***
Дом неожиданно встретил их чужим храпом. Гарри чуть дернул губами на шутку Тома про воров, засчитывая попытку, но напряжение не проходило. Хотя кто же мог так по-хозяйски безалаберно к ним завалиться, совсем не повредив щиты? Разве что… — Сириус? — с удивлением уставился он на встрепанную голову крестного, выглянувшего из-за дивана. Тот, все еще с полузакрытыми спросонья глазами, помахал приветственно рукой. — Приветик. — Ты чего… на полу? — спросил Гарри, вдруг совершенно ошарашенный тем, что видит. Крестражи явно плохо влияли на голову — почему он раньше никогда не думал, что Сириус может просто вернуться? Просто так, внезапно, как он делал обычно. Что было бы, будь Сириус тут последние пару лет? Что, если бы он вернулся, застав Гарри обложенным блэковскими кровожадными книжками? Занятым очередным грязным ритуалом? Он даже не знал, был бы он разочарован разбитыми планами или рад приходу Сириуса до безумия. Но Сириус вернулся сейчас. И, инстинктивно чуть выходя впереди Тома, заслоняя, Гарри уже понял, что придется объясняться. Крестный в это время объяснял, на ходу просыпаясь: — Та просто эти егеря в устье Амазонки, ну просто звери, отвечаю. Загоняли как дикие, всем европейским таможенникам на зависть. Я, в итоге, все же улизнул, да, съели, легавые аллигаторные, но уста-а-ал… А на диване книги какие-то лежат, на второй этаж лень тащиться и как-то так, да. — Раздолбайство в чистом виде, — вздохнула с портрета бабушка. — А это кто с тобой? — взглянул на Тома Сириус. Взглянул и поменялся в лице. Время для придумывания оправданий закончилось. — Гарри? — Сириус, понимаешь… — Гарри с трудом подбирал слова, вдруг разнервничавшись. — Это Том. — Тот самый Том, — согласился излишне спокойно Сириус, но во взгляде его читалось: «А что он тут делает? С тобой?» Гарри казалось, что от разбегающихся в разные стороны мыслей его голова сейчас закипит. Два направленных на него взгляда действовали на нервы. — Я… — Гарри умоляюще повернулся к спутнику: — Том? И Том понял. Как и всегда. — Пойду пока проверю на каком этапе ремонт находится. Гарри… — Том ласково коснулся его щеки, и Гарри так хотелось бы прильнуть к ней, совсем привычно, но. Взгляд Сириуса стал буравить его затылок сильнее. Гарри смущенно-обиженно уставился вслед Тому, который точно сделал это специально. — Зови, если что. — Спасибо, — все-таки прошептал он едва слышно, с трудом отпуская. Боясь остаться с крестным наедине. Проследив за удаляющимся Томом взглядом, он потом все-таки обернулся к Сириусу. Тот смотрел со слишком большим, слишком серьезным непониманием в глазах, даже не прикрытым наносным весельем. Кажется, хотел что-то спросить — все сразу. Гарри, не зная, как объяснить, просто ждал, неловко потирая друг о друга руки. Он правда натворил… многое. Признаваться в содеянном перед Сириусом было еще неприятней, чем если бы про его изыскания узнал Аврорат. Но Сириус уже увидел Тома. И то, что между Томом и ним, — тоже. Гарри хотелось бы сбежать, не говорить, но было поздно. Да и… Нет, ему хотелось, чтобы Сириус знал. Чтобы сказал ему хоть что-то, да даже поругал или накричал. Потому что Гарри ему небезразличен — его семья. Сириус затрудненно потер лоб, а потом все-таки подвинул книги на диване, присел. Задумался со сложным лицом. — Просто давай сначала, — сдался он, махнув рукой. И Гарри, стыдливо отведя глаза, начал. Про крестражи, которые Джеймс выкинул ему вдогонку еще тогда. Про крестражи, которые он нашел сам. Про древние тома и предка Бетельгауса. Про ритуал. Про Тома. И снова — про Джеймса; про то, что он сделал и что с ним стало. Сириус, хранивший все это время молчание, на этом моменте невесело усмехнулся под нос: «Так и знал, не зря маггловскую сигналку поставил». Вряд ли он думал поймать на нее своего когда-то лучшего друга. — А Том, он, — Гарри облизнул сухие губы, пока подбирал слова, — он не похож на Волдеморта, каким его описывали вы с бабушкой. Я знаю, сложно может быть сначала этому поверить, я сам сомневался, но потом понял, что это логично, ведь крестражи содержат в себе воспоминания до дня создания, а те, которые я собрал, охватывали период с… — Давай без подробностей, — замахал руками Сириус, распахнув испуганно глаза, — я все равно ничего не пойму, а соучастником это меня сделает. Так и знал, что с тем набором юного ритуалиста я не прогадал… — Так ты не против того, чтобы Том, ну… — все-таки вернулся к сути Гарри, чувствуя, как от волнения шумит сердце. Взгляд Сириуса вгонял в краску, но Гарри мужественно продолжал: — Можно он с нами останется? Я осознаю, кто он и какими в случае чего могут быть последствия, но… Но он мне нужен, пап. Сириус покачал головой, тяжело выдыхая. Пряча нежность в уголках глаз. — А ты меня послушаешь, если я тебе запрещу? — Кажется, они подумали об одном и том же: о черных ритуалах на все случаи жизни и о том, как плохо Гарри дается для своих целей их выбирать. — Вот то-то и оно. Пусть остается, не выгонять же на улицу с голым задом, такого даже Темные лорды не заслуживают. Да и, — задумчиво поднял он глаза к потолку, — может так будет даже лучше. Я хотя бы смогу после выходных спокойно ехать дальше в Океанию, не боясь, что ты тут один что-нибудь снова отчебучишь. У Гарри даже не было сил обижаться. Он лишь благодарно улыбнулся своему почти отцу, чувствуя, что наконец-то он не один. И больше никогда не будет. — Но это не значит, что я не буду за вами следить! — Сириус двумя пальцами указал на свои глаза, а потом — на Гарри, мол, смотри у меня. И Гарри смотрел — и видел, что взгляд Сириуса смеялся.***
Но он все еще должен был сказать. Не только Сириусу. Но тогда, в тот вечер, Гарри уже не хватило храбрости. Он обнял Тома, пока они вместе лежали на Гарриной кровати, вжался в него без слов. Ты устал от сегодня? Да, насыщенный был день. Столько новых встреч, новых эмоций. Ну спи, душа моя, спи. И он спал. Обнимая, как под кожу просясь. Как в последний раз. Мы связаны тонкой нитью, не оборванным свидетельством рождения. Мы связаны навязанной любовью и вынужденной заботой. Я боюсь, что ты перестанешь меня любить. Но Гарри молчал — а Том не переставал. И сделал все-таки зелье. Позволил Гарри смотреть, как в полном контроле и понимании — даже позавидовать можно — творится волшебный состав: ровно столько, сколько требуется одному человеку. Том дал Гарри увидеть — что он тоже хочет. Порадовать его. Помочь ему. Заботиться — и получать заботу. Том держал Гарри за руку, пока тот пил зелье, не сводя глаз с синих, драгоценных глаз. Сейчас, молил себя Гарри. Скажи сейчас. Не обманывай его — даже если сам обмануться рад. Вернуть тело Регулуса Том предложил сам.***
Инферналы не поменялись за пару лет ни на йоту. Все так же оплывшие от воды, бесформенные, неразумные — кидающиеся даже на хозяина, пока тот не применит империус снова. Гарри был бы рад больше никогда их не видеть. Не мог не думать, что все они — чей-то Регулус. Том, стоя рядом с застывшим выражением лица, кивнул ему сухо: — У вас есть что-то, чтобы его узнать? Он и Сириус перевели взгляды на Гарри, когда тот достал из-за пазухи заранее взятый фальшивый медальон. Чары на нем истончились, исчезли практически полностью — но все еще могли привести к тому, кто их наколдовал. К одному из инферналов, чье распухшее загнившее лицо наверняка затерялось среди десятков таких же. Гарри нерешительно оглянулся на Сириуса: — Уверен, что хочешь остаться? Он ведь… — Я должен увидеть, — оборвал Сириус глухо, пусть даже был бледен. Сложно было гадать по бликам от воды на его лице. — Все-таки он мой младший брат. Найти заняло не больше пяти минут. Умертвить, сняв заклятие — еще быстрее. Положить в заранее приготовленный гроб. Остальных инферналов Том попросту решил сжечь. Все лучше, чем оставлять их так. Они сидят на острых камнях, смотря на тонкую полоску льда у берега, пока Том в пещере превращает в пепел последних. Ветер кидается на них злым псом, клокоча волосы и дергая за мантии. Гроб безмолвным монолитом лежит у их ног, и Сириус невесомо водит пальцем круги по чернодревной крышке. Гарри говорит, лишь потому что тяжело молчать. Ежится. — На самом деле, я не уверен, что Том останется. Из-за ритуала между нами есть связь, возможно из-за нее он так мил. Я не знаю, что будет, когда мы ее нарушим. — Знаешь… — произносит тихо Сириус, двигаясь ближе. В детстве Гарри бы залез ему под бок, согреваясь. Сейчас он просто прислоняется плечом. Так правда теплее, чем от согревающих чар. — Если бы это было просто алхимией, он не стал бы хоронить Рега. Это ведь даже тебя не касается. Хотя, — усмехается он тускло, — может, это я не шарю за то, как работает ваша высокая магия. Гарри несильно качает головой. Нет, все правильно. Приворот работает не так. Иллюзия любви не способна на самоотверженность. Приклеенные снаружи чувства не заставят измениться внутри. Их вмешательство будет вызывать лишь страдания. Но Регулус наконец-то вернулся домой.***
Он собрался с духом под Новый год. Надеешься на чудо? Так сложно поверить разуму, когда обожженное сердце ёкает — и дуешь на воду. Том был в гостиной, читая. С выбившимися от приглаживания рукой прядями, в домашнем свитере — явно что-то из бесконечных закромов дедушки Ориона. Каким модником тот был! Гарри остановился рядом с креслом. Сел рядом, обращая на себя внимание. Неуверенно сминая в ладонях рукава. Твои крестражи. Их я больше не боюсь. Гарри сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду. Боюсь другого. — Я знаю, откуда наша связь. — Он продолжает раньше, чем Том успевает задать вопрос: — Все дело в значении ритуала, в изначальном значении. Бетельгаус Блэк использовал его, чтобы создавать гомункулусов, но без подпитки его магией жить они не могли. И поэтому ритуал создавал связь между ним и порождениями, через нее Бетельгаус мог подпитывать их, контролировать их, знать, где они находились. И убить их тоже, это просто, просто связь обрезаешь. И... Я не рассчитывал, что в моем ритуальном кругу что-нибудь выживет. И не знал, будет ли функционировать круг, если выкину из него «костыли». — Он сделал судорожный вдох, страшась признавать: — Вот почему тебе становилось плохо без меня. И это же причина нашим чу– — Так. — Чужой палец лег ему на губы, запечатывая. Гарри замер, испуганными глазами уставившись Тому в лицо. Тот почему-то улыбался. Так ласково. Тепло. С тобой мое сердце совсем превратится в оплавленно-мягкий безвольный комок. Лишь бы ты смотрел на меня так дальше. — Ни одна связь не заставила бы меня чувствовать то, что я чувствую. Ты ведь сам все знаешь, душа моя. Знаешь. Чего же тогда боишься? Гарри почувствовал, как становятся горячими от влаги щеки. — Прошу, не уходи, когда мы ее закончим. — Дурак, — улыбнулся Том, притягивая его к себе. — Я бы никогда не поверил, скажи мне кто, что мне будет хорошо вдали от тебя. И Гарри вжался в него, втерся — теперь совершенно не собираясь отпускать. Да и его — не отпустят.