12 месяцев в году...

       – Да ты с дуба рухнул! – глаза Вару по-детски блестели, словно в них попали солнечные лучи, несвойственные сегодняшней погоде. Потеря власти всё-таки пошла пиковому на пользу. Хитрость, надменность и всё, определяющее тёмную сущность парня, постепенно оставалось в прошлом, запечатанным в изумрудных стёклах окончательно позабытых очков. – Он же больших денег стоит!        – И стоил бы гораздо дороже к тому моменту времени, когда ты вспомнил бы о необходимости в съёмке своих творений, – трефовый скрестил руки, прислонившись плечом к стене. Валету явно не стоило знать о горькой правде подпольного заработка на продаже курсовых работ и докладов другим студентам их учебного заведения. Если правда всплывёт, то Пятый – а ему только дай повод над чем-нибудь поглумиться – будет каждый раз напоминать правильному Второму о его «грехе».        – Ну и? Поведаешь тогда, сколько же бессонных ночей на это потрачено? – словно невзначай поинтересовался пиковый, открывая заветную коробку с новеньким смартфоном не самой последней версии.        – Не бессонных. В среднем мой сон составляет четыре часа в день. Практика показывает, что этого вполне хватает для хорошей работоспособности организма, – Куромаку спокойно продолжал учиться, зарабатывать и просто-напросто жить. Кровь носом не шла, а головную боль легко заблокировать и игнорировать дальше. Вару деловито промычал:        – Знаешь, никогда не думал, что ты умеешь врать. Уважаю, уважа-аю, – парень не слепой, чтобы не замечать пустующую половину разобранного дивана несколько недель подряд. – Только до меня тебе далеко!       Трефовый фыркнул. Он не старался походить на собеседника, говоря чистую правду, но и опровергать его слова не торопился, сконцентрировав всё своё внимание на музыке, доносившейся из оккупированного ноутбука. Современные русские песни перемешались в одном плейлисте с зарубежными уже ушедших лет. Музыкальный вкус Пятого не настолько безнадёжный как показалось на первый взгляд.       Порывы ветра, разносившие по улицам семена вяза и зазывающие апрельскую бурю, практически смешивались с голосами певцов. Проникнувшийся ими Второй прислонился головой к холодной стене и ненадолго прикрыл глаза. Пока тело не пробило током. Внезапный вдох, словно его только что достали из толщи воды, вернул короля в сознание слишком резко. Он на автомате поправил очки, сползшие прямо к кончику носа, и без малейшего удивления смотрел на чужое лицо, оказавшееся непозволительно близко. Что-то удивлённое и внезапно взбудораженное металось в зелёной радужке. Абсурдность высказывания, что у рыжих нет души, пробила отметку ста процентов в ту же минуту.        – Пошёл спать, врун несчастный, – напряжённые плечи соседа, вскочившего ранее с насиженного места, заметно опустились, а он сам облегчённо выдохнул. Однако от серьёзного тона Вару стало не по себе. Словно вместо него говорил совершенно другой человек.        – Всё хорошо, – валет закатил глаза. Он наглым образом развернул короля и подтолкнул в сторону гостиной, наплевав на понятие личного пространства. – Если Ваше Куриное Величество хотело подарить поцелуй полу, то да, «всё хорошо», – передразнил пиковый. – Позволь себе, в конце-то концов, насладиться выходным. Будь человеком – протюлень весь день, дурилка!        – Если ты разбудишь через час, – быстро сдался Куромаку, не забывая, что его ещё ожидала домашняя работа, и отправился в зал.        – Замётано, – чуть повысил голос парень, возвращаясь к неожиданной покупке.       Пятый вновь взял в руки выключенный смартфон да так и застыл с ним, сидя на стуле. Он временно превратился в неподвижную статую, размышляющую и борющуюся в душе с противоречивыми и безрассудными желаниями. Чертыхнувшись, Вару отложил телефон обратно в коробку и поплёлся в соседнее помещение, уже наполненное тихим и мирным сопением.       Крохотная квартира находилась под властью неприятной прохлады: отопление выключили ещё в начале месяца. Городские службы явно не рассчитывали на резкое похолодание. Валет осторожно потянулся на свою половину постели за тонким флисовым пледом и укрыл им соседа, моментально заснувшего и не успевшего переодеться в домашнюю одежду. Также нужно вытащить очки из зажатой ладони. Только опасно – проснётся ещё.        – Ты ведь понимаешь, что я с тобой вовек не расплачусь? – с усмешкой прошептал пиковый, тихонечко опускаясь у края разобранного дивана. Он изучал трефового, выглядывая из-за подлокотника. Прилизанная и доведённая до идеала причёска окончательно и бесповоротно испорчена, а несколько тёмных прядок падали на лоб. Обычно спящих принято сравнивать с ангелами. Куромаку им не являлся. Перед собой Вару видел лишь бледного и изнеможённого молодого человека, который взвалил на плечи слишком много обязательств. Однако так хотелось вернуться за телефоном, включить его и запечатлеть момент… Парень зарылся лицом в изгибах собственных рук. Вот ведь, всякие глупости лезли в его голову.       Валет с горящими огнём ушами резко поднялся на ноги. В глазах потемнело, тем не менее даже это не помешало закрыть окрашенные акриловой краской скрипучие створки дверей. И, возвращаясь обратно на кухню, ему оставалось молится, чтобы король не очнулся ото сна.       Когда-то Вару грезил о жизни в одиночестве. Никто не донимал бы его из-за стирки вещей и не ел мозги чайной ложечкой из-за того, что он в очередной раз пропустил какие-то там важные лекции. У одиночек была свобода. Однако недавно та самая желанная свобода начала казаться такой… неправильной? Пустой? Пиковому сложно вот так сходу подобрать одно единственно-верное описание. Ему и так сложно признаться самому себе в том, что Куромаку стал неотъемлемой частью его жизни. Невозможно представить хотя бы день без уже будничных словесных перепалок, без совместного приёма пищи, так как трефовый всегда, без ненужных вопросов готовил на двоих. Может быть у одиночества множество плюсов, только в нём нет места для чужой заботы. А без неё валету больше не выжить. И это пахло проблемой на уровне сумасшествия.       Ему необходимо срочно затянуться сигаретой, рассеять чувства в густом дыму, даже если никогда до этого не курил. Но и начинать, увы, нельзя. Второй не переносил тяжёлый запах табака и каждый раз ворчал, заходя в подъезд. А жить на лестничной клетке та ещё перспектива, не самая лучшая. Поэтому пришлось доедать остатки маффина, отставленного из-за приятного сюрприза, и допить остывший в конец чай. Принесённая с работы выпечка была вкусной. Особенно, если она халявная, хоть и слегка залежавшаяся.        – Это для тебя и твоего друга, – хозяин добродушно протянул бумажный пакет с двумя шоколадными кексами, которые остались со вчера. – Мне бы такого друга, который ждал меня после окончания смены. Цени его, Валера.       И Пятый ценил. По-своему, конечно, но ценил. И почему-то слово «друг» горчило в воспоминаниях и на языке…       За окном дождь барабанил по сочной листве и стучался в окна полностью затихшей кухни.