Но все, что я так люблю, Живет на этой звезде, Поэтому я не могу покинуть ее. Неважно, где я родилась, Пусть и не могла выбрать места... Даже если все окажется ошибкой, Я все равно люблю эту звезду.
Несмотря на все свои прошлые старания, Макото думала, что уж теперь ее точно накроет депрессия. Вернувшись домой после игры, она сразу прошла в комнату и завалилась спать. Удивительно, но в этом кошмарном мире сон приходил моментально. Как избавление, если не считать возможных кошмаров. Хоть что-то здесь было постоянным. В этот раз ей не снилось ничего. Проснувшись на следующее утро, она села на кровати, свесив ноги. Опять возникли прошедшие эпизоды: вот она бежит через всю поляну, заносит руку, чувствует свою силу, затем удар мяча. Он летит обратно и врезается в тело того человека. Его трясет, он падает и погибает. От ее руки. [— И как только ты успела добежать и так четко отбить? Да еще попала в этого гада.] Девушка вскочила и побежала в туалет, где ее и вырвало. Отдышавшись, ей на ум пришла где-то услышанная мысль: после убийства нормального человека обычно тошнит. Она понятия не имела, когда и кто это вообще сказал. И было ли это правдой. Но вот она здесь, сидит перед унитазом. Снова. Как после первой игры. Означает ли это, что она была нормальным человеком? Ей всегда претили жестокость, издевательства. А уж о том, чтобы причинить кому-то физическую боль и тем более убить — об этом она вообще не помышляла. Она бы не смогла. Макото покачала головой. Как выяснилось, смогла. Но данная ситуация все же отличалась от той, что была после игры в бассейне. Как ни странно, слез не было. Вообще. Она пыталась отыскать что-то внутри, но выдавить из себя ничего не получилось. И самое главное — вина. Девушка чувствовала ее только наполовину. Она отдавала себе отчет, что пошла на этот поступок не от жестокости или безумного желания, а чтобы защитить того парня. Он хоть и был самодовольным агрессивным придурком, но все же оставался человеком. И он был игроком, как она. Да, теперь на ее руках была кровь. Внезапно она вспомнила другого охотника, которого они уложили на игре в трефы. Она тоже к этому причастна, но все-таки технически тогда его убила именно Ан. Макото вздохнула. Об этом уже нет смысла рассуждать. Случилось то, что случилось. Все это были случаи самообороны. Но просто так забывать тоже нельзя. Девушка поднялась и вернулась в комнату. Достав свой блокнот, внесла туда несколько строчек. Две последние особенно подчеркнула и поставила восклицательный знак. Макото облегченно выдохнула, но в следующую секунду напряглась. Почему она так легко все это отпускает? Да, она не собиралась ничего забывать. В груди все еще была боль от всех этих воспоминаний о кошмарах наяву. Сейчас она вообще стала вынужденной убийцей. Но почему? Уже после первой игры она поняла, что сойдет с ума. От того и почти сдалась. [— Здесь все странные. А некоторые, кажется, и вовсе не в своем уме. Таков уж этот мир.] Так сказала Азуми… Возможно, она не сойдет с ума. Возможно, она уже сошла. Тут она вспомнила еще одну фразу, встреченную когда-то. Кажется, из русской классики... Она не помнила всех цитат, которые вносила в свою тетрадку, но некоторые все же особенно запоминались.«Человек есть существо ко всему привыкающее».
Возможно, в этом и был ответ.***
Позднее в этот же день Макото сидела на побережье залива и читала книгу отца. Позавтракав, она решила, что сегодня на игру не пойдет. К уже имеющейся визе она прибавила еще три дня. Естественно, девушка не отказалась от планов по поискам брата. Но после вчерашних событий она чувствовала, что надо немного восстановиться. Этот день она решила посвятить себе. Даже не столько себе, сколько, наоборот, отвлечься от самой себя, если это вообще возможно. Игры, конечно, здорово решают эту задачу. Однако каждодневное участие, даже несмотря на победы, тоже может убить. В квартире уже начинали давить стены, поэтому она, не переодеваясь из домашней одежды, захватила с собой рюкзак и дождевик. Выйдя из дома, Макото немного подумала и отправилась к водоему, где можно подышать свежим морским воздухом. Идти пришлось довольно долго, попав сюда, она еще не отходила от дома настолько далеко. В итоге она пересекла несколько районов и пришла к северу Токийского залива. Вдалеке виднелся Одайба, а слева возвышался Токё Минато рэнракукё, или Радужный мост. Сев на бетон, девушка раскрыла книгу и погрузилась в чтение. Ей еще не приходилось читать научные труды, но этот сразу же захватила все внимание. Читая, она с удивлением про себя отмечала, в какую схожую ситуацию попала. Пройдя нацистские лагеря смерти, Виктор Франкл увидел, что наибольший шанс выжить в нечеловеческих условиях имели не крепкие телом, а сильные духом. Те, кто знали, ради чего живут. У самого Франкла, помимо прочего, было ради чего жить: в концлагерь он взял с собой рукопись, которой предстояло стать великой книгой. Макото повернулась и потрогала свой рюкзак. Включая эту книгу, у нее тоже были вещи, которые другим могли показаться ненужными и даже бессмысленными. Но лично ей они давали поддержку. Девушку заинтересовали рассуждения психолога о чувствах и мышлении людей на разных стадиях пребывания в лагере. Первое — это прибытие. Когда человек впервые оказывается в концлагере, то он испытывает смесь чувств: т.н. «шок прибытия», ужас, страх. Постепенно безвыходность ситуации, угроза гибели приводят к мыслям о самоубийстве. Она что-то согласно промычала. Второе — это непосредственно жизнь в лагере (если человек до этого не самоубился, конечно). Переход в эту фазу начинается с апатии, угасания нормальных чувств. Человек чувствует голод, раздражительность, уходит в себя. Макото затаила дыхание и стала всматриваться в текст еще внимательнее. Некоторые строчки она тихо проговаривала себе под нос. Если вначале заключенный не мог выносить и смотреть на унижение людей эсэсовцами, то в состоянии апатии мучительные картины его уже не трогают. Девушка охнула. Как это было похоже на нее. Да и на всех, кого она здесь встретила. Хотя она лично и заступилась за Акайо, но что касается убийств и смертей… «Кажется, мы действительно просто… привыкаем. Это становится естественным». Удивительно, но в концлагерях было место и таким явлениям, как мечты, религия, юмор (как способ «встать над» ситуацией) и искусство (как способ отвлечься). И даже счастье. Макото улыбнулась. Она вспомнила, как умудрялась обмениваться шутками до и во время игры с Азуми. Как неловко посмеивалась вместе с Акайо. Про силу искусства и говорить не приходится. Она снова покосилась на свой рюкзак. И третья фаза по Франклу — после освобождения. Он отмечает, что освобожденный нуждается в духовной поддержке не меньше, чем заключенный. И если ее ему не обеспечить, то это может привести к душевному расстройству. «Что ж, об этом говорить еще рано, но, тем не менее, это тоже важно и справедливо». Франкл определяет существование заключенных как «бессрочное временное существование». Человек не знает конца своего пребывания здесь, подчас он не может направить свою жизнь к какой-либо цели, он лишается опоры. Но, и здесь девушка снова напряженно вчиталась, помощь может оказать… образ любимого человека. Ведь любовь имеет замечательную способность возвышать и укреплять нас. Макото в очередной раз задумалась и отложила книгу. Такой человек у нее здесь точно был. Эту уверенность и цель ей подарила погибшая подруга. Ради нее, ради Арису и ради самой себя стоит через все это проходить. Ее мысли снова вернулись к Акайо. Девушка опять помолилась про себя за его выживание. Она очень надеялась, что он не остался там, в парке. Вслед за ним на ум пришел тот высокий брюнет, которого она спасла. Девушка нахмурилась. Она не планировала о нем вспоминать, но тут… У нее снова появилось это странное чувство. Чувство связи одного с другим. Если бы тогда она не вступилась за Акайо, они могли и не столкнуться позже в парке. Он не дал бы ей бутылку, не оттолкнул ее от мяча. Она бы не наткнулась на «жирафа» и не спасла его, в свою очередь. Ну или, по крайней мере, не ринулась бы к нему с пустыми руками. Что это? Судьба? Или просто череда случайностей, совпадений? Внезапно море внизу зашумело, и подул ветер. Девушка встрепенулась. Небо потемнело, а она этого даже не заметила. Сколько она уже здесь? Часа четыре? Дело шло к вечеру. «Да уж, от себя отвлечься не получилось». Тут начал моросить дождь. Макото поднялась, убрала книгу и надела дождевик. Хорошо, что она его захватила. Взяв рюкзак, не спеша отправилась домой. Прогуливаясь по городу, она наслаждалась погодой и дышала полной грудью. Дождь не был сильным, но приятный и легкий. Обычный летний дождь, который все вокруг как будто преображает и окрашивает более яркими цветами. Идя по одной из улиц, со стороны парка, который уже практически превратился в лес, вдалеке показались две фигуры. Макото прищурилась. Это были первые люди, которых она увидела вне игр. Высокий парень и маленькая девушка. Девушка несла в руках что-то вроде… кролика? Тушка кролика? У парня были какие-то приспособления. Глаза Макото расширились. «Не может быть…». Она ускорила шаг. Знакомая фигура, волосы в вечном беспорядке… Сердце часто-часто забилось. Почти подавившись воздухом, крикнула: — Ари… Арису? Пара медленно обернулась, и Макото резко выдохнула. Она нашла своего брата.***
Это было невероятно. Выбраться на улицу, чтобы немного проветрить мозги и позже составить новый план, и вот… нисколько не надеясь, абсолютно случайно встретить его. Арису и Усаги, как звали ту девушку, возвращались на свою стоянку после удачной охоты, когда по дороге услышали девичий окрик. Поначалу он не понял, кто это. А когда первая догадка вспыхнула в голове, просто не поверил своим глазам. Ему навстречу, смеясь сквозь слезы, бежала его младшая сестренка. Она кинулась ему на шею, он подхватил ее, такая она была легкая. Она всегда была худенькая, но Арису заметил, что сейчас сестра особенно осунулась. Боже, что она пережила тут!.. Усаги стояла, молча наблюдая за этой картиной, и смущенно улыбалась. Кажется, она все поняла. Обнимая Макото, Арису думал: этого не может быть. Как? Откуда? Когда он только оказался здесь, их троица разбежалась осматривать город. И он был дома у дяди: никого из ее семьи там не оказалось. Опять эта странность со временем попадания сюда: у многих оно не совпадало. Арису обнял сестру за плечи и не отпускал. После гибели Чота и Карубэ он и не мог предполагать, что кто-то еще из близких был здесь, в этом проклятом месте. Они привели ее в свое убежище. Хотя «убежище» — сильно сказано. Точнее говоря, это был просто клочок земли под открытым небом с установленной палаткой и импровизированной кухней с переносной плитой и мелкими приспособлениями. Но ей было все равно. Брат был рядом, и уже ничто не имело значения. И теперь, сидя у разведенного костра, они не могли наговориться. Троица делилась своими историями: как они сюда попали, какие игры прошли, как выживали. Макото заметила глубокую и невыразимую боль в глазах Арису, когда тот рассказал о своих друзьях. Он не вдавался в подробности, упомянул лишь, что это была игра в червы. «Игра на предательство», вспомнила она. Казалось, эта боль передалась и ей. Она не была знакома с Карубэ и Чота лично, видела пару раз издалека, но знала, что это самые лучшие друзья Арису. Девушка рассказала им про себя, но намеренно решила умолчать о двух вещах. Первая — как она чуть не сдалась и, по сути, готовилась к самоубийству. Ей не хотелось волновать и расстраивать брата, он и без нее многое пережил. Пусть лучше думает, что она сумела постепенно приспособиться. Вторая — то, что она стала убийцей. У нее просто не поворачивался язык. Макото думала, что этим она в принципе не сможет ни с кем поделиться. И пусть она приняла эту новую сторону себя, ее все еще пугало, как такое вообще возможно. [«Кажется, мы действительно просто… привыкаем. Это становится естественным».] Так она подумала, сидя у залива. Но эта мысль ненадолго дарила успокоение.***
На город опустились сумерки. Первое возбуждение от встречи прошло, и разговоры пошли уже спокойнее. — Что? — тихо спросила Усаги. Она сидела с другой стороны от костра и разделывала кролика. — Так ты говоришь, что тебе помогли книга и тетрадка? Макото вытащила их из своего рюкзака и показала ребятам. Она не стала упоминать, в какой именно момент их обнаружила, просто сказала, что вспомнила о них, и они помогли ей указать своего рода путь, придали сил. — Да, — ответила девушка. — Я знаю, это кажется немного странным… — она опустила глаза и неловко помяла предметы в своих руках. Сейчас, когда она высказала это вслух, у нее появилось ощущение, что ее не поймут. Блокнот так и остался лежать в потайном кармане рюкзака, это было слишком личным. — Нет, все нормально, — грустно улыбнулся Арису. — Это действительно имеет смысл. Мы оказались в сумасшедшем мире, и каждому из нас надо здесь за что-то держаться. Я рад, что ты для себя нашла что-то подобное. Тем более это все так на тебя похоже, — он указал на книгу и тетрадь. — Слова имеют большую силу, — все так же тихо проговорила Усаги. — Знаешь, как говорят: они могут убить, но могут и спасти. Макото благодарно улыбнулась. Какая-то мысль пробежала по периферии сознания, но она не успела ее ухватить.***
Окончательно стемнело. Усаги приготовила восхитительное рагу из кролика и отварила немного риса. Макото практически накинулась на еду, она так давно не ела мяса. После ужина они втроем вымыли посуду и немного прибрались. Чуть позже Макото и Усаги лежали в палатке и тихо переговаривались. Дождь давно прекратился, Арису остался снаружи, не желая стеснять девушек. — Я очень рада, что сегодня вы нашли друг друга, — сказала Усаги. — Я… переживаю за Арису. Хоть он постепенно приходит в себя, все же в последние дни ему пришлось нелегко. — Все настолько плохо? — сердце Макото сжалось. — Я нашла его после гибели друзей. Он лежал на улице под дождем. Казалось, он уже сдался, — Усаги судорожно вдохнула. — Я не могла его оставить. В той игре в трефы он помогал другим игрокам, предупреждал нас всех о приближении охотника. Если бы не Арису, меня бы сейчас здесь не было. Макото всхлипнула и взяла ее за руку. Ей сразу понравилась эта девушка. Усаги была небольшого роста, даже ниже ее, но в ней чувствовалась сила и энергия. Ранее они рассказали ей про эту игру в трефы. Арису упомянул с едва сдерживаемым восхищением, как Усаги перепрыгивала с этажа на этаж. Девушка призналась, что любит горы и занималась альпинизмом. И сейчас, лежа рядом с ней, Макото была безмерно благодарна, что такой человек оказался рядом с ее братом. — Спасибо тебе, — прошептала она. Вдруг что-то застучало по крыше и стенам палатки. Снова пошел дождь. Девушка поднялась. — Арису… — она повернулась к Усаги. — Ты же не против, если…? — Нет… Конечно, нет, — ответила та. Макото расстегнула палатку. Брат лежал неподалеку, закутавшись в толстовку и надев капюшон. — Арису! — позвала она и помахала рукой. Он забрался в палатку. Немного тесно и неловко, но это куда лучше, чем спать под дождем. Макото пристроилась посередине и взяла обоих за руки. Было тепло и уютно. Так они и заснули. По одну сторону был человек, ради которого она проделала весь этот путь, по другую — человек, который спас ее брата.