***
Попасть в Министерство не составило труда — в конце концов, он больше не пятикурсник и знает несколько запасных ходов. Да и вряд ли та же Тонкс ждет от него, что он ломанется в Отдел Тайн средь бела дня. Ремус должен был усыпить ее бдительность на сегодня — а дальше Гарри как-нибудь выплывет. В холле даже в выходной было не протолкнуться. Выйти из небольшого малозаметного хода для сотрудников и влиться в толпу — самое простое. А вот что делать дальше… Гарри зло ускорил шаг. У него не было плана, ни намека. Проникать в Отдел Тайн чистое безумие, и даже он это осознавал. Да его уволят, если поймают! И хорошо если уволят с огроменным штрафом, а не задним числом и посмертно. У таинщиков всякое случается, опасная работа, опасная среда. И запрет для чужаков — лишь отчасти для сохранения тайны. Никто не гарантирует вторженцу безопасности. И он уже лазал туда в пятнадцать. Гарри издал смешок. Не привыкать. «Ты просто сбежал». «До сих пор сочувствуешь ему, трус?» «Боишься услышать правду». «Открой дверь! Гарри Джеймс Поттер, пока ты живешь в этом доме, не смей закрываться от меня!!!» Он мимолетно поежился, возвращаясь в шум и толкотню Министерства, и оглядел помещение. О, это же… Невилл, идущий навстречу в общем потоке, встретился с ним взглядом, на миг затормаживая шаг. Но потом — его глаза скользнули по Гарриному лицу, старательно уставившись вперед, а шаг вернулся в прежний ритм. Гарри, не замедляясь, прошел мимо. В коридорах, ведущих в место его назначения, людей было на порядок меньше. Это ведь только ему могло прийти в голову прогуляться в Отдел Тайн, лишь бы не возвращаться домой. Но, опять же, только ему на пользу — на входе стояло всего несколько сигнальных чар и заклинание, запоминающее отпечаток магии. Он разобрался с ними за минуту, заходя в лифт и нажимая на кнопку самого глубокого этажа. Вещи, хранящиеся в самом Отделе и зачастую обладающие некоторой долей кровожадности, сами по себе являлись надежной защитой от посторонних. Но с ними Гарри пересекаться не собирался. Что могло заставить отца проникнуть в Отдел Тайн? Вариантов было не так много, но Гарри чувствовал, что если не узнает точно, огребет потом по самую крышу. Не так важно, почувствовал ли старик исчезновение крестражей из мира так же, как и Гарри, или же окончательно слетел с резьбы. Раз он показался, значит быть беде. А если кто-то использует его образ для прикрытия — что ж, в этом тем более нет ничего хорошего. Лифт все спускался и спускался — то ли на глубину, то ли в совсем другое измерение. Шрам снова ныл, и Гарри несильно потер его почти механически. Ему ведь и правда стало чуть свободнее дышать — словно исчезла удавка, плотно держащая его за шею и контролирующая вдохи и выдохи. Тогда, во время ритуала, ему казалось, что это лишь ощущение триумфа — свобода и легкость, как будто тяжесть свалилась с плеч. Но после он увидел Тома, а то состояние, скованное, передавленное, так никогда и не вернулось. Гарри невольно передернуло. Знать про влияние крестражей и замечать его на себе постфактум — каждый раз неприятное откровение. Это сложно принять. Каждый. Раз. Как же было тупо верить, что его, в отличие от отца, все это обойдет стороной, что он выдержит. Он бросил своих родных и бросил Тедди. «У Тедди есть оба родителя, он живет в счастливой семье, а ты для них лишь чокнутый дядя». Гарри мотнул головой, пытаясь сосредоточиться. Мог ли почувствовать исчезновение крестражей отец? Не слишком ли много времени прошло? У него почти не было времени, чтобы разобраться. Свет вдруг погас. Он моргнул. Авария? Перед глазами осталась темнота. Но пол лифта продолжал трястись под ногами, пока тот с тихим скрипом спускался все ниже. Гарри нашел рукой стену, прикоснулся, чувствуя дрожь железа. Лифт работал, все индикаторы горели и грелись у Гарри под пальцами. Значит, аура. Мордред. Он глубоко вдохнул, преодолевая короткий всплеск паники. Как невовремя. Но — когда бывало иначе? Он бы не задержался в Аврорате так долго, если бы не умел это преодолевать. Это всего лишь означает, что времени у него почти нет. На размышления — тоже. Выдох. Гарри прокусил кожу на большом пальце, до вкуса ржавчины на языке, поднес руку к виску, вычерчивая символ по неровной коже шрама. Криво, скорее всего, но четко, в который раз-то уже. Прошептал заклинание, чувствуя, как расплываются мысли, размываются цели. Исчезают границы разума. Растворяется боль в пальце и иглы, скребущие лоб. Пол под ногами чуть дернулся — лифт остановился, и перед глазами, как вспышка, мелкнул коридор Отдела, гранит в отблесках синего огня. Скрипнула дверь, отодвигаясь. Таинщик, чьими глазами смотрел Гарри, потер лоб и повернул голову на звук. Все, что смог Гарри — отвести чуть в сторону взгляд, ловя краем чужого глаза скользнувшую тень и пустую кабину лифта. Если таинщики все еще соответствуют своей репутации и работают с вечера до утра, то у него есть какие-то шансы стать для уставшего зрения просто «игрой света». Ему нужно хотя бы несколько секунд форы, чтобы потеряться в бесконечных коридорах, и он ее получает. Видения вспыхивали одно за другим по мере того, как он шел по коридорам. Не знал бы их, потерялся бы в буквальном смысле. Гарри хотел бы усмехнуться, но губы, как чужие, деревянные, почти не слушались. Если бы не его «таланты» в сфере опознания темномагических артефактов и заклинаний, он бы не бывал до этого так часто в Отделе Тайн. Только таинщики и были от него в нездоровом восторге. Коллеги — чаще в ужасе. Еще с тех пор, как он, будучи стажером, без задней мысли указал на скрытые последствия заклинания вспучивания у одного из трупов. Тогда дело раскрыли — у магглокровок воровали органы, а чтобы это скрыть, убивали, деформируя до неузнаваемости тело. Но вспучивание и так служило инструментом для кражи: проще ведь достать нужный орган из месива, чем учить анатомию и выискивать что-то самому. И от последовательности действий, от того, когда и как орган извлекался, внутренняя картина немного менялась. Гарри знал это — а его начальство и другие сотрудники нет. Его взяли в Аврорат исключительно из-за Тонкс, поручившейся за его добрый характер и несомненный талант. Удивительно, как ей это все-таки удалось. И поразительно, как долго она его протерпела. Комната, огромная, но тесная от стеллажей, забитых лежащими друг на друге хрустальными шарами. Он видел ее, ощущая, будто издалека, как его тело уперлось в дверь с другой стороны. Гарри провел по металлу дрожащими пальцами. Он пришел быстрее, чем думал. Но — таинщик вгляделся в шар в своих руках, и Гарри толкнул дверь, проскальзывая внутрь, — у него нет времени, чтобы колебаться. Ему нужен только один ответ. Он вытер лоб рукавом и мир снова вернулся во тьму. Но — вернулась и боль. Вернулось ощущение гладкого до опасного пола под подошвами ботинок. Затхлый запах пыли, щекочущий нос. Он снова был собой и только. Древко палочки притерлось к коже полированной поверхностью. Гарри выдохнул, чувствуя вязкую тяжесть волнения в груди. С каждым наколдованным сегодня заклинанием он приближает Азкабан. Но это не будет иметь значения, если его не поймают. След вспыхнул сразу, завоняв вереском и соленым морем. Он и правда был здесь. Гарри крепче сжал палочку, двинувшись вглубь зала. Даже если отец что-то нашел, он не смог это вынести. У Гарри есть шанс узнать его следующий шаг. По позвоночнику пробежала короткая дрожь, и он дернул плечом, стряхивая ее. Скорее всего, старый просто совсем поехал крышей от одиночества. Но Гарри все равно проверит. На всякий случай. Магические шары впитывают в себя магию и энергетику почти без исключений. Со временем это влияние рассеивается, подпитывая хранящееся внутри воспоминание. Иногда незанятые шары используют для лучшего считывания розы магических ветров. Но самое лучшее их свойство — они отражают происходящее вокруг. Он увидит, что именно делал с артефактом последний касавшийся его человек. Шар, ледяной и гладкий, идеально поместился в ладонях. Гарри переложил его с одной руки на другую. Так. Так. Ладно. Он только посмотрит. Ему надо лишь убедиться. Просто влить магию. Да. Все просто. Гарри глубоко вдохнул и сжал круглую поверхность в руках, чувствуя, как закололо от текущей сквозь них магии пальцы. Зал в полутьме. Тихий звон сталкивающегося хрусталя и скрип от скребущих их поверхность ногтей. Фигура в темном плаще мечется от стеллажа к стеллажу, хватая один шар за другим, небрежно задвигая их обратно. — Кто убил? Кто убил?! — хриплый голос, дрожащий от ярости. — Вы знаете! Вы всегда все знаете, он должен быть здесь! Должно быть пророчество… Рука вцепляется в шар, за который держится Гарри. Ложится в воспоминании там, где держит он. Гарри вздрагивает, судорожно вдыхая. — Покажи мне его, — рычит опасно человек, и мягкий свет пророчества, хранящегося в шаре, отражается в его круглых потрескавшихся очках. — Он где-то здесь! Я чувствую. Но пророчество — о том, как люди потеряют рецепт классических пончиков — мерцает, шепча о своем, и маг горбится, опуская голову. На миг Гарри кажется, что тот перестает дышать. Каменеет, как кукла, сохраняющая хрупкое равновесие. Гарри — против воли — тоже задерживает дыхание. Он знает, чем все закончится. Но… Человек резко поднимается, и Гарри стыдливо прячет разбитые осколки надежды в дальний угол. — Эта псина… Он всегда мне завидовал… Это он украл у меня! Больше некому. Только он знал мои секреты!!! Воспоминание уходит, возвращая Гарри во тьму. Он снова один. А отец даже не вспомнил про него. Даже не предположил. Гарри сам не заметил, как ноги, ставшие ватными, опустили его на колени. Холод хрусталя, за который он цеплялся как приклеенный, обжигал лоб. Встречался с режущей болью в шраме, и контраст заставлял глаза слезиться. Только из-за этого. Больше у него нет никаких причин. Он застыл, слушая свое прерывистое дыхание и приближающиеся шаги. Шаги?.. — Ты и правда пришел! — раздался справа счастливый голос. Гарри вздрогнул, оборачиваясь на звук. Он и забыл, что тут кто-то есть. — Я знала, что это будет лишь делом времени, но, Гарри, ты превзошел сам себя. Вот уж не думала, что ты окажешься здесь так рано, еще и разбрасываясь мозгошмыгами… Мантия таинщика искажала речь до неузнаваемости, но Гарри почувствовал, как напряжение, охватившее его с головы до пят, сжало тело тисками. Только не… — Луна? — Да, и тебе бы очень не поздоровилось, если бы я не знала тебя так хорошо… — пауза. Шорох одежды, а потом рядом с ним, соприкасаясь коленями, кто-то присел. Ромашки. Тонкие теплые ладошки обхватили его лицо, чуть поворачивая. — Горе ты мое, у тебя опять? Сейчас? Гарри дернул головой, пытаясь высвободиться, но Луна мягко удержала. Вытерла пальцем влагу, оставшуюся у него на щеке. — Значит, опять. — Она рассмеялась. — До сих пор гадаю, как ты выжил до этого возраста. — Ничего страшного. Луна ничего не ответила, но он знал — почти видел — как она приподняла вежливо брови, распахнув свои чуть выпученные глаза. Это выражение всегда означало «ты дурак, но я восхищена». Гарри замер, не зная куда себя деть. Ощущение ладошек пропало с его щек, но Луна тут же взяла его за руки, помогая подняться. Гарри слышал, как звякнул хрусталь, когда шар вернулся в кучу к остальным. — Как давно ты ослеп? — Минут двадцать назад. — Так… А зелье с тобой? Он поджал губы, чувствуя желание отвернуться. — Понятно. — Луна потянула его за собой, оставив ему только перебирать ногами. — Я не то чтобы удивлена общей тупости ситуации, но, признаться, я уже несколько отвыкла… — Прости, — буркнул Гарри себе под нос, сжимая ее руку чуть крепче. Она ответила тем же. — Я не сержусь. В конце концов, ты не попался никому и не навлек на себя еще больше проблем, так что в целом все вышло довольно безвредно, — ее улыбающийся голос впился в его сердце как иголка, расковыряв дыру. Гарри качнул головой, выговаривая глухо: — Этого бы не произошло, если бы ты меня не спасла. — Да, я молодец, — рассмеялась снова Лавгуд, и Гарри не удержался от слабой улыбки. Нет, он… Ему нельзя. Он скучал по ней. Но он не заслужил. Ничего. Он помнил все, что наговорил ей тогда. После Министерства на пятом курсе и потом. Когда она пришла спросить, почему он не приехал на ее свадьбу. Луна бы не забыла. Такое не проходит. — Луна, я… — выдавил он, но замолк — без слов. Боясь и теряясь. Луна замедлила на миг шаг, но потом только погладила пальцем тыльную сторону его руки, успокаивая. — Я знаю, — ее голос звучал спокойно. Понимающе. — Все хорошо. Гарри нахмурился, но так больше ничего и не сказал.***
Зрение вернулось незаметно — они вынырнули из тени к свету синей лампы, и Гарри моргнул, фокусируя взгляд на мантии таинщицы впереди. Головная боль мешала, уже подкатывая волнами и сбивая ориентацию. — Аура прошла. Луна обернула к нему закрытый заклинанием провал капюшона, а потом прибавила шаг. — Потерпи немного, я нас вытащу. И не пропадай больше. Позвонишь потом. Понял? Гарри кивнул, уже не в силах ничего ответить. Каждый удар сердца отдавался стуком молота по голове. Он почти ничего за этим не слышал. Он прикрыл глаза, жмурясь, но все еще пытаясь поспевать. Луна на ходу колдовала патронус: — … забери его у лифта к нам, это срочно. — Потом она снова обернулась к нему: — Мы почти пришли. Чуть-чуть потерпеть осталось. Гарри еле качнул головой. Он потерпит. Вытерпит.