперь каждое второе издание пугало молоденьких девушек, мрачным и полным скрытой истерики голосом вещая о том, что каждая из них может оказаться следующей в списке маньяка. Мол, он перешел все дозволенные границы и осмелел настолько, чтобы убивать даже тех, кто живет выше Небесной улицы — то есть богатых и сильных мира сего. Некоторые журналисты в погоне за сенсацией напридумывали целую сеть заговора, связывающего Душителя с подпольной тайной сектой, призывающей то ли темного бога, то ли самого дьявола. Эта версия особенно нравилась Хидану, и теперь почти каждое собрание «Красной Луны» начиналось с того, что он замогильным голосом читал выдержки из свежих номеров газет, и остановить его можно было, только запихнув эту самую газету в рот. Расследование меж тем тоже не стояло на месте. После тщательного анализа видеоданных, полученных с украденных из дома Саламандры записей, Счетовод сделал вывод, что тот почти наверняка связан с убийством девушки. — Вот смотрите, здесь. — Какузу остановил воспроизведение записи и лазерной указкой обвел дату и время в верхнем углу табло, куда проецировалось изображение. — Ровно через семь минут после предполагаемого времени смерти жертвы. Убедившись, что все осознали и приняли к сведению этот факт, он снял видео с паузы. Стало видно, как Саламандра, сидящий за своим столом и что-то просматривающий в ноутбуке, берет телефонную трубку стационарного аппарата и подносит ее к уху. Внимательно слушает, что ему говорят, потом кивает, кратко отвечает что-то и кладет ее обратно на рычаг. — И это все? — возмутился Хидан, который явно ожидал, что сейчас боссу мафии принесут и положат на стол отрубленную голову жертвы, а он злодейски расхохочется и заплатит киллеру наличными, предварительно засветив лицо того в камеру. — Ты сделал вывод, что Саламандра причастен к убийству этой девицы на основании того, что ему через пять минут после того, как она откинулась, позвонил курьер и сообщил о доставке пиццы? Какузу, это же полная херня! — Это не все, — грубым низким голосом ответил его напарник, метнув на беловолосого раздраженный взгляд, но тот, благо находившийся на безопасном расстоянии, только фыркнул. — После того, как он поговорил по телефону, на другой камере мы видим, как один из его людей открывает сейф, достает из него наличные, перекладывает часть их в кейс и уходит. Возвращается спустя полтора часа уже без кейса. — То есть ты настаиваешь на версии заказного убийства? — уточнил Лидер. Он сегодня выглядел неважно и в отличие от своего обыкновения не стоял, а сидел, откинувшись в кресле и вытянув длинные ноги. Под его светло-лиловыми глазами залегли глубокие тени — следы бессонных и нервных ночей. Рыжие волосы на контрасте с бледной, какой-то даже зеленоватой кожей казались еще ярче. Несмотря на то, что они с Яхико никогда не были похожи друг на друга — по крайней мере, настолько, чтобы существовала хоть малейшая возможность их перепутать, — Конан сейчас подумала, что ее бывший возлюбленный точно так же растекался по стулу, когда уставал. И также прищуривался, пытаясь сфокусироваться на том, что было перед ним. Осознав это, девушка внутренне приготовилась к тому, что сейчас ее снова затопят воспоминания и что это внезапное сходство между братьями ужалит ее обжигающей иглой в сердце, но… этого не случилось. Как бы и чем бы Лидер ни походил на Яхико, он оставался для нее совсем другим человеком. И она испытала тоску, сравнимую с той, что испытывала, видя на чужих людях такие же вещи, что носил ее погибший напарник и любовник. Не более того. — Я полагаю, — меж тем продолжил Какузу, — что на это в любом случае стоит обратить внимание. — А я вот чего не секу, — вмешался Хидан. Он сидел на столе, проигнорировав специально отодвинутый для него стул, и качал ногой с таким рвением, будто пинал кого-то. — Нахрена этот придурок поставил камеры в своем собственном кабинете и в помещении с сейфом? Он что, не соображает, что палится только так? — Я думаю, что когда он устанавливал камеры, то делал это для того, чтобы самому наблюдать за своим домом. И уж точно не думал о том, что какой-то белобрысый олигофрен заберется к нему в святая святых и выкрадет их, — проговорил Кукловод, нахмурившись. — По-моему, совершенно естественно делать видеонаблюдение в тех помещениях, в которых происходят наиболее важные дела в твоем доме. Конан метнула быстрый взгляд на Хидана, на мгновение испугавшись, что холодный тон и совершенно прямое оскорбление могут опять вывести того из себя. Однако тот, похоже, не знал значение слова «олигофрен», поскольку совершенно не обратил внимания на реплику красноволосого. Девушка за прошедшие две недели ясно усвоила для себя только одно: когда Бессмертного злили, он всегда отвечал ударом на удар. В самом начале их с Какузу совместной работы это едва не кончилось самым плачевным образом — Хидана и Счетовода разнимали всем отделом и оба они получили практически несовместимые с жизнью травмы. Правда, на беловолосом все затянулось как на собаке буквально за пару недель (как раз из-за невероятной регенеративной способности его организма он и получил свое прозвище), а шрамы Какузу, полученные им в той схватке, до сих пор украшали его лицо и тело. Впрочем, учитывая, что Счетовод всегда предпочитал ближний бой дальнему, они стали лишь очередными экземплярами в его общей коллекции. О самых жутких — тех, что разделяли его лицо напополам подобно жуткому клоунскому оскалу, никто ничего толком не знал. Мужчина по жизни был не из разговорчивых, а уж о личных вещах, тем более напрямую касавшихся его прошлого до «Красной Луны», он вообще никогда не говорил. Красноволосый Сасори как-то пытался вывести его на откровенность (в обязанности Кукловода, помимо составления психологических портретов преступников, входил психоанализ сотрудников отдела), но в итоге пришел к выводу, что некоторым дверям лучше оставаться закрытыми. Конан, которая не знала совсем ничего, но очень любила догадываться и строить версии, предполагала, что все это так или иначе связано с этой тяжелой мутной аурой, которую распространял вокруг себя Какузу. Аурой пыток, боли и ржавого железа на запястьях. — Это в любом случае только косвенные улики, — развел руками Лидер и сильнее нахмурился. — Что еще выяснили? — Мне удалось поближе познакомиться со старостой класса, где училась Нашидзен Харуки, — проговорил Ворон, подаваясь вперед. — Я уверен, что она что-то знает о том, что случилось. Я чувствую, что она что-то знает. Но пока мне не удалось ее разговорить. Она ведет себя как человек, которому доверили большую тайну и который очень боится подвести доверившихся ей. — Так какого хрена ты с ней лясы точишь? — перебил его Хидан. — Тащи ее сюда, мы тут мигом выбьем из нее все, что нам надо. — Мужчина выразительно хрустнул кулаками, и Конан судорожно сглотнула: слишком хорошо могла себе представить, как он этими ручищами заломает и размажет по стенке хрупкую Харуно. — Я вообще редко соглашаюсь с нашим Бессмертным, но тут он прав, — хмуро кивнул Кисаме. — Прошло уже две недели, а у нас сплошные догадки и косвенные улики, и единственная верная зацепка… не обрабатывается надлежащим образом. Итачи, что это вообще за девка? И что значит тебе «удалось поближе познакомиться» с ней? — Трахаешь ее? Школьницу в короткой юбочке и белых гольфиках? Да ты фетишист, Ворон, как я погляжу, — почти дружелюбно и как-то слишком довольно произнес Хидан, и Конан почувствовала необыкновенно сильное желание дать ему в морду. Из всех сотрудников отдела только она одна знала, что происходит между Итачи и Сакурой на самом деле. Сложно сказать, почему Ворон доверился ей — наверное, потому, что она была там с самого начала и своими глазами видела их первую встречу. И почувствовала это взаимное притяжение, которое возникло между двумя молодыми людьми. Для себя Журавль истолковывала его как проявление тоски по родине. Они оба, и Харуно, и Ворон, были из Конохи, солнечной, шумной, зеленой и свежей. И глядя друг другу в глаза, они почти наверняка видели в них отражение этих светлых мощеных улочек, этих вьющихся цветочных лоз на стенах и балконах, этих вечно струящихся по ветру листьев, этого неба и солнца, которых в вечно дождливом Амэ, казалось, не было вовсе. Какое право имела она или хоть кто-нибудь другой укорять этих двоих в чем бы то ни было? О том, что Сакура элементарно красива, молода и совершенно точно привлекательна для противоположного пола, Конан особо не думала — это казалось ей само собой разумеющимся. Девушка знала, что после первой встречи во внутреннем дворе школы эти двое виделись еще несколько раз. Пропадали по чайным, гуляли допоздна, говорили о чем-то. Походили на парочку влюбленных школьников, если уж быть до конца откровенной, но Конан не находила в себе сил возмутиться этому. Она не понаслышке знала о том, какой живительной силой обладает влюбленность — пусть даже сейчас речь не шла о любви, а о чем-то куда менее вечном и значительном. И она одна понимала, почему взгляд Ворона изменился, стал менее ожесточенным и пустым. Понимала, что за огонек появился в их ониксовой пустоте. Потому что точно такой же огонек она видела в глазах Яхико, когда у них все только начиналось. — Я бы тоже хотел знать, что конкретно ты делаешь для того, чтобы она стала полезна нам как свидетельница, — вступил Лидер, выныривая из глубины своего кресла и переплетая пальцы обеих рук. — Я уверен, что давлением мы из нее ничего не выбьем, — совершенно лишенным эмоций голосом проговорил Ворон. — Если надавить, она закроется в себе, и тогда мы уже точно ничего не узнаем. — Она ведь из Конохи, как и ты, верно? — вмешалась Конан, чувствуя, что обязана как-то поддержать товарища. — Я слышала, там ребята крепкие. Лидер, позвольте мне высказать свое мнение по этому вопросу. Я уверена, что Ворон делает все возможное для того, чтобы эта девушка была нам полезна. Но в таких делах действительно нельзя спешить. Слишком многое поставлено на карту. — А с чего вы вообще взяли, что она что-то знает, хм? — спросил Дейдара, до того молчавший. — Может, вы зря так ополчились на девчонку? Журавль послала блондину короткую благодарную улыбку. — Хорошо, какие у нас еще есть версии в разработке? — уступил Лидер. — Опрос свидетелей ничего не дал, — неохотно признался Демон. («Ну кому как», — едва слышно хмыкнул Хидан.) — Либо они настолько запуганы, что не хотят говорить, либо все в самом деле обставили так чисто, что никто ничего не видел. — Думаю, это тоже показательно, — заметила Конан. — Посудите сами: если никто ничего не видел, значит работали профессионалы. А если свидетели запуганы, то тут тем более видна рука Саламандры. — Или кого-то другого, — покачал головой Сасори. — Саламандра, без сомнения, связан с этой историей, но валить все на него одного было бы ошибкой, пока у нас нет неопровержимых доказательств. — В таком случае продолжим копать, — проговорил Лидер, поднимаясь со своего кресла. Конан показалось, что он это движение далось ему с усилием, и девушка решила, что должна поговорить с ним — не как со своим шефом, а как с братом своего убитого жениха. Что-то с ним было явно не так. — Счетовод, ты можешь по записи вычислить, кем был тот человек, что забрал деньги из сейфа Саламандры после того звонка? — Думаю, что смогу, — кивнул Какузу. — Отслежу по записям, где он был до того, как пошел исполнять поручение. Если даже не удастся восстановить по видео его лицо, я могу попробовать взломать систему личных данных и вычислить этого парня по его идентификационной карточке, которая есть у каждого из людей Саламандры и которую те активируют при входе и выходе с территории его дома. Это займет около суток, вряд ли больше. — Тогда работай, — дал добро Лидер. — Кукловод, Голем, мне нужно будет подробнее обсудить с вами психологический портрет убийцы. Наша основная гипотеза на данный момент заключается в том, что Душителя наняли для убийства Нашидзен Харуки. Вопрос в следующем — если бы я был всесильным Саламандрой, где и как я бы нашел такого человека? А также — если бы я был таким человеком, на каких условиях стал бы я работать на Саламандру? Подумайте об этом, к вечеру мне нужны две или три достойных версии этого контакта. — Есть, сэр, — кивнул Дейдара. — Ворон, я даю тебе время до конца недели. Если твоя свидетельница не заговорит, пусть с ней разбираются Бессмертный и Демон. Мне нужны результаты. — На вас надавили сверху? — вдруг сообразила Конан. Вот и причина, почему он так погано выглядит. Лицо Лидера на мгновение исказила недовольная гримаса, но потом он все же кивнул: — И это тоже. Они хотят поскорее закрыть дело. Как по мне, так боятся, что мы нароем что-нибудь не то. Нам повезло, что мы существуем практически автономно, но это не помешает им изъять все материалы дела, если они сумеют доказать, что мы не справляемся с поставленной задачей. — Что же нам нужно сделать? — тихо спросила девушка. — Что, по-вашему, станет для нас козырным тузом в этой игре? — У нас есть несколько вариантов. Либо мы найдем Душителя первыми, и он лично даст показания против Саламандры — или другого своего заказчика, если таковой имелся. Либо зайдем с другой стороны и докажем, что Саламандра нанял кого-то, чтобы убить Нашидзен Харуки. В таком случае отлов маньяка отойдет на второй план, поскольку тут явно будет дельце покрупнее. — Саламандра не настолько глуп, чтобы попасться в такую детскую ловушку, — размеренно произнес Сасори, по привычке поигрывая пальцами так, словно к ним были привязаны невидимые марионетки. — Он не оставляет таких следов. Я удивлюсь, если Душитель до сих пор жив. Глаза Лидера полыхнули гневом. Было совершенно ясно, что он тоже думал о чем-то подобном. Взять преступника по горячим следам не вышло — в этом городе вечных дождей все стиралось слишком быстро как из памяти людей, так и с мостовых. Прошло уже две недели, а отдел все еще топтался на месте, ничего толком не выяснив и не доказав. Они тянули за все возможные ниточки, но неизменно натыкались на стены — кирпичные или психологические. Саламандра держал город за жабры, никто не смел сказать хоть слово против него. И это злило Лидера до такой степени, что он забывал абсолютно обо всем. О том, что на него полагаются его подчиненные, о том, что полиция требует от него результатов, о том, что, возможно, еще чьи-то жизни зависят от того, как быстро он сумеет поймать преступника. Лишь одно стояло перед его глазами — лицо его мертвого брата, распростертого на мокром асфальте. И Конан, сжавшаяся в углу за мусорными баками, закрывшая лицо руками и не слышащая ни единого звука из окружающего ее пространства. Лидер знал, кто стоял за смертью Яхико. Знал, почему и за что убили его брата. В этом не было вины Конан, девушка просто попала под огонь, оказалась не в том месте и не в то время. Но сказать ей об этом означало бы вызвать ряд закономерных вопросов, на которые он, увы, пока не мог ответить. Все, что он смог бы сказать ей, умещалось бы всего в одном предложении, которое только что прозвучало из уст Кукловода: «Саламандра не оставляет следов». — Мне не нужны ваши отговорки и оправдания, — низким, почти рычащим голосом произнес Лидер, не сумев справиться с нахлынувшими эмоциями. — Мне нужна голова этого ублюдка на блюде. Тому, кто принесет мне ее, я лично выпишу такую премию, что у него пупок развяжется прежде, чем он сможет вынести ее отсюда. Мне плевать, что и как вы будете делать, но я хочу, чтобы Душитель сел на электрический стул, а Саламандра, попав в местную тюрьму, вообще бы больше никогда не смог сидеть. — Вот это я понимаю! — хлопнул по столу Хидан, чьи глаза вспыхнули азартным огнем. — Давно бы так. — Разошлись, — коротко бросил Лидер, и его губы на мгновение скривила мрачная усмешка. Как будто он спустил бешеного пса с поводка.~ * * * ~
Когда в дверь его кабинета постучали, Лидер не сразу смог заставить себя сказать что-нибудь. На мгновение мелькнула шальная мысль, что, не дождавшись ответа, непрошенный посетитель просто развернется и уйдет, но не тут-то было. — Пэйн, это я, — раздался несколько смущенный, но решительный голос Конан. — Можно к тебе? Лидер удивленно поднял брови: она обратилась к нему по имени, да еще и на «ты». Видимо, рабочий день уже закончился. — Заходи, — ответил он, опуская крышку своего ноутбука. Глаза, не сразу привыкшие к темно-серому полумраку его кабинета, с трудом различили темную стройную фигурку, неуверенно замершую на пороге. — Что тебе нужно, Конан? — Я хотела поговорить с тобой, — ответила девушка, подходя ближе. Пэйн отметил про себя, что она хорошо выглядит — намного лучше, чем той злополучной ночью. И лучше, чем пару месяцев или даже пару недель назад. В движениях появились давно забытые уверенность и плавность. Голову держит высоко, плечи расправлены, взгляд прямой, пронзительный, гипнотический. Именно в такую девушку и влюбился его брат. Хорошо, что у нее получается справляться с этим. И намного лучше, чем у него самого. — О чем ты хотела поговорить? — Он откидывает тяжелую гудящую голову на спинку своего кресла и смотрит на нее из-под полуопущенных век. Как же хочется сейчас просто завалиться в кровать и проспать несколько суток, ни о чем не помня и не думая. — Что с тобой происходит? Я знаю, что дело сложное и что ты выматываешься, но я не привыкла видеть тебя таким. Я волнуюсь. Она не стала садиться, просто остановилась у его стола, положив руки на столешницу, но не опираясь на них. Смотрит встревоженно, и Пэйн чувствует легкий укол совести — он не уделял ей столько внимания, сколько должен был. Яхико был бы зол на него за то, что он бросил Конан одну, оставил наедине со всем этим, заставил справляться саму. Лидер убеждал себя, что окажет им обоим услугу, если найдет убийцу, если сможет доказать, что все было подстроено и что за всем стоял Саламандра — о боги, если бы вы только знали, как сильно он ненавидел этого человека и как страстно желал ему самой мучительной из возможных смертей. Но оправдывала ли его жажда мести тот факт, что он вел себя с Конан так, словно она только его подчиненная? Словно не было всех тех вечеров, когда они втроем — он, Конан и Яхико — собирались вместе, смотрели фильмы, шутили и смеялись, кидались пережаренным поп-корном, который все равно невозможно было есть, играли в твистер, разгадывали кроссворды и занимались еще кучей тех вещей, какими принято заниматься в узком семейном кругу. Конан ни разу ни о чем его не попросила, ни разу не пожаловалась ему, ни разу не заплакала в его присутствии. А ему было так тяжело ее видеть, словно призрак Яхико всегда выглядывал из-за ее плеча. Впрочем, к чему все эти мысли сейчас? Ему в самом деле нужно выспаться, иначе он просто перестанет соображать. — Это все расследование, — ответил Пэйн на заданный ему вопрос. — Я пытаюсь распутать это дело, но все ниточки буквально соскальзывают с моих пальцев. Я уже не уверен, что у нас получится что-то сделать. Эти слова сами вырвались у него изо рта, он совершенно не собирался ничего такого говорить. Но эти янтарные глаза, полные сочувствия и живой, горячей заботы, они просто вдребезги разбивали его самообладание и привычную маску Лидера. Так, наверное, могла бы смотреть на него сестра, если бы она у него была. Черт, да Конан и стала ему сестрой, только он предпочел забыть о ее существовании, когда помнить стало слишком больно и сложно. Но что толку сейчас было просить прощения? — У нас все получится, — проговорила она, коротко и ласково пожимая его руку. — Пэйн, ребята так просто не отступятся. Ты же знаешь. Ты видел, как Бессмертный завелся? Да он теперь носом перероет все эти помойки и за шкирку притащит Душителя к тебе на стол. И эта девочка, с которой общается Ворон. Я нутром чувствую, она нам поможет. Ты же всегда говорил, что у меня прекрасная интуиция. Не сдавайся, ладно? Нам нужно, чтобы ты был сильным. Чтобы ты вел нас, а мы бы шли за тобой. Ты ведь знаешь, Пэйн, что ты очень нам нужен. Все это держится только на тебе. Все эти люди, они здесь только из-за тебя. Ты думаешь, почему все они до сих пор не передрались и не поубивали друг друга? — Она говорила все взволнованнее и горячее. — Почему, как по-твоему, все эти больные на голову парни могут сидеть в одном зале, что-то обсуждать, решать и делать? Почему «Красная Луна» оказалась таким удачным экспериментом? Благодаря тебе. Только и исключительно благодаря тебе, Пэйн. Ты уже сделал так много для всех нас. И парни, они ведь за тебя глотку кому угодно перегрызут. Не признаются в этом, конечно, но разве это что-то меняет? У тебя лучшие люди во всем Амэ. Самые преданные, самые безбашенные и бескомпромиссные, самые гениальные в своих областях. Поверь в нас так же, как мы безоговорочно верим в тебя. Пожалуйста. Без тебя мы не сможем. Ее слова теплым медом сочатся в его уши, и Пэйна захлестывает щемящее чувство благодарности. Он, не смея сделать большего, перехватывает изящную руку Конан и крепко сжимает ее. Она улыбается и кивает, видя, как изменился его взгляд. — Прости, что не был рядом с тобой, — отрывисто говорит он. — Прости, что оставил тебя одну. — Ничего. — Конан опускает глаза и закусывает губу, чтобы не сказать лишнего. — Я смогла понять тебя. И… уже давно тебя простила. — Когда все это закончится… когда мы разберемся с делом Душителя, я хочу, чтобы мы выбрались куда-нибудь. Как в старые времена. Хочу постараться вспомнить, кто такой Пэйн, потому что сейчас во мне, кажется, остался только Лидер. И это хреново, откровенно говоря. — Он сдавленно усмехается, сам не веря, что смог сказать нечто подобное. — Хорошо, — кивает девушка, и ее улыбка это бальзам на его душевные раны. — Съездим.~ * * * ~
На выходе из отдела, стоя под козырьком крыльца, ее ждет Хидан. Он курит и недовольно посматривает на часы, как будто куда-то опаздывает. — Ты наконец закончила все свои важные личные дела? — спрашивает он, когда Конан спускается к нему, сунув руки в карманы и нахохлившись от холода. — Не делай вид, будто устал ждать, — отвечает она. — Мог бы такси поймать что ли. Ни черта не весело тащиться в такой дождь пешком. — Сегодня к тебе или ко мне? — уточняет он, щелчком пальцев выбрасывая окурок. Она лукаво улыбается и откидывает пряди челки с лица. — Сделай мне сюрприз, Бессмертный. — Моя девочка любит сюрпризы? — осклабился он. — Ты знаешь, что любит твоя девочка, — рассмеялась Конан, притягивая его к себе за лацканы пальто. — Поэтому будь хорошим мальчиком и просто дай ей это. — Предпочитаю быть плохим мальчиком, — сверкнул глазами Хидан. — Очень плохим. Многочисленные синяки на теле девушки отозвались практически хором, подтверждая его правоту. — Так еще лучше, — кивнула она и бархатисто рассмеялась, когда он стиснул ее плечи, приподнимая над землей и смешивая агрессивный, рваный поцелуй с запахом табака.