Городская Азбука

Ы - это ыр. Миша не знал, когда впервые услышал это инородное слово. Да, скорее всего, когда начались первые набеги монголов на его земли. Тогда Мишу как-то вообще не волновало значение данного слова. Других заботы было… Не хотелось вспоминать. О значение его он узнал уже позже. Гораздо позже.  “Басурманка!” - Миша дернул девчонку за косичку, “ты доставила мне столько проблем и хлопот. Но теперь ты окончательно станешь частью моего царства. И будешь меня защищать.”  “… аннары ничек җырлаганыңны күрербез, малай.” - прошипела басурманка на своём языке.  Миша еще сильнее дернул девчонку, “что ты там шипишь?” “А что ты мерзкий, мерзкий, без манерный мальчик!” - воскликнула Казань на ломаном языке.  Ну и что, что мерзкий. Миша никогда даже близко не поступит со своими врагами, как Он поступил когда-то с маленьким Мишей. Но и нежничать он не собирался. Другого Миша и не знал. Чтобы никогда больше не страдать, надо объединить вокруг себя сильные города и территории. Сильных и верных людей. И править. А эта басурманка Казань была одной из сильнейших.  Камалия Зилант была его первой любовью. Но они выросли слишком быстро, и для романтики не было так много времени, не смотря на столетия. То время, те порядки. Камалия стала прекрасной девушкой. А Миша самым мужественным мужчиной, хоть себя и хвалить не принято… Но он был и есть просто лучший. “Ыр - это общее наименование мужских песен у ряда народов.” - ответила Камалия, “у каждого свои… А у тебя одна из самых печальных и грандиозных” - девушка рисовала невидимые узоры на Мишиной руке.  Миша хотел было достать свою руку из рук девушки, но Камалия не позволила, “Миш.” “Я не люблю, когда кто-то говорит о моих слабостях.” - сказал Миша. “Это не слабость, это твоя сила духа. Я же знаю, что ты пережил. Многие из нас пережили. Но ты использовал это и превратил в силу.” - продолжила Камалия.  Она аккуратно взяла Мишино лицо в свои ладони и прикоснулась к его губам. Москва положил свои руки на ее, переплетая пальцы, и ответил на поцелуй.  Голос Московского, когда он поёт, тихий и грустный. А руки у Камалии тёплые и сильные. Они всегда теперь поддерживают Москву.  “Минем күз яшьләрем күз алдымда әйләнә, любовь моя.” - прошептала Казань.  “Я не могу тебе все рассказать, дорогая Камалия. Не думаю, что когда-нибудь появится тот человек, которому я смогу открыться полностью.” - ответил Московский.  “Найдётся. Обязательно найдётся.” - сказала Зилант.  “Эх,” - воскликнул Миша, “я уже не могу.” Камалия звонко рассмеялась, “новая столица настолько плоха? А мне то казалось, что хуже тебя невозможно быть.” Миша приоткрыл светлые веки и грозно взглянул на Казань, вышло как-то устало.  “Пошли лучше прогуляемся? М? А если не хочешь, то можем…” - Камалия прилегла на Мишину грудь, кокетливо щипая его за нос.  “Моя татарчока. Только ты мое утешение в этой жизни. А от творения Петра уже тошнит.” - вторил ей Миша, обнимая девушку.  “Ну, ну. Я то твою лесть знаю. Кому ты врешь?” - ответила Зилант. Они были слишком похожи. Одинаково несчастливы в своём счастье. Миша аккуратно проводит пальцем по смуглой щеке с большой родинкой под глазом. А Камалия касается алых губ Москвы.  И может Мишин ыр, песня, уже звучит по другому. Не так влюблённо в Камалию. Не так грустно уже. Но оба всегда будут хорошими друзьями, хранящими самые тайные и печальные секреты друг о друге. А самое главное - первую любовь.